Заученный урок, непрожитая жизнь.

Проверка работ с утра, конечно, хреновая идея. Самостоятельные одиннадцатых - это тест, он проверяется быстро, а вот десятые писали эссе. И Карелин, конечно, не преминул высказать в своей работе пару весьма спорных теорий насчёт существования татаро-монгольского ига в целом, и его влияние на княжескую Русь в частности. Смеясь от абсурдности рассуждений, явно стащенных Славиком у какого-то альтернативного историка вроде Бушкова, Мирон выплескивает кофе, так что теперь посреди Славиных записей красуется парочка изумительных пятен. Благо, объяснить Карелину их происхождение будет не так уж и трудно, но Мирон все же отставляет чашку подальше, не притрагиваясь к ней во время проверки заданий остальных. С тяжелым вздохом он ставит Светло очередной трояк, хотя работа и этого не заслуживает. Скорее всего, он попросил Славу рассказать тему, и ограничился вольным пересказом того, что смог понять, переврав половину дат и имён. Надо сказать Ване, пусть или позанимаются с ним чем-то кроме их постельных игрищ, например, историей, или пусть хоть работы ему проверяет да правит. Приписав к тройке минус, который все равно не перейдёт в журнал, Мирон немного успокоил свою совесть и быстро просмотрел записи остальных. Кроме Карелина и Светло никто особо не выделялся работами, все примерно однотипно пересказали главу учебника, получив 4 и 5, в зависимости от подробности пересказа. По дороге Мирон видит, как из двора, в сотне метров от школы выходит Евстигнеев, придерживающий за талию Светло. Привлекать их внимание не хочется, он просто смотрит на улыбающегося Ваню, бурно жестикулирующего свободной рукой, явно рассказывающего что-то интересное, и Ванечку, прижавшегося к нему и смотрящего чертовски влюблённым взглядом. Может, думает Мирон, это не так уж и страшно, встречаться с учеником. Парни выглядят совершенно счастливыми и явно не слишком заботятся о том, что подумают окружающие. Правда, ближе к школе все же разделяются, Евстигнеев осматривается, кивает Мирону и, не обнаружив никого больше вокруг, быстро целует Ванечку, сразу отходя в сторону. Тот улыбается, тоже кивает Мирону и отходит к двери парадной, откуда через минуту появляется Слава. Карелин замечает Фёдорова, машет рукой, но не подходит, уходит вслед за Ванечкой на перекур за гаражи, где вечно собираются школьники. - Привет! - Ваня улыбается, подходя к Мирону и демонстрируя водолазку с высоким горлом, - я подготовился. - Молодец, всегда бы такая сознательность. - Да брось. Ничего криминального, между прочим, ему шестнадцать, а не десять. - Если бы ему было десять я бы тоже реагировал несколько иначе. До школы они доходят перешучиваясь, и Мирон даже думает, что этот день должен выдаться отличным. Первые два урока он ведёт сам, отечественная история у 7 и 9 класса, а дальше целых четыре подряд идут зарубежные, это Ванина забота. Последний, правда, в 10 «Б», но это к лучшему, они сядут со Славой, Мирон как раз собирался обсудить с ним вчерашние явления Сони. Не то чтобы это было так необходимо, но, отчего-то, хотелось чтобы Слава был в курсе, что он ее выгнал. Первые два урока пролетают незаметно, Мирон любит девятиклассников, там три человека сдают предмет в ОГЭ, так что фокус урока всегда прост: они разбирают темы по списку, остальные слушают и пытаются не уснуть. Все мечты о реально интересной программе давно похоронены, всплывают только в редких случаях, когда попадаются яркие, неординарные ученики. С такими хочется ездить на экскурсии, рассказывать много нового и дополнительного, давать действительно интересные задания. Но таких единицы, на всю школу человека три. И Карелин, конечно, но это - особый случай. Дальше уроки ведёт Ваня, и Мирон поражается тому, насколько ему подходит и не подходит эта профессия одновременно. Он чертовски терпеливо, с неизменной улыбкой отвечает на вопросы, поясняет, рассказывает, и, в то же время, он совершенно не здесь. Мирон бы даже предположил, что это пагубное влияние гормонального всплеска на фоне сложившихся отношений, но нет, он вел себя так с самого начала. Готовый помочь, спокойный и внимательный, но совершенно не интересующийся процессом. Наверное, так и должен выглядеть хороший учитель, но Мирона не отпускает ощущение того, что школа просто похоронит неординарного и творческого Евстигнеева заживо. Хочется посоветовать ему бежать куда подальше, но каждый проходит свой путь сам, лезть в чужие жизни - плохая затея. На пятом уроке Ванечка, как и предсказывал Мирон, сразу же садится за первую парту, прямо перед столом учителя. Рядом с ним опускается Катя, но Светло вообще не замечает девушку, он слишком занят, рассматривая татуировки на пальцах Евстигнеева, рука которого так удачно опирается на парту около Ванечки. Катя, кажется, что-то говорит, но Рудбой отстукивает костяшкой какой-то ритм по столу, и этот звук Светло слышит куда чётче. Мирон отвлекает Ваню, пресекая эту молчаливую игру, не хватало только чтоб по школе начали ходить сплетни. - Ты после школы занят? Ванечка наконец слышит вопрос и удивленно смотрит на девушку, видимо гадая, откуда она вообще тут появилась. Первая парта на истории никогда не была занята, и Ванечка явно рассчитывал сидеть там один. - Ага, у меня дополнительные. История. Я сдавать решил. На этой фразе Мирону хочется перекреститься, чтобы ему это просто показалось. Евстигнеев чуть заметно качает головой и улыбается, а Мирон, наконец, выдыхает. Светло, сдающий историю - его самый страшный кошмар. Но, судя по Ваньке, это все же просто убедительный способ слить девчонку и, видимо, подстраховаться на случай вопросов об их близком общении. Ванечка готовится к экзаменам, вот и таскается везде с Рудбоем. Логично. Тем временем в класс заходит Карелин, осматривается и усаживается за их с Ванечкой парту, закидывая на второй стул сумку, чуть двигая его от подошедшего Миши. Они приятели, но сейчас это место Славику важно, Мирон замечает и подходит, садясь на уже освобождённое сиденье. - Караулил? - Ага, а то поналетели, коршуны ебучие. - Слав, за языком следи. - Он на месте, - с усмешкой заявляет Карелин, тут же жадно облизываясь. Мирон следит за розовым кончиком языка, медленно обводящим губы, и картинка уже не кажется ему приличной. Звенит звонок, Ваня начинает что-то говорить, но Слава все также смотрит Мирону прямо в глаза, скользя языком по контуру губ. - Перестань, - голос глухой, но звучит твёрдо. - Думаете, ваша девушка и тут приревнует? Часто вы к себе домой всяких блядей таскаете? - Ты - первый, - с ухмылкой отвечает Мирон. Один-ноль, этот раунд он выиграл в чистую. - Приятно, конечно. И давно у вас такие токсичные отношения? - Мы полгода назад расстались, прошлой весной. Пару дней назад она решила, что хочет все вернуть, мы вчера в кафе встретились. Она инициатором расставания тогда была, так что надо было согласиться поговорить. - А расстались почему? - О, ты будешь смеяться. Она к Лизе меня приревновала. Елизавете Сергеевне, математичке. Та ногу подвернула, и я ей помогал до метро дойти. Она нас увидела, закатила сцену и все. Я объяснял, конечно, но она не слушала. А тут вот объявилась. - И что, вас теперь поздравить с новым началом старых отношений? - Я послал ее ещё в кафе. И заблокировал. Когда ты ушёл я снова объяснил ей, что никаких новых попыток мы делать не будем. Надеюсь, она поняла меня. - Ну и дерьмовый же у вас вкус, Мирон Янович. Она ж даже не симпатичная, ещё и токсичная жутко. Никакого шарма и обаяния. Мирону хочется возразить, Соня, при всех своих недостатках, красива и обладает харизмой, но, смотря на растрёпанные волосы и озорную улыбку Карелина, он вынужден кивнуть. Никакого шарма. Правда вкус дерьмовый. - Ничего, исправлюсь. Глядя на сияющее лицо Славика после этой реплики Мирон думает, что сейчас он выглядит красивым, по-настоящему красивым, не гламурно-блестящим, а очень живым. Сейчас его хочется обнять. А, в последствии, может и не только обнять. Отношения с учеником все ещё чертовски спорная тема и спешить тут точно не стоит, он вовсе не Ванька, чтоб в омут с головой. Но, по крайней мере, тут есть о чем подумать на досуге. Остаток урока проходит спокойно, они тихо обсуждают какие-то нейтральные темы, а Слава так даже умудряется втянуть в дискуссию Евстигнеева, и, кажется, чуть вывести его из себя. В глазах у Вани сверкают молнии и Мирон ждет, когда из ушей повалит дым, но Слава, способный достать и мёртвого, вдруг пасует, оставляя победу за Рудбоем и признавая его правоту. - Неужели тебе не хватило аргументов, - интересуется Фёдоров, когда Ваня, вмиг успокоившийся, продолжает урок. - Что вы, у меня такой херни навалом. Но я же не хочу с ним отношения портить. - А со мной хочешь? - С тобой - хочу. Голос Славы заглушает звонок, но Мирон отлично понял каждое слово. И это было не ответом на его вопрос. Ученики расходятся кто куда, Ванька тоже пропадает, но уроков больше нет, формально его рабочий день закончен, так что может идти куда угодно. Фёдоров складывает стопками работы, сортирует случайно выпавшие листочки и отвлекается, услышав стук. За дверью обнаруживается не ожидаемый Карелин, а, почему-то, Елизавета Сергеевна. - Мирон Янович, не поможете? Там в учительской кто-то перекинул все учебные пособия по математике наверх, а мне пора закрепить таблицы Брадиса, мы начинаем проходить и ужасно неудобно выписывать значения каждый раз. - Конечно, о чем речь. Идемте. Мирон шагает по коридору, хотя что именно он должен сделать с пособиями на шкафу - совершенно не ясно. Сам он едва ли выше, чем Лиза, шпаргалки с датами перед началом учебного года он доставал с помощью стремянки. Кстати, да. - Вы не в курсе, а завхоз ещё в школе? - Виктор Валентинович? Это вряд ли. А что? - Тогда давайте на четвёртый зайдём. Если бы был, попросили бы ключ от подсобки на первом, там лестница есть, но на четвёртом не запирается, и там тоже была стремянка, низкая такая, в три ступеньки, приставочка, раньше в библиотеке стояла, помните? Но нам ее хватит. Лиза кивает и идёт следом, а Мирон поднимается по школе, невольно всматриваясь в спешащих мимо учеников: не мелькнёт ли Слава? Ушёл домой, или ещё заглянет? Дверь открывается, почему-то, не сразу, словно изнутри стояло что-то тяжёлое. Мирон слышит возглас Елизаветы Сергеевны и поднимает глаза. - Блять. Сдержаться невозможно. Прямо в подсобке, на той самой лесенке, сидит Евстигнеев, со спущенными до колен штанами, а между ног у него отлично устроился Светло, без рубашки, взлохмаченный и явно только что выпустивший член изо рта. Елизавета Сергеевна визжит что-то неразборчивое, кажется, призывая всех идти к директору, но Мирон берет ситуацию под свой контроль. - Тихо. Евстигнеев, Светло, оденьтесь и идите за мной в кабинет. Он закрывает дверь и смотрит на Лизу. Та возмущена и в ее глазах сквозит презрение, а значит, спустить на тормозах и спасти Ваньку удастся вряд ли. Но надо защитить хотя бы Светло. - Не пугайте мальчишку. Мы не знаем, что у них произошло, но он же подросток, и он точно не виноват. Поступим так, я уведу их к себе и попробую поговорить. - Мирон Янович, вы с ума сошли? Об этом должен немедленно узнать директор. Какое возмутительное поведение. Что они себе позволяют? - Несомненно. Вы пока сходите к директору. Я отправлю Светло домой и приду с Евстигнеевым к вам. Мальчика нельзя травмировать, ему и так сейчас очень непросто. Елизавета Сергеевна кивает и быстро уходит, а Мирон, почти не глядя, пишет Славе смс. Мирон Зайди ко мне. Сейчас же. Срочно. Слава Иду, минут пять. Что-то случилось? Мирон Да. Объясню потом. Мирон стучит в подсобку и, не заглядывая, говорит прямо через дверь: - Живее давайте. Придумаем что-нибудь, надолго она не отстанет. Встречаться с учеником? Нет, это исключено.