Это лето

Это был уже четвертый день смены. Мальчишки из старших отрядов собрались на футбольном поле, чтобы погонять мяч со своими вожатыми, а девчонки расселись по беседкам рядом, прячась от палящего солнца. Я сидела на траве с Катей и Толей, которые весело обсуждали вчерашний совсем не тихий час, обняв себя за колени. И про себя радовалась, что мои дети не додумались обмотать друг друга туалетной бумагой и бегать в ней по коридорам. К моим ногам вдруг прилетел мяч, но когда я встала, чтобы пнуть его, просто напросто промазала. Мальчишки рассыпались веселым смехом, а я стыдливо отвела взгляд и рухнула на траву. Артём подошёл сразу. Он сначала протянул мне руку, помогая подняться на ноги, а потом — футбольный мяч. — Хочешь, покажу легкий способ пинать, чтобы никогда не мазать? — сказал он, крутя в руках мяч. Я согласно закивала. Раскаленная солнцем и с красным от загара лицом, я едва ли могла выдать свое смущение от близости Артёма. — Значит так, сначала положи мяч и поставь ногу ребром, — начал Артем. Он развернул меня, поставил правильно, положив ладони мне на талию и поставив свою ногу рядом с моей. — А теперь медленно толкни мяч. Не со всей силы. Медленно. Сделав, как сказал Артем, но приложив больше силы, я чуть было не завизжала от восторга. Меня никогда не брали играть в футбол, потому что меткостью я не отличалась, однако теперь я хотя бы была уверена в том, что смогу пнуть мяч и позорно не промажу. Артем одарил меня победной улыбкой. — Вот видишь, все очень просто, — сказал он, когда я даже обняла его в порыве благодарности, — Нужно только больше практики. — Да-да, — раздался за нашими спинами хитрый голос Никиты. — Больше практики. От неожиданности отпрыгнув от Артема, я запылала и стала высматривать Егора. Это уже стало привычкой — искать поддержки напарника. — Что тебе нужно, Киса? — кинул Артем, а улыбка с лица Никиты не сходила. — Мяч этот хотел попросить. Мои тоже хотят поиграть, — ответил вожатый. Отдав мяч, Артем было обернулся ко мне что-то сказать, но я сбежала, оставив его одного. Никита, облепленный маленькими сорванцами, занял футбольное поле. — Ну, идем? — Егор напугал меня своим внезапным появлением. — На обед. Он был весь мокрый, красный, содрал одно колено, зато довольный. Казалось, именно этого ему не хватало все это время. Поглощенный рабочей суетой, Егор и забыл, каково это отдыхать и ни о чем не думать. — Сходи в медпункт, а я отведу ребят в столовую, — ответила я, глупо улыбаясь. Еще несколько дней назад я негодовала, а сегодня не представляла смену без такого напарника. Егор кивнул и, забрав еще одного «пострадавшего», пошел в сторону главного корпуса. На тихом часу всем не спалось. В комнатах была какая-то возня, бесконечные разговоры, а кто-то даже успел поругаться. И как бы мы с Егором не успокаивали детей, только уходили, и все начиналось по-новой. Моему напарнику даже пришлось снова идти к медику, потому что подравшиеся мальчишки нуждались в перекиси и пластырях. Взяв гитару, что так и стояла в нашей вожатской с первого дня, я уселась посреди коридора. Разговоры не утихали, от ужасной жары болела голова, а дети не дали нам ни малейшей возможности отдохнуть. Честно признаться, я так и не осмелилась в первый вечер взять гитару в руки: сослалась на режим, на позднее время, а Егор, спасибо ему, спел пару своих песен на фоне играющей колонки. — Я тебе говорю, она играет с ними, — услышала я вдруг из соседней комнаты. — То Егор, то Артем. Морочит им головы. — А вы говорите, что Виктория Максимовна самая крутая из вожатых, — сказала вторая девчонка, и по голосу я узнала Алену. Я стала кусать щеки. Произошло то, чего я больше всего боялась. — В том году мутила с Даниилом Михайловичем, а в этом году морочит голову сразу двоим. Вспомнив прошлогодние смены, я прикусила губу, чтобы не ответить этим сплетницам чего лишнего. Мое сердце забилось чаще, но вовсе не от того, что вспомнили Даню. Я едва ли вообще хотела ворошить прошлое. Ударив по струнам — мне надоело это слушать — я стала в голове перебирать мелодии, которые помнила. Am… Em…Пальцы заныли, стоило мне зажать первый аккорд, а в горле встал колючий ком, отчего первые строчки вышли тихими, хриплыми, будто пропетые шепотом. D… C… Однажды он сказал: «Твой полёт — всего лишь сон», И ты летать не стал, стал таким, как он. И по земле ходить научился, как ребенок ты, Но всё не мог забыть той прозрачной высоты. Я запела первое, что мне пришло в голову. Эту песню мне еще утром напомнил Толя, напевая на зарядке, пока мы наблюдали, как бегают наши дети. Тогда-то я и вспомнила все и ходила с тяжелым сердцем, напевая незатейливую мелодию. И снова Am… Em… Музыка была везде, и от этого было только хуже. Перебирая аккорды и не обращая внимания на то, что практически весь отряд вывалил в коридор, я продолжала петь. C… D…. Слова сами ложились на мелодию, голос выровнялся, но по-прежнему фальшивил. И лететь по белому свету, Став одним движением ветра, лететь куда-то вдаль. И не думать, как приземлиться, А у птиц свободе учиться, оставив всё то, что жаль. Кто-то подпевал, узнав песню, кто-то просто слушал, но девчонки из комнаты рядом хотя бы замолчали. Am… Em… Пальцы зажимали нужные аккорды, будто делали это всю жизнь. C… D… На фоне детских голосов ярче звучал еще один. Он заметно выделялся среди тихих, был немного грубый. Подняв глаза, я взглядом наткнулась на Артема. Пока я пропустила часть припева, наигрывая лишь мелодию, он допел: И лететь по белому свету, Став одним движением, ветра лететь куда-то вдаль. И не думать, как приземлиться, А у птиц свободе учиться, оставив всё то, что жаль. И, оживленно хлопая в ладоши, Артем стал разгонять всех по комнатам. Дети, со скучающим и недовольным этой выходкой лицом, стали разбредаться по комнатам. — Концерт окончен, до полдника еще полчаса, — сказал он громко. — Или вы хотите дополнительный круг завтра на зарядке? — Мы согласны, если вожатые побегут с нами, — из комнаты вдруг высунулся Максим, а следом за ним еще и Ваня. — Значит, режим тихого часа нарушаете вы, а за вас отдуваются ваши вожатые? — переспросил с улыбкой Артем, на что мальчишки стали возмущаться, но в шутку. — Не торгуемся, — отмахнулся диджей, — полчаса. Дождавшись, пока закроются двери всех комнат, я поднялась с пола. Артем по-прежнему стоял рядом, улыбаясь мне по-лисьи. Он снова был рядом, а я не могла понять, что со мной происходит. Мне и без него было не по себе от того, что я взялась за гитару. — Что ты хочешь? — спросила я с подозрением, хотя в глазах явно было другой мотив. — Сегодня конкурс переделанных песен, — начал было он, однако я сразу поняла, к чему это, и отрицательно помотала головой. — Нет, Артем. Выступают дети, а не вожатые. Для нас будут отдельные концерты, — ответила я, придумав отмазку. Мы подошли к вожатской. Артем было открыл рот, чтобы возразить, но как всегда вовремя появился Егор. Рядом с ним стояли мальчишки, которые, казалось, уже и забыли о том, зачем дрались. Отправив их по комнатам, мой напарник прямо спросил, что у нас на этаже делает Артем. — Успокаиваю твоих детей, — ответил тот, едва скрывая грубость в голосе. Я не понимала, что происходило между этими двумя со вчерашнего вечера. — Спасибо большое, — кивнул Егор и пропустил меня в вожатскую. Артем молча кивнул. — Дальше мы сами. Егор был не в духе, и это можно было прочитать по его лицу. Он быстро переоделся, пока я допивала остатки апельсинового сока. Да и мне было не до того, чтобы мучать его расспросами. Казалось, с напарникам мы были на одной волне. — Что у нас готово к «вечерке»? — спросил он вдруг, и прозвучало это так неожиданно резко, отчего я даже подавилась соком. — Практически все. Осталось только несколько раз прогнать, — прочистив горло, ответила я. Капли сока попали на мою футболку. — Мы еще доработали припев, так что, думаю, возьмем призовое место. — Извини, — Егор протянул мне салфетки. — Я чем-то еще могу помочь? Недолго думая, я кивнула. Едва ли моя просьба относилась бы непосредственно номеру, но касалась она нашего отряда точно. — Хватит играть моего парня. Я тебя уже несколько раз просила это прекратить, — сказала я, на что Егор отвел взгляд. — Это уже не смешно. Мы напарники, Егор. Мы можем касаться друг друга, постоянно быть вместе, мы и так это делаем, потому что это выходит само собой. Без этого никак, потому что мы вожатые одного отряда. Но не нужно преувеличивать. — Что ты имеешь ввиду? — переспросил Егор. — Ничего такого, ты же понимаешь… — Дети обсуждают это, — ответила я, встав с кровати и сев рядом с Егором. Я не хотела с ним ругаться, пока меня устраивало в нем все, но мне не нравилось то, что происходило у нас за спинами. — Сначала они говорили, что мы вместе. И там, и тут. Обнимаемся, я ношу твою кепку, ты постоянно мне помогаешь, а я не отказываю в твоих просьбах. Дети напридумывали себе и наши переглядки, и то, чем мы занимаемся в вожатской, потому что живем вдвоем. А на втором этаже — одна большая вожатская на два отряда. Егор заметил, как я напряглась, высказывая ему это. Но мой взгляд блуждал по синему покрывалу на кровати, я не хотела смотреть на своего напарника. Мне проще было все высказать одним выдохом, а он бы мог лишь сбить меня с толку. А еще больше я не хотела, чтобы Егор вновь отшутился. — А теперь они меня чуть ли не проституткой называют, потому что Артем то и дело оказывается рядом, — продолжила я. Мои плечи опустились, я ссутулилась, прокручивая в голове сказанное. — Я не хочу ни отношений в лагере, не разговоров. Мне не нужны ссоры с детьми. Не нужны сплетни. Может, ты этого и не понимаешь, но авторитет вожатого очень важен. Даже если я здесь последний раз. А это его очень сильно подрывает. Не твой авторитет, тебя дети любят, а мой. Не ответив сразу, Егор только приобнял меня, и я прижалась к нему. Так, в его объятиях, мне было спокойнее, и мой внутренний ураган потихоньку сходил на «нет». Казалось, я нашла себе проблему, которая на какое-то время закрыла собой прошлогоднюю историю. — Хорошо, я сделаю все, чтобы дети перестали об этом говорить, — наклонился Егор ко мне, и я почувствовала на ресницах его дыхание. Мне было так тоскливо, ведь впервые со мной случилось такое, чтобы дети видели во мне своего врага. Даже в прошлом году, когда мне было невероятно хреново, и я весь свой выходной просидела в корпусе, рыдая, дети подсовывали мне шоколадки. Я едва сдерживала слезы, они были сейчас совсем ни к чему, но Егор, будто почувствовав это, пальцем приподнял мой подбородок. Он был слишком близко, и я не могла спрятать глаза. — Не расстраивайся, ладно? — спросил он и, дождавшись моего утвердительного кивка, слабо улыбнулся. — Я держу обещания. Сработал будильник, и мы, постаравшись вернуть прежний настрой, вышли в коридор. Я натянула улыбку. Егор, казалось, сделал то же самое. Довольные дети выбегали из корпуса и строились сами, не дожидаясь нас, потому что на полдник обещали дать йогурт и сосиски в тесте. А после полдника и недолгой игры на футбольном поле мы вернулись в корпус: впереди была «вечерка», а у нас не все было готово. — Я хочу на пятнадцать минут забрать детей, — сказал Егор, когда я было хотела взять текст песни для нашего номера и пойти репетировать с ними. — Можешь доделать таблички? Написать то, что мы хотели. Согласно кивнув, я осталась в вожатской. Разложила краски, вырезала прямоугольники из картона и, приклеив к ним белую бумагу, стала выводить слова. На этаже было тихо, только со второго доносились какие-то крики. Я оставила дверь вожатской приоткрытой. Мысли о том, как обо мне думают дети из моего же отряда, снова стали съедать меня. И даже едва слышимая из колонки музыка, которой я поначалу подпевала, уже не отвлекала меня от самокопания. Я даже не поняла, зачем я ее включила: в моих наушниках ничего не звучало уже год. Я не оставалась наедине с музыкой. А лагерная стала привычной, и я просто не обращала внимания. На дискотеке и вовсе отключалась. Я пыталась анализировать то, что происходит, но все это сводилось к одному и тому же. В дверном проеме вдруг появился Егор. Он позвал меня, поманив пальцем. Отложив в сторону баночку с краской и кисть, я пошла за напарником. Он вел меня в самый конец коридора, в крайнюю комнату девочек. И стоило мне там оказаться, весь отряд кинулся меня обнимать. Мальчишки, девчонки облепили меня со всех сторон и повторяли, что я классная вожатая. Я поймала на себе взгляд Егора: он был доволен собой, но больше всего радовался тому, что я наконец успокоилась. Я вернулась в вожатскую, чтобы забрать картонки с надписями, и там меня нашел Артем. Аккуратно складывая друг на друга таблички, краска на которых едва подсохла, я чуть было не влезла в баночку синей краски. — Что ты опять здесь делаешь? — вдруг зашел Егор. Он хотел помочь мне все унести. — Вы музыку не скинули, — бросил Артем, пропустив моего напарника. — А скоро ужин. Хотите без нее выступать? — хоть диджей и спросил беззлобно, Егор будто ощетинился. Он прикусил щеку и ничего ему не ответил. — Егор, просто подай ему флешку, — сказала я. Воздух в вожатской будто заискрился, когда эти двое переглянулись. — Я заберу, когда пойдем на ужин. Хорошо? — Окей, — кивнул Артем и, забрав флешку, быстро скрылся из виду. Егор что-то еще сказал ему вдогонку, но я не расслышала, потому что у меня зазвонил телефон. Кристина собирала по одному вожатому от отряда в актовом зале. Дело было срочным. Я, дождавшись Катю и Толю, оставила Егора репетировать номер. — Артем надоел, — сказала Катя, когда артист ушел вперед, увидев Никиту. — Он бесится уже второй день. Ни Влад, ни Толя понять не могут, что с ним случилось. Но они то розетку не поделят, то Артем музыку сводит, а мы ему мешаем своими разговорами. А сейчас пришел и чуть было не испортил наш реквизит на номер. Ну и что, что он валялся по всей вожатской? Лишь пожав плечами, я ничего не ответила, однако начинала догадываться, что к чему. Но это звучало слишком глупо: Артем то и дело оказывался рядом, и я понимала, к чему он клонит. Однако чаще всего я искала поддержки Егора, а его компании сторонилась, не в силах быть к нему ближе. Я уже не так сильно краснела, когда Артем был рядом, но по-прежнему избегала долгих встреч с ним. И когда на вечернем мероприятии наш отряд занял первое место, а я кинулась обнимать Егора, поймала на себе взгляд Артема. Правда, он тут же отвернулся, а я спряталась в объятиях отряда. Привычно погас свет, замигал дискошар, заиграла музыка. Это была вторая по счету дискотека. Мы, как и прежде, разбрелись вожатыми по залу, карауля детей. Егор с Никитой стояли снаружи у входа, я была ближе к сцене, а вскоре и вовсе поднялась на нее, вместе с Владом и Катей раскачивая толпу. Быстрая мелодия сменилась тихой, заиграл новый трек Басты, но уже успевший всем полюбиться. Заметив краем глаза, что Артем встает из-за стола, я спрыгнула со сцены и юркнула к выходу. — Ну и духота, — заявила я, оказавшись между Никитой и Егором. Мои щёки пылали, ведь я точно знала, что Артем собирался пригласить меня потанцевать. — А Никита тут от девчонок прячется, — посмеялся Егор, пихнув парня в плечо. Тот закатил глаза. — От ваших, между прочим, — ответил тот. — Да ладно тебе, зато сколько поклонниц, — поддержала Егора я. — Своих хватает, — Никита цокнул. — Когда уже медляк закончится? Я про себя подумала, что тоже с нетерпением жду этого.