Не та

На географии мысли продолжали путаться. Полина же все сорок пять минут не сводила с меня глаз, которые будто специально своим блеском напоминали о прошлой перемене. Моя спина болела, и была бы моя воля, я бы с радостью разлеглась на парте, не давая никому разглядывать мои лопатки. Я завидую лежащим на последней парте третьего ряда плакатам, ведь сейчас очень хотела оказаться на их месте. На них никто не смотрит, никто не вспоминает и всем всё равно на их существование. А ещё они покоятся на преимущественном месте. А я сижу на первой парте из-за сложенных обстоятельств. Прямо перед столом учителя. Прямо перед всеми одноклассниками. Но зато с Полиной. Это был единственный плюс. На уроке отсутствовали три человека, и было не сложно догадаться о их личностях. О судьбе Бабурина я только и размышляла. Он извинится? А может, его избили? Или всем стало всё равно на его поступок? Будет ли он доставать меня снова? А может, разозлится ещё больше, из-за неудачного издевательства? Вместо определения координат в атласе, я выводила непонятные линии по полям тетрадки. Мозг кипел, я не слушала учительницу и чувствовала, что будто сплю с открытыми глазами. Хорошее впечатление я, кажется, не оставлю. Полина легонько, но чувствительно ткнула меня локтем. Я недоуменно взглянула на неё, словно меня внезапно разбудили в пять утра, светя фонариком в глаза. Не проронив ни слова, она придвинула ко мне свою тетрадь, давая лицезреть красиво выведенный почерк. Но глаза мои почему-то не хотели понимать ни одного слова, будто я забыла родной язык. Наконец я начала хоть что-то распознавать: стук каблуков учителя, к примеру. Людмила Равильевна подходила к каждой парте и видимо проверяла классную работу. Я видела запуганные глаза учеников первого ряда, ждущих своей участи. Меня осенило. Я быстро повернулась к своей парте и принялась списывать всё в свою полностью чистую тетрадь(если не считать непонятные рисунки на полях). Я даже не понимала, что судорожно писала. Половину цифр с буквами я не специально представила в виде каракулей - но было уже всё равно. Закончила я как раз, когда учитель подошла к нашей парте. Сощурившись в лице, женщина долго различала написанное в моей тетради, а потом быстро и невнимательно перевела взгляд на тетрадь Полины, будто проверки её и не требовалось. Просто увидев заголовок «классная работа», учительница географии прошла дальше, не забыв напоследок колко сказать: – Кому-то следует научиться писать. Девятый класс уже. Ну хоть не двойка - уже хорошо. – Спасибо тебе, – шепнула я Морозовой, на что она кивнула и придвинула тетрадь обратно к себе, что-то дописывая. – Могу рассказать? Подруга подняла на меня заинтересованные глаза, сначала и не понимая, о чем я говорю. – О Бабурине, – пояснила я, не желая отпускать эту тему. Даже не знаю, почему... Я же только усложняю себе жизнь, не переставая думать об этом? – Да, но только не тут, – обречённо улыбнулась одноклассница, поправляя прядь волос. Недолго порывшись в своём пенале, Полина достала стопку жёлтых стикеров и отклеила один, подавая его мне со словами: – Запиши свой номер. *** Следующая литература. Классная руководительница не посылала мне никаких взглядов. На уроке не заявился директор. Значит, кроме учеников никто не в курсе ситуации с Семёном. Я достала свой тайно взятый в школу альбом, и стала листать, в поиске свободного места, изредка поглядывая на скучающую Лилию Павловну, что-то рассказывающую про очередное произведение. Я давно его прочитала, поэтому мне можно было расслабиться. Что нарисовать? Такой вопрос всегда возникал в голове, когда я смотрела на немой и пустой лист бумаги. Выбор пал на принцессу Рапунцель, которую Оля будет увлечённо раскрашивать, когда в очередной раз будет ждать меня с уроков. Я планирую нарисовать ей много раскрасок наперёд. Рука взялась за карандаш и сама стала выводить нужное, а я оставалась наблюдателем. Стоп, а были ли у Рапунцель такие тёмные глаза? А волосы такими короткими? Смотря на полученный результат, я не верила своим глазам. Или рукам. Пятифан, Будаев, Бабурин. И что они забыли в моём альбоме? Причём ни один не похож на принцессу... Я зачем-то нарисовала ту сцену, где двое злобно глядят на Семёна, а тот лишь не умело оправдывается. Я огляделась по сторонам: вроде никто не заметил моё внезапное творение. Полина следила за текстом, одноклассники увлечены своими делами, Лилия Павловна и вовсе забыла моё имя. Я в спешке перевернула страницу альбома, стыдливо закрывая глаза. Надо будет пересмотреть эту Рапунцель... *** На последнем русском всё у той же Лилии Павловны, я наконец стала слушать. Хоть и через раз. Я переваривала надоедающий голос Кати уже в который раз. Ведь она единственная из всего класса пересказывает правила, будто пытая всех своим специально гадким тоном. С каждым разом она насмехалась, с лёгкостью пересказывая заученный материал. Мне даже захотелось рискнуть и ответить вместо старосты, но вопросы учителя кончились. Мы переглянулись с Полиной. Взгляд её был такой же негодующий, будто она не спала несколько суток. Всё-таки урок прошёл быстро, и мы с подругой, торопясь, вышли из кабинета, подходя к расписанию. – Завтра расписание не изменённое, – громко констатировала Полина, перекрикивая чужие голоса и поворачиваясь ко мне, когда закончила пересчитывать уроки. Я лишь устало выдохнула, вырываясь из толпы галдящих школьников. Некоторые возмущались из-за завтрашнего расписания, некоторые просто стояли компаниями и разговаривали, мешая пройти. Одев куртки и сменив обувь, мы последовали ко входу. Там, смотря в окно, сидела на коленках на стуле уже одетая и скучающая Оля, повернутая к нам спиной. Я решила воспользоваться шансом. Резко положила руки на её плечи, на что сестра вздрогнула, испуганно произнося своё любимое "Ой!" и поворачиваясь ко мне. Справа от нас тихо хихикнула Морозова. – Ты чего пугаешь! – невинно возмутилась Оля, слезая со стула и забирая свой портфель. Вроде учиться в началке, но в рюкзаке и в правду, казалось, кирпичи лежат. Мы вышли со школы. Повсюду доносились смех, "плохие слова", хруст снега и лёгкий свист ветра. Хотя иногда свистел и не он, а оглушающие старшеклассники. И вечная паника отпустила меня. В миг сделалось спокойно в компании Полины и Оли. Морозова, миловидно улыбаясь, расспрашивала сестру о любимой музыке. А Оля выглядела такой счастливой, словно нашла родственную душу. Я не зациклилась на их разговоре, просто иногда усмехалась с ответов Оли или с шуток Полины. Таких безобидных, дружелюбных - что у меня аж щёки от улыбки заболели. И все проблемы тут же забылись. Я стала думать, какую книгу прочитаю по приходу домой. Я поправила светло-голубую шапку, когда-то связанную бабушкой, потому что ветер вновь окутал свои порывом. Как сегодня утром. Но это было не единственное сходство с этим утром... Когда мы вышли за ворота, я вновь услышала крик где-то в дали: – Поли-ин! Нет, в этой школе, должно быть, немало Полин. Вот только этот успевший приесться голос мог обратиться только к одной Полине. И она шла справа от меня, и кажется, вновь узнала обладателя голоса. Это стало заметно по её резко изменившимся настроению. Морозова обернулась, скривившись, и взяла меня под локоть. Ко мне резво прилипла и Оля, переплетая наши с ней пальцы. Стало в два раза холоднее. – Пойдём быстрее. Это снова Пятифан, – Полина быстро повела меня подальше. – Да погодите вы, на! – послышался возглас Игоря. Невольно мне вспомнилась пословица "Мы с Тамарой ходим парой". Подруге же было всё равно на протесты позади. Казалось, будто она вовсе ничего не слышала, а просто таранила вперёд, желая спастись. Из-за двойной хватки у меня заболела голова, а звуки улицы больше не расслабляли. Видимо, из-за меня мы и притормозили - нас обогнал Рома, а с другой стороны предостерёг Бяша. Они оба преградили путь. Взгляд Пятифана был недовольным, будто это мы гнались за ним. Он обратился к Полине, что успела отпустить мою руку: – Буквально на две минуты. Полина была будто готова убить взглядом. И никакие условия её не устраивали. Я не поняла, о каких двух минутах идёт речь. Впрочем, как и Оля, что хлопала большими глазами, вцепившись мне в руку, недоверчиво глядя на Бяшу, что остановился как раз напротив неё. Ромка перевёл взгляд хищных и неярких на свету глаз на меня. А мне стало неловко. И даже не страшно? – Че было? Я глянула на него. И кажется, глазами озвучила своё непонимание и кучу вопросов. – Ну... – Будаев вдруг усмехнулся, и Рома кинул на него злой взгляд, – Че Бабурин сделал на перемене? Говорил он, на удивление, нормально. Не как постоянный гость в отделении милиции. Я не стала медлить, и быстро пересказала то, что мучило меня все уроки: – Толкнул меня на Катю. Потом толкнул в стену. А дальше, – я мельком посмотрела на Бяшу, – вы знаете. – Ясно, – сказал он, отводя взгляд задумчиво, – А то Сëмка разбазаривать ниче не хочет. Одно и тоже говорит. Я кивнула. Можно уходить? Или продолжать этот пустой диалог? Как по мне, выбор очевиден. Я двинулась с места, сестра, по инстинкту, за мной, а вслед и хмурая Полина. – Погодь! – М? – Если он опять приставать будет, ты не стесняйся - говори. – Пятифан свёл брови к переносице. А Игорь, стоящий рядом, быстро и с умным видом закивал. – Хорошо. Нет, конечно, мысль о том, что Бабурин не оставит меня в покое, была не очень. Да и я сильно не верила чужим словам, хотя звучал Пятифан довольно честно и серьёзно. Не улыбался для убеждения, а стоял нахмуренный, снова сгорбленный, будто говорил о самых жизненно важных вещах. А я лишь улыбнулась напоследок, наверное из-за Бяши. Он всё ещё кивал. Мы пошли дальше, оставив пару стоять позади что-то негромко обсуждать. А сестра внезапно потянула меня за руку. – Значит, у тебя всë-таки есть парень? – игриво ухмыльнулась она. *** Дома всё как обычно. Занятая мама, пропадающий на работе отец, скрип половиц при неправильном шаге, весело скачущая Оля. А почему она такая радостная, я так и не узнала. – Оля, успокойся! – не выдержала мама, когда сестра начала наматывать круги по всему дому. Я сидела за столом на кухне и ждала ужина, крутя в руках большую ложку. Была голодной, потому что пропустила столовую. Не есть из-за Бабурина было глупой идеей. Он же не босс школы? Не может приказывать, кому есть сегодня, а кому нет? Семён, честно, достал появляться в моих мыслях. Его образ был для меня мерзким. И раз за разом видеть его в голове, слышать грубый голос эхом в ушах... Надеюсь, хоть во снах он не будет меня доставать, потому что сны у меня и так, что надо. Я расплела волосы. И когда они успели настолько отрасти? Практически до талии доходят, но такой вариант мне не очень нравился. Например, такие как у мамы - короткие, еле дотягивают до плеч - мне казались очень красивыми. Но она запрещала мне резать волосы. Ведь они у меня здоровые, белоснежные, красивые, прямые. А у мамы, видите ли, нет, кроме последнего пункта. А у неё случаем, любимая принцесса - не Рапунцель? Может, у них с Олей это семейное? *** Я переоделась в пижаму. После уроков сестры я была окончательно вымотана. Я сняла очки, они давили в переносицу, а глаза начали болеть. Положила окуляры на край стола, ведь там был единственный уголок свободного места, а после я улеглась на уже расправленную кровать. Она слегка скрипнула под моим весом. Я укрылась холодным толстым одеялом, чувствуя себя одинокой. Даже с комнаты всегда шумной сестры не доносилось ни звука, и на миг мне показалось, что я и правда ночую в доме одна. Только сама хлипкая постройка издавала звуки. Кто-то стал копошиться в дверном замке, там, внизу. И нет, это не паранойя. Я больно ущипнула себя за предплечье - и не сон. Это реальная жизнь. А меня снова сковало, я с головой нырнула под одеяло. Холод пробежал по спине. Я не успела предположить хоть что-то. Входная дверь открылась. Я услышала это по длительному скрипу. Кто-то старался быть очень тихим. Я прищурилась. Сквозь темноту я размыто разглядела, что маленькая стрелка часов была на цифре одиннадцать. Должно быть, это пришёл папа. И этого я снова испугалась? – Пришёл? – послышался шорох тапочек, а после приглушённый голос мамы. На удивление, спокойный. Без ужасного "Явился-не запылился!". И я успокоилась. Все дома. Всё хорошо. Вскоре заснула, и даже не ворочалась полночи. *** Я немного проспала. Ну как, немного - например, унылая по утрам Оля, уже была одета. Я вскочила с кровати, что потеплела за ночь и теперь была будто облаком. Вставать не хотелось ещё ближайшие пять часов. Быстро напялила на себя белую рубашку, толстые колготки, чёрную юбку до колена, которую я особенно ненавидела зимой. Прихватила с собой мешок со сменкой и рюкзак, который я вчера догадалась собрать, и побежала вниз. Завтрак пришлось пропустить, спокойный поход в школу тоже. По пути через лес, я расчёсывала волосы, шагая большим шагом, пока рядом меня еле догоняла Оля. – Тош... Позвала она меня жалобно. Тон не сулил ничего хорошего. – Ау? – Мне кажется, я забыла дневник, – я остановилась. Глубоко вздохнула. – Проверь. К слову, мы были на просёлочной дороге. Уже и лес пройден. Девочка спешно поставила портфель на колено. Порылась сначала в большом отсеке, а после и в маленьком. И по её взгляду я понимала, что всё-таки дневник лежит забытый дома. – Не могу найти! Я сунула небольшую расчёску в карман куртки, подошла к Оле и стала перебирать учебники с тетрадками в её рюкзаке. Сестра грустно смотрела на меня, подавая его ближе ко мне. – Вот же он, – нахмурилась я. Дневник спрятался в учебнике русского, – Ты издеваешься, Оль? Мы и так опаздываем! – Я виновата, что не заметила? – повысила она свой голос, резко поменяв тон нашего небольшого разговора. – Ты дома проверить не могла!? Было стыдно. За то, что я кричу на сестру, которой когда-то, в далёком детстве, обещала всегда быть рядом и защищать. Когда остальные отвернутся, родители наедут или что-то похуже... Я тут же пожалела о своих только что сказанных словах. – А ты, видите-ли не могла завести будильник, и теперь мы опаздываем! – прокричала она, на что на нас с удивлением повернулся дворник, расчищающий дорогу от снега совсем неподалёку. Оля сердито поковыляла вперёд, а после побежала, оставив меня позади. Я думала, что одна она далеко не уйдёт, и двинулась, торопясь, следом. Но сестра всё бежала. Как-будто меня и не существовало. А когда она скрылась из виду, ускорившись, моя злость испарилась. Отчаяние заняло её место. Пришлось мне тоже побегать, ведь Оля не собиралась возвращаться. Бежать по сугробам было неудобно, особенно, когда они почти доставали до колена. Щëки кололо на холодном ветру, шапка сбилась набекрень. А мои только что расчесанные волосы... Конечно, для полной картины они мешали мне, падая на лицо. Вместе с тем, снежинки попадали мне на очки, тут же тая и оставляя следы на стекле. Из-за не до конца застегнутого замка, холод проникал под куртку, заставляя шею покрываться мурашками. А шарф я конечно же не надела. Я нагребла снега в ботинки, поэтому бежать стало ещё более некомфортно. Портфель будто тянул меня к земле. Я была бы и не прочь лечь в сугробы, но точно не сейчас. Дома проносились мимо меня с огромной скоростью. Точнее, я мимо них, сама и не веря в это. Половину своего тела я уже не чувствовала - до чего было холодно. Пальцы не могли разжаться, но я лишь смелее взялась за лямки рюкзака. Казалось, ни на одном серьёзном нормативе я так не бегала. До школы осталось не так уж и много, и я прибавила скорости. Ещё чуть-чуть, и я точно споткнусь и упаду лицом в снег. И не обещаю, что встану. Вокруг всё так же было тихо. Лишь я нарушала эту тишину своим громким сбивчивым дыханием и хрустом снега под собой. Я пыталась смотреть вперёд, но мой взгляд все равно находился посреди домиков. Ощущение, что за мной кто-то наблюдает. Резво оглядывая местность вокруг, создавалось ощущение, будто я от кого-то бегу. Мои глаза зацепились за один дом. В нём не горело света, он был небольшим и едва покачивался. На крыше лежал огромный слой снега, покосившийся забор щедро давал взирать на здание. В одном из окон я увидела ярко-розовый цветок, обрамлённый в листьях, с запомнившимся мне названием «Гибискус». Само растение стояло в маленьком горшке и было единственным ярким пятном среди всего домика. Я остановилась. На территории дома стояла фигура. До боли знакомая. До потери дара речи неожиданная. Та незнакомка в маске лисы стояла, переплетая пальцы прямых рук в замок. Пугающая ухмылка застыла на её гримасе. Лисица не двигалась, сохраняя со мной зрительный контакт, однако её бездействие лишь сильнее смущало меня. Глаз в прорезях маски я не видела. И взгляд её оттого был угрожающим. Недружелюбным. Но что-то заставляло меня оставаться на месте. И приоткрыв рот, смотреть на девушку. Ветер свистел и бил мне в спину. Я различила внезапный шёпот, что оказался возле ушей: – Жди-и-и...нового-о-о...го-остя. Голос был хрипящим, каждая гласная медлительно растягивалась, заставляя леденеть. Я быстро огляделась, но возле меня никого не было. Никому не мог принадлежать этот голос. Здесь была лишь я и незнакомка, всё ещё стоящая в нескольких метрах. Показалось, будто на её маске улыбка стала ещё шире. И взгляд вместе с тем озорнее, хотя глаз всё ещё не было видно. Я подорвалась с места. Ещё быстрее, чем раньше. Лишь один вопрос колотился внутри бешеным ритмом: Что это было? Я добежала до заветной старой школы. В горле застрял большой комок, в висках больно бил пульс, в ботинках уже были лужи, очки испачканы в подтеках от снежинок. Дышать было больно, я поправила шапку и облокотилась о стену у крыльца. Тут не было даже курильщиков. Я всё ещё была одна, и даже свет в здании не успокаивал. Ещё немного, и я скачусь на мёрзлые колени. Две минуты я пыталась оклематься. Голова ходила ходуном, а в глазах двоилось. Тяжесть портфеля лишь напоминала о предстоящих семи уроках. Я была уверена, что один из них уже начался. Дошла ли сестра до школы? Я вдруг вспомнила Вову, чья фотография до сих пор висит на доске расписания. С этой мыслью я подобралась, и с трудом открыла дверь. Когда я зашла, уборщица одарила меня недовольным взглядом. Я быстро переодела обувь, наконец чувствуя хоть какую сухость в заветных туфлях(впрочем, сухо было теперь и в горле). Я старалась делать всë быстро. В коридорах было пусто, урок уже начался, а из-за приоткрытых дверей слышались громкие голоса учителей. Быстро сверив расписание, я побежала к нужному кабинету. Физика. Собрав в кулак волосы в высокий хвост, я поняла, что привычной резинки на запястье не было. Хотелось кричать от всего происходящего за это короткое утро. Я оставила волосы как есть, распущенными, и прошла к кабинету. Несколько секунд просто стояла у двери, решая, сильно ли мне попадёт от неизведанного учителя. Я собрала силы в кулак, и решительно постучала его костяшками об дверь. Сильно, до лёгкой боли, и открыла её. Убедившись в том, что класс всё таки был моим(с помощью сидящей на первой парте Полины) я обратилась к учительнице. – Здравствуйте, можно зайти? Она выглядела доброй, и подняв на меня заинтересованный взгляд, устало кивнула. – Новенькая? – спросила молодая женщина, на что я согласилась, подходя к своему месту, – Меня зовут Наталья Викторовна. Впредь, постарайся не опаздывать, хорошо? – Хорошо... Эта учительница была словно лучиком, среди тёмных туч в виде остальных учителей! Кудрявые светлые волосы по плечи, прищуренные голубые глаза, опрятный внешний облик. Наталья Викторовна была похожа на прошлую мою учительницу по литературе. –Привет, –шепнула я Морозовой, закончив с принадлежностями. – Доброе утро, – тихо ответила она, с интересом разглядывая меня. – Проспала? Я утвердительно промычала. Веки вот-вот закроются... – Извини, что вчера не позвонила, – я встретилась с её виноватыми глазами, – Дедушка простыл. Если быть честной - я и вовсе забыла о том, что мы должны были созвониться. – Ничего. Как он? *** На перемене я пулей побежала на первый этаж. К кабинету Оли. В рекреации носились вихрем дети, но среди них я не видела знакомой белой макушки. С особой осторожностью я пошла к кабинету, надеясь, что меня никто не собьёт с ног. Подошла к нужной двери - она была открыта. Учителя не было на своём привычном месте, и я уверенно заглянула внутрь. Долго искать сестру здесь не пришлось. Она сидела на середине второго ряда, положив подбородок на скрещённые руки и ложась на парту. Оля была совсем одна в классе. Видимо, ждала пока кончится перемена. На данный момент она особенно напоминала меня. Большие глаза были направлены на доску впереди. Два белых хвостика убраны за спину. Оля выглядела так, словно сейчас расплачется. – Оль? – тихо позвала я её, на что девочка, будто чужая, недружелюбно покосилась на меня. – Что? – приглушённо, из-за рубашки, послышался её голос. – Почему ты убежала? – сказала я, всё ещё оставаясь у порога. Сестра и не собиралась подходить ко мне. Словно, напротив - сторонилась. – Чтобы не опоздать. – А меня подождать не хотела? – Нет, – отвела она взгляд, будучи явно обиженной. Я собиралась извиниться, но вдруг послышался резкий высокий голос: – Что мы делаем в отделении младшеклассников!? – обращались ко мне. Это была та сама уборщица, что одарила меня недобрым взглядом, когда я вошла в школу. Женщина смотрела на меня, гордо задрав подбородок(возможно из-за того, что была значительно ниже меня), сжав кулаки и упирая руки в бока. – Я к сестре... Меня перебили. – Знаю я! У нас здесь каждый второй к сестре приходит! – разоралась она, идя на меня. – Для кого второй и третий этаж придуман!? Нет, они всё здесь шляются! Она поторопила меня к лестнице. А Оля так и осталась осталась в кабинете. Видимо, я серьёзно расстроила её.