Это лето

У Егора наступил выходной. Рано утром он завел свой «Мерседес» и, даже не позавтракав, уехал. Артем зашел ко мне после зарядки, когда дети застилали кровати и убирали беспорядок в комнатах. — Неужели сегодня никто не будет меня бесить, — в шутку, конечно, сказал он. Артем явно пребывал в хорошем настроении, чему я была несказанно рада. — Хочешь, помогу тебе с отрядом? Мне все равно заняться нечем. Вечером только «Квиз». Увидев гитару расчехленной, Артем удивлённо вскинул брови. Его улыбка превратилась в хитрую, заговорщическую, отчего мне даже стало немного не по себе. Попытки вернуться к гитаре по-прежнему оставались моим личным делом. — Можешь помочь, — согласилась я. Хотелось даже, чтобы он имел ввиду скорее «провести с тобой весь день», нежели «последить за отрядом, когда тебе нужно отдохнуть». Тем более, Егор уехал, кому-то нужно было громкоголосно строить отряд и играть с мальчишками в футбол. — Побуду вожатым, получается, — подмигнул Артем, а я пожала плечами. Губы растянулись в полуулыбке: наконец-то появилась возможность больше видеться, а не встречаться после отбоя и на тихом часу. Наскоро собрав в поясную сумку всю необходимую мелочь, я взглянула на часы: надо было уже выходить, иначе отряд мог опоздать на завтрак, а я выслушать порцию негодования на планерке после отбоя. — Идем, — кивнула я на дверь, — Артем Викторович. Отряд ждет. У двери Артем поймал меня за руку и прижал к себе. На его губах играла хитрая улыбка, а ладони накрыли мою талию. Его поведение все больше напоминало мне Даню и отсылало в прошлый год, но я старалась ставить баррикады и ограждать себя от прошлого. — Пока не поцелую, никуда не пойдем, — прошептал Артем, наклонив ко мне голову и опалив горячим дыханием губы. — Или никуда не пойдем? — Пойдем, — выдохнула я, невольно прислушиваясь, не начали ли дети строиться. Когда хлопнула входная дверь корпуса, я вздрогнула, но Артем крепко обнимал меня. — Никто нас не увидит. Не нужно никуда прятаться, — с явным разочарованием произнес он и потянулся поцеловать меня. — Вик, расслабиться. Вернувшись с завтрака, я оставила Артема с отрядом у корпуса, а сама ушла в вожатскую за блокнотом. Нам нужно было отправить детей на кружки, и Артем с нетерпением ждал, когда мы вернёмся в вожатскую и останемся одни, неприкрыто напоминая мне об этом. — Егор Николаевич разрешал нам на «Фотошколу» брать телефоны, — протестовала Алина, когда Артем ей говорил об обратном. — Это правда, мы ведь снимаем на них, — поддакнула Лиза. Я вышла из корпуса с детскими телефонами и блокнотом подмышкой. Девочки вмиг повеселели и, позвав остальных, разбежались по лагерю. Впереди были полтора часа тишины и спокойствия. Артем оторвался от телефона. — Кристина попросила настроить аппаратуру для танцев в актовом, — сказал он. — Я быстро. Ты где будешь? — В вожатской, мне нужно закончить с браслетами для детей, — ответила я. — Я мигом. Оставшись в одиночестве в вожатской, я взялась за гитару. Что-то нахлынуло, и захотелось направить эту волну в музыку. Пальцы сами зажали нужные аккорды, пробежались по струнам, обратили несуразный звон в игривую мелодию. Поддавшись порыву, я подбирала аккорды под мотивчик в голове. — Ого, моя гитара все-таки не просто стоит в углу, — Артем подкрался, и когда я подняла глаза, он уже был напротив меня. Убирая гитару и слушая его рассказы про танцы для малышни, я молилась, чтобы он вновь не пристал ко мне с расспросами про гитару. Артему, казалось, нравилось говорить об этом: не было и дня, когда мы не обсуждали музыку. И все бы ничего, ведь он артист, но разговор то и дело заканчивался на мне. — Надумала, что мы с тобой споем на вожатском концерте? — спросил Артем как бы невзначай, а я развернулась к нему, возмущенно открыв рот. Он невинно улыбался. — Мы не будем ничего петь, — ответила я, — и больше меня не спрашивай об этом. — Да ладно тебе, Вика. Ты боишься сцены? — Артем выждал лишь секунду, ожидая мой ответ, и не услышав его, продолжил: — Я бы не сказал. Ты же ведешь «вечерки» и со сцены смотришься классно. И голос у тебя красивый. Убрав гитару в чехол, я покачала головой, мол, разговор закрыт. Мне вспомнилось, как Даня в прошлом году так же меня упрашивал выступить: хвалил мои музыкальные способности, восхищался голосом. А в итоге наше выступление принесло мне лишь разочарование. И как после этого я должна выйти на сцену? Мне хотелось прикрикнуть на Артема, попросить быть менее настырным и оставить меня в покое, а может, даже послать куда подальше. Но, тем не менее, я не хотела его обидеть: пусть только перестанет говорить про музыку. — Нет, — отрезала я, поймав на себе умоляющий взгляд Артема. Тот поджал губы и сложил руки на груди. — Ладно, — наконец сдался Артем и подошел ближе, чтобы обнять меня со спины. Его руки скользнули по плечам и замкнулись у ключиц. Он уткнулся носом мне в затылок, спустился ниже, губы сомкнулись на шее и оставили влажный поцелуй. Я с трудом сделала вдох. Вожатка в моей голове протестовала, тормозила сердечный ритм и стучалась в голову. Но там осел густой, вязкий туман, и чем чаще Артем меня целовал, тем больше наполняла голову беспросветная тьма. Это было против правил лагеря, перечило и моим принципам, я сопротивлялась сама себе, но чары Артема на меня действовали сильнее. Мне даже хотелось, чтобы вернулся Егор: он появлялся всегда вовремя, будто чувствовал, что мне нужно было притормозить. Руки Артема скользнули мне под футболку и коснулись живота. Пальцы выводили круги у пупка, касались пояса джинсовых шорт, оттягивали край. Язык оставлял влажные следы на шее. Это все было неправильно. Поцелуи на людях, неприкрытые подкаты при детях, секс в вожатской — это было не для меня. Но Артем был настойчив, он привык завершать начатое, и все мои попытки убежать раздражали его. Едва ли он был бы рад тому, что я собиралась это прекратить. Взяв меня за запястье, Артем развернул меня к себе и не позволил даже слова сказать. Он впился в мои губы, ладонями накрыл ягодицы и подавил мое сопротивление. Я коснулась его груди. Поцелуй был жадным, долгим, властным. Артем и не ждал моего ответа: целовал сам, кусал губы, крепко сжимал ягодицы. Он подтолкнул меня к кровати, прижал к матрацу и навис сверху, устроившись между ног. — В-вожатская открыта, — сипло произнесла я, облизнув губы, и их стало щипать. — Я закрыл, — бросил Артем. Руки, на которые он опирался, приобрели более четкие очертания, а ключицы вытянулись ровными полосами. Его губы были приоткрыты, так и намекали, что их нужно поцеловать. Обвив руками шею, я притянула Артема к себе. Тот лишь ухмыльнулся, наверняка присудив себе победу. Я целовала его мягко, тягуче, но парня надолго не хватило: он прижался ко мне вплотную, коснулся грудью моей груди и облизал мои губы, увлажнив поцелуй. Я пыталась вновь обратить его ритм в спокойный, остудить напористость, но Артем действовал так, как хотелось ему: целовал грубо, до боли сжимал бедра, перехватывал мой вдохи. Вика. Вик! Я легонько оттолкнула Артема, приподнялась на локтях и жадно вдохнула, пытаясь восстановить дыхание и привести в порядок голову. Артем отмахнулся. Он впился поцелуем в кожу на плече у ключиц, стал ее покусывать, оттягивать. Вика! Я рывком поднялась, оказавшись зажатой ногами Артема, и коснулась саднящей кожи на плече. Дверь корпуса хлопнула, и шаги стали эхом разъедаться по пустому коридору. — Просто не открывай, — цокнул Артем, втянув воздух. Он провел рукой по волосам, вовсе не скрывая свое разочарование. — А если это важно? — как бы извиняясь, спросила я и рванула к зеркалу, а возле застыла, с трудом сдерживая негодование. На коже выступили синяки, губы опухли и чуть кровоточили, волосы было растрёпанны. Я открыла дверь вожатской прежде, чем скрылась в ванной с косметичкой. Артем так и остался на кровати и наверняка проклиная меня. Мне нужно было привести себя в порядок: скрыть кровоподтеки, накрасить помадой губы, собрать волосы в хвост, перевести дыхание. — Что такое? — теплый голос Артем охрип и впитал в себя нотки раздражения. — Я отвел ее пацана в медпункт. Он опять подрался. Под глазом синяк будет, — ответил Влад, чей голос я узнала только после того, как услышала близко. — Пошли, — Артем встал с кровати, что тут же скрипнула, и они вышли из вожатской. Умыв лицо ледяной водой, я закрыла его руками: кожа горела, сердце так и норовило выбить ребра. Мне было стыдно за себя, ведь я чуть было не переступила границы, собой же установленные. И сразу не дала знать о них Артему, позволила пойти дальше. Кружки должны были вот-вот закончиться. Я надела легкий лонгслив под горло, достала помаду поярче, взяла у Егора черную бейсболку. Сообщений от Артема не было. Мой напарник на один день не сообщил ни про драку, ни про то, куда делся сам. И если бы я не слышала его с Владом разговор, точно бы разозлилась. Дождавшись первый отряд, я отправила их на площадку и попросила Катю за ними присмотреть, а сама направилась в сторону медпункта. Но Артема встретила на полпути: тот отвесил подзатыльник Олегу, на что тот ощетинился, огрызнулся и даже хотел ответить, но я вовремя оказалась перед ними. Две пары карих глаз уставились на меня. — Ну, что мне расскажите? — требовательно глянув на них, я сложила руки на груди. — Твой шкед решил показать, кто тут главный, — тут же ответил Артем, явно не скрывая недовольства Олегом. Но и тот едва держался, чтобы не высказаться, громко и нецензурно. Олег не был вспыльчивым, он если и дрался, то бил по делу, кулаками просто так не размахивал. И никогда бы не огрызнулся с вожатым, будь то я, Егор или кто другой из нашего состава. Однако Олег всем своим видом давал понять, что Артем для него не авторитет. — Идем, — я кивнула в сторону площадки, пропустив вперед Олега и поравнявшись с Артемом. — Ты не имеешь права поднимать руку на ребенка, — сказала я негромко, чтобы Олег, уже хоть и ушедший далеко, не услышал. Артем закатил глаза. — Сам виноват. Нечего кидаться с кулаками, — ответил он. Артема задело то, что я осадила его, а не читала нотации ребенку из своего отряда. — А что случилось? Мне хотелось знать, что же опять не поделил Олег и с кем. Думалось, конечно, что это мог быть Ваня, но с ним в последние дни он общался ближе всех и едва мог ощетиниться на него. — А я почем знаю, — пожал плечами Артем, и я глянула на него с явным непониманием. — Почему ты не спросил? Артем был напряжен, и мне почему-то думалось, что виной всему я и пришедший не вовремя Влад. Или же Артем винил во всем, что у нас не случилось, Олега: если бы тот не подрался, Влад бы не пришел, и я бы не остановила его. — Это их проблемы, им и решать, — Артем остановился у беседки, где сидели Катя и Толя. Он прошёлся взглядом по всей площадке, — Олег с мальчишками играл в футбол, — и пошел в его сторону. — Ладно. Сейчас поговорим. Я взяла Артема за руку, хотела остановить. Он действовал совсем непедагогично, и его эмоции могли натворить дел в нашем с Егором отряде. Я просила Артема просто последить за детьми, никуда не лезть и ничего не говорить, ведь займусь этим сама на тихом часу, когда вся комната мальчишек будет в сборе. — Виктория Максимовна! Рядом оказалась Лиза и коснулась моего плеча. Я отвлеклась на нее, охнула от содранной кожи на предплечье и повела девчонку в медпункт, чтобы отработать раны. Когда вернулась на площадку, Артема не было, вожатые сновали вокруг, и только Катя сидела в беседке. Я нашла мальчишек: Олег как ни в чем не бывало гонял мяч и смеялся с друзьями, а девчонки плели венки из солнышек-одуванчиков. Взгляд Кати говорил, что ей есть о чем поговорить со мной. — Вик, как дела с Артемом? — спросила она и протянула мне «Колу», словно прочитав мои мысли. — Вожатый из него так себе, — отмахнулась я, на что Катя лишь пожала плечами. Улыбка даже не тронула ее губы. Да и я пребывала в легкой прострации от произошедшего. — Твои мальчики обмолвились, что он им не нравится. Говорят, лучше бы ты одна была на отряде. Я бы хотела ответить, что собираюсь поговорить с Артемом и попросить его заняться своими делами. Но Катя и так была слишком категорична к нему, я просто-напросто не хотела давать ей новый повод для разговора о нем. Все бы точно свелось к одному: кто-то кому-то сказал, что мне не стоит водиться с Артемом и бла-бла-бла. И что бы я ей не сказала, Катя все равно пропустила бы мимо ушей все хорошее. — Тебе нравится он, поэтому ты не думаешь о детях? — вдруг сказала она, и прозвучало это с большой долей презрения, отчего мне стало не по себе. — Что? Нет! — вспыхнула я и резко встала. — Ты сама знаешь, что отряд для меня важнее. Тем более, это моя ответственность. — Ты видишь, как он с ними общается? — не унималась Катя. Ее голос крепчал. — Я уже сказала Артему о том, что мы ни в коем случае не трогаем детей, не поднимаем на них руку, — в такой же манере ответила я, но чуть тише, чтобы никто не услышал наш разговор. Моя давняя подруга хотела возразить и добавить что-то еще, но как раз вернулся Артем. Он начал громко рассказывать о том, что произошло с Никитой в актовом, где он и был все это время. Катя мазнула по нему презренным взглядом и ушла к детям, оставив нас. Артем заметил напряжение во мне. Он подошел ближе, хотел приобнять меня, но я отшатнулась. — Что не так? — повел Артем бровью, и губы его тронула лукавая улыбка. — Артем, — начала я и проглотила язык. Слова так и застыли в груди. — Ты можешь нормально сказать? Или ты всё-таки хочешь извиниться за то, — он понизил голос и наклонился ближе ко мне, — что бросила меня со стояком? Меня словно кулаком в грудь ударили. Я хватанула ртом воздух и уставилась на Артема, словно ожидая, что он извинится за свои слова. Но тот лишь выжидающе сверлил меня взглядом, словно насмехаясь над моим замешательством. — Я не хочу тебя видеть, Артем, — процедила я сквозь зубы. Во мне бурлила злость, я готова была взорваться словно миллионы лет спящий вулкан. Мне не верилось в то, что он мне это сказал, зная, как я отношусь к лагерю, к детям, к вожатым. — Да ладно тебе, Вик, — продолжая нахально улыбаться, Артем потянулся ко мне, но его объятия не только не успокоили меня. В его руках я вспыхнула. — Мне не нужен вожатый, который ставит выше детских интересы своего члена, — не в силах без боя вырваться из его объятий, я старалась не привлекать внимание. — Мы в лагере, пойми ты наконец. Не в Москве, где ты никому ничем не обязан. — Ты дура, — выпустил меня Артем и поджал губы, а мне и продолжать этот разговор не хотелось. — Поехала на своем лагере и своих детях. — Да пошел ты! Артем подняв руки в знак капитуляции, быстрыми шагами пошел в сторону актового зала, а я рухнула на лавку и упала в ладони лицом. Во мне бушевал настоящий шторм, но у меня было всего несколько секунд, чтобы прийти в себя и успокоиться. Я не могла позволить себе транслировать свои переживания на детей. Близилось время обеда, а после — тихого часа. Отпустив ребят по комнатам, я зашла к Олегу, чтобы расспросить его о случившемся, а выслушала от всей комнаты о том, как им не нравится Артем и как они просто-напросто ненавидят его. Никто из них и не вспомнил про драку, стоило одному упомянуть диджея. Мне ничего не оставалось, как извиниться перед всеми, на что ребята лишь заобнимали меня и поддержали мое решение остаться на отряде одной. Вернувшись в вожатскую, я взялась за гитару. Мелодия получилась иногда несуразная, печальная, даже несмотря на то, что после разговора с мальчишками мне заметно полегчало. Я чувствовала себя виноватой перед ними, ведь допустила такую ошибку, не хотела рассказывать об этом Егору, он бы точно этого не оценил. Но и Артем — не вожатый. Я думала над тем, что обошлась с ним слишком грубо, что он едва ли задумывался над тем, что поступал как-то неправильно. В Москве у него и правда не было ограничений, он вряд ли от кого-то прятался с девушками. Я подумала, что должна объясниться, но уже вечером, после отбоя. «Вечеркой» был квиз. Старшие отряды собрались в актовом, пока малышня была увлечена поисками клада. Мой отряд уселся поближе к сцене, вожатые раздали маркеры и листы, чтобы записывать ответы. Артем был ведущим. За всю игру наши взгляды встретились лишь пару раз: мы оба старательно избегали друг друга. Я старалась не обращать на это внимание, поддерживала ребят и подсказывала им ответы, а к концу «вечерки» и вовсе повеселела. Ведущий объявил: настала пора обнять своих вожатых. — Егор Николаевич! — завизжали девчонки. Егор стоял в дверях актового зала. С новенькой прической, в светлых рваных джинсах и своей любимой белой футболке с надписью «Swag». Он отсалютовал ребятам и раскинул руки. Девчонки кинулись к нему, радостно крича, а мальчишки вдруг подхватили меня на руки и поставили на ноги только возле Егора. В куче мала каждый хотел обнять своего соседа как можно крепче, мой напарник хохотал и, увидев на мне свою кепку, подмигнул. — Первый отряд, загораживаете выход, — голос Артема заставил меня вздрогнуть, но Егор молча вывел отряд и стал строить. Ребята беспрекословно разбилось на пары и пошли в сторону корпуса. Своего вожатого они слушали и заметно выдохнули, когда Егор вернулся. Мы шли позади. Егор обнял меня, как прежде, словно забыл про то, о чем я его просила. — Как ты? Не устала одна на отряде? — спросил он, улыбаясь. Егор был рад вернуться в лагерь. — Не особо, знаешь. Не в первый раз, — пожала я плечами. — Что-то случилось? — Егор вдруг остановился, и взгляд его замер на моем лице. Я даже растерялась, спрашивая себя, не слишком ли странно я себя веду. — Н-нет, — с небольшой задержкой ответила я и выдавила улыбку. Если бы Егор не спросил, я бы не вспомнила об этом до отбоя. — Разве что Олег с Максом подрались, а в медпункте закончился йод, поэтому Лиза теперь ходит с зелеными полосами на предплечье, — я хохотнула, словно подтверждая свои слова. — Больше ничего? — Егор нахмурился, на что я кивнула. — Ладно. Не разнесли лагерь, и уже хорошо, — и рассмеялся. — А ты переживал? — чуть расслабившись в объятиях напарника, спросила я. — Разве что за тебя. Вдруг ты заскучаешь по мне, — тот делано улыбнулся. Я закатила глаза и покачала головой. Конечно же, он говорил это несерьёзно, но в этом был весь Егор и без его шуточек было бы даже скучно. День закончился быстро и спокойно. После огонька мы вернулись в вожатскую, дав детям время подготовиться ко сну и навести порядки в комнатах. Я без задней мысли сняла лонгслив, пока Егор возился с рюкзаком. Сине-фиолетовые пятна на ключицах сразу бросились в глаза, и я поспешила их скрыть, но Егор будто нарочно именно в этот момент о спросил меня о том, почему подрались мальчишки. Они, конечно же, практически сразу перестали его интересовать. Егор отвернулся. Я даже не подозревала, о чем он думал, но мне было не по себе от холода, которым от него повеяло. Бросив лонгсив на кровать и накинув футболку, я быстро вышла из вожатской. Дети уже лежали на кроватях, негромко болтая и обсуждая сегодняшний день. Я привычно стала обнимать ребят, желая доброй ночи. И когда я вернулась в вожатскую, Егора там не было. Поэтому поднялась наверх, чтобы поговорить с Артемом и наконец объясниться. Дверь в вожатскую была приоткрыта, и оттуда доносились голоса. Катя и Настя ходили по комнатам детей. Я было хотела зайти, но голос Егора остановил меня, и я прижалась спиной к стене. — Ты далеко зашел, — сказал Егор негромко, но едко. Артем усмехнулся, и Егор тут же толкнул его к стене. Между ними встал Влад. — Я выиграл, так что бессмысленно уже это обсуждать, — ответил Артем. — Влад, ты проспорил. — Я с тобой не спорил, — огрызнулся тот. — Ты сам это затеял и с собой же играл. Я столько раз говорил Кате, блин. Неужели даже ей Вика не поверила. — О каком споре речь? — Егор снова дёрнулся, но Влад покачал головой, мол, не стоит. — Артем хотел охмурить какую-нибудь вожатую, — ответил Влад, на что диджей напрягся, и руки его сжались в кулаки. Егор едва держался, чтобы не налететь на него. — И очень даже успешно, я так понимаю? — добавил Влад с презрением. Он и Егор переглянулись. Артем стоял в стороне, играя желваками и явно не желая объясняться. Атмосфера в вожатской была накалена до предела, повисла тишина: самое время, чтобы зайти, хорошенько врезать Артему и наконец расставить точки над «и». — Да пошел ты! — выплюнул Егор. Дверь открылась, я было хотела войти, но налетела на своего напарника. Он был взъерошен, взбешен, лицо его вытянулось, а глаза заволокло тьмой. Мое сердце пропустило удар, я разучилась дышать. Егор сжал руки в кулаки.