Не та

При входе в лес Оля заметно сжалась, стиснула мою руку сильнее. Я это почувствовала, и сказала сестре: – Не бойся, ты со мной, – она посмотрела на меня, и спустя несколько секунд, кивнула, но хватку не ослабила. Про пропавшего мальчика она всё-таки узнала, когда я говорила с мамой на высоких тонах на эту тему. Я увидела её в дверном проёме. Пара намокших глаз наблюдали за мной. Теперь Оля боится зелёного леса, и да, именно из-за этого. Еë страхи далеко не волки в чаще, давно расстрелянные жителями посёлка, да и байки про Бабая в темноте еë больше не пугают. Мы шли по тёмной дорожке, по большими сугробам из снега, который приходится разгребать ногами. Меж деревьев ничего не освещено, по этому приходится надеяться на свои познания в лесу. Всë же, мы два раза перед этим приходили в школу по этой дороге. В первый, когда нас переводили, а второй, когда забирали учебники. Олю определили в четвёртый "А", а меня в девятый " В". Страх всё равно никуда не отпускал, и даже если сестра со мной, маньяку это не как не помешает. Схватит нас двоих за шкирку, и уведёт не пойми куда. Ни я, ни Оля друг другу не поможем... Она очень переживала на счёт школы, так как с незнакомыми людьми ведёт себя скромно. Я тоже. Все друзья, дружба с которыми далась мне нелегко, остались в Москве. А здесь– девятый класс. Одноклассники давно подружились друг с другом, разделились на группы. Новеньких, скорее всего, не любят. И если у Оли всё было не так уж и запущено, то у меня.. Кстати сейчас, мы похоже больше, чем когда-либо. Привычные Олины хвостики сменились косичками, а мои распущенные заплетены также. Теперь мы будто близняшки, только разного возраста. На виду виднелся деревянный мост, с помощью которого мы можем перейти реку Ольшанку. Помню, в детстве, когда мы на лето приезжали сюда, я с бабушкой ходила купаться на эту реку. Все жители посёлка были тут, такие весёлые и дружные. Каждые соседи друг друга знают, маленькие дети плещутся в воде, попадая каплями на остальных людей, что загорают поблизости. Помнится, что тогда я даже подружилась с одной русой девочкой с веснушками, которая пришла туда с бабушкой. Наши бабушки разговорились, а мы пошли купаться. Та девочка, вроде как Маша, даже пыталась научить меня плавать. Конечно, результат не очень большой, но я тогда научилась делать "звёздочку" на воде. Скорее всего мы не встретимся с ней больше, ведь она была старше меня на 3-4 года, а значит, больше здесь не живёт. Маша рассказывала мне о том, как хочет переехать в город и стать знаменитым врачом, спасать жизни. Надеюсь, у неё всё получилось. Проходя по мосту вместе с сестрой, я вспомнила кучу воспоминаний, связанных вместе с ним. – Ты чего, Тоша? – спросила сестра, подметив моё состояние и остановившись. Я подошла к деревянным перилам, ограждающим мост, и положила на них руки, почувствовав как ткань перчаток цепляется за занозы. Впереди были огромные облака, тёмное небо, застывшая река покрытая льдом, и ряд деревьев с двух берегов, усыпанных снегом. Сейчас это место походило на место из сна, волшебное, хоть и пугающее, хранящее чужие голоса, чужой смех, следы и воспоминания, что открываются только при упоминания этого места. Оля повторила движение, всё также наивно поглядывая на меня. Я произнесла: – Помнишь, как мы с папой на рыбалку сюда ходили? –тогда она была очень маленькой, поэтому может и не помнить. Сестра посмотрела вперёд, оглядывая местность. Лицо выглядело так, будто она вспоминала что-то забытое, с таким же лицом люди вспоминают свои сны. – Не-а...– она хмыкнула, чуть задумавшись, повесив нос, –Пойдём, а то опоздаем! – страхом девочки было опоздать в школу, поэтому она торопила меня, хотя до занятий, кажется, сорок минут. Я цокнула, и отряхнув руки, пошла за Олей, что уже ушла вперёд, топая ногами по старым доскам. Но вот когда мост закончился, она остановилась, чтобы подождать меня, и сцепила наши руки. Дальнейший путь по лесу был как в тумане. Ни я, ни сестра ничего не говорили, а лишь всматривались в деревья со страшными ветвями, напоминающими дряхлые руки. Когда мы вышли на просёлочную дорогу, выдохнули почти одновременно. Маленькие избы, огражденные сугробами, стояли без света из окон, теперь вместо деревьев. Весь посёлок буквально спал, пока мы шли по расчищенной от снега дорожке. Я подтянула круглые очки к переносице, чувствуя, как покалывает щеки мороз. Огромного роста фонари стояли в ряд, разделённые небольшим расстоянием. Мы прошли под одним из таких, и лицо тут же обдало теплом от большой лампы. Оля прижалась ко мне, чтобы попасть под свет, и улыбнулась, будто от солнца. Брошь в виде зайчика с морковкой на еë шапке сверкнула при свете. Хотелось постоять так ещë немного, но из-за страха сестры опоздать, мы двинулись дальше. Только остановиться нам всё равно пришлось. Под следующим фонариком, там, куда не попадал свет, сгорбилась пугающая тень, произносящая чавкающие звуки, будто кого-то ела. Оля в этот момент смотрела на какой-то зелёный домик в противоположной стороне. Я дёрнула руку, за которую держала руку сестры, привлекая внимание. Мы остановились, и Оля повернулась на меня с недоумением во взгляде. Одну из бровей она мастерски подняла наверх, заставив меня удивиться ещë пуще. – Оль, теперь-то ты видишь? – я показала пальцем на тень, готовясь читать эмоции на лице девочки. Однако они не изменились, и она глупо уставилась на меня. Я повернула голову. Тени не было. Сестра снова нахмурила брови, сложив руки на груди и мило надув губы. – Хватит меня проводить! – крикнула она, от чего я даже дёрнулась. Надеюсь, своим криком она не разбудила всех жителей. Я положила руки на еë плечи, и немного встряхнув, сказала: – Да не провожу я! Там правда было что-то! – ответила я, повторив её позу. Я снова посмотрела на то место. Странная девочка(?) в пугающе живой маске лисы махала мне рукой. Рот маски был открыт, а сама она одета в плащ и сапожки. Даже стало интересно, насколько незнакомка повторила образ лисы. Есть ли у неё хвост? Я решила подойти к ней, кусая щеку изнутри. Сумасшедшая спряталась за столб. Подойдя к столбу, я посмотрела за него, но увидела только собаку, будучи беспородной. Она замахала хвостом, завидев меня, и тявкнула, на что Оля встрепенулась и подбежала ко мне. Завидев дворняжку, она захихикала, садясь на корточки и гладя собаку по спине. Я стояла на фонарном свету, глядя на двоих. Слыша только дыхание дворняжки и шелест куртки сестры. В этот момент я засомневалась не только в своём рассудке, но и в этом месте ещё больше. – Так ты еë увидела? Сказала бы сразу, ха-ха-ха! Погладь её, Тонь! – Оля растаяла при виде собаки, так как она её очень хотела. Даже сейчас копит, так как папа говорит, что содержание животного стоит дорого. Я присела на колени, услышав хруст своих костей, и погладила собачку, которая вертелась из стороны в сторону, вызывая смех даже у меня. Коленки похолодели даже сквозь толстые белые колготки. – Её зовут Принцесса! – внезапно утвердила сестра, на что я скептически посмотрела на неё. К сожалению, бровь у меня поднять не получается. Не думаю, что дворняжке подходит такое имя. – Принцесса? Ей не подходит! – возразила я, пока у Оли возвращалось еë прошлое выражение лица. – А вот и подходит! Да, ваше высочество? – собака гавкнула, пока сестра посмотрела на меня с улыбкой победителя. Я встала с колен, отряхнув их от прилипшего снега. Дворняжка просто подала голос, услышав как Оля к ней обращается, а не подтвердила своё имя, но с девочкой я всё равно спорить не стала. – Пойдём уже, Оль. Я подала руку сестре, на что она с грустным взглядом посмотрела на «Принцессу». Вот только не прошло и двух шагов, как собака пошла за нами. Олина улыбка вмиг вернулась, и теперь мы шли в школу не вдвоём, а втроём. Посёлок тем временем просыпался: в домиках загорался свет, гремела посуда, а кто-то ссорился рано поутру. Копии наших родителей. Больше разговоров по пути в школу не было. Только собачонка изредка фыркала, вызывая смешки у Оли. Ненавистное здание стало виднеться через несколько метров. Сестра нахмурилась, её настроение снова ухудшилось. На крыльце стояли курящие хулиганы с шапками набекрень. У забора расположилась чёрная Волга, та самая из страшных историй папы. Помнится, как он рассказывал на чердаке в грозу про страшную машину, номер который гласил ССД - смерть советским детям. Смешно, я ведь тоже родилась в Советском Союзе. Больше всего меня смутило то, что номер у этой машины и в правду такой - 41ССД. Кто-то специально заказал такой номер? Похоже, во время пропажи детей, взрослые любят шутить чёрным юмором. Мы попрощались с собачонкой, напоследок погладив её, и зашли в школу, хмурясь от попавшего на лицо сигаретного дыма. Переодевшись, мы пошли на первый этаж, к начальным классам. Мама говорила мне, что кабинет Оли 105, поэтому мы пошли в правую рекреацию, уворачиваясь от бегающих первоклассников, пришедших в школу, наверное, по старинке - на два часа раньше. Стены здесь зелёные, деревянные двери старые, отдающиеся скрипом. Я открыла одну из таких, номер которой был нужным «105». К счастью, в кабинете сидела лишь учительница за учительским местом, разглядывая какие-то бумаги на столе. С виду выглядела не такой уж и пожилой- хороший знак. Её длинные волосы были заплетены в низкий хвост, на переносице покоились точно такие же, как у меня, круглые очки. Сама классная была одета в лëгкое бордовое платье ниже колен. – Здравствуйте, я тут сестру привела. Вы же Александра Викторовна? – женщина взглянула то на меня, то на сестру, и улыбнулась тепло. Скорее всего, умилилась нашей схожести. – Здравствуйте, да, я. Подойди сюда, Олечка. А вы, девушка, можете идти и не беспокоиться, класс её примет,– учительница встала, всё ещё улыбаясь, и скрестила руки на груди. Я села на корточки и обняла сестру, пожелав удачи, на что получила неуверенный кивок. Прибрав её белую прядку за ухо, я ушла, слыша приглушённый голос Оли, обращающейся к «Александре Викторовне». Поднимаясь на второй этаж, я подошла к расписанию. Там висело объявление о пропаже того самого Вовы. ВНИМАНИЕ! ПРОПАЛ РЕБЕНОК! Матюхин Вова, 10 лет. Ученик 4 "В" класса. 5 января примерно в 16:00 ушёл из дома и не вернулся. В последний раз замечен на мосту через реку Ольшанку. Был одет в оранжевую куртку с капюшоном, вязаную чёрную шапку, шарф и серые варежки с зелёными полосами. При себе мог иметь пластмассовый автомат. Особые приметы: рост 142 см, худощавого телосложения, волосы русые, глаза зеленые. Всем, кто может сообщить информацию о местонахождении Вовы, просьба звонить: 3-67-22 или 02 - милиция 3-17-58 родители Вовы. Проходя через толпу, я взглянула на расписание своего нового класса. Первым уроком стояла литература в «204» кабинете. – Я же говорила, – послышался где-то рядом чужой шепот, как будто шептали именно мне. Я оглянулась, и увидела девушку, что-то говорящую другой. Одна была с блондинистой огромной косой на правом плече, с зелёными глазами, цвета пугающего и не внушающего доверия леса из моего окна. Её взгляд был точно лисий, одета она в школьную форму, и казалась более высокой из-за своих туфель с небольшими каблуками. Первой рукой она прикрывала рот, когда шепталась, а второй держала классный журнал. Явно староста одного из старших классов. На косичке красовалась резинка с пластмассовой клубничкой, да и от самой девушки пахло сладкими духами, напоминающими эту ягоду. Вторая была с высоким темно-русым хвостом, с карими глазами и веснушками на щеках. Тоже одета в строгую школьную форму, но только из-за своих каблуков выше подруги не стала. Она скрестила свои руки на груди, светя своим блестящим розовым маникюром. В её взгляде не было столько желчи, как у блондинки, стоящей рядом, она лишь была увлечена осмотром меня. Слушающая подняла свои тёмные брови и оглядела меня с головы до ног. Они смотрели прямо на меня, но когда увидели мой заинтересованный взгляд, вдруг как ни в чем не бывало ушли, перед этим одарив меня пронзающими глазами. Коленки в это время затряслись, и я подошла к подоконнику, пытаясь успокоиться, глядя через стекло на школьные ворота. Ноги стали подкашиваться, казалось, если бы не подоконник, я бы грохнулась прямо здесь. Ладошки вспотели, хотелось убежать на улицу, проветриться, и придти тогда, когда буду готова, а то есть - никогда. Тело покрылось холодным потом, я убрала мешающие белые косички назад. Они лишь оказывали тяжёлый груз на моих плечах. Пальцы рук встретились друг с другом, хруст раздался по коридору. Я перестала слышать чужие голоса, остался лишь звук костей. И вновь я вспомнила о пропавшем Вове. – Раз, два - прилети сова! – я посмотрела на детей, играющих в ладушки и поющие считалочку, будто выныривая из холодной воды. Пара второклашек и привели меня в чувства, зацепив странной считалкой. Я глубоко вздохнула, пытаясь перестать волноваться, и стала искать глазами кабинет, что должен быть недалеко. Прозвенел звонок, все школьники стали кучками рассыпаться по кабинетам. Когда в коридоре никого не осталось, кроме нагнетающей тишины, я подошла к нужному кабинету «204». Постучав два раза, я отворила дверь, встретившись глазами с учительницей. Выглядела она менее дружелюбной, нежели учитель Оли. Пытаясь совладать с голосом, я произнесла, заходя в класс: – Здравствуйте, я новенькая, – учительница, имя которой должно быть, Лилия Павловна, оглядела меня странным взглядом. Прикрывая дверь, я пыталась не смотреть на новых одноклассников, ведь чувствовала их прожигающие взоры. Лишь в сотый раз я осматривала непривычный учительский стол, ожидая ответа. – Фамилию-то назови, – отчеканил строгий голос. Я вздохнула, готовая прямо сейчас свалиться в обморок. Кажется, я ещё и забыла свою фамилию, да что там, даже имя. – Петрова, – получилось максимально тихо, чем я ожидала. – Громче говори! Чего мямлишь? – мда, кажется, я перевожусь в класс Оли... – Петрова! – я шагнула на встречу учительнице, пытаясь наконец донести информацию. Лямка портфеля, которую я придерживала, уже стала мокрой. – Хм... – женщина призадумалась, опускаясь по списку всё ниже, – Нет такой в списке. Ты не ошиблась? – Нет. Я не могла ошибиться. Вы же Лилия Павловна? – Да, – важным тоном пробурчала моя классная, вставая с места с грохотом, – Сейчас я разберусь, жди пока здесь, – она удалилась из кабинета, попутно что-то недовольно шепча себе под нос. Так себе шептала, если честно - её озвученные мысли были слышны даже здесь, в классе. На данный момент, Лилия Павловна была единственной веточкой, за которую я держалась и не могла упасть перед классом, но и она ушла, оставляя меня на краю пропасти. Я осматривала интерьер старого на вид класса. Сзади стояли груды разных цветов, на полках и на низких шкафчиках. Например большой папоротник, занимающий место в правом верхнем углу на деревянной полке. Казалось, ещё чуть-чуть, и она не выдержит под напором толстого глиняного горшка. Сингониум - красивая лиана с тёмными пёстрыми листьями и светлыми линиями на ней. Тонкие стебли с воздушными корнями уложились на бок, свисая с полки. Остальные виды цветов я либо не знала, либо не узнавала на вид, поэтому переключилась на другую вещь. Светло-зелёные обои придавали немного нудности. Большие панорамные окна, на которых красовались завивающиеся узоры по всему периметру. Я молилась, чтобы учитель быстрее подошла, и не заставляла меня стоять у доски, в середине класса, под пристальными непрерывными взорами, под которыми становилось жуть как неприятно. Всё шло против меня. Вскоре стали слышны шепотки, я не решалась узнать, были ли они про меня. – Пс-с, – кто-то шепнул, и скорее всего это адресовано мне. Я, будто готовая посмотреть в глаза своему страху, глянула туда, откуда донёсся звук. Первая парта. За ней сидела красивая девушка, которая, по всему видимому, не отрывала от меня взор всё это время. Её глаза так и молили об внимании. Я приблизилась к парте одноклассницы, чуть наклонившись. – Можешь сесть ко мне, пока мы ждём, – тихо сказала она, мило улыбнувшись. Я выдохнула, почувствовав, как падает камень с души. Вот она - чистая душевная доброта, новая ветка, за которую я с радостью зацеплюсь. Я неуклюже сняла с себя тяжёлый рюкзак, положив рядом с партой, и села за второй вариант. – Меня зовут Полина, – среди заинтересовавшихся одноклассников и гнетущей тишины, сказала спасительница. Голос её был мелодичен, и приятен слуху. – Меня Антонина, – мои дрожащие нотки голоса исчезли, я переняла тёплую улыбку. Класс приобрёл лёгкий шум, теперь, скорее всего, никто не зацикливался на наш разговор. Полина выглядела как модель из журналов, какие часто брала мама в Москве, следя за последними писками моды. У моей соседки по парте были длинные чёрные прямые волосы, на которые можно любоваться вечность, разглядывая каждую идеально лежащую прядь. Чёлка была аккуратно прибрана на бок, заправлена за ухо, украшенное синей сережкой в виде гвоздика. Такого же цвета большие выразительные глаза, по которым можно прочитать эмоции. Бледная шея Полины украшена красным коротким галстуком. Красивая школьная форма, которая будто сделана для спасительницы: белый воротник аккуратно выправлен, сверху чисто-белой рубашки был надет сиреневый пушистый на вид свитер с кругловатыми узорами, выделяющимися цветом - тёмно-фиолетовым. Снизу была надета юбка ниже колена, она была гофрированная и чёрная. Тёмные капроновые колготки и красивые, даже милые туфли с бантиками. Полина, увидев мой изучающий взгляд, будто специально приняла подходящую позу: она слегка облокотилась на кулак, всё ещё безобидно ухмыляясь, пока другая рука легла на противоположное плечо. – Слушай, Антонин.. – девушка начала разговор, пока вдруг неожиданно зашедшая Лилия Павловна суровым голосом не произнесла: – И кто разрешал тебе сюда садиться? – я уже хотела подскочить, лишь бы мне не сделали очередное замечание, и чтобы скорее злосчастный урок начался, но меня снова прервала учительница: – Ладно уж, сиди. Дети, это Антонина, ваша новая одноклассница, прошу любить и жаловать! – мой облегчённый выдох услышал весь класс. Я стала вытаскивать принадлежности.