Кругосветка: потерянные на Мадагаскаре

      Эмма считала себя и команду поистине героями, когда они выбрались с непереломанными ногами и необчищенными кошельками, а живыми, невредимыми. К обеду солнце уже не припекало, а жарило настолько сильно, будто желало испепелить туристов, что они едва не ощущали себя яичницами на сковородке. У Свон невыносимо гудели ноги, и больше всего на свете хотелось спрятаться в номере и засесть под кондиционером, однако она из последних сил взяла себя в руки — ради долгожданного, пусть и, по всей видимости, экзотического обеда можно потерпеть. Бедный Амадео на пару с Киллианом исстрадались так, что кое-как дотащили себя до хоть старенького и потрёпанного, но вполне живучего крузака Жана и завались на задние сидения, словно загнанные собаки.       Машина виляла по крутым склонам и извилистым дорогам, с изящностью протискиваясь между нагороженных друг на друга пёстрых, как сшитое лоскутное одеяло, домиков. Неблагозвучный концерт гомона издыхающих клаксонов резал уши, как оркестр недоучек, из которых, похоже, пытались выбить душу буквально все, кому лень и не лень; подрезали и нагло пролезали между рядов тук-туки, старенькие, но борзые «фиаты» и «пежо» прямиком из шестидесятых. Здесь время словно застыло, и кто-то перевернул всё с ног на голову. Эмму поражало непоколебимое спокойствие Ракотомалала, граничащее с блаженной расслабленностью, будто происходящая вакханалия вокруг его не касалась. Он вставил потёртый CD-диск и выкрутил звук, подпевая лёгкой, заводной и весёленькой бразильской ретромузычке восьмидесятых с витающей в воздухе приморской атмосферой. Будь Свон за рулём в Антананариву, то после этого минимум, что ей понадобилось бы для восстановления нервов, — это валерьянка.       «Вот это у него, конечно, плейлист… Колоритно! Сразу видно — человек берёт от жизни всё даже в таком месте», — изумлённо прыснула Эмма, как вдруг Жан начал подпевать, а за ним втянулся и Киллиан, Аид, Реджина и она сама.       Ракотомалала неожиданно для всех утянул их в буйный омут джазовой ностальгии, где песни сменялись, как в разноцветные стёклышки калейдоскопа, заразив весельем и дурачеством. Время в душных пробках пролетело, на удивление, незаметно, и — о боги! — они наконец-то подъехали к той расхваленной кафешке. Любой другой пришёл бы в ужас, что, собственно, и произошло с командой, но не Эмма! Чем хуже, тем лучше! Тем потряснее выйдет материал!       — Да чтоб на меня верблюд чихнул… Ты серьёзно?! Мы будем тут есть?! Я не собираюсь здесь обедать! Подхвачу ещё каких-то глистов. Дай боже, если только их, — панически завопил Аид, метая молебный взгляд то на Свон, то на Реджину. Казалось, ещё чуть-чуть — он сорвётся с места и на своих двоих понесётся к аэропорту, невзирая на жару.       — Я тебя уверяю, с твоей везучестью чихнёт не только верблюд, но и какой-нибудь больной местный мальгаши, — подколола его Эмма. — Киллиан, давай снимай! Такое упустишь, детка! — она воодушевлённо толкнула того.       Создавалось ощущение, что здание построили из того, что было: одна часть заботливо отделана хозяином коричневой шпатлёвкой, на подоконнике полукруглого аккуратного окна высажены цветочки, а прямо под ним болтается на ветру прибитый лишь на честном слове козырёк из ржавого шифера. Под крышей раскинулся почти что царский балкон, на который можно было выйти утром с чашечкой кофе и оглядеть свои имения… то есть виды Антананариву. На первом этаже устроили подобие магазина одежды, накидав на картонки платья, костюмы и футболки; некоторым же повезло больше, и их надели на манекены. Но всё меркло на фоне огромной красной рекламной вывески во весь фасад другой части дома…       — Кока Кела! — прочитал вслух Джонс и едва не согнулся пополам от смеха. — Фантазии у этих гениев маркетинга явно не занимать! Учитесь, простофили, как нужно клиентов привлекать и при этом за плагиат случайно не сесть.       — Скажите, что это шутка, блять! Там, наверное, тараканы, — со вздорной капризностью завыл Ирдис, упираясь и отказываясь туда идти, однако Реджина хорошенько ударила его по ноге и сдвинула с места. — Неужели тут нет… ну хотя бы какого-то ресторанчика? KFC? Макдональдса? Я брезгую!       — К несчастью, нет, мы приехали сюда пробовать местные экзотические блюда, а твои «ресторанчики» есть везде, — констатировала Эмма.       — А вот больницы нет! — взбунтовался Амадео, поставив руки в боки.       — Они тебе везде мерещатся. Терпи, милок, а то посажу тебя на рикшу и отправлю подальше отсюда, — расплылась Реджина в хищной ухмылке. — Можешь не есть, только потом голодным останешься. — Аид осаженно зыркнул в её сторону и обиженно поджал губы, но ничего не ответил.       — Народ, делаем ставки: кого первого пронесёт? Занимаем очередь в туалет, я ж знаю вас. Как ломанётесь туда вместе, что в итоге наш фаянсовый трон никому не достанется, — давясь смехом, попытался произнести Киллиан с максимально важным видом.       — Чур я первая! — неожиданно для всех выдала Миллс, и все ошарашенно обернулись на неё.       — Ну раз сама королева просит, как же я могу не пустить первой к её месту силы, — саркастично добавил Джонс, лукаво улыбнувшись и изогнув бровь.       — Именно! — с высоко поднятым подбородком заявила Реджина и рассмеялась.       — Эй, рэбята, нельзя судыть книгу по обложке, так же, как и кафе по вывеске. Уверяю, здэсь andriamanitra! Как у вас говорят, пальчики оближешь. Пойдёмте, — угомонил всех Жан и махнул рукой, зовя за собой.       Входя в кафе, Аид с трагичностью перекрестился и пробормотал что-то похожее на молитву. Киллиан снимал на всякий случай всё, что видит, а пыл Эммы постепенно угасал… Возможно, рано она радовалась, а предостережения Ирдиса были не пустыми. Вопросы к санитарии возникали сами собой, как и «яркие» воспоминания из Индии, где они траванулись всей командой и уже готовили предсмертные записки родственникам. На потолке висел светильник-вентилятор и, скрипя, на последнем издыхании крутил лопасти, совсем не спасая от жары. С него спускалась липкая лента, усеянная кучей дохлой мошкары, на стенах, покрашенных уже в сотый раз розово-зелёной краской, красовались какие-то плакаты из 2000-х, но, впрочем, красочный рисунок с африканскими женщинами чуть улучшил ситуацию. Бармен сразу заметил их, осмотрел белокожих гостей, будто пришельцев, бросил протирать стаканы и кинулся к ним с загорающимися глазами.       Подозрительно осматриваясь по сторонам, команда села за деревянный стол, и, по-видимому, знакомый Жана поприветствовал его на малагасийском.       — Мда-а… Ну что лучше заказать? Подскажи что-нибудь этакое, очень необычное и национальное. И желательно хорошо прожаренное, — с неловкой улыбкой попросила Эмма у Ракотомалала, рассматривая меню, написанное полностью на французском языке. Он постучал пальцами по столу и загадочно ухмыльнулся:       — А давайте я устрою вам сюрпрайз? Вы пойдёте помоете руки, а пока закажу вам блюда.       Все переглянулись, и Реджина заключила:       — Да, без проблем.       Ждать пришлось минут пятнадцать, и всё это время Аид нервно теребил скатерть, похоже, прощаясь со своим урчащим желудком, а остальные наперебой расспрашивали Жана об особенностях местной кухни, Киллиан же записывал его интервью на камеру.       — Вообще, как ви могли заметить, наша основная еда — рис. Учёные говорят, что его завезли выходцы из Больших Зондских островов. Моя maman часто готовила его с овощами и невероятно острым перцем. У нас тут всё ошень острое! Она даже в пироги умудрялась добавить специи! — Ракотомалала воскликнул так эмоционально, что Ирдис подпрыгнул на стуле и испуганно икнул.       — А может не надо?.. — тихо спросил он. Миллс тяжело вздохнула при упоминании матери: то, с какой нежностью Жан вспоминал о ней, одновременно будили в ней зависть и лёгкую грусть, потому как ей никто никогда не готовил ни пироги, ни булочки, ни острый рис. Она в принципе всегда была сама по себе…       — М-м-м, а какое у нас вкушное рагу с антилопой зебу! Закачаешься. Обожаю! Как вы могли заметить, у нас почти нет коров, только зебу, и всё. Ещё я очень люблю манакель, его я вам сегодня тоже заказал. Это национальное блюдо Мадагаскара готовят из трёх видов мяса: свинины, курицы и зебу. Их режут на небольшие куски, смешивают с зеленью горчицы, паракрессом, томатами, жёлтым луком, чесноком, имбирём, специями, а затем тушат до готовности. В обшем, голодным вы точно не уйдёте! — сообщил он, и Киллиан вырвал Реджину из мыслей, объявив об окончании съёмки.       В этот момент по всему кафе разнёсся непередаваемый, пробуждающий волчий аппетит запах пряностей, жаренного на углях мяса и умопомрачительно вкусной выпечки. Все изумлённо распахнули глаза — в зал вынесли несколько поистине огромных блюд, совсем непохожих на уровень локальной забегаловки. Салат с разнообразными морепродуктами, гигантскими креветками, румазаву, по всей видимости, запечённое мясо зебу, разорванное на волокна и украшенное овощами и несколькими чесночными булочками, и на десерт принесли странные кусочки теста, запечённые во фритюре. Каждое из них выглядело невероятно аппетитно и казалось, что было приготовлено совсем не в антисанитарных условиях. Аид едва не застонал от удовольствия и сразу же накинулся на сладость.       — Матерь божья, сколько ж это должно стоить! — чуть не задохнулся от восхищения Киллиан и набросился, как медведь после спячки, на румазаву.       — Не больше двух долларов, — буднично и легко бросил Жан, и теперь уже Реджина подавилась и изумлённо вытаращилась на него.       — Что?! Сколько-сколько?! Почему так дёшево?       — Да это немаленькие деньги для местных, для вас-то мелочь, — пояснил Ракотомалала.       — Я ж говорила, что мы почти миллионеры! Можем ни в чём себе не отказывать, — довольно протянула Эмма, мечтательно прикрыв глаза и покачав головой, и подняла бокал с соком: — За ваше здоровье! — она чокнулась с Киллианом и залпом осушила половину.       — Если уж речь зашла про здоровье, то мне дико интересно, что из этих странных блюд мне его испортит? Вот это фто за вафаленная фука? — спросил Аид, набив рот кусками хрустящего теста, похожего на чипсы.       — Ничего не испортит. Это есть кака пизо, — беззаботно выпалил Жан, и Ирдис застыл, обескураженно уставившись на него, в то время как остальных прорвало на хохот.       — Фто? Боюфь фпрофить, фто это такое, — перестав жевать, настороженно пробормотал он, надув щёки, как хомяк.       — Переводится как «Помёт голубя», — с улыбкой до ушей перевёл Ракотомалала. Амадео, подавившись, закашлялся и в ужасе выплюнул всё прямо на костюм Реджины, вытаращив испуганные глаза на гида и начав отплёвываться. Она подпрыгнула и взвизгнула, пытаясь салфеткой очистить от пережёванных остатков наряд.       — Что?! Что, мать вашу?! Какого хрена ты дал мне помёт голубя?! — заверещал Дамико, лихорадочно запивая водой это нечто.       — Ёпт твою налево, ты совсем сбрендил?! Ты чё творишь?! Ты испортил мне футболку! — зашипела Миллс под дикий смех Киллиана и Эммы.       — Да что вы! Это не помёт голубя! — встрепенулся Жан и сконфуженно запричитал, размахивая руками.       — Во дурак! Тебе на жаре мозги расплавило совсем? Просто название такое, тюнтель ты, — ударил себя по лбу Киллиан, закатывая глаза. — Нет, правда, мадагаскарцам надо вручить премию за «самое извращённое название блюда»!       — Браво! Господи, просто браво! Кил, ты успел это заснять? — громко аплодировала Эмма, вытирая слёзы от смеха.       — Да ладно вам. Ну с кем не бывает? Ну подумаешь, перепутал, — попытался натянуть маску невозмутимости Аид, однако всё равно растерянно и смущённо оглядел всех и перелез через стол с ярым желанием помочь Реджине избавиться от пятна прямо на груди, но та, опешив, лихо оттолкнула его:       — Эй! Культяпки-то свои куда тянешь?! Трогать мою грудь могут только избранные! Вон своего Джейкоба лапай за причинные места, — возмутилась она такой наглости.       Потрясающая мадагаскарская еда обладала удивительным свойством: наслаждаясь её вкусом, все мигом забыли о конфликтах, причмокивая и продолжая набивать животы до отвала. Эмма сама не поняла, как сидела рядом с Киллианом и сейчас переговаривалась с ним, тихо хихикая. Её будто тянул к нему сильнейший магнит… Чёрт, неужто вентилятор оказался совсем никудышным и окончательно сломался?.. В какой-то момент они одновременно потянулись за мясом и столкнулись взглядами. Свон застыла сама не своя, утопая в его голубых глазах, но его коварная ухмылка вдруг вернула её в реальность:       — Скажи «ам» и открой ротик, — таинственно заговорил Киллиан и поднёс к губам Эммы кусочек.       — Что? Я тебе кошка, что ли? — непонимающе пробормотала она, выгнув бровь, но тут же очухалась и сцапала еду.       — Нет, ты не кошка, ты пиранья. Эй, аккуратнее, откусишь мне полпальца, — расхохотался он, и под многозначительные взгляды, дескать, понятно всё с вами, парочка, Свон покормила его тоже.       — Спасибо за комплимент, — язвительно улыбнулась она.       После обеда умереть от «дружелюбия» Таны каждый член команды желал чуть меньше, чем обычно. Выходить из кафе до ужаса не хотелось, но, благодаря пинку Реджины и Жана, Эмма, Киллиан и Аид вылетели оттуда, как миленькие. Прежде чем отправиться в следующее место съёмок Свон кое-как выловила местного, везущего груз в телеге, запряжённой нужными ей мулами. Она с горем пополам и помощью Жана уговорила того дать ей прокатиться. Вот только эта затея не увенчалась успехом: теперь Эмма официально могла считать себя главным лузером планеты, заснятым на камеру, — мулы сорвались с места и побежали вниз по склону, а она, визжа на всю округу, покатилась вместе с ними, не зная, как их остановить. Малагасиец с ужасом и глазами, каждый размером с яблоко, вылезшими на лоб, кинулся за ней, покрывая непрошенных туристов кудрявым матом с мадагаскарским душком.       — Реджина, мать твою, я тебя когда-нибудь точно прибью за твои садистские задания! — сбито остервенело прошипела Эмма, унося ноги со скоростью метеора от разъярённого местного жителя. Тот всё-таки остановил неуправляемых мулов, замахнувшись плетью… однако не только на них, но на и всю съёмочную команду, и потому сейчас они неслись к машине так быстро, как могли.       — Я лично поучаствую в этом процессе! Теперь и этот сумасшедший покусился на мою камеру! — рявкнул Киллиан, пулей влетев в открытую дверь.       — Ну, в конце концов, это… захватывающие воспоминания! Я тут вообще ни при чём! Когда ещё тебя попытается отхлестать пастух? — истерически расхохоталась Реджина, судорожно пытаясь найти оправдания и рухнув на переднее сиденье вслед за ошарашенным Ракотомалала.       — Скажи ещё, что у тебя лапки. Нахер такие воспоминания! Это называется «Ощути себя пиратским пленником, которого сейчас будут пороть». Уволь, но мне хватит этого и в Сомали! — гневно выплюнул трясущийся Аид, стирая пот со лба. — Погнали быстрее, пока он нам тачку камнями не закидал! — крикнул он, и Жан дал по газам.       Напряжение отпустило их только тогда, когда они отъехали на милю, смогли облегчённо выдохнуть, переведя дыхание. Следующей точкой назначения стал вокзал, едва не единственное потрясающее место во всём городе. Они доехали дотуда удивительно быстро, быть может потому, что час пик уже прошёл, однако и здесь не обошлось без потрёпанных нервов — весь проспект Независимости был под завязку заставлен брошенными на обочине машинами, протиснуться между которыми — та ещё задачка.       Никакая картинка никогда не передаст тех ощущений, когда видишь достопримечательность своими глазами. Вот и у Свон перехватило дух, на секунду её перекинуло в колониальную Францию девятнадцатого века. В огромных тёмных арочных окнах, сохранивших старинную расстекловку, высокого, вытянутого двухэтажного здания сверкали солнечные лучи. К светлым гигантским блокам гранита хотелось прикоснуться и охладиться. Под парапетом и венечным карнизом тянулись разные рисунки с национальным орнаментом. Входные двери, словно охранники, защищали массивные колонны, но сильнее всего восхищала полукруглая крыша с роскошными часами и башенкой, на которой гордо развевались флаги. Издалека доносились гудки уходящих составов.       — Ну что, садимся в поезд и сматываемся отсюда? — с вымученной улыбкой спросил Аид, настраивая звуковую аппаратуру.       — Да я б с радостью. Этот шум у меня уже в глотке сидит, но в противном случае Голд от нас живого места не оставит, и мы превратимся в ту самую лепёшку, в которую я наступила, — сдалась и призналась Реджина, провела большим пальцем по горлу и хлопнула хлопушкой: — Дубль номер один.       — Итак, с горем пополам я таки добралась до этого, не побоюсь сказать, произведения искусства. Вокзал, как и аэропорт, — это лицо города, первое, что видит турист, когда приезжает куда-то. Ну, в этом случае вокзал приспособлен только для местных, потому что, очевидно, из другой страны ты сюда на поезде не приедешь, — задорно начала Эмма, медленно двигаясь к зданию. — А для своих зачем стараться? Правильно, незачем. Потому железную дорогу на Мадагаскаре никак не развивали на протяжении двадцатого века и развалили до состояния пары трухлявых балок, — с сарказмом добавила она и показала на уезжающий вдалеке поезд. — Это всё, конечно, шуточки, но она и правда желает лучшего. Строительство первой железной дороги начали в 1901 году, а завершили в 1909. Однако её протяжённость всего лишь пятьсот двадцать восемь миль, и, учитывая, насколько просторный Мадагаскар, вы с большей вероятностью никуда не доедете. Так, покатаетесь, как на детском паровозике. По сути, восток никак не связан с западом — добирайтесь как хотите. Либо на машине, либо на самолёте, однако и дорог сюда Бог не принёс, потому вариант один — только по воздуху, — с толикой осознания надвигающейся катастрофы констатировала Свон, мысленно умоляя свой язык послушаться и правильно произнести названия городов. — Однако я ж любительница найти приключения на одно место, поэтому, верно, поеду на машине, но об этом позже.       — Снято! Пойдёмте внутрь! — объявила Миллс, совмещающая и режиссёра, и продюсера, как четырёхрукий Шива, в одном лице.       Киллиан заходил на вокзал с открытым ртом, задрав голову и едва не врезавшись в спину Эммы, настолько исполинскими были входные двери с изящной ковкой. Он снимал каждую деталь и общий план, ощущая себя чёртовым лилипутом на фоне этих кирпичных арок. Здесь буквально сквозило простором и свободой, и даже вывеска втиснувшегося магазина одежды выглядела на удивление стильно. Да только запашок стоял такой, что… моментом сдувал пелену романтики. Толпы людей с баулами сновали туда-сюда, мельтеша перед глазами и чуть не сбивая с ног, и едва не выбили из рук Джонса дорогущую камеру.       — Вот видите это столпотворение? Так здесь бывает совсем нечасто. Курсируют поезда не каждый день — только по вторникам, четвергам и субботам, а в обратном направлении — в среду, пятницу и воскресенье. А сегодня у нас на календаре вторник. И направлений здесь очень мало: Анцирабе… — Эмма набрала побольше дыхания, понимая, что ликовать ещё рано, и попыталась продолжить: — Амбатуранда… Амбатундраза… Амба… Хуямба! Как это, блять, произносится?! Эти названия меня когда-нибудь убьют! Кто-нибудь спасите меня. Я надеюсь, это потом вырежут, — понарошку взвыла она и страдальчески рассмеялась.       — Фсё уэдь так чудэсно шло. Ну что такое, лямурчики! Давайте я помогу тебе, — вызвался на помощь Ракотомалала, азартно потерев ладони, и Свон облегчённо выдохнула, резво втолкнув того в кадр. — Направлений здэсь ошень мало: Анцирабе, Амбатундразака, Мураманга и до озера Алаутра, — с важным видом загибал он пальцы.       — Снято! Прекрасно! Дорогая моя, ты не забыла про свои задания? — со змеиным коварством сладким голоском нараспев спросила Реджина. Эмма мигом помрачнела и стиснула зубы: перспектива ощутить себя в шкуре рикшавала отнюдь не прельщала. Хватило ей одного побега от бешеного владельца мулов!       — Нет. На кой чёрт ты вообще придумала эту затею с заданиями… — пробурчала под нос Свон, обиженно надувшись, засунув руки, сжатые в кулаки, в карманы.       Команда толпой пингвинчиков высыпала на улицу, щурясь даже сквозь солнечные очки, пристально осматриваясь вокруг и выискивая очередную жертву… то есть рикшавала! К счастью, подобные «таксисты» стаями вились возле вокзала, одного из них на яркой цветастой повозке Эмма и выбрала. Если честно, то залазить на неё было неимоверно боязно, а этот старичок совсем не внушал доверия, что вовсе сможет увезти её куда-то.       — Давай-давай, иди, любовь моя. Я за тебя здесь поболею, — саркастически посмеиваясь, подтолкнул её Киллиан, послал воздушный поцелуй и включил камеру.       — Эй, здравствуйте! Подождите, пожалуйста! Vous pouvez me conduire en pousse-pousse? — Свон подбежала к старику, покуривавшему, и кое-как спросила на ломаном французском, только что прочитав это в переводчике, морщась и изрядно напрягая мозги. — Сколько это будет стоить? Деньги, сколько денег? — загибала пальцы она и указывала на повозку.       — Ноу инглиш! Mille Ariary, — широко беззубо улыбаясь, он начал активно махать руками и зазывать Эмму к себе, та растерянно обернулась, сверля взглядом Ракотомалала и Реджину. Благо Миллс прошептала «тысяча», Свон быстро расплатилась и вскарабкалась в коляску.       — Ой, боже! Как тут высоко! Мне что-то не по себе… Такой маленький старичок, а силы в нём немерено… — она неожиданно взвизгнула и вцепилась в поручни, впечатавшись в сиденье — рикшавала рванул с места с такой мощью, что Киллиан едва успел сорваться за ним вслед.       Твою ж налево, Эмма не успела даже объяснить куда ей нужно! Ветер бил в лицо, а кучи таких же ярких рикш мелькали по бокам, как юбки танцующих цыганок, отчего голова начинала кружиться, а шум и грохот от подпрыгивающей повозки на мостовой стоял такой, что казалось, это не рикша катится по тротуару, лихо объезжая нерасторопных прохожих, а идёт слон в составе торжественной процессии.       — Пожалуйста, стоп! Остановитесь! Assez! Arrêtez, — взмолилась Свон, с трудом вспоминая отрывки французских слов, и ударилась лбом о балку каркаса тента, а после высунулась наружу и с ужасом увидела Киллиана, из последних сил бегущего за ней, как загнанная лошадь.       О боги! Рикшавала, похоже, наконец-то прислушался и решил уточнить, а куда, ей, собственно, нужно ехать, и остановился. У Эммы едва душа из тела не вылетела, и она, как ошпаренная, соскочила с коляски, с трудом сдержав себя, чтобы не броситься к запыхавшемуся Джонсу.       — Когда я подписывал контракт, в условиях не было написано, что мне придётся бегать марафонские дистанции с утяжелением, — прохрипел Киллиан, уперевшись в колени.       — А это, раздери его рикшу через левое колесо, только первый день съёмок! Смотри на всё позитивно — это бесплатный спортзал, — мученически застонала Свон, и где-то вдалеке раздался истерический хохот, едва не переходящий в вой, Реджины, оглушённой оголтелым гудком клаксона.       Спустя полчаса остатки многострадального материала были отсняты — Свон выполнила обещание и прокатила мадагаскарскую копию Шварценеггера на рикше, а также съела какой-то очень подозрительный фрукт с базара. Вместе с ними и вся команда повисла на волоске от нервного срыва, закипая на плавящем солнце. С безграничным ликованием они рванули в последнюю точку назначения, главную кладезь экзотики (хотя, казалось бы, куда больше) — зоопарк Цимбазаза. Аид едва мог спокойно сидеть на месте, предвкушая встречу с самыми милыми существами на планете — лемурами, а Реджина готовилась к тому, что у её ушные перепонки лопнут от визгов и писков Амадео. Стоило подъехать к зоологическому парку, как всё скрылось под сенью спасительных теней.       Кругленькая заплаченная сумма за билеты (точнее, три доллара), задранная специально для туристов, однозначно оправдала себя, ведь, переступив черту зоопарка, Эмма, Киллиан, Миллс, Амадео и Жан, как по щелчку пальцев, переместились на тысячи лет назад — в тропические джунгли, по которым миллиарды лет назад бродили динозавры. Напоминали о той реальности лишь каменные дорожки, таблички, лавочки и мелькающие люди. Запах сладковатой свежести пробирал до мурашек и дарил райское наслаждение — хоть где-то в мире можно было вдохнуть полной грудью чистейший воздух; казалось, природа заигралась и создалась неведомое количество исполинских деревьев, лиан, разномастных пальм — приземистых, широких или высоких, случайно разбрызгав краски. Эмма шла, разинув рот, и дыхание спёрло от восхищения: потрясающие высоченные равеналы с жёлтыми серединками напоминали раскинутыми листьями распушённый хвост гордых павлинов или веер. Вся растительность искусно сплеталась в единое первобытное, непроглядное полотно зелени. С орхидей, различимого даже издалека мадагаскарского барвинка и других благоухающих цветов вихрем взлетали калейдоскопы бабочек: они сверкали и переливались, как тысячи разбитых разноцветных стёклышек на солнце.       Здесь правили девственный покой и пение птиц, которыми Свон заслушалась.       — Етишкин-матишкин, это что ещё за чудовище?! — вытаращил глаза Аид и ткнул пальцем на странное растение с висящими на ветках красными «мешочками», издали похожие на морских коньков по форме. Киллиан навёл на него камеру, пригляделся и ужаснулся: оно шевелится! Однако он не успел среагировать, как Амадео потянул к этому инопланетному монстру загребущие руки.       — А ну не тронь, ядовитая и хищная паршивка! Это непентес, переварит мышь на раз-два, и тобой будэт не прочь перекусить, — взвился Ракотомалала и неожиданно рявкнул на Ирдиса, что тот аж крякнул от испуга, покосившись на маленькое исчадие мадагаскарской флоры.       — Ладно-ладно… Ничего не буду трогать. Давайте снимать, тем более уже всё настроено, — он вскинул руки в примирительном жесте и растянул сложенную удочку для микрофона-пушки.       — Ребята, здесь потрясающая атмосфера! У меня ощущение, что я попала в какой-то фильм про джунгли или динозавров, будто я героиня «Джуманджи». Но это я ещё не побывала в совсем диких национальных парках, куда мы завтра поедем. Ботанический и зоологический парк был основан в 1925 году по инициативе губернатора Эдмона Франсуа. Он огромен — двадцать четыре гектара! В переводе с малагасийского звучит как «Место не для детей»: всё потому, что раньше здесь проводили похоронные церемонии. Центральное место отводится под дендрарий, где я сейчас нахожусь, в котором культивируются более 40 различных видов растений. И тут очень много лемурчиков, к которым я сейчас и пойду! — в восторге пролепетала Эмма и с важным видом зашагала вперёд, как предводительница войска.       Они прошли мимо вольеров с вполне привычными животными: слонами, жирафами, зебрами, крокодилами, клацающими пастями, — и Свон остановилась у огромного зацвётшего пруда, покрывшегося тиной из-за жары.       — М-да… Я заметила, в Тане вообще нет ни одного нормального водоёма — все как болота, — разочарованно хмыкнула она. — Однако у этого искусственного озера история не менее интересная, чем у Иноси. Озеро Цимбазаза было вырыто примерно в 1815 году по приказу короля Радамы I. Этого монарха очень беспокоил сильный запах, исходящий от его солдат, когда он осматривал их каждые две недели. С этой целью он приказал выкопать это озеро, которое находится на дороге, ведущей в его дворец, и приказал, чтобы все его войска купались в нём утром перед смотром. Если честно, мне даже страшно представить, насколько оно было «чистым», — нервно усмехнулась Эмма и поморщилась от зловонного запаха, пробивающего до самого мозга, видя, как за кадром от него же корёжит команду. — Скажем откровенно, с задачей избавиться от ужасного запаха Радам I не справился. Но я всё же назвала это озеро не «вонючкой», а «убийцей». Вскоре после смерти Радамы I его забросили, и оно заросло толстым слоем растительности, образуя плавучие плоты. Вот так любой неосторожный, рискуя попасть туда, внезапно опрокидывается в его водах, где, удерживаемый в плену множеством лиан, в конце концов тонет, — вздохнула Свон, теперь ещё сильнее остерегаясь воды. Здесь буквально всё хочет убить бедного туриста!       Казалось, вольеры с лемурами никогда не появятся, однако они появились внезапно, как мираж среди пустыни. Все застыли, заметив просторные клетки, сделанные под лес, а в них — самых милых животных на свете! Таких полосатых, с огромными оранжевыми волосами, мягких-мягких и ужасно пушистых. Дух захватило! Боги, ещё чуть-чуть — и Эмма бы расплавилась от умиления и желания потискать этих душек. Никогда в жизни она бы не подумала, что увидит героя мультфильма в живую! Миг — и раздался визг безудержного ликования Ирдиса, он сорвался с места, наплевав на работу, и бросился к вольеру:       — Ути боже мой, какие лапочки! Ну привет, Джулиан. Где твои пингвины? — наверное, если бы Аида не отделяли напуганных из-за его пыла зверушек, то он задушил бы их от безмерной любви.       — Действительно, прям точь-в-точь как из мультика, — ошарашенно присвистнул Джонс. — О, смотри, тот вообще твоя копия, особенно с утра, — хохотнул он и пихнул Амадео под ребро, указав на лемура, сидящего на ветке и гипнотизирующего пустым взглядом дерево. — Тоже о чём-то великом думает. Философском! — важно вздёрнув подбородок, заявил Киллиан и поднял указательный палец.       — Очень смешно, шутник фигов! — обиженно передразнил его Ирдис, показав язык. Внезапно перед ними возник Ракотомалала и заговорщически, по-таинственному понизил голос, поманив рукой за собой:       — Рэбяйта, я знаю один сэкретик, как нам пообщаться с ними поближе, пойдёмте и приготовьте деньги.       — Опа, а это нам надо! Ну-ка, веди нас, Пол Ревир, — встрепенулась Эмма, коварно потёрла ладони и засеменила за ним.       — Боже… Везде от нас нужны исключительно деньги, — недовольно застонала Реджина, но сопротивляться не стала.       Оказывается, Жан вёл их к тайному месту, известному только для «своих»: они пробрались к круговым вольерам с диковинными животными и увидели скрытую за завесой вьющегося плюща и лиан дверь, ведущую во внутреннее пространство. Свон не успела даже рассказать интересные факты о лемурах, как из ниоткуда появился работник зоопарка, о чём-то переговорил с Жаном, который, похоже, почти прописался здесь и стал завсегдатаем, и с жадностью забрал деньги, быстро спрятав их в карман. То, чем они занимались, по правде, было не очень законно, но…       — Зато какой эксклюзив! — Эмма восторженно ахнула, когда их запустили за стекло… На первый взгляд, средь густой толщи непроглядной листвы не было ни живой души, однако стоил присмотреться, как показалось такое количество разношёрстых, настолько разных, словно инопланетных лемуров: от коричневых, полосатых, с маленькими глазками-пуговичками до дымчато-чёрных голубоглазых красавцев, но объединяло их одно — неимоверное милашество и очарование. Свон хотела погладить их всех, но в то же время боялась, что кто-то из них может навредить друг другу — либо она им, либо они ей. Она никогда не видела их в таком количестве!       — Киллиан, снимай! Боги, нас пустили туда, куда всем закрыты дороги… Ну или тем, кто не хочет платить деньги, — в эйфории пролепетала Эмма на камеру. Сотрудник сказал что-то на неведомой смеси французского с малагасийским, и Ракотомалала, ухмыляясь, перевёл:       — Готовьте уаши щёчки, носик и ручки — эти пушистики сейчас их оближут.       Джонс думал, ещё чуть-чуть — и тонкую душевную организацию Аида порвёт на кусочки от фееричного ликования, если он первым не возьмёт на руки этих плюшевых очаровашек, однако по долгу службы он был вынужден отдать первенство Свон. Он затаил дыхание в тот миг, когда на хихикающую из-за щекотки Эмму резко залезла настырная маленькая руконожка и начала слизывать мёд с щёк и носа. До чего ж Свон казалась ему забавной и непосредственной… Киллиан отключился от реальности и с умилением засмотрелся на сие действо, что не заметил, как лемуры окружили Реджину со всех сторон, требуя от неё еды и овивая хвостом. Если он и сомневался в правильности своего выбора — поездке на Мадагаскар, то в тот момент, когда на него взобрался редчайший ай-ай, любые сожаления тотчас испарились. Мучения на жаре однозначно стоили того.       — Вы отлично смотритесь. Помнишь, как тебя полюбила капибара Лупа в Бразилии? — расплывшись в широкой улыбке, подошла к нему почти вплотную Эмма и погладила по загривку второго Джулиана, сидевшего у него на плече. Киллиан вдруг ощутил нежный, цветочный запах её духов и на мгновение забылся, растворяясь в нём, однако тяжёлая пучеглазая руконожка вернула его в суровую действительность, с рвением вогнав в него когти.       — Ай! Твою ж… А это, видимо, Пупа, чёртов узурпатор моих плеч. Теперь я понимаю, почему их прозвали ай-ай! Попробуй унеси шесть фунтов! — вскрикнул Джонс и тщетно попытался отлепить от себя это несуразное создание. — Да отцепись же ты! — на помощь ему пришла Свон: животное волшебным образом послушалось и переползло к ней на руки, а после спрыгнуло на землю и, вильнув хвостом, убежало на дерево.       — Пупа сильно тебя поцарапал? Покажи, — встревожилась она и заботливо прикоснулась к продырявленной футболке. Киллиана словно окатило жарким дыханием песков Сахары, пробив до мурашек. — Больно? Надо обработать, вдруг какую-то инфекцию занесёт.       — Нет, терпимо. Хуже было, когда огромная морская свинка пыталась залезть мне на колени и остаться там жить, — криво улыбнулся Джонс, стараясь не подавать виду, что его потряхивает.       — О, а вот и первый пострадавший прибыл! Откровенно говоря, я ожидала, что им окажется Амадео, — мрачно усмехнулась Реджина.       — Да почему сразу я-то! Что за буллинг среди бела дня? — тот наигранно подозрительно прищурился и нахохлился, поставив руки в боки.       — Потому что я знаю тебя. Так, народ, мы отсняли последнюю сцену, и пока Киллиана или меня не пришлось везде в реанимацию откачивать от нападения лемуров, предлагаю поехать уже к Жану домой, — по-хозяйски похлопала она в ладони, привлекая внимание, и махнула рукой, двинувшись на выход.       — С кого-то причитается бутылка мадагаскарского рома за мои страдания! — вдогонку крикнул мигом повеселевший Киллиан.       — Фсё будэт, друг мой. Смотри, как бы тэбя не унесло на баобаб от него, — таинственно подмигнул Ракотомалала.       На Мадагаскаре солнце совсем недолго радовало людей, и последние лучи коснулись земли в шесть вечера. Ехать к Жану домой пришлось в потёмках, превратившихся в кромешную тьму. Так как жил он на склоне горы Аналаманги, то поездка к нему стала отдельным приключениям: все, вцепившись друг в друга, с ужасом выглядывали в окна джипа, пока тот медленно пробирался по узенькому осыпающемуся серпантину. Казалось, одно неловкое движение — и машина слетит с обрыва. Поражало то, с какой расслабленностью рулил Ракотомалала, будто зная каждый камушек под колёсами. К счастью, Жан зарабатывал на «вазах» достаточно, чтобы снимать приличный дом не в трущобах: из добротного красного кирпича, в два этажа, пятью комнатами.       — Чувствуйте сэбя как дома! — радушно развёл руками Ракотомалала, словно ожидая распростёртых объятий. Вот только объял их освежающий ветер свободы, развевающий его дреды, дарящий расслабление и приятную усталость; в кустах усыпляюще стрекотали цикады, а с веранды открывался завораживающий вид на ночной Антананариву, усыпанный светящимися огоньками, и бесконечно чёрное небо с мерно мерцающими на нём звёздами.       — Ты живёшь здесь один? — удивлённо спросил Киллиан, вытаскивая вещи из багажника.       — О нэт, моя жена Элеонора уэхала к матери в Англию вместе с двумя нашим дэтьми на каникулы: Аланом и Раванной. Одно имя давал я, а другое она, — расплылся в ласковой улыбке Жан, вспоминая о благоверной.       — О как! Вот это любовь… Из Англии переехать на Мадагаскар и остаться тут! — на грани изумления и уважения поаплодировал Аид, вытянув лицо. Конечно, для него это если не потрясение, то точно в новинку — его родители развелись, когда ему было семь. — А на каком языке она говорит?       — На французском, английском и за десять лет успела выучить малагасийский, — с гордостью заявил Ракотомалала и перехватил сумки у Реджины.       — И она не против того, что ты водишь к себе домой туристов? — она скептически изогнула бровь.       — Вы исклучэние из правил. Обычно все селятся в отелях, — тот подмигнул ей и бодро зашагал в дом.       — М-м-м, значит, она не знает… — с ухмылкой протянул Киллиан.       Команда не стала разбирать вещи — забрали только самое нужное. Они вновь разбились по парам — Реджина и Эмма, Киллиан и Ирдис, — и расположились в комнатах, привели себя в порядок после трудного дня, а Джонс обработал рану. Каждая комната была наполнена удивительным африканским колоритом: много тёмного дерева, какие-то магические ритуальные штучки, маски, статуэтки из керамики и слоновой кости и никакой мебели из Икеи, на полу накиданы леопардовые ковры, стены покрашены в терракотовый, охристый, жёлтый и шоколадный цвета. Взгляд Амадео озарёно вспыхнул, когда он увидел потрёпанное пианино, и рванулся к нему — музыка с детства была его отдушиной и возможностью выплеснуть все эмоции. Каждый раз, когда его пальцы касались клавиш или струн, он уносился в другой волшебный мир мечтаний и фантазий, вот и в этот раз он испытал невероятное наслаждение, пусть даже пианино было немного расстроенно, заиграв произвольную мелодию.       — У нас сегодня концерт? — усмехнулся подошедший Киллиан с чашкой начоса. — Жан, откуда у тебя фортепьяно? Ты умеешь на нём играть?       — Нэт! Моя жена любит на нём побренчать, — насмешливо отмахнулся тот.       — Оно и видно, расстроенно, как будто по нему слон прошёлся. Какую песню вам сыграть?       — М-м-м, можешь что-нибудь из лёгкого джаза? — оживившись, предложил Ракотомалала.       — Без проблем! Я всё что угодно могу, не зря ж заканчивал музыкальную школу. Кстати, мой любимый репертуар, — махнул рукой Аид в снисходительно-повелительном жесте.       Он отыскал ноты в интернете, и стоило его гибким пальцам порхнуть по клавиатуре, как полилась воздушная, расслабленная и вальяжная мелодия. Что-то с привкусом Франции шестидесятых, с едва уловимой африканской задорностью. Казалось, что Амадео стал одним целым с пианино и чувствовал его, как своё второе тело. Под этот чудесный аккомпанемент все решили поиграть в твистер. Что может быть лучше для завершения дня? Терпкий, горячительный ром, потрясный вид из окон в пол, музыка и тщетные попытки изогнуться похлеще хвоста лемура на игровом поле. Алкоголь явно давал о себе знать, и ноги, руки переставали хорошо слушаться, Реджина, Киллиан, Эмма и Жан хохотали буквально от всего.       — Куда ж ещё дальше? Ещё немного, и я сломаюсь! Я вам не акробат и не кошка, — наигранно жалобно протянул Джонс и постарался достать до дальнего жёлтого кружка прямиком через Свон. Он бы справился с этой задачей, если бы не услышал проклятое гудение пролетевшего самолёта, сбившего его с толка.       — Братец-акробатец, если ты меня повалишь, я тебя уб… — она не успела пригрозить ему, как Киллиан с грохотом упал на пол, утянув и её за собой в объятия.       Дьявол, он слишком близко… Настолько, что дыхание перехватило и сердце забилось с гулом племенных джембе, отдавая шумом в ушах. Один шальной взгляд этих чёртовых пронзительных голубых глаз, растерянность, мелькнувшая на секунду, сменившаяся пьяной ухмылкой на губах — и она пропала… Что же ты творишь, Джонс?       Они всего лишь коллеги.       — Киллиан, я тебя убью! Ты тяжёлый как кабан, превратил меня в лепёшку, — взвыла Эмма, спихнула его с себя и наконец-то глубоко вдохнула.       — Делай со мной, что хочешь. Я весь твой, — устало расхохотался он, опрокинувшись на спину и прикрыв лицо руками.