Кругосветка: потерянные на Мадагаскаре

      Несмотря на раскатистый храп Аида, этой ночью все спали как убитые. Особенно «прекрасно» спалось Киллиану, ведь его друг так и не перестал использовать его вместо подушки, видимо, посчитав, что именно для этого Джонс и лежит рядом с ним. Засыпая, он прокручивал в голове слова Эммы, да и в целом анализировал их беседу. Киллиана почему-то очень тронула забота Свон, та искренность и строгость, с какой она пригрозила ему. Она первая, кто так настаивал на походе к психологу и обратил внимание на такую мелочь, даже Миле, откровенно говоря, было всё равно на это.       — Так, рота, подъём! Нас ждут великие дела! Сегодня нужно посетить кучу мест, желательно, не попадая на солнцепёк, — раздался громкий командирский голос Реджины, а в следующую секунду в глаза Джонса ударил яркий свет, заставив поморщиться и заворчать. Будь она проклята, открыла-таки шторы! Действительно, уже жарило так, что даже под простынёй без кондиционера можно было свариться заживо, оттого сильнее не хотелось просыпаться и выходить на душную улицу.       — Ты забыла упомянуть одно: солнцепёк здесь всегда, — сонно пробормотал Ирдис и снова закинул руку на Джонса, окончательно выведя его из себя.       — Да тудыть тебя через пенёк, Амадео! Сколько можно?! Я твоей личной подушкой не нанимался, ты ещё и дышал мне в ухо всю ночь. Применяй эти приёмчики соблазнения на своём парне, со мной они не прокатят, — рыкнул он и оттолкнул Дамико, сев на диван и взлохматив волосы. Только сейчас он заметил, что Реджина успела одеться и привести себя в порядок. И когда она всё успевает?       — Так меня ещё никто не называл, — озадаченно почесал затылок Аид.       — Итак, дорогие зрители, перед нами в реальном времени проходит очень редкое событие — соблазнение гетеросексуального самца гомосексуальным, — не удержалась и расхохоталась только что проснувшаяся, но уже готовая острить Эмма. — Ты ходишь по тонкому льду, а при такой жаре он тает быстро! Мне дико интересно, кто первый тебя испепелит: Киллиан или Джейкоб? — подначивала она, хихикая.       Джонс закатил глаза и насмешливо фыркнул, посмотрев на неё: отчего-то с этим всклокоченным гнездом на голове она выглядела очень забавно.       — Да ну тебя, Эмма. Сейчас я тебя испепелю, — шикнул Ирдис, цокнув языков.       — Хм-м… А Джейкоб будет считать, что вы «переспали»? Де-факто вы спали вместе… — абсолютно невинно продолжила Свон, смеясь в кулак.       — А тебя с галёрки не спрашивали и ведущей National Geographic не назначали! — мгновенно срикошетил Киллиан и метнул в неё подушку, однако проучить Свон не получилось — она лишь ещё довольнее заулыбалась.       — Спасибо за подарочек, — съёрничала Эмма и подмигнула.       — Так, Реджина права, пора вставать. Ты продумала сегодняшний маршрут? — зевнул Джонс и вальяжно потянулся.       — Естественно, как же иначе. Кил, тебе придётся много снимать. Очень много, — лукаво взглянула на него Миллс и ухмыльнулась.       — Эх, любишь же ты людей помучить, — театрально разочарованно вздохнул он. — Надеюсь, после этого будет полагаться нормальная кровать? Как дела с отелем? — Нехотя Джонс поднялся с дивана и поплёлся в ванную.       — Такова моя работа: заставлять других пахать вместо меня, — прыснула Реджина, скрестив руки на груди. — У меня прекрасная новость: сегодня мы встретимся с нашим гидом, местным жителем Жаном Ракотомалала. Он проведёт обзорную экскурсию по городу, и расстанемся мы с ним только в конце программы, — быстро, как скороговорку, выпалила она, и Киллиан изумлённо обернулся, вскинув брови. Ну и словечки! Язык сломать можно.       — Чего?! Когда его называли, кот по клавиатуре, что ли, прошёлся? — ошарашенно вытаращился на неё Аид.       — Это называется разработка артикуляции, приятель. Мадагаскар не для слабаков даже в этой части, — ехидно усмехнулся Джонс и скрылся за дверями.       — И спать мы будем у него дома! Он довольно неплохо зарабатывает на вазах, то есть на белых туриста, типа нас, — заявила Миллс, преисполненная гордостью за своё умение с лёгкостью выбираться из самых патовых ситуаций.       Собравшись за полчаса, все четверо, как пингвины, вывалились на улицу, щурясь от яркого, ослепляющего солнца. На удивление, уничтожающая жара спала, хотя, как спала… Если вчера от неё мог расплавиться асфальт и съёмочная команда тоже, то сегодня были все шансы, что они доберутся до дома Жана живыми, а дороги спокойно выдержат машины и кучу тук-туков. Наверное, около семидесяти семи градусов по Фаренгейту. Чтобы не задерживаться рядом с проблемным отелем, Киллиан достал камеру и начал съёмку.       — С добрым утром, друзья. Эту ночь я никогда не забуду. Ух, на часах только десять утра, а здесь уже адские пробки! Пылище дофигище, как говорится. И у нас сегодня чудесные аккомпаниаторы. Зато показываем всё как есть, — начала Эмма, прикусив губу и прислушавшись к невероятно «божественной» какофонии клаксонов на заднем фоне. — Сегодня мы отправимся в захватывающую прогулку по известным и не очень местам Антананариву. Очередное сложное название, поэтому жители придумали короткое — Тана. Мой маршрут будет состоять из четырех мест: озеро Аноси, куда мы отправимся первым делом и где встретимся с гидом, главная достопримечательность — дворец Рува, железнодорожный вокзал, огромная надпись Антананариву на горе. По пути мы, конечно же, посмотрим много чего ещё, а также я буду выполнять задания Реджины. Дайте листок сюда, — нервно усмехнулась она и взяла у Реджины список. — Это сюрприз, сейчас будет непередаваемая игра слов, которую поймут, наверное, только мадагаскарцы.       — Ну-ну, посмотрим, — карие глаза дьявольски довольно сверкнули.       Свон затаила дыхание и прочитала:       — Первое задание: прокатиться на рикше и прокатить другого человека. Второе: поуправлять запряжёнными мулами. Третье: попробовать еду с рынка. Четвёртое: зайти в гости в местному жителю. Вот это интересные задания. Я ожидала худшего, — облегчённо выдохнула она.       — Тише ты, она могла придумать и похуже, — полушепотом добавил Аид.       — Это так, для разогрева, — мурлыкнула Миллс.       — Что ж, задания известны. Погнали знакомиться с Жаном Ракотомалала! — Эмма удивилась тому, что с ходу смогла выговорить его фамилию, махнула рукой, и Киллиан остановил запись.       Только на показательных картинках в Википедии улочки Антананариву выглядели хорошо. Стоило последнему заскочить в уходящий скрипучий минивэн, как вся четвёрка с головой погрузилась в африканский колорит, ощущая его каждой клеточкой тела. Вишенка на торте — душно, тесно, на них все пялились, как на пришельцев, и на разбитых дорогах трясло так, что Аид ударился головой о низкий потолок. Спасибо человечеству за придуманную стабилизацию на камере, иначе Киллиан сошёл бы с ума, пытаясь выправить кадр.       — Эмма, просто назови хотя бы одну причину, почему мы поехали не на такси?! — застонал Ирдис, потирая ушибленную макушку.       — Люди хотят увидеть настоящую Африку глазами местного жителя, а потом подумать, как они хорошо живут. Вот так, — констатировала она, откровенно говоря, тоже совсем недовольная происходящим. — Хотя да, ты прав. Всё-таки в следующий раз поедем на машине, у нас денег завались. С тысячей баксов мы почти что властители мира здесь.       Узкие однополосные улочки отдалённо напоминали европейские, однако на этом их сходства заканчивались. Про тротуары здесь и не слышали, а там, где они были, чего только не делали: торговали, умудрялись парковаться в несколько рядов, местами по земле стекала какая-то странная вонючая жижа, похожая на помои. Удивительные домики, построенные по принципу «кто на что горазд», вереницей тянулись вдоль улицы, и на ветру качались провода. Свон с вымученной усмешкой подумала, что ехать на старом автобусе лучше, чем идти там пешком и сломать ноги. Голова взрывалась от шума, всё коптило, воняло, запах дешёвого бензина пробирался в салон, и каждый водила считал важным побибикать встречному. Сильнее всего поразило Эмму, что среди этого ужаса затесались старинные мощёные дороги, сохранившиеся с королевских времён.       Минивэн резко подрезал наглый тук-тук, и водитель затормозил, покрывая того, наверное, отборным малагасийским матом под местный рэп, рвущийся из колонок. От неожиданности Свон споткнулась и врезалась в спину Киллиана, едва не сбив его с ног.       — Эй, аккуратнее! Ты разобьёшь мне камеру, — зашипел он, повернувшись и крепко вцепившись в поручень. Эмма на миг растерялась, когда оказалась в его объятиях, и дыхание вдруг перехватило… Естественно, ведь здесь слишком душно!       — Скажи это тому водятлу, — фыркнула она и тотчас отпрянула. — Господи, какой же ты горячий, — пробормотала Эмма под нос, случайно пройдясь рукой по его груди, отчего Джонс изумлённо рассмеялся.       — Самый необычный комплимент в моей жизни. Не думал, что это ты мне скажешь в такой ситуации, — самодовольно ухмыльнулся он.       Наконец Свон, Киллиан, Реджина и Аид прибыли на первое место съёмок. Озеро Аноси и правда было одной из главных достопримечательностей Таны и напоминало по форме сердце. Между прочим, очень символично, поскольку оно находилось в самом центре города. Озеро, словно оазис, появлялось внезапно среди раскалённого людского муравейника и ощущалось тем логовом с полоской зелени, где можно спрятаться от зноя.       — Если честно, я ожидала большего ухода за этим озером. — Энтузиазм Реджины улетучивался по мере приближения к воде. Зелёные берега только издали казалась чистыми, а на самом деле превратились в подобие мусорки, хотя когда-то здесь действительно можно было отдыхать. Становилось ещё больнее и грустно от того, что люди испортили такую невероятную красоту, созданную своими же руками. — А я ведь хотела здесь искупаться… — вздохнула она и поморщилась от «великолепного» амбре, исходящего от воды.       Венцом этого произведения искусства стал памятник героям Первой мировой войны — статуя ангела, держащего нимб в руке, на многометровом пьедестале. Там-то группу и ждал Жан. Эмма не сразу поняла, кто из множества чернокожих будет их экскурсоводом, но Миллс окликнула его, и тогда-то она распахнула глаза от удивления.       — Жан, здравствуй! Мы списывались в фейсбуке, — помахала Реджина невысокому мужчине с разноцветными и чёрными тонкими косичками, в аляпистой вязаной шапке, клетчатой рубашке и джинсах. Боже, неужто ему холодно? Его жизнерадостная улыбка ослепляла, и казалось, что у него нет никаких проблем.       — Превэйт! — с сильным африканским акцентом поприветствовал Ракотомалала.       — Привет! Я Эмма Свон, ведущая нашей программы «Кругосветка». Это оператор Киллиан Джонс, а это звукооператор Амадео Ирдис Дамико, ну или же просто Аид, — воодушевлённо представила всех Свон.       — Вот это имя у Аида сложное. Рад знакомству, Жан Ракотомалала, — он оживлённо потряс всем руки, да так сильно, что Миллс выдавила из себя улыбку, пытаясь скрыть боль.       — Кто бы говорил… — тихо пробурчал Ирдис.       — А тебе не жарко в шапке? Я скоро растекусь, как мороженое, по асфальту, — шокировано усмехнулся Джонс.       — О, так сэводне прохлядно! — поёжился Жан. Киллиан настороженно покосился на него, открывая очередную бутылку воды и делая несколько глотков.       — Окей, давайте начнём. Расскажи пару слов о себе и об этом месте, — заговорила Эмма, когда съёмка вновь началась.       — Я живу в Антананариву всю жизня и ошень люблу этот город. В нём есть душ… душа, свои интэресны традиции. Я побываль во многих европейских странах, училься в Англии на гостиничное дело, но так там и не прижился. Родина звать обратно. И я узе дэсять лет работаю проводником по Мадагаскару. Во времена Радамы I, первого короля в начале девятнадцатого века, здэсь не быть никакого озера, вместо него располагалось болото, но он решил облагородить его и создал Аноси. Оно построено Джеймсом Кэмероном в форме сердца. В 1927 французы возвели этот мэмориал, — Жан показался на него рукой, — в честь павших гэроев Первой мировой войны. Видите вот те необычные деревья? — теперь он указал на инопланетные деревья с фиолетовой листвой. — Это джакаранда, и цветёт она в октябре.       — Спасибо огромное за рассказ! Что ж, поехали теперь дальше — к Руве, главной гордости Мадагаскара. — Как только Эмма упомянула дворец, Жан засиял.       — Снято! Молодцы, погнали дальше, — объявил Джонс, и Реджина хлопнула хлопушкой.       Поездка на машине с нормальным кондиционером стала настоящей наградой для команды. Аид заразил всех постоянным протиранием рук салфетками. Жан петлял по каким-то знакомым только ему улочкам в гору, и почти нигде не виднелись небоскрёбы, а по дорогам ездило удивительное количество старых французских машин шестидесятых годов. Антананариву словно обошла эта участь — быть застроенным стеклянными коробками, отчего он сохранил свою самобытность. И отовсюду, как полярную звезду, можно было заметить огромный колониальный дворец Рува, а недалеко под ним — надпись большими буквами «Антананариву». Прямо-таки второй Голливуд! Нижние склоны холмов и их подножия усыпали разноцветные разношёрстные дома местных жителей, будто взбирающиеся на их вершины. Они так густо прилегали друг к другу, что иногда казалось — одни построены на крышах других. По словам Ракотомалала, эту Тану называют Нижним городом.       — Итак, пока я окончательно не спеклась, расскажу пару фактов про столицу Мадагаскара. На 2015 здесь проживало два миллиона шестьсот десять тысяч человек, но люди плодятся так быстро, что никто не успевает их подсчитывать. Не зря же говорят, что к 2070 году население Мадагаскара будет составлять семьдесят четыре миллиона. Считается, что первые поселенцы прибыли на Мадагаскар ещё в пятом веке до нашей эры. С тех пор, в результате активного смешивания нескольких этносов Африки и Азии, зародился уникальный малагасийский народ. Он и составляет костяк двухмиллионного Антананариву, — рассказывала Эмма в камеру, пока джип ехал к подножью горы. Точнее, полз среди бесконечных пробок.       — А ещё, если вы заметили, местные жители внешне не ошень похожи на африканцев! Эт всё потому шта первыми сюда прибыли полинезийцы на каноэ, преодолев шесть тысяч километров, — встрял Жан с очень важной речью, размахивая указательным пальцем.       — Вопрос жизни и смерти: почему у вас такие сложные названия? Язык можно сломать. Даже эта гора ваша — Ана…ламанга — чего стоит! — облегчённо вздохнул Аид, произнеся непростое слово.       — Это лишь дэтский лепет по сравнению с другой топонимикой. Всё из-за того, что ближайшие языки — австронезийские, — пояснил Ракотомалала.       Чем выше он поднимался на гору, тем больше старинных цветных домиков появлялось там. В воздухе запахло не помойкой, а колониальной эпохой — яркой и запоминающейся. Начали появляться укреплённые каменные стены дворцового комплекса, а вскоре за ними показались высоченные башни Рувы и верхний этаж, пронизанный грубыми арками. Они проехали ещё дальше и остановились возле самого обрыва и мощёной смотровой площадки, с потрясающим везением выхватив парковочное место.       — Так, лямурчики мои, вылазим. Придётся немного побыть горными козлами или обезьянами, взбираясь по этой лестнице к дворцу, — раскатисто расхохотался Жан и заглушил двигатель.       — Да я чую, мы целый день сегодня будем их роли примерять, — проворчал Аид.       У Киллиана дыхание перехватило от великолепия вида, открывающегося с этой точки. Эйфория захватила его, и эстет вместе с романтиком и фотографом на пару ликовали от красоты. Джонс взял камеру и подошёл к ограждению, заворожённым взглядом смотря вдаль: весь Антананариву был как на ладони! Вон — Аноси, там — стадион Кьянжа-Бареа, и много-много рыжих крыш, превращающихся в золотое полотно на ярком солнечном свете. Откровенно говоря, Киллиан побаивался носить у всех на виду большую видеокамеру за пять тысяч долларов, но пейзажи похитили его сердце, и он не мог не сделать фото для своей коллекции.       — Эмма, иди сюда! Я сфоткаю тебя, — с восторгом позвал он. Джонс был готов любоваться Свон до бесконечности, и отчего-то мурашки пробегали по коже, пока он фотографировал и наблюдал за её позированием. Слишком чудесный кадр — тени падают как надо, лучи солнца переливаются на ней.       — Эй, Лейбовиц, я не поняла, а чё меня не фоткаем?! Давай, запили-ка нас вместе, — нахально влезла Реджина и стиснула Эмму в объятиях, дурачась и целуя её в щёку.       — А меня! — вприпрыжку подлетел Аид и вписался сбоку, подставив Миллс рожки. Киллиан рассмеялся: до чего же они все забавные!       — Давайте все вместе тогда. Я тоже заслужил фотки. Жан, помоги, пожалуйста. Нажми на эту кнопку на слово «три», ладно? — подсуетился Джонс и впихнул камеру в руки гида, а сам мигом пристроился между Миллс и Свон, приобнимая их за талии и широко улыбаясь.       — Раз, два, три! Сир! — отсчитывал и выкрикнул Ракотомалала.       Идеальная картинка мгновенно испортилась, ведь все подпрыгнули, придуриваясь, заливаясь смехом и строя смешные рожицы. В этот миг Киллиан ощутил себя самым счастливым человеком во вселенной. На краю света, вместе с лучшими друзьями. На следующей фотографии Эмма взъерошивала ему волосы, а Реджина насмешливо закатывала глаза. На третьей — уже Миллс трепала его за щёки со словами: «Ну где ещё ты найдёшь таких коллег?! Не работа, а мечта».       — Надурачились и хватит, пойдёмте, — поторопил Жан, вернув видеокамеру.       Лестница оказалась очень крутой, с осыпающимися ступеньками, но когда команда всё-таки взобралась к дворцу, то поняла, что они не зря прошли эту полосу препятствий. Квадратная резиденция не походила на изящный французский замок, скорее, в нём чувствовались отголоски английской грубости. От его размера могла закружиться голова. Четыре гигантские башни из бежевого гранитного камня, три высоких этажа с арочными окнами, создающими галерею, и чёрная вальмовая крыша с маленькими окошечками. Этот дворец словно хотел задавить авторитетом и раздавить те домики у подножия, на его фоне казавшиеся совсем крохотными. Его ограждал зубчатый толстый забор, и рядом находились какие-то подсобные помещения.       — Ух, наверное, это самое ухоженное здание во всём городе. Смотрите, тут даже газончик стригут, — прокомментировала Эмма в камеру, после того как Ирдис настроил всем микрофоны. — Если вы прибыли в Антананариву и не побывали в этом дворце, считайте, вы зря сюда съездили. Он расположен на высоте тысяча четыреста восемьдесят метров над уровнем моря. Здесь находилось несколько ключевых зданий политического и исторического значения, включая пять дворцов, часовню и девять гробниц. История этой резиденции восходит ещё к началу девятнадцатого века. Жан, расскажи нам подробнее, — она обвела рукой всю территорию.       — Строительство деревянного дворца Манджакамиадана, в простонародье известном как «Дворец королевы», началось в 1820-х и закончалось в середине девятнадцатого века. Его построили для Ранавалуны I — первой женщины на королевском престоле. В 1867 году его облицевали камнем для королевы Ранавалуны II. Интересный факт: долгое время это была единственная каменная постройка во всём городе, потому что Ранавалуна I запретила строить другие такие здания. — Они медленно шли вдоль резиденции.       — Казалось бы, прекрасно, что правит женщина. Но ни черта. Злоупотребляют властью все, вне зависимости от пола. Королева Ранавалуна I считается самым жестоким правителем за всю историю Мадагаскара, аналог Кровавой Мэри в Англии и императрицы Анны в России. У неё даже было прозвище «бешеная королева», потому что всех неугодных она приказывала пытать или сбрасывать с утёса. За время правления Ранавалуны I население Мадагаскара сократилось на двадцать процентов, — плавно перехватила речь Эмма и дорассказала, тяжело сглотнув. — Даже боюсь представить, сколько это людей.       — В 1995 году в комплексе Рува во время политической демонстрации случился пожар, который уничтожил все прилегающие здания и повредил дворец. Я помню, видел своими глазами горящую гордость Таны и плакал, ведь уничтожилось много наследия. Для нас это то зе самое, что для франсузов Нотр-Дам. Спустя несколько лет частично восстановили часовню и царские гробовницы. В комплексе Рува создан музей, где выставлена часть уцелевших предметов после пожара. Здесь же находится галерея с портретами малагасийских монархов, — вздохнул Жан. Свон почему-то тронула его история: для людей даже на таком отшибе планеты есть очень святые вещи, которыми они дорожат.       — Туда-то мы сейчас и пойдём, — закончила Свон и поманила рукой за собой.       Они прошлись по музею, отсняли нужный материал, и на выходе она решила дополнить рассказ, встав возле одной из башен и показав, насколько они огромны.       — На самом деле, здесь интересно только первые полчаса, потому что внутрь зайти нельзя из-за реставрации. Кстати, у меня ощущение, что он всегда был закрыт: сколько людей сюда не приезжало, столько не могли попасть в него. Посему задерживаться здесь не будем и поедем к знаку Антананариву. Вот захотели люди свой «Голливуд» налепить на всю гору, чтоб другим завидно было, они это сделали, — саркастически усмехнулась Эмма, а после остановки камеры облегчённо выдохнула. — Я уже чую, что там мы ноги переломаем…       Боги, так и оказалось! Асфальтированная дорога оборвалась так же резко, как и началась. Машину пришлось оставить там же и пешком, как первопроходцы, заручившись «божьей» помощью, отправиться на поиски надписи. Они свернули за Жаном вниз, на склон, и едва не покатились кубарем, хватаясь друг за друга и спускаясь к хибарам.       — Молитесь нахрен кому угодно, хоть макаронному монстру, чтобы я не навернулся здесь с камерой или же на нас не напали, — вымученно прошипел Киллиан, пытаясь попутно ещё и снимать «чудо народного творчества». Матерясь, они забрели в самые настоящие африканские трущобы, состоящие из песка, камней и веток, с невероятно узкими дорожками, где вряд ли разойдутся два человека. Самое ужасное, что выступы в земле под натиском времён сгладились, и на них легче лёгкого можно было поскользнуться и сломать шею. Ветхие деревянные лестницы грозились провалиться под ними, скрипели, и когда появились каменные ступени, команда возликовала так, будто нашла сокровище!       — После таких местечек начинаешь ценить, что имеешь. Это пиздец полный: слева — ржавый забор, порежешься — сдохнешь, и шаткие халупы, справа — склон осыпающийся. Ещё и хренова жара. И печальнее всего, что у этих людей нет шансов на нормальную жизнь, — раздосадованно процедила Свон, поднимаясь на последнем издыхании. Она хотела достать телефон и посмотреть время, как Жан одёрнул её:       — Не смей доставать мобильник! Украсть могут. Ты воришек не видить, а они тебя видят.       — Слушайте, вот эта надпись реально стоит того, чтобы к ней переться какими-то окольными путями? Я есть уже хочу… — простонал Аид, допивая бутылку воды.       — Да, стоит! Наши страдания потом окупятся, — жёстко прервала его Эмма, стиснув зубы и схватившись за лямки рюкзака.       — Я тоже хочу есть, но единственное, что могу предложить, — это неизвестные фрукты на деревьях. Заодно и проверишь на себе, съедобные или нет, — раздражённо бросила Реджина. Если бы не крем от загара, то они бы обгорели здесь за пару часов.       — Да ну тебя! Только язвить и умеешь, — фыркнул Амадео, как вдруг раздался смех Киллиана.       — Вы только посмотрите! Каким образом они их туда закинули?! — Он изумлённо вскинул брови, увидев на крыше одного из домов покрышки! — Они типа соревнуются в метании покрышек на расстояние? — Джонс показал кавычки в воздухе.       — Ну, видимо, да. Это так и останется загадкой уровня Жака Фреско. Меня больше волнует, где я найду жителя, который пустит меня к себе, — ошарашенно усмехнулась Эмма и подала руку Джонсу, помогая забраться на следующую высокую ступеньку.       Они только забрались на более или менее ровный отрезок дороги, как перед ними возникла ещё одна лачужка, сколоченная из того, что первое попалось под руку — из фанеры, кирпичей. Африканка развешивала бельё на верёвки, а возле неё резвились четверо детей.       — А вот это мы сейчас исправим! Жители в основном доброжелательные, мы можем договориться, — подхватил идею Жан и с лучезарной улыбкой заговорил о чём-то с женщиной на малагасийском.       — Oh, entrez volontiers! Je m’appelle Amen, — отозвалась незнакомка, и Эмма сразу расцвела, приободрилась, потянув за собой выдохшуюся команду.       — Ravi de vous rencontrer. Je m’appelle Emma Swan et je suis l’animatrice de Around the World, — Она успела посмотреть несколько предложений в переводчике для приличия. — Пришло время для первого задания. Тут реально такие дружелюбные люди, сразу же пустили в дом, — заговорила она, когда Киллиан включил камеру.       Все пребывали в немом шоке и молчали, пока шла съёмка. Во внутреннем дворе творился настоящий бардак: рядом с подобием полусарая с клетками, в которых сидели курицы и петух, готовилось что-то в проржавевших кастрюлях, накрытых пакетами, тазы со странной жидкостью стояли рядом, землю покрывал песок, причём везде, даже в самом помещении. Вход был прикрыт разрезанной клеёнкой. О санитарии и речи не шло. Домочадцы ходили босиком и не боялись пропороть ноги или подхватить какую-то болезнь.       — Охренеть… Вот и яички сразу к завтраку готовы. Один в один как в Индии. Мне вот дико интересно, как они не боятся есть из такой посуды? Хотя, если честно, большего я не ожидала, — потрясённо пробормотала Эмма, заходя внутрь. Ей стало невероятно жалко этих людей, а детей в особенности. Они жили в таком кошмаре, живут, и будут жить. — Спроси у неё, сколько здесь живёт человек? — обратилась она к Жану. Эймен вообще выглядела худенькой и болезненной девушкой, и удивительно было то, как она родила столько детей.       — Она говорит, её старая мать, муж, — он сейчас на работе — и четверо дэтэй, — перевёл Ракотомалала, и Эмма невольно скривилась, увидев весь тот ужас изнутри, хотя стоило отметить, что эта семья пыталась поддерживать порядок.       — C’est un salon et une cuisine, et là nous dormons tous ensemble, — Эймен говорила с весёлой интонацией, показывая своё хозяйство, а у Свон мурашки пробегали по коже.       — Так много людей в двух комнатах?! А кем работает её муж и сколько зарабатывает? — поинтересовалась Свон, изумлённо осматривая комнату. Стены хозяева покрасили, похоже, сотый раз в лиловый цвет, повесили занавески на кривые окошки. Несколько рассыпающихся тумб, заменяющих кухонный гарнитур, старая, проржавевшая плита и полудохлый квадратный телевизор из девяностых, возле которого лежал матрас.       — Где-то около одного доллара в день или тридцать три — тридцать один в месяц. Ну, это и по нашим меркам очень мало. Он работает фасовщиком на алюминиевом заводе, — рассказал Жан, и Эймен провела съёмочную команду в последнее помещение.       — Ici les enfants dorment, maman et moi avec mon mari, — женщина обвела рукой несколько матрасов, наверняка вшивых, старинную железную кровать с засаленными подушками, и Аиду чуть плохо не стало от их вида. А Свон посетил очень нескромный вопрос: когда и где они успевали делать этих детей, если здесь развернуться негде?       — Чёрт подери, как они живут здесь всемером? Это же нереально! Узнай, пытаются ли они как-то улучшить своё положение? Помогает ли им правительство? — Эмму каждый раз поражал такой антураж, когда она попадала в бедные страны.       — Пф-ф, нет, не помогает. Эймен говорит, что муж пытается подработки искать, но их мало. Вообще, они ещё соблюдают порядок, вот в других жилищах просто швах. Людям плевать, они привыкли к таким условия и ничего менять не хотят, — пожал плечами Жан.       — Voulez-vous boire le lait de ma chèvre? Je peux vous donner quelques gâteaux à essayer! — Свон не успела заметить, как африканка начала пихать всем в группе крынку с чем-то очень сомнительным, и Ирдис с огромными глазами пытался отвертеться.       — Не-не-не, спасибо! Не хватало ещё травануться. Мы пойдём. Благодарю за экскурсию, — засуетилась Реджина и, схватив того за руку, как ребёнка, поволокла прочь из хижины, а за ней, распрощавшись, сиганули и Эмма с Киллианом.       Эта лачуга словно душила Миллс. И нет, совсем не из-за того, что там было так жарко, или потому что пахло какими-то помоями. Стоило ей попасть внутрь, как её утянуло в собственные воспоминания из детства — такие же жуткие, как жизнь этих детишек. Реджина будто вновь попала в ад, из которого сбежала много лет назад. Отчего-то мурашки пробежали по коже, и она лишь обрадовалась, что оказалась на улице. Настроение и так испортилось, а над ухом, как противный жужжащий комар, вопил Аид. Чёрт, как же хотелось засунуть ему в рот то грязное полотенце, лишь бы он заткнулся.       — Епстудей, чтоб я ещё раз с вами поехал в какую-то жопу мира! Хрена с два, только через мой труп, — возмущался Амадео, на всяких случай отряхиваясь.       — Ну, в конце концов, ты же не увидел там тараканов! — фыркнула Миллс, испепеляя его взбешённым взглядом. — Хочешь денег — поедешь как миленький, — выплюнула она, и Аид обиженно запыхтел аки бык после родео.       — Спасибо, я вчера на них нагляделся, чуть не стошнило, — брезгливо скривился он.       — Жесть… Клеёнка вместо двери — это мощно. Я думаю, будет шикарный материал, — протянул слегка пришибленный Киллиан, нервно усмехнувшись.       У Эммы создалось ощущение, что они покорили Эверест и выбились из сил окончательно, когда добрались до этой многострадальной надписи белыми буквами «Антананариву» на склоне. Место идеально подходило бы для фото, если бы не странный сарай, больше похожий на уличный туалет, находившийся прямо под надписью. Если не считать этого «произведения искусства», то стела выглядела действительно потрясно и солидно, и не зря стала одной из достопримечательностей города.       — О боги! Прикиньте, тут есть тротуарная плитка! Я дожила до того, что радуюсь ей. На удивление, здесь довольно чисто, даже аккуратные кустики есть. Сюда, наверное, добираются очень мало туристов. Не каждый рискнёт, как я, ползти полчаса в горку по жаре, — Свон упёрлась руками в колени, пытаясь отдышаться и с сочувствием поглядывая на измученного Киллиана, вынужденного держать тяжёлую камеру. Единственный, кто не полз, как загнанная лошадь, это Жан. А то и понятно, ему не привыкать. — Отсюда, кстати, тоже открывался бы великолепный вид, если бы не этот чёртов забор из железного листа крыши, — с выражением лица «Ну, а чего можно было ожидать?» констатировала она и указала на живописные холмы вдалеке, окружающие Антананариву.       — Да это прям вторая Тоскана, — без толики сарказма добавил Киллиан, любуясь горами.       — Если Франция вам надоела, а хочется чего-то похожего, прилетайте в Тану. К тому же здесь в разы дешевле, за исключением того, что билет туда-обратно будет стоить полторы тысячи долларов, — сардонически усмехнулась Эмма. Ноги невероятно гудели, и казалось, что если она не присядет, то умрёт.       — Стоп! Если я не поем сейчас, то работать дальше не смогу, — безапелляционно заявил Джонс, стирая пот со лба и остановив запись.       — Что ж, в таком случае я знаю одну очень хорошую кафешку. Поехали туда? — очень вовремя подоспел спаситель-Ракотомалала. Дело осталось лишь за малым — проделать тот же сумасшедший путь обратно, чтобы добраться до заветной еды.