Парадокс второго шанса

      Николас никогда не считал себя по-настоящему боевым магом. Ни шестьсот лет назад, ни сейчас, несмотря на постоянно меняющиеся обстоятельства. Он всегда стремился к независимости, но так и не смог прийти к ней, хоть и приложил для этого существенные, непомерные усилия. Он все равно остался пешкой в играх судьбы, и эликсир ничего не изменил.       Правила одинаковы для всех, вне зависимости от продолжительности жизни.       Восприятие мира, неоднозначные вопросы, нерешаемые дилеммы — все это меркнет после шести сотен прожитых лет. Остается лишь банальная до дрожи привычка, что удерживает человека на этом свете. Или это страх? Николас не знал наверняка, боялся ли он смерти по-настоящему, или же просто не хотел признавать этот рациональный страх, но он был уверен в том, что сможет определить тот самый момент, когда произойдет перелом в его мировоззрении.       И он не смог.       Наблюдая за тем, как Гарри Поттер проходит через одни и те же кошмары во второй раз, слышит о смертях близких, которых уже потерял однажды, опускает руки по локоть в чан с кровью, зная, что его за это однажды возненавидят, Николас вдруг осознал, что их влияние сводится к нулю, несмотря на все прикладываемые усилия. Мысль не сложнее простейшего квадратного уравнения, но как же тяжело было принять ее: вне зависимости от их стараний, история провернется, словно хрупкое колесо, перезапуская цикл, и на смену нынешнему злу придет новое. И эволюционный принцип гарантирует, что оно окажется лучше, сильнее, хитрее.       Бесконечный цикл, а все они не важнее, чем шестеренки в механизме, который продолжит работать, даже если утратит большую часть своих деталей. Стараться, надрываться, сражаться, а все ради чего? Ради забвения? Когда подобные мысли в прошлый раз пронеслись сквозь разум Николаса, он чуть было не отказался от эликсира. И он знал, что сейчас не время для подобных размышлений, потому что мир не ограничен теми, кто способен вечно сбегать от Смерти. Его усилия сейчас способны оказать не только косвенное, но и непосредственное влияние на несколько поколений волшебников целого континента, и он не собирался цепляться за личные переживания, пока ему не скажут, что его помощь больше не требуется.       И поэтому он выкладывался на полную, зная, что этот момент однажды все-таки наступит: работал над воссозданием связей, вплетенных в темную метку, тренировал поистине уникального человека, прибывшего из другого мира, а вдобавок… пытался понять, как можно совершить революцию в ментальной магии, не жертвуя при этом ни принципами, ни собственным рассудком.       Само собой, Николас Фламель слышал о чете Лонгботтомов задолго до непосредственного знакомства с Гарри Поттером. Более того, Дамблдор еще в восемьдесят третьем обратился к нему с осторожной просьбой осмотреть пострадавших волшебников и попытаться хотя бы дать однозначный вердикт, чтобы стало ясно, в каком направлении стоит работать.       И Николас пошел навстречу старому ученику, действительно попытавшись заглянуть в разум Фрэнка Лонгботтома, но едва ли эта попытка исправила ситуацию, потому что алхимик лишь пожал плечами и передал Альбусу вердикт, который показался ему тогда логичным: спасти их разум невозможно, и в данном случае лучше проявить… необходимое милосердие. Впрочем, об их дальнейшей судьбе Николас не слышал вплоть до лета девяносто пятого, и тем удивительнее было услышать историю о том, как Гарри уговорил своего крестного отдать большую часть денег из сейфа Лестрейнджей на компенсацию Лонгботтомам, а потом уболтал сына Фрэнка и Алисы забрать родителей из Св. Мунго и перевести в клинику Мерцетти.       Забавно, что Поттера, чистокровного британца, почему-то тянуло именно в Италию, но в данном случае совпадение ничего не значило, потому что летом девяносто четвертого его крестный лежал в той же самой клинике, разбираясь с последствиями долгосрочного соседства с дементорами. Гарри, судя по всему, оказался впечатлен результатом, раз решил взять на себя часть ответственности за дальнейшую судьбу Лонгботтомов.       И его просьба… не казалась такой уж безумной, особенно в свете того, что Николасу удалось узнать о магической связи в процессе изучения метки. Сам Фламель почему-то чувствовал, что готов… согласиться на подобную авантюру, которую счел бы абсолютно безумной и даже бессмысленной всего год назад. Как же сильно все изменилось всего за один год!       — Нет, — покачал головой Фламель, несмотря на все размышления, которые предшествовали этому ответу. Ему было любопытно услышать, какие аргументы использует вымотанный практикой высшей магии Поттер, когда ответ окажется отрицательным.       Гарри поднял на Фламеля усталый взгляд и едва пожал плечами:       — Ладно.       Что ж, такой спокойной и даже отрешенной реакции Фламель точно не ожидал. Моргнув пару раз, алхимик задумчиво посмотрел на Поттера, а потом пересек мастерскую и остановился рядом с огромным стеллажом во всю стену, на котором хранились все необходимые ему вещи, включая надкусанное яблоко, которое он случайно забыл на одной из полок в 1973 году.       — То есть, я не знаю, — вздохнув, дополнил свой отказ Фламель, оглядываясь только для того, чтобы увидеть, как его ученик мирно посапывает в кресле. — Гарри?       — А?! — опомнился Поттер, приоткрывая один глаз. — Ник, уже утро?       — Нет, не утро, — алхимик почесал затылок, — я не знаю. Слушай, ментальная магия — это единственный магический раздел, который практически невозможно свести к нумерологическому уравнению. Даже магию души, — старик скривился, — можно представить в виде формулы. Человеческий разум, к сожалению, нет.       — К сожалению? — нахмурившись, уточнил Гарри.       — Или к счастью, ха. Тем не менее, ты меня понял. Есть определенные… — Фламель нахмурился, — ограничения, которые мы обойти не в силах. Точнее, — исправился он, — дело не в том, чтобы обойти их, а скорее в том, как справляться с последствиями в дальнейшем. Если бы речь шла об экспериментах с собственным разумом, все было бы намного проще.       — Я прекрасно понимаю, что человеческий разум — это не детская раскраска, Ник.       — Точно? — со смешком переспросил Фламель, но тут же тихо рассмеялся, поднимая руки, в одной из которых была зажата какая-то безделушка. — Извини, извини. Да, я знаю, что ты это понимаешь, просто мне приходилось иметь дело с пациентами настолько оторванными от реальности, что их сочли безнадежными все, включая меня в конечном итоге. Проблема в том, что нельзя влезть в чужой разум и нитками сшить дезорганизованное ментальное пространство с реальным миром.       — Я почти уверен, что это возможно.       — Это возможно, — кивнул алхимик, — но давай обрисуем такую ситуацию в случае успеха, хорошо? Человек, не способный адекватно воспринимать окружающую его реальность на протяжении тринадцати лет, внезапно, — Фламель щелкнул пальцами, — просыпается. Есть три пути, и каждый из них можно предугадать заранее: если его разум дезорганизован, то он так и останется в бессознательном состоянии, если же организация налажена и воспоминания разложены по полочкам, то наиболее вероятным будет исход, при котором новые воспоминания не будут создаваться. Якобы восстановившийся пациент будет просыпаться каждый день без единого воспоминания о дне вчерашнем, и так до самой смерти. Наименее вероятный исход, соответственно, предполагает полное восстановление, но стандартными методами этого не добиться.       — Стандартными методами? — нахмурился Гарри.       — Ты забываешь о том, что говоришь с создателем философского камня, — усмехнулся Николас, — и я думал раньше, что ключ к восстановлению некоторых наиболее поврежденных областей находится в нем.       — То есть, ты хочешь сказать, что хотел дать им эликсир жизни? — уточнил Поттер. — Кажется, это идет вразрез с твоими принципами.       — Нет, не хотел и не дам, — мотнул головой алхимик. — Ты прав, дело в принципах, но… я хотел бы поработать с ними. Поскольку в сентябре ты выпадаешь из моего активного расписания, я могу выделить часть времени на поиск решения. И если получится, то, возможно, оно станет универсальным для пациентов с похожими… проблемами. Все дело в метке.       — Метке? — переспросил Гарри, мигом теряя остатки сонливости и бросая взгляд в сторону рабочей части мастерской.       — Помнишь, мы… Нет, не так. Когда ты задумал всю эту свою ерунду с убийством пожирателей по щелчку пальцев, ты сказал, что клятва верности является одним из элементов, помнишь?       — Да.       — Это не так, — с вежливой улыбкой объяснил Фламель, — я абсолютно уверен в том, что Реддл придумал способ намертво привязывать метку к разуму, и «вызов» — это часть ментальной структуры, а не клятвенной. Когда я путешествовал по воспоминаниям Рабастана, — алхимик содрогнулся, вспоминая этот неприятный опыт, — то заметил, что там нет ни единого образа темной метки как магического клейма, вообще. Если маг неразрывно связал с чем-то свою жизнь, то эта связь оставляет отпечаток. Так почему же в своем разуме Рабастан ни разу за него не зацепился?       Гарри продолжал сидеть молча, чувствуя, как мурашки крадутся по его позвонкам, цепляясь за темные чувства, к которым он обычно старался не тянуться. Черт, черт!       — Кажется, ты понял, что сам ни разу не замечал этого, да? — усмехнулся Фламель. — Реддл не так уж и напирал на магию души, он выстроил все это вокруг менталистики.       — Он создал и закрепил связь, — выдохнув, прошептал Поттер.       — Бинго, — цокнул языком Фламель, — и когда я понял, что все дело в магической связи здесь, — он постучал по виску, — я оставил в разуме Рабастана парочку… или десяток-другой рычагов, которые щелкнули, как только я начал разрывать связь. К сожалению, на сорок третьей ниточке его разум распался на части.       — Как это связано с Лонгботтомами? — перебил вдруг алхимика юноша, продолжая сидеть в кресле. — Я понимаю, о чем ты говоришь, но…       — Соединяй точки, Гарри, — прищурился Фламель, — ты в шаге от того, чтобы догадаться.       Поттеру потребовалось потратить всего несколько секунд на раздумья, после чего он уперся руками в подлокотники и медленно поднялся на дрожащие от усталости ноги. Сделав пару шагов в сторону одного из столов, он уперся ладонями в потрепанную столешницу и прошептал:       — Ладно, попытаться стоит.       — Тебе нужно подготовить почву, — предупредил Фламель, — обрисуй своему другу ситуацию, но без конкретики. Не стоит обнадеживать его или что-то придумывать, просто… добейся его понимания, хорошо? Пусть проведет диагностику, я сравню результаты с тем, что было у Рабастана и скажу, что будет дальше.       — Ага, — сдавленным голосом отозвался Гарри, — но ты должен постараться.       — О, я постараюсь, но создание магической связи… — Фламель пожал плечами. — Боюсь, мне могут потребоваться и другие пожиратели смерти, и какого-то однозначного способа у меня пока нет даже на бумаге.       — Могу тебе хоть всех сплавить, — с трудом разлепив пересохшие губы, продолжил шептать Поттер, который буквально валился с ног от усталости, — польза все равно есть только от Руквуда. И я не сказал бы, что его ресурс безграничен.

***

      Услышав хлопок аппарации, Невилл устало вздохнул и отложил в сторону лейку. Сняв перчатки, он прошелся еще несколько раз вокруг горшка с мимбулус мимблетонией и покачал головой, зная, что проект выглядел безнадежным с самого начала. Тем не менее, попытаться все же стоило, да и модифицированный питательный раствор, кажется, неплохо сработал со сладкой мальвой, потому что она наконец начала реагировать на магию, и даже попыталась в какой-то момент захватить часть теплицы.       В какой-то степени тот инцидент даже помог Невиллу прийти к какому-то устойчивому балансу в общении с бабушкой, которая явно с трудом переживала такое количество изменений в устоявшейся семейной жизни.       Стоит ли говорить, что прошедший год был, наверное, самым насыщенным периодом в жизни Невилла? Это было понятно и без слов, конечно, но… все изменилось. Наверное, пока они были в Хогвартсе все беды сводились к Турниру Трех Волшебников, но с наступлением лета все полетело вниз с бешеной скоростью, и Невилл вынужден был наблюдать со стороны за тем, как карета несется в бездну, не в силах остановить ее.       Каждый раз Невилл покидал Хогвартс, зная, что ему предстоит два месяца терпеть разочарованные взгляды бабушки и слушать ежедневные обязательные монологи за ужином. Черт возьми, это было настоящей пыткой, о которой он вообще-то предпочел бы забыть: домовой эльф накрывал на стол, Невилл садился напротив бабушки и вынужден был молча слушать ее бесконечные упреки, заключавшиеся в перечислении завышенных ожиданий и надежд, которые неразумный и ленивый внук вновь не оправдал.       И Невилл не был уверен, что сможет простить ее за это, хоть и ни разу не произнес этого вслух. Он просто… не знал. Ханна старалась сделать все, чтобы он даже не вспоминал о том, что было с ним до четвертого курса, но это всегда сводилось к разговору, к которому Невилл просто не был готов. Разговору, который расставил бы все точки над i и определил их с бабушкой дальнейшее общение. К сожалению, даже если бы он и решился, Невилл знал, что сейчас не время.       Мерлин великий, да все шло наперекосяк! Видимо, Гарри был прав с самого начала, когда всерьез воспринял произошедшее на Чемпионате Мира по квиддичу. Возможно, сам Невилл не придал этому такого значения, и действительно опомнился лишь в конце октября, когда имя Поттера вылетело из Кубка Огня, но… все и впрямь катилось куда-то не туда.       Страха не было, лишь какое-то мрачное предчувствие, и оно становилось тяжелее всякий раз, когда Гарри пытался обтекаемо рассказать о том, насколько все плохо. Турнир трех волшебников, исчезновение людей, возвращение Волдеморта, нападение Безликого на Азкабан, а теперь еще и смерть профессора Люпина. Не было ничего удивительного в том, что Гарри решил не праздновать день рождения на фоне подобных новостей, но… с тех пор прошло уже больше двух недель, и Поттер выходил на связь от силы раз в пару-тройку дней. Невилл никогда бы не поверил, что Гарри вообще может выглядеть таким изможденным, но он и впрямь выглядел так, словно пилил сухостой ручной пилой сутки напролет, пока никто не видит. К сожалению, Дамблдор требовал от Поттера соблюдения определенных правил, и Невилл не мог настаивать на раскрытии тайн, но… Лонгботтом искренне переживал за друга.       Переживали все, если уж начистоту: и Луна, и Астория, которая, несмотря ни на что, продолжала общаться с Лавгуд, и все семейство Уизли, и даже Гермиона, которая, казалось, пыталась найти всему объяснение. Невилл старался не упоминать об этом в редких разговорах с Флер, потому что у Гарри явно что-то не заладилось с Делакурами после одного-единственного визита к ним домой, но и она тоже переживала. Тем удивительнее было проснуться рано утром восемнадцатого августа от стука в окно и увидеть Хедвиг, к лапе которой был привязан небольшой конверт.       Как только бабушка отправилась в Хогвартс, чтобы решить какие-то вопросы в рамках Попечительского совета, который должен был разобраться с изменениями в преподавательском составе, Невилл тут же покинул теплицу и взлетел вверх по лестнице, на ходу стягивая с себя домашнюю одежду. Ему потребовалось от силы три минуты на то, чтобы переодеться, схватить палочку, сквозное зеркало, горсть сиклей, привести себя в порядок и выбежать из дома. Как только он достиг границы защитных чар, то сдвинул подвижный элемент присланного ему портключа в виде деревянной шайбы, и исчез, чтобы появиться в ограниченном кирпичными домами с трех сторон переулке.       — Нев! — Лонгботтом услышал знакомый голос и тут же обернулся, замечая подошедшего к нему Поттера. Тот, впрочем, изменился за те три недели, которые прошли с их последней встречи: стал, казалось, чуть выше и суше, скулы стали еще заметнее, а под глазами пролегли темные круги. — Черт, я как-то совсем забыл точные координаты.       — Гарри… — Невилл от неожиданности закашлялся, но все же обнял Поттера. — Мерлин, ты выглядишь…       — Уставшим? — хмыкнул Поттер, отстраняясь, — это не так страшно, просто у меня очень напряженный режим. Слушай, я понимаю, что все это наверняка отвлекло тебя, но…       — Нет-нет, я ведь… Все в порядке! — запротестовал Невилл. — Ох, да ты бы знал, как все за тебя переживают, Луна даже…       — Стой, стой, — Гарри поднял руку, — давай просто отойдем и обсудим кое-что, хорошо? В паре домов отсюда есть небольшое кафе, оно прекрасно подойдет.       — Кстати, — Невилл осмотрел подворотню и доступный ему участок улицы, — а где мы?       — В Эдинбурге, — хмыкнул Поттер, — пойдем, это будет быстрый разговор.       Кафе оказалось маггловским, и Невилл внезапно ощутил себя не очень уютно из-за позвякивающих в кармане сиклей. Почесав затылок, он отправился вслед за другом, когда Гарри выбрал столик в самом углу, и напрягся, как только вокруг них внезапно замерцал барьер.       — На всякий случай, — пожал плечами Гарри, располагаясь на потертом диванчике. — Итак, к сути, да? Нев, мне… — юноша внезапно замялся, и Невилл заметил, как у того подрагивают пальцы рук. С учетом обрывочных знаний из всех книг по колдомедицине, которые Невилл прочитал за свою жизнь, он мог бы с уверенностью заявить, что у Гарри Поттера было серьезное магическое истощение.       — Ты ведь в курсе, что можешь все рассказать, да? — уточнил Лонгботтом, когда Поттер замолчал, уставившись куда-то в стол. — Я не мастер окклюменции, конечно, но я смогу защитить свой разум в случае необходимости. Магическое истощение — это явно не то, чем стоит пренебрегать.       — Спорить не буду, — фыркнул Гарри, дернув бровью, — но в данном случае все не так… э-э-э… просто, да. В общем, Нев, как… как твои родители? Какой прогресс?       — Я ведь позавчера рассказывал тебе, — задумчиво произнес Невилл, пожимая плечами, — целители разума начали пересобирать папин разум, пытаются распутать узлы в его памяти, как-то разделить воспоминания и отделить их от боли. Гарантий нет, сам понимаешь, но это вроде как их последний шанс, поэтому мы просто надеемся на чудо.       Гарри выслушал произнесенную с кучей запинок речь без единой эмоции на изможденном лице. Моргнув пару раз, он дождался, когда Невилл замолчит, и вытащил из кармана небольшой медальон со странным белым камнем в центре. Прокрутив подвижную деталь медальона на специальном креплении, он вздохнул и передал артефакт Лонгботтому.       — Ты сейчас держишь в руках Взор Звезды. Слышал о таком?       — Честно говоря… — протянул Невилл, разглядывая выполненный из странного металла практически невесомый медальон, который казался каким-то неестественно холодным, но пальцы почему-то не холодил.       — М-м-м, если отсечь ненужное, то этот медальон — диагностический артефакт, который, впрочем, работает на более тонком уровне.       — Ты хочешь сказать, он диагностирует состояние разума? — вспомнил одну из прочитанных книг Невилл. — Дает карту воспоминаний или что-то такое, да?       — Его сфера применения обычно ограничена теми, кто пострадал от Обливиэйта, — поморщившись, Гарри улыбнулся одним уголком губ. — Допустим, Локхарт в Мунго наверняка лежит с таким медальоном на шее. Иногда дело в разных дурманящих веществах, иногда его используют, чтобы облегчить ломку после неправильных дозировок Феликс Фелицис, что-то такое.       — Но мои родители не особо подходят под такое описание, — с сомнением протянул Невилл.       — Да, у них ситуация иная, но и конкретно этот артефакт не совсем обычный, — хмыкнул Гарри, вынудив Невилла вновь скосить взгляд на ледяной медальон. — Скажем так, у меня есть наставник, и Дамблдор в курсе, потому что он лично это наставничество организовал. Этот наставник, возможно, сможет помочь твоим родителям, но все будет зависеть от результатов диагностики, полученных с помощью именно этого Взора Звезды.       Невилл охнул.       — Ты как-то… — Лонгботтом сцепил руки в замок, — рассказал обо всем очень компактно. Получается, ты все лето живешь с наставником?       — Ага.       — Это какой-то знакомый или…       Гарри прыснул, и Невилл тоже улыбнулся, замечая наконец тень искренних эмоций на лице друга.       — Я думаю, скоро это перестанет быть тайной, но в общем и целом можно сказать, что вы… косвенно знакомы.       — Косвенно? — прищурился Невилл, чувствуя проснувшийся в нем дух Шерлока Холмса. — Через какую-нибудь историю? Через упоминание? Э-э-э, а что там еще есть?       — Давай сойдемся на том, что ты удивишься, но не очень сильно? — с улыбкой предложил Гарри и тут же пожал протянутую руку. — Так, отлично. В общем, тебе нужно надеть медальон на шею своей мамы и убедиться, что она проспит с ним всю ночь.       — Это не так уж и просто, — стушевался Невилл, проведя рукой по лбу.       — Да, знаю, — кивнул Гарри, — но я почти уверен, что твоя бабушка не погладит нас по головке за такое вмешательство, вот и решил обратиться к тебе. Будет лучше, если пока все останется между нами.       — Не погладит, — вздохнул Невилл, — после исчезновения Лестрейндж из Мунго бабушка сама не своя, даже пыталась завести разговор о домашнем обучении.       — О, поверь, в этом году проблем у нас будет выше крыши и без Лестрейндж, — махнул рукой Поттер. — Рано или поздно Том выберется в люди, да и Малфой наверняка устроит для Хогвартса что-нибудь эдакое, так что расслабиться не выйдет.       — Бабушка как раз отправилась на собрание Попечительского совета, — вздохнул Лонгботтом, — в преподавательском составе сразу три перестановки.       — Три? — удивленно переспросил Гарри. — Серьезно?       — Ага, — Невилл загнул первый палец, — Бинс отправлен на покой, а Снейпа поставят на защиту, — второй палец присоединился к первому. — По крайней мере, такие слухи.       Откинувшись на спинку дивана, Лонгботтом вздохнул, понимая, что не знает, как подступиться к вопросам, которых Поттер избегал при общении через сквозное зеркало.       — Бе, гадость какая, — скривился Гарри, — а кого поставят на место Бинса?       — Ну, если бы ты пользовался зеркалом почаще, ты бы знал… — с явным намеком произнес Невилл, на что Поттер лишь закатил глаза, — но вообще-то говорят о том, что Министерство пропихнуло кого-то. Бабушка скажет вечером, надеюсь, потому что Астория ничего не знает.       — Амбридж, — устало вздохнув, пробормотал Гарри и покачал головой. — Ладно, в этот раз долго не протянет.       — Что? — переспросил Невилл, не расслышав сказанное.       Гарри тоже откинулся на спинку дивана и скрестил руки на груди:       — Я думаю, они поставят Амбридж, — объяснил он, — так что на уроках Истории Магии будем вести себя как примерные ученики. Черт, я уже и забыл о том, что в этом году придется ходить на уроки.       Невилл рассмеялся.       — Тебе еще и спать придется в общей спальне, — пожал плечами Лонгботтом, продолжая улыбаться. — Надеюсь, Рон все-таки научился накладывать купол тишины, потому что слушать его пыхтение, когда он проводит время наедине с колдографией Гермионы… Ох, Симус чуть было не прибил его однажды, когда Рон забыл еще и о пологе.       — Боги, избавь меня от подробностей, — скривился Гарри, но присоединился к смеху друга. — Надеюсь, она все-таки найдет кого-нибудь получше.       — Луна принимает ставки, но не денежные, — Лонгботтом вздохнул, — разрешены только конфеты и желания.       — Конфеты звучат неплохо. С другой стороны, Луна наверняка не станет загадывать ничего страшного, если я проиграю, да?       — Готов поставить половину теплицы, самоходные тапочки, четыре фунта конфет и целый мешок навоза из перетертых шипов дромарога на то, что могу уже сейчас озвучить ее желание.       — Ага, иди к черту, — буркнул Гарри.       — У вас что-то… не задалось, да? — все же решил попытать удачу Невилл, помня о том, что Поттер отказался отвечать на этот вопрос через сквозное зеркало. — Просто все думали, что между вами есть определенная химия, но такое ощущение, будто именно ты сводишь все на нет.       — Как дела у вас с Ханной? — внезапно прервал Лонгботтома Гарри. — Просто Сьюзен только о вас и болтает, знаешь ли.       Невилл покраснел, но совсем чуть-чуть. Не желая сдаваться, он прищурился и посмотрел на друга испытующим взглядом, от которого тот попытался спрятаться уже через несколько секунд. Закрыв лицо руками, Гарри выждал какое-то время, медленно сдвигая одну ладонь в сторону и приоткрывая глаз. Невилл продолжал смотреть на него так, словно прекрасно знал ответ, но при этом хотел услышать его.       — Все… сложно, — наконец выдал Гарри, издав кряхтящий звук посреди фразы. Искренне гордясь подобной формулировкой, он откинулся обратно на спинку дивана.       Невилл нахмурился, качая головой. Такой ответ его совсем не устроил.       — Ты можешь не рассказывать, если не хочешь, Гарри, — с легким вздохом произнес он. — Просто ты должен знать, что мы все волнуемся. Мы переживаем за тебя.       — Я очень ценю это, — Гарри произнес это с такой болью в голосе, что Невиллу захотелось тут же его обнять, — но предпочел бы, чтобы вы тратили свои переживания на что-то более важное.       — Учил меня не прибедняться, а сам прибедняешься, — подметил Лонгботтом.       — Есть такое, — рассмеялся Гарри, разводя руками. — Честно говоря, это не тот случай. Она просто мне не нравится в таком смысле. Нет, она, конечно, безумно красивая…       — С этим никто спорить не будет, — кивнул Невилл.       — Да, но-о-о… ничего не екает.       — Совсем?       — Совсем.       — Ты будешь смеяться, но Астория сказала Луне, что Дафна расспрашивала о тебе, — сообщил Невилл и тут же понял, что зря рассказал чужую тайну. Впрочем, он не был готов к тому, какая реакция будет у Поттера.       — Это логично, потому что Флимонт Поттер заключил с Арчибальдом Гринграссом брачный контракт, — на этом моменте челюсть Невилла упала на пол, — и я разорвал его, как только стал главой рода.       Сообщив эту новость, Гарри закинул руку на краешек спинки дивана и подпер кулаком щеку. Не сумев сдержать улыбку, он наблюдал за тем, как искреннее удивление на лице Невилла сменяется откровенным шоком.       — Это… — Невилл кашлянул, — многое объясняет.       — Ага, — весело ответил Гарри, — но я вынужден был заплатить компенсацию за разрыв контракта, так что у Дафны теперь есть определенная подушка безопасности.       — Подушка безопасности? — переспросил Невилл, уверенный в том, что слышал однажды такое выражение от Гермионы.       — Ну, запас на черный день, — попытался объяснить Поттер. — С другой стороны, я свободен как птица, так что все в порядке. Справедливая цена за отсутствие обязательств. И да, лучше никому об этом не говорить.       — Это уж точно, — буркнул Невилл, представляя, впрочем, каким уважением к Поттеру прониклась бы Гермиона, узнай она о том, что ее друг поступил наперекор «архаичным традициям Магического Мира», — но ведь она очень…       — Если тому суждено быть, оно случится и без контрактов, — Гарри пожал плечами, и Невилл кивнул, соглашаясь. — Впрочем, все это не так важно, потому что на повестке дня сейчас лишь Волдеморт.       Лонгботтом помрачнел, стоило ему услышать об этом. Разумеется, Гарри явно тренировался последнее время не просто так, хоть Невилл и старался не думать о том, что где-то там на самом деле существует абсолютно живой функционирующий Волдеморт.       — Дурсли уже на том свете, видимо, — продолжал Поттер, — Ремус погиб, и дальше не станет лучше. Тебе нужно обсудить с твоей бабушкой вопрос ее безопасности, разобраться с рунными портключами вроде того, что я тебе прислал сегодня. Я обсудил это с Амелией, и она сделала такие для себя и Сьюзен. Полагаю, я займусь Гермионой, а ты бери Луну. С Уизли проще, они сейчас в безопасном месте, им портключи пока ни к чему. Я пришлю тебе специальный пергамент, его нужно положить на землю и коснуться волшебной палочкой центра листа. На нем появятся координаты.       — Обычного Портуса недостаточно? — спросил Невилл. — Моя бабушка умеет делать портключи.       — Обычные портключи — обычные барьеры, — пожал плечами Гарри, — для блокировки рунных придется постараться. Вдобавок, их нельзя скопировать, можно ограничить количество перемещений, настроить стабилизацию шагов…       — Ты и на пятом курсе планируешь учиться из рук вон плохо, да? — уточнил Невилл.       — Посмотрим, — фыркнул Гарри, — и не забывай о медальоне. Ты не против перекуса? Умираю от голода.