Это лето

Второй и третий отряды уже улеглись по кроватям, и девчонки закончили свой обход по комнатам. В лагере был объявлен отбой, но атмосфера безмятежности в детских комнатах шла в разрез в тем, что только что произошло в вожатской между Артемом, Егором и Владом. Егор сжал руки в кулаки. Он был зол как никогда и одновременно удручен. Взгляд его дрогнул, когда Артем покинул вожатскую, хлопнув дверью, и стремительно спустился вниз, а после вовсе выбежал из корпуса. — Идем вниз, — сказал Егор негромко, и его мягкий тон звучал резонансно на фоне общего настроения. Я кивнула молча и прижалась к нему, а напарник обнял меня за плечи. В вожатской Егор налил нам кофе, не задавая мне лишних вопросов. Он даже не поинтересовался, что я думаю по поводу случившегося. Однако я только лучше себя чувствовала от этого. Я молча пила свой кофе, который еще дымился, а Егор спросил лишь, не хочу ли я сегодня уступить ему планерку. Я все больше убеждалась в том, что мы поймали одну волну, и он чувствовал меня как никто другой. — Неа, моя очередь, я и пойду, — отмахнулась я. Наверняка напарник думал, что я едва держусь и вот-вот расплачусь. Но я и вовсе потерялась в своих чувствах, отчего балансировала на грани, там, где царила апатия и безудержное желание все поменять. — Косяков не было, получать не за что. — А Олег? За прошлой раз Кристина наорала на меня, — Егор сел рядом, открыл пачку печенья с изюмом и закинул в рот парочку. — Она вообще ничего не боится? Я вдвое выше ее, а она меня пытается строить. — Все обошлось. Никто, кроме самого Олега, не пострадал. С ним поговорила, конфликт уладили, так что ничего страшного, — ответила я, рассматривая кофейную жижу, что болталась на дне кружки, словно пыталась разглядеть в ней свое будущее. — А сколько времени? — и глянула на часы. — Ого! Я уже опаздываю. Чуть не разлив кофе Егора, который он поставил на колени, я подскочила с кровати и побежала в актовый зал. Уже все собрались, разве что Влад зашел следом за мной и сел рядом. Артем сидел напротив, а взгляд его то и дело задерживался на мне: глаза потеряли прежний озорной блеск, на губах потухла ухмылка, он кусал щеки, отчего его скулы рисовались ярче. Выглядел уставшим, и даже на фоне вожатых, что спали явно меньше него, все равно казался мрачным и осевшим. Мне хотелось сказать: «где же твое прежнее ехидство, куда делся спортивный дух, который подтолкнул тебя на этот дурацкий спор?» Но ничего этого у Артема не осталось. — Завтра ставим танец под любую популярную песню, — когда разговор зашел о «вечерке», сказала Кристина и взялась за ручку, колпачок которой был знатно покусан. Я заметила за ней это еще на своей первой смене: старшая вожатая делала это, когда ждала от всех обратной связи, скучала или нервничала. — До тихого часа нужно сообщить, что это будет за трек, и скинуть музыку Артему. Вожатые сонно закивали, записывая пункт «вечерка». Сидящий рядом Влад клевал носом, это меня даже смешило, и я то и дело будила его, тыкая ручкой в плечо. Влад возмутился, а я нарисовала ему маленькое сердце там, где заканчивался край рукава футболки. Кто бы что не говорил, для меня этот человек казался вовсе не грубым и закрытым. — И, я вас умоляю, никакого «Harlem Shake». Всем ясно? — старшая вожатая обвела всех взглядом, мы снова закивали. Кристина напомнила всем про цензуру на сцене, английские песни с матерными словами. Смерть строго-настрого запретила показывать. Влад скучающего закатил глаза. Артем не сводил с меня глаз. Он будто извинялся передо мной за сказанное в вожатской, пытаясь выразить одним лишь взглядом все свое сожаление. Но я считала, что это мне всего лишь показалось, однако я не хотела даже спрашивать, так ли это на самом деле. Считала, что надумываю себе, а на самом деле и не ждала от него извинений. Не давала себе ложные надежды: едва ли хотела его прощать, но в глубине души мне хотелось хотя бы услышать заветные слова. Я молча отвернулась, когда его взгляд стал мне невыносим. Влад выхватил у меня ручку и на открытом плече нарисовал не то бабочку, не то еще какое насекомое. Когда планерка закончилась, было уже далеко за полночь. Я вышла одной из первых, но меня практически сразу нагнала Кристина. Начала расспрашивать, что случилось с Артемом, почему мы всю планерку играли в «гляделки» и почему я опять не уследила за своими мальчишками. Мне было понятно ее беспокойство: атмосфера в лагере складывалась не только из детского настроения и веселых «вечерок», но и общения между вожатским составом. — Егора не поделили, — делано улыбнулась я, стараясь отвести от себя подозрения, но Кристина отчего-то не хотела мне верить. Она цокнула. — Ну-ну, — ответила старшая вожатая, незаметно кивнув на Артема, который стоял у выхода из актового зала и очевидно ждал меня. — Кристин, мне важнее то, что происходит у меня в отряде, а не в личной жизни. Я приехала в лагерь не отношения строить, — я выдохнула, собрав руки в замок. Кристина как никто другой знала все подробности прошлогодней смены. — Просто прекратите это. Либо поговорите нормально, либо без драм. Ладно? Я согласно кивнула, и Кристина похлопала меня по плечу, отправив спать. Сказала, что я похожа на зомби, разве что не съела еще никого. — Вик, мне нужна твоя помощь, — Влад, как оказалось, все это время ждал меня. Он хотел поговорить без своей напарницы. Мы вышли из актового зала, минуя Артема. Он следом не пошел, как ни странно. А я и не обернулась, чтобы в этом убедиться. — Хочу сюрприз Кате сделать в конце смены. Но тут только ты знаешь ее достаточно хорошо, — по дороге в корпус сказал Влад. Он нарочно замедлил шаг. — Мы давно знакомы, да, — кивнула я. Мне все-таки захотелось заглянуть через плечо, но я не сделала этого, ведь не понимала, что хотела увидеть на лице Артема. — Но знаешь, сложно сказать, что ей понравится. А у вас есть какие-то совместные фишки, шутки? Может, что-то общее.? За обсуждением подарка для Кати мы дошли до корпуса, и Влад поблагодарил меня за совет. Удивительно, что он решил заморочиться над сюрпризом для своей напарницы: Катя не раз говорила, что Влад помимо того, что не такой уж и романтик, так еще и едва ли стал бы придумывать что-то необычное. Егор заканчивал обнимать ребят и как раз вышел в коридор, когда мы с Владом договорились завтра вернуться к этому разговору. Первый отряд никак не мог угомониться. — Ты могла и сказать, что Артем пол дня занимал мое законное место, — сказал Егор, пропустив меня в вожатскую первой. — Тебе бы это не понравилось, — покачала я головой и зарылась в шкаф: хотела найти теплую толстовку, ибо погода снова не радовала. — Конечно, не понравилось бы, — кивнул Егор в ответ. Я пожала плечами. — Извини. Егор застыл, и взгляд его остановился на мне. На меня словно разом все свалилось, губы задрожали, а виски предательски запульсировали. Я сжала переносицу пальцами. Мне казалось, я нашла причину всех своих поступков: Артем напомнил мне Даню, и я цеплялась за него, будто так я могла вернуть прошлое. И когда все рухнуло, мне стало вдвойне обидно. Обидно за то, что прошлое осталось лишь воспоминаниями и что Артем оказался лишь бесчувственным фантомом. Я поджала губы. Конечно же, Егор не виноват в том, что я пыталась изобрести машину времени в стенах лагеря. Но я сама, пусть и не специально, втянула его в это. — Я кое-что тебе привез, — Егор выудил из рюкзака небольшую коробку. Я в удивлении открыла рот. Это был новенький смартфон. — Прекрати, Егор, — отмахнулась и отвернулась к шкафу, будто это было моим убежищем. Это стало последней каплей этого дня, такая яркая вспышка сместила мое равновесие к черту. Я прижалась лбом к полке, зажмурилась и прикусила губу. — По моей вине ты ходишь с разбитым экраном, — ответил Егор не сразу. Он больше ничего не сказал и стал копаться в рюкзаке. Дети наконец затихли, и от этого молчание в нашей вожатской ощущалось как никогда. Егор подошел ко мне, руки его легли мне на плечи, и я прижалась к нему спиной, чтобы тот обнял меня покрепче. Губы Егора коснулись моей макушки. Я понимала, что вот-вот заплачу, но до последнего сдерживала себя. — С-спасибо, — сказала я негромко, и напарник ответил короткое «пожалуйста». — Ты не хочешь открыть? Ну, это же так классно снимать упаковку, пленку с экрана, — начал Егор. Он улыбался, я это чувствовала, а большим пальцем он водил по моей шее. Почему-то это меня успокаивало. Когда я обернулась, на щеках его играл румянец. Егор смотрел на меня сверху вниз, и я сама начала заливаться краской. Я не понимала, почему пустота внутри меня вдруг стала затягиваться, заполняться чем-то вязким и теплым. Кончиками пальцев Егор коснулся моей щеки. Он было что-то собрался сказать, но так неожиданно и так громко чихнул, отчего я расхохоталась, и напряжение в вожатской вмиг рассеялось. Словно оно все собралось в воздушном шарике и разлетелось словно конфетти, когда тот лопнул. Егор рукавом вытер нос, шмыгнул, потер переносицу. Я коснулась его лба. — Слушай, у тебя горячий лоб. У тебя нет температуры? — спросила было я, на что тот пожал плечами. — Я весь день ездил с открытыми окнами, — задумчиво ответил Егор, — но вряд ли меня могло продуть. Я так часто езжу, — добавил он, однако взгляд его, слезящиеся блестящие глаза и алые щёки говорили сами за себя. Отыскав пачку «Терафлю», я заставила Егора выпить порцию лекарства, чтобы перестраховаться и завтра не проваляться в кровати без сил. Он даже не отнекивался, а после горячего напитка и вовсе начал шмыгать носом, тем не менее лег спать только после финального обхода этажа. Я села на его кровать, когда уже погасила свет в вожатской и когда Егор уже отложил телефон на тумбочку. — Спасибо тебе за новый телефон, но правда не стоило, — сказала я негромко. Одна часть меня протестовала, отнекивалась от всего этого и требовала не принимать этот подарок; вторая же умирала от счастья и благодарности за то, что Егор был так внимателен ко мне. — Еще раз извини за то, что было сегодня. За Артема. Ты — мой напарник, и я поступила глупо, когда подумала, что он может побыть на твоем месте даже всего один день. Егор развернулся ко мне и накрыл мою руку, что невольно сомкнулась на конце пледа, ладонью. Буря во мне наконец утихла. Обида на Артема никуда не делась, она даже приумножилась к концу дня, однако не кровоточила и не беспокоила меня, будто была надежно спрятана за высокой каменной стеной. Еще пару часов назад я боролась с обидой и гасила ее маской безразличия, но теперь, перед Егором, мне она была не нужна. Однако отчего-то перед ним мне вовсе не хотелось рассыпаться горькими слезами и словами негодования. Егор словно и так понимал, что я чувствую, нарочно не задавал лишних вопросов. — Я тебя прощаю, — ответил он. — На тебя невозможно долго злиться. Поделившись, что он был действительно зол и на меня, Егор пожелал мне доброй ночи и крепко заснул под действием лекарства. Я же еще полночи не могла уснуть и вновь копалась в себе. Это стало меня напрягать, будто вредная привычка. Следующим утром я бессовестно опоздала на зарядку. Пришла на поле, когда ребята уже все собрались во главе со своими вожатыми. Егор был одет в спортивную форму и явно собирался сделать несколько кругов по стадиону со всеми. Поправив капюшон толстовки, которым я прикрывала круги под глазами и помятое после практически бессонной ночи лицо, я отошла в сторону. Я лишь умылась, совершенно не думала про макияж, когда впопыхах собиралась. Мысленно отругала Егора за то, что он меня не разбудил. Артем приближался ко мне. Отправив отряды на привычную утреннюю пробежку, он проигнорировал просьбу старшей вожатой помочь ей с аппаратурой. Артем заметно изменился. Я не могла понять, куда делся тот прежний настойчивый, упрямый, парень со своими принципами и желанием трахнуть меня в пустой вожатской; тот, который затеял идиотский спор и хвалился тем, что вышел победителем. Его лицо теперь опечалилось, плечи опустились, он словно потерял прежнюю уверенность. — Вика, — начал было Артем, приблизившись неприлично быстро, отчего я даже невольно отшатнулась, но рук из кармана толстовки не убрала. — Я тебе не враг. Мне нужно объясниться… — Конечно, не враг, — перебила его я, не удержавшись, чтобы не поднять на него глаза, едва ли выражающие что-то доброе. Руки невольно сжались в кулаки. Я словно перечеркнула все и сразу. — Ты мне никто.