Плохой полицейский

      — …Он не тот… Не тот…       Кабал лежал на земле, уставившись в небо немигающим взглядом. Едва накрапывающий дождь превратился в ливень, сужая видимость до расстояния вытянутой руки. Капли звонко разбивались о защитные очки склонившихся над ним людей. Они смотрели как-то понуро, молча, неподвижно. Так, как если бы наёмник уже умер. Но Кабал был жив. Он чувствовал под собой руку Страйкера, ощущал, как мелкими толчками из тела выбивается кровь и как бешено стучит его сердце. Ему было страшно. Впервые за долгое время. Кабал слышал голос. Такой знакомый, он был едва различим сквозь грохот воды и перебивался эфирным шумом, будто бы неподалеку обронили неисправную рацию, но, тем не менее, наёмник мог разобрать некоторые слова:       — Он… Его… Не тот…       Кто-то приближался, и Кабал уже знал, кто именно. Не видел, но понимал, и это приводило его в настоящий животный ужас, подобный тому, когда в темной комнате кто-то хватает тебя за руку; похожий на то, когда стенной шкаф, которого ты боялся в детстве, наконец распахивается, выпуская монстра.       Кабал слышал шаги по гравию. В какой-то момент они прекратились, и наёмник увидел над собой лицо. Дракон, которому он собственноручно пустил пулю в голову, был жив. Из круглого отверстия между его бровей все ещё сочилась кровь. Несколько капель упали Кабалу на лицо, но он не смог их смахнуть — тело не слушалось.       С минуту Дракон стоял неподвижно, рассматривая наёмника мутными, как у рыбы, глазами, а после произнес:       — Они что, типа, совсем тупые? Не понимают, кто ты на самом деле, — он покрутил пальцем у виска. — Типа, выдаешь себя за полицейского, но я-то знаю. Я все знаю. Ты не тот, кем кажешься. Совсем не тот. Ты — хренов оборотень. Типа, так легко дуришь этих идиотов. Кано будет тобой доволен. Кстати, ты все еще трахаешься с боссом за деньги, верно? Нравится быть подстилкой? Я ведь уважал тебя, типа, восхищался, даже боготворил, думал, мы сможем стать напарниками. А ты взял и выстрелил мне в лицо…       Парень указал на дырку у себя во лбу. Кабал не понимал, как такое возможно, как этот человек все еще мог двигаться. И почему Страйкер и остальные смотрят так, будто его нет, почему их лица застыли, как гребанные восковые маски. Так неправильно. Так странно.       — Ты — оборотень, — повторил Дракон и сделал несколько шагов назад на окоченевших ногах. — Таких, как ты, нужно держать в клетке. Иначе, рано или поздно, ты перегрызешь кому-нибудь глотку.        — Знаешь, — Страйкер заговорил неожиданно, склонившись к самому уху наёмника. — В прошлом мой отец занимался охотой, и однажды он принес в наш охотничий домик клетку. Большую. Просторную. Ты глупый зверь, у тебя нет выбора. Не возвращайся в лес. Не возвращайся.       — Да, не возвращайся. — поддакнул Дракон и улыбнулся окровавленным ртом.       Над ним был потолок тюремного лазарета. Его арестовали. Это было первым, о чем подумал наёмник, увидев перед собой молочную белизну штукатурки и шесть желтых ламп, забранных решеткой. Мысли были нечеткими, спутанными, сознание плавало, однако кое-что он понимал ясно — это конец. Тот Дракон с пулей во лбу все им рассказал. Кабал не хотел в него стрелять. Правда не хотел. Но у него не было выбора — этот парень мог все испортить. Нет, он уже испортил. Сдал его копам. Вот так просто. И теперь он, Кабал, больше никогда отсюда не выйдет. Никогда. От этой мысли в груди что-то болезненно сжалось и к горлу подступил мерзкий комок. Лучше бы он умер. Лучше бы все закончилось там, на куче испачканного кровью щебня.       Кабал обвел комнату взглядом, неожиданно заметив человека. Тот сидел в белом пластиковом кресле, без интереса листая какую-то брошюрку. Кабал не сразу его узнал. Без привычной формы Кёртис казался странным и совсем чужим. Одежда на нем была простая, самая обыкновенная — футболка, джинсы, часы на руке и серебристая цепочка на шее. И никакой форменной кепки. Какого черта он здесь делает? Стережет? Или пришел поглумиться?       — Эй!.. — Кабал позвал его, и собственный голос показался ему скрипучим, как несмазанная петля.       Кёртис поднял голову, несколько секунд смотрел молча, словно не мог поверить в то, что видит, а потом выронил брошюру и бросился к койке. Его взволнованный взгляд бегал из стороны в сторону. Он протянул руку, собираясь прикоснуться, но в последний момент отдернул ладонь.       — Боже мой, наконец-то! Я уж думал… — Кёртис закрыл глаза и шумно вдохнул. — Я сейчас позову кого-нибудь.       Он метнулся в сторону, но Кабал неожиданно выбросил правую руку вперед, схватив его за ворот футболки и дернув на себя так, что тот едва не ткнулся ему в грудь лицом.       — Не смей никого звать!.. — прорычал наёмник, с треском накручивая ткань на кулак. — Иначе я тебя грохну!..       Страйкер уперся в поручни койки обеими руками, нависнув над наёмником так, что со стороны могло показаться, будто он собирается его поцеловать. Глаза сержанта были почти круглые от изумления — голубые, красивые и такие глупые, как у оленя, замершего в свете фар.       — Где я? — Кабал говорил хриплым полушепотом, поскольку все силы уходили на то, чтобы удержать Кёртиса на месте.       — В больнице.       — В какой?       — В Бруклинской.       — Где этот ублюдок? Дракон, которому я прострелил башку.       — Он мертв. Его здесь нет. Никого нет. Только мы.       — Не пытайся меня наебать! Он жив. Сколько дерьма он вам наговорил? Назвал меня оборотнем! Подстилкой! Хотите посадить меня за решетку? В клетку? Хрена с два!       — Это был сон. Всего лишь сон. Здесь ты в полной безопасности. Тебе ничего не угрожает, — голос Страйкера звучал вкрадчиво, как если бы он говорил с ребенком, однако руки наёмника все же перехватил, пытаясь осторожно отодрать от себя. — Пусти, иначе ты меня задушишь.       — Нахуй вас! Я сваливаю отсюда! — Кабал разжал кулак, позволив сержанту отстраниться, и рывком сел. В глазах двоилось, нарастала тошнота, словно вчера он перебрал с алкоголем. Но все это было неважно, наёмник знал, что если он не сбежит сейчас, то другого шанса ему уже не представится. Он не собирался сидеть в тюрьме и не собирался сидеть в клетке.       — С ума сошел?! Ты не можешь уйти!.. ЭЙ! СЮДА! — Кёртис позвал кого-то, кого Кабал видеть не мог, и надавил ему на плечи, пытаясь уложить на постель, но наёмник оттолкнул его неожиданно резко.       — Отвали! Не трогай меня. Я ухожу прямо сейчас. Попытаешься меня остановить, и я тебя на куски покрошу! Понял, мать твою, а?       Кабал выпрямился, потянув за собой несколько подключенных к его телу трубок и проводков. Ему нужно было от них избавиться, уничтожить все, что могло его удержать. Он попытался выдернуть один, но в этот же момент тело пронзила невыносимая боль, куда сильнее, чем когда в него выстрелили. Наёмник покачнулся и согнулся пополам. На левом боку расползлось красное пятно. Во рту снова появился привкус металла. Кабал сцепил зубы. Плевать, главное — выбраться. Эррон подлатает его. Обязательно подлатает. Он справлялся с этим раньше, справится и сейчас.       Где-то на периферии слышался голос Страйкера и еще кого-то незнакомого. Перед глазами плясали черные пятна, и с каждой секундой их становилось все больше. До тех пор, пока не наступила полная темнота. И на этот раз никаких снов он не видел.

***

      Его разбудил стук. Мерный и тихий, как будто кто-то бил в крошечный барабан. Кабалу понадобилось несколько минут, чтобы понять, что это всего лишь бающийся в стекло дождь. Под потолком по-прежнему висели шесть желтых лампочек, но теперь их свет был приглушен и они больше не казались враждебными. Напротив, тихое жужжание успокаивало. Кабал смотрел на них из-под ресниц. Он видел окно, и оно не было зарешечено. Самое обычное окно и самая обычная дверь с прозрачным стеклом, где мелькали такие же обычные люди — иногда в белых халатах, иногда без. У дальней стены несколько медицинских шкафов, белый пластиковый стул у кровати и человек на нем. Но не Страйкер. Темноволосый, в очках. Кажется, он спал, подперев лицо кулаком. Кабал не стал его звать. Приподнялся тихо, но этого хватило, чтобы человек в кресле очнулся и выпрямился.       — Оу, — Мэттью поправил очки. — Неужели наш псих пришел в себя? Поразительная живучесть. Прямо как у таракана.       — Отъебись… — Кабал снова откинулся на подушку, лампы на потолке для него были куда привлекательнее, чем Морган. — Где Кёртис?..       — Отдыхает. Пришлось выгнать его пинками. Он и так просидел здесь почти три дня…       — Чт… Три дня?! — Кабал попытался вскочить и скривился.       — Да. И еще два ты дрых уже под моим наблюдением. Кёртис очень боялся, что ты помрёшь. Все-таки это была его первая операция в качестве сержанта, и такой провал… Должно быть, чувствует себя виноватым. И первое, что ты, кретин, сделал, когда очнулся — накинулся на него… Кстати, мне стоит опасаться? Это ведь твоя фишка — бросаться на людей, да? Может, у тебя бешенство? — он взял со столика стакан воды и демонстративно покрутил его перед наёмником* — И не рыпайся мне тут. Разумеется, я должен быть тебе благодарен. И я благодарен. Но все равно не стану с тобой нянчиться. И вообще, я здесь только по просьбе Кёртиса. Ах да, как самочувствие?       — Паршиво. Меня будто наизнанку вывернули. — Кабал потер лицо ладонями. Целых пять дней. Кано, наверное, уже рвет и мечет.       — Ну, в целом, это недалеко от правды. Тебя чуть на части не разорвало. Клянусь, я видел твои потроха. И знаешь, могу с уверенностью заявить, что твой внутренний мир — полное дерьмо, — Морган засмеялся. — А ты что, думал, из тебя ромашки посыплются? Но повезло, что этот молокосос из Драконов промазал — дробь прошла по самому краю. И все же органы немного задеты и крови из тебя выплеснулось столько, что можно было искупать роту солдат… Поэтому не дергайся, если шов разойдется еще раз — тебе кранты. Мне все равно, но Кёртис, наверное, огорчится. А я этого не хочу. Ты новичок, и он должен был нести за тебя ответственность, но разве кто-то мог предвидеть, что ты бросишься под пули?       Кабал слушал молча. Ему почему-то нестерпимо захотелось увидеть Страйкера. И извиниться за собственную тупость.       — И еще, — Мэттью встал, пригладив волосы ладонью. — Мы пытались связаться с твоими родственниками, но ничего не вышло. И твой смартфон заблокирован. Поэтому позвони кому-нибудь, как придешь в себя. У тебя есть кто-то? В любом случае, телефон в тумбочке. Ах да, больничные счета оплачены, департамент взял это на себя. А вот мне за сюсюканье с тобой никто не платит, поэтому, раз ты жив-здоров, я пойду и выкурю сигарету. А лучше три. И когда я вернусь, ты будешь здесь! ¿Entendido? ** Если сдвинешься хоть на миллиметр, я попрошу, чтобы тебя связали.       — Катись уже. И я не говорю по-испански. — Кабал закрыл глаза.       Мэттью ушел. Но едва дверь за ним закрылась, как наёмник сел, перегнулся через поручни и открыл ящик тумбочки. Телефон там действительно был. На экране его, как всегда, встретил хаски, но Кабал тут же смахнул заставку. Пропущенный вызов. Еще один. Еще и еще. Несколько сообщений. Все от Кано. Кабал не стал их читать, вместо этого нажал на кнопку обратного вызова. Спустя несколько гудков трубку подняли:       — Где тебя носит?!       — Эй, а как же сказать «привет»? Я был… несколько занят.       — И чем же?       — Во-первых, я выполнял свою работу, а во-вторых, меня подстрелили.       — Подстрелили? Тебя? Не смеши меня. Кто мог это сделать?       — Один из Драконов.       — Что?!       — Это была случайность. Я расскажу. Потом.       — Что-то серьезное?       — Нет. Со мной все в порядке. Но нужно взять небольшой отгул.       — Черт возьми, ты заставляешь нас с «мамой» волноваться. Ты же знаешь, что должен быть всегда на связи.       — Я знаю, «пап». Приеду, как только смогу.       — Я бы навестил тебя, но ты ведь понимаешь, мы только недавно переехали в другой «штат» и у нас некоторые… трудности. Я надеюсь, у тебя не будет проблем и мы скоро увидимся. И ты сможешь вернуться к «работе».       — Я понимаю. Увидимся.       Кабал сбросил звонок. Несколько секунд бездумно пялился в темный экран, а потом швырнул телефон о ближайшую стену.

***

      Дни были однообразные, скучные, и тянулись медленно. Большую часть времени наёмник спал или листал соцсети, но к концу первой недели ему наскучило и это. Иногда к нему приходил кто-нибудь из спецотдела. Чаще — Джеймс, реже — Гейб и остальные. Однако больше всего ему нравилось, когда приходила Рут, когда она целовала его. По-дружески, но все же. А еще Кабала радовал тот факт, что он больше не видел Мэттью. Тот заглядывал еще два раза, корчил недовольную мину и сваливал. Но зато Кёртис приходил почти каждый день. За два часа до отбоя — в будни, и за три — в выходные. Обычно он был в рабочей форме, но иногда Кабал видел его и в гражданской одежде, и это нравилось наёмнику куда больше, потому что без идиотской кепки и тошно-белоснежной рубашки Кёртис превращался совсем в другого человека. Не в начальника, не в сержанта, а в обыкновенного парня, какого Кабал мог встретить в любой кофейне на перекрестке, и это позволяло ему чувствовать себя с ним на равных.       — Наверное, мне стоит сказать «извини» или что-то вроде этого. Опять я повел себя, как придурок… — Кабал пожал плечами, наблюдая, как Страйкер отрывает окно. — Я имею в виду тот раз, когда… Чуть не придушил тебя.       Они перешли на «ты» как-то незаметно для обоих, может, потому что сейчас Кёртис наносил неофициальные визиты и в формальностях не было необходимости.       — Но не придушил же, — Страйкер сел на стул рядом с ним. — Не бери в голову. Ты был не в себе.       — А что насчет провала на спецзадании? Это не имело последствий для отдела?       — Нет. Для отдела — нет. Что касается тебя — ты получишь компенсацию.       — А ты?       — Ничего страшнее выговора со мной не случилось, как видишь. В конце концов, у всех нас бывают неудачные дни. — он явно не хотел говорить об этом, и Кабал не стал настаивать, решив увести разговор в другое русло:       — Кажется, Мэттью все еще меня ненавидит?       — Да. Но значительно меньше, чем раньше, — Страйкер усмехнулся. — Не думай о нем слишком плохо. Он чертовски обязан и благодарен тебе, просто у него нет подходящих слов, чтобы это выразить.       — Мог бы просто сказать «спасибо»       — Это не в его стиле.       — В его стиле — быть мудаком. Ладно… Как насчет шутки?       — О, нет…       — Ты знаешь, почему крупных женщин не берут в стриптиз? Они перегибают палку!       — А ты знаешь, в чем разница между Землей и твоими шуточками? Земля не плоская.       — Окей, ты выиграл.       Кабал рассказывал эти шутки уже в десятый раз, и каждый раз Страйкер над ними смеялся. Как-то слишком долго, исступленно, но искренне, словно это были самые смешные шутки на свете или ему никогда не рассказывали других. Раньше Кабал не видел Кёртиса смеющимся. Злым, грустным, разочарованным, уставшим — да, смеющимся — нет. Когда это произошло впервые, Кабал испугался. Он просто ляпнул какую-то глупость не задумываясь, ни на что не рассчитывая, поскольку подобные вещи считались, скорее, дурным тоном. Но Страйкер засмеялся. Его лицо покраснело, он зажал рот ладонью, чтобы не дать эмоциям просочиться наружу, но его плечи все равно мелко подрагивали. Кабал и представить не мог, что Кёртис может делать такое лицо и издавать подобные звуки. На секунду наёмник даже подумал, что сержант сейчас умрет, но тот вытер брызнувшие из глаз слезы и совершенно серьезным тоном попросил рассказать что-нибудь еще. И Кабал рассказал. Вспоминал всякую ерунду, услышанную от Драконов и Эррона — особенно от него — а иногда придумывал на ходу. Ему нравилось это. Нравилось видеть Кёртиса таким, каким его не видел никто другой. В каком-то смысле он чувствовал над ним власть, и это доставляло еще больше удовольствия. Они обменивались глупыми шутками, фильмами (пусть вкусы у них так ни разу и не совпали), и иногда Кабал забывал, что перед ним его непосредственный начальник. Они не стали друзьями или чем-то вроде, скорее это можно было назвать вежливостью. Кабал знал, что сержанта гложет чувство вины за случившееся и он пытается загладить ее так, как может. Кабал его не винил. Да, больничные стены были скучными, но, по крайней мере, здесь не было Кано, не было Драконов и других проблем. И Кабалу хотелось подольше оттянуть момент, когда ему придется выйти отсюда и снова приняться за «работу».       Снова стать оборотнем.

***

      До отбоя было еще больше часа, но внутренний дворик стремительно пустел. На дальней скамейке сидели две старушки, беседующие между собой, а напротив них расположилось семейство из пяти человек, пришедшее навестить мать. И больше никого. Кабал предпочитал не выходить во двор, но Страйкер буквально заставлял его делать это «потому что прогулки полезны». Кабала это злило, поскольку он яростно ненавидел слова «режим» и «надо», но сопротивляться настойчивости Кёртиса было практически невозможно.       — Не куксись, — Страйкер сел на скамейку, сцепив руки в замок между коленей. — Ты должен пользоваться возможностью отдохнуть как следует.       — Я ничего не должен, — Кабал сел рядом с ним. — Если кому и нужен отпуск, так это тебе. Что там у тебя? Хижина в лесу?       — Охотничий домик.       — Вот и ехал бы туда вместо того, чтобы доставать меня. — наёмник рассматривал семью напротив. День клонился к вечеру, и под лучами заходящего солнца, люди делались оранжевыми и походили на персонажей какого-то низкокачественного мультфильма.       — Боюсь, не выйдет, — Кёртис улыбнулся и откинулся на спинку скамьи. — Там уже несколько лет никто не бывал. Дом, наверное, обветшал.       — Ну и проверил бы заодно, — Кабал повернулся к сержанту спиной и прислонился к его плечу, поставив одну ногу на скамейку. Он делал так уже не впервые, по привычке, поскольку раньше на месте Страйкера был Эррон. Обычно стрелок не возражал, покорно подставляя плечо. Кёртис не возражал тоже. — Разве твой отец не охотник?       — Он был охотником, но это не то, чем он занимался все время. Мы всегда расценивали это как хобби.       — Да? И кто он тогда?       — Полицейский. Офицер.       — Серьезно? Твой отец — коп?! — Кабал запрокинул голову, уставившись на Страйкера.       — Почему тебя это так удивляет? Дети часто идут по стопам родителей, — Кёртис взглянул на него, продолжая улыбаться, но что-то в этой улыбке Кабалу не понравилось. — Кроме того, мой отец был замечательным человеком.       — Был?       — Он умер два года назад. При исполнении. Такое случается.       — Оу, я не знаю, что сказать. — Кабал чувствовал, что разговор уходит не совсем туда, куда бы ему хотелось. Он не умел справляться со всеми этими сентиментальными вещами, и в такие моменты его эмоциональный спектр опускался до уровня табуретки.       — Не стоит. Я не люблю все эти соболезнования. Какой в них толк? Лишнее напоминание? Все это бесполезно, пока я не посажу за решетку всю Драконью банду. Всех, кто был причастен.       — Не все преступления мира совершаются Драконами, — Кабал усмехнулся. — Думаешь, это они?       — Я знаю. Я видел.       Кабал выпрямился и спустил ноги на землю, но взглянуть на Кёртиса прямо не решался. Выражение лица Страйкера не менялось, и это пугало.       — И… — наёмник облизал губы. — Кто это был? Ты помнишь?       — Я не уверен. Мы с ребятами приехали на вызов. Драконы оккупировали бизнес-центр, не знаю, с чего все началось. Взяли заложников, выдвинули требования, я не помню, какие именно. Угрожали перебить людей — по одному человеку каждые полчаса. Моего отца выпустили первым, а когда он прошел уже половину пути — выстрелили ему в затылок. Знаю, все это звучит как сюжет фильма, а я в нем герой, который мстит обидчикам, — Страйкер развел руками. — Но это не месть. Я просто не хочу, чтобы подобное случилось с кем-то еще. Каждый Дракон должен был арестован. Этим ублюдкам нет места среди нормальных людей. Но… Может быть, я и правда смотрю слишком много супергеройских фильмов.       Кабал не ответил. Ему не нравился этот разговор. Как будто слова Кёртиса давили на него, так, что с каждой секундой дышать становилось труднее. Он оглядел дворик, словно пытаясь отыскать там кого-то, способного прекратить все это. Но двор оказался пуст, и даже старушек на дальней скамейке уже не было.       — А что насчет тебя? Ты никогда не упоминал о своей семье. Кто они? — Страйкер повернулся к нему, и то неприятное выражение пропало с его лица.       — Не знаю.       — Что?       — Не знаю! — Кабал встал. — Они… Они, наверное, фермеры. В другом штате. Я давно их не видел. У нас не самые лучшие отношения и… Знаешь, хватит с меня прогулок. Я устал.       — Отвести тебя назад?       — Я не ребенок. Хватит за мной ходить. Если тебе хочется о ком-то заботиться — заведи собаку. А меня оставь в покое.       — Что с тобой такое? Ведешь себя… — Страйкер тоже встал.       — Я возвращаюсь. Как там… Hasta la vista! *** Не ходи за мной.       Он махнул сержанту рукой и зашагал назад, к зданию. Кёртис что-то говорил ему в след, но Кабал не стал его слушать. Может, это было глупо и по-детски, но он ничего не мог с собой поделать.       Ему хотелось ударить кого-то или что-то, поэтому Кабал толкнул плечом какого-то парня на лестнице и хлопнул дверью. Вернувшись в палату, сел на кровать. Его переполняла злость, словно во всех его бедах был виноват именно Страйкер. Он чувствовал себя преданным, как если бы это Кёртис втерся к нему в доверие, а не наоборот, чтобы потом ударить исподтишка. Он ощущал какую-то глупую обиду, будто бы это его оставили одного посреди больничного дворика ничего не объяснив. И какого черта все сложилось так? Почему это происходит именно с ним?       Кабал встал рывком. Хватит с него этого дерьма! Он и так прохлаждался слишком долго. Ему нужно разобраться со всем этим как можно скорее. Он заберет свои деньги, а потом исчезнет. И никто никогда его не найдет.        Кабал дождался темноты. Отсчитал еще пятнадцать минут после отбоя и открыл окно. Сунул телефон в карман и вылез на карниз. Прошел по углу и нырнул в тень. Он знал, что в этом месте есть слепая зона и камеры не смогут его засечь — приметил это еще давно, во время очередной прогулки.       Кабал присел и подобрался, готовясь к прыжку, благо высота была всего в два этажа. Оттолкнувшись от карниза, спрыгнул кувырком, приземлился на ноги, на секунду порадовавшись тому, что навыки совсем не притупились. Обошёл разросшийся куст сирени и перепрыгнул через забор.       Кано обрадуется его возвращению. * — при бешенстве возникает гидрофобия — боязнь воды или любого упоминании о ней. ** — «Понятно?». Поскольку Кабал латиноамериканец, Мэттью обращается к нему на испанском — самом распространенном языке в Латинской Америке *** — «До свидания».