Crimson

Нирэи и Суоу любят говорить, что Сакура социально неловкий, но никто не упрекает в том же самом Умэмию, который, по скромному мнению Харуки, в сто раз его в этом превосходит. Сакуре стоит лишь произнести что-то с небольшим заиканием, чтобы заслужить такой комментарий, в то время как глава Ветролома может часами идиотничать, оставаясь незамеченным. Кто ещё тут неловкий: ты, спокойно сидящий (или почти спокойно) и болтающий со своими одноклассниками перед очередным учебным днём, или Хадзиме, вопящий как припадочный в микрофон из радиорубки? Никаких тебе «Раз-раз, проверка связи», или чего-либо в таком духе. Лишь громкий раскатистый смех, ор, возня, и неожиданное «Сакура Харука, просьба явиться на крышу немедленно», после которой несколько десятков глаз устремляются к названному в немом вопросе. Одни — немного заинтересованные, другие — удивленные, третьи, Нирэевские, — распахнутые в ужасе, и четвертые — глаза Сугиситы, прищуренные и недовольные, хотя Сакура может поклясться, что брюнет еще минуту назад мирно дремал на парте, совершенно не участвуя в происходящем вокруг. Сакура говорит почти спокойно процентов 25 всего времени, Умэмия орет в микрофон на всю школу каждый грёбаный раз, и это Харука здесь социально неловкий?! Когда первокурсник настигает непутёвого блондина на крыше, его лицо цветом напоминает алое огненное зарево, и Харука готов устроить такое прямо здесь на крыше, если Умэмия не прекратит подобные выходки. Сакуре итак пришлось постараться, чтобы не вспыхнуть пламенем в кругу одноклассников, преувеличенно осторожно покидая помещение, и уж теперь-то он не побоится высказать кое-кому пару ласковых слов. — Че за дебильный способ меня звать? И почему вообще в такую рань?! — рявкает Сакура прямо с порога. Умэмия уже дожидается его на скамейке в тени большого дерева и призывно хлопает по месту рядом с собой: — Са-ку-ра! Я так рад тебя видеть! Присаживайся! Поболтаем! — О чём нам болтать? — бурчит недовольно первокурсник, демонстративно скрещивая на груди руки. — Чего такой хмурый? Мы давно не виделись! — Два дня всего прошло. И вчера я тебя уже видел, так что вот! Ты скажешь, чё хотел? Если судить вообще по всему — по расслабленной позе, дурацкой искрящейся улыбке и едва растрепанным волосам, то Сакура уверен, что Умэмия действительно хочет затеять часовую бессмысленную болтовню. В которой он не то что бы был рад принимать участие. Но! Хотя бы не в такую рань. Из-за какой такой фатальной ошибки Умэмия принимает его за потенциально хорошего собеседника, Харука не знает. Но клянётся в дальнейшем быть более осторожным с ним, а сейчас планирует просто уйти — скоро начнётся занятие. Однако предмет разговора оказывается куда более волнительным, чем можно было предположить. Поэтому в класс он возвращается только ко второму уроку, и, минуя поток бесконечных вопросов в стиле «Чего тебе там говорил Умэмия?», Сакура сразу лезет в телефон и пишет:

Сегодня, [08:45]

так моим номером с тобой так любезно Умэмия поделился?

[08:46] Ты как-то сам это дело расследовал или.?

[08:46]

или

[08:47] Хах. Я немного удивлен, ведь он сам попросил придержать это в секрете, ну что ж. Не вижу смысла отнекиваться, и не такая уж страшная это тайна — номер мне и правда дал ваш глава. Мы с ним случайно пересеклись на улице, поздоровались, и я попросил. Теперь это как-то изменит твоё ко мне отношение? Сакура хмурится над экраном и думает: единственное, что изменила эта информация — только его отношение к самому себе, ведь теперь стало гаденько — в список подозреваемых он включил всех одноклассников, но не включил семпаев, которые это и провернули. Умэмия без какого-либо зазрения совести откликнулся на просьбу почти незнакомого человека, позвонил куда нужно, а Рен скинул номер кохая по первой же просьбе старшего, не задавая вопросов. Вот и вся цепочка, удивительная в своей нелепости. Сакура упрекнул себя второй раз, надумывая в голове околодетективные истории, в которых Тогаме врывается под покровом ночи в их школу и роется в личных делах учеников, чтобы раздобыть заветный номер. Потому что иначе никак не получалось: никто из окружающих так и не признался Харуке в содеянном, а из воздуха номер телефона тоже не мог появиться. Парень пытается копнуть глубже, потревожить отдаленные уголки души своей и видит: ничего. С крохотной долей облегчения он отвечает Тогаме.

[08:55]

совсем нет

[08:57]

самое поразительное во всей этой ситуации что Умэмия каким то чудом сам умудрился не проболтаться за несколько дней. и оправдал это тем что был сильно занят и просто забыл

[08:59]

но я то видел как он бесцельно болтался по школе и городу

С их последней встречи проходит две недели. Кофта Дзеу любовно уложена на полку в шкафу до востребованности, потому что болтайся она до сих пор на виду — Сакура бы уже намазолил свои глаза. Встретиться и вернуть не выходило. Сначала Харука был целыми днями занят закрашиванием тегов на стенах местных магазинчиков вместе с однокурсниками, будто бы он не в школу пришел, а в стройотряд. Затем настала очередь Тогаме быть занятым даже по вечерам: стычки с другими бандами участились, поэтому брюнет порой стал заменять обычные сообщения голосовыми. Не то что бы Харука хоть когда-то требовал от него немедленного ответа, или даже просто ответа, но Дзеу действительно начал записывать свой голос прямо на ходу, урывая моменты. Иногда на фоне можно было слышать других людей. В первые разы это почему-то смущало: слушать Тогаме так близко. Тембр, который когда-то показался Сакуре медленным, как у черепахи, теперь звучал совсем иначе. Может это было просто из-за спешки. Со временем стало казаться, что для Дзеу подобный темп — обычное дело, что человек по ту сторону экрана всегда звучит немного выше и часто позволяет себе заикнуться посреди предложения или короткого слова. А к ночи его голос вообще становился более хрипловатым и вкрадчивым. У Сакуры заалели уши, когда в ответ на его «пока», пришел новый аудиофайл, в котором Тогаме пожелал ему доброй ночи. Наверно, Сакура бы отнес эту запись к разряду прочих, не уделяя ей особого внимания, но всё же звук того, как Дзеу произнес в конце его имя, заставило тело парня покрыться мурашками. Он думал — показалось. Интонация была очень похожа, но переслушав запись с десяток раз, всё-таки окончательно укоренился в выводе: Тогаме произнес его имя точно так же, как всегда произносит имя Умэмии Цубаки, с которым они познакомились дня четыре назад. Подобного рода заключение здорово встряхнуло его перед сном, но уже к следующему дню оказалось отброшено на второй план, потому что Цубаки пригласил его, Суоу и Нирэя в какой-то клуб в другой части города. А поход туда оказался тем ещё приключением. Сакура за один вечер сделал столько всего нового, что казалось, будто время в том месте остановилось. Во-первых, ему не приходилось шарахаться с друзьями вечером в незнакомой части города, ориентируясь по одной лишь карте в телефоне своего заместителя. Во-вторых, сражаться с разъяренной толпой за группу незнакомцев, спасать при этом то ли сестру, то ли подругу Цубакино-сана и вести переговоры. И, в-третьих, ему, чёрт возьми, никогда не удавалось поглазеть на чужие и достаточно откровенные танцы в ночном клубе. От которых, если быть честным, он остался под таким глубоким впечатлением, что просто не мог не поделиться этим с Тогаме, дополняя свои отнюдь незаурядные реакции сделанными накануне фото. Всё это выбило из него такой поток сообщений, что это удивило бы даже вечно спамящего Нирэя. А Дзёу же, который до этого мог лицезреть от Харуки максимум 3-4 сообщения в час, пребывал теперь в культурном шоке, в спешке стараясь разобраться что там вообще к чему. Тогаме задавал вопрос за вопросом, пока Сакура ни расхрабрился настолько, что сам набрал заветный номер и, прокашлявшись в кулак, выпалил: — Ты там нифига не понял, я поэтому звоню… Я задолбался писать! В общем, хочешь я лучше так расскажу? Дзёу дал себе пару секунд оправиться от столь внезапного ночного потрясения и, усевшись на кровати удобней, почти что мурлыкнул в трубку: — Конечно, я тебя внимательно слушаю, Сакура… Сон у него сняло как рукой. Это было так волнительно и приятно — слушать взбудораженный голос Сакуры прямо по телефону. Тогаме без конца улыбался, вставляя свои редкие комментарии, когда парень вдруг затихал, подбирая слова, но вся радость сошла на нет, когда после тирады о Цубаки из Ветролома и его совершенно удивительном стиле боя и умении танцевать пол-дэнс, Сакура вдруг задумался и сказал: — Хотя Цубаки далеко не единственный, кто меня удивил сегодня. — А кто еще? — После всего… Там же на улице мы встретили кое-кого, и вообще, по правде говоря, это он затеял массовую драку в красном квартале. И Суоу предполагает, что и наша стычка с Keel вполне могла быть делом его рук. Тогаме потёр переносицу, вникая, потому что голос Сакуры из звучного в миг стал низким и глухим. — Ты его видел раньше? — Не видел. Он старше на два года, и раньше учился в моей школе, как мне сообщили… — голос собеседника стал тише, брюнет насторожился, — и он… он так много всего натрепал, а потом вдруг сказал мне, что таким, как я в Ветроломе не место, и что мне вообще лучше быть одиночкой! — Сакура, не принима..! — Короче, мне предстоит разобраться с этим. Так что… В общем, до скорого. Харука отключился также внезапно, как и позвонил, и оставил Тогаме в смешанных чувствах. А после всего неожиданно выпал из переписки на несколько дней, отчего Дзеу вообще перестал понимать, что и как теперь нужно делать.