Заученный урок, непрожитая жизнь.

- Слав, может не надо, а? Светло сопротивляется не то чтобы настойчиво, но все равно видно, что нервничает. - Не ссы, Ванечка. Мироша с твоим драгоценным Евстигнеевым ночью дрыхнуть будут без задних ног, находились сегодня. А у нас с тобой не так-то уж и много шансов обычно. Мои родители хрен куда с ночёвкой уедут, твои тоже. Развеемся. Так, думай давай, я взял пол-литра коньяка, но тебе не понравится. Выбери уже что-нибудь. - Не знаю, пивка возьми мне. И ничего Евстигнеев не мой драгоценный, просто татушки у него прикольные, я спросил, вот и разговорились. И все. - Слышал я утром это: «Ваня, ты курить пойдёшь?». Он препод, между прочим. Ты всех преподов по именам называешь? Пиво — это херня, Вань. Его вот и в Питере выпить вообще не проблема, нормальное выбери что-нибудь. Или боишься среди ночи пойти пьяненьким к своему Рудбою? - Иди на хер. Почему Рудбою? Возьми егерь тогда, он хоть не противный. - Невнимательный ты, Ванечка. На руке у него татушка, «Rudeboy» написано. Что это, если не ник? Егерь так егерь. Он ничего. - Может и ник, он не рассказывал. И про имя он сам сказал так называть, и не препод он, а практикант. И вообще, ты вон Яныча Мирошей зовёшь, ничего же? - Так я же не в глаза. - Он тебе просто не предлагал, вот ты и завидуешь. Слава возмущённо машет на него рукой. - Всё, Светло, вали давай. Следи, чтобы никто не зашёл, с тобой мне хрен что продадут. Решат, что я шестиклашек спаивать намерен. Ванечка показывает язык, но из супермаркета выходит, и вовремя. Неподалёку уже озирается Фёдоров, а на плечо Ванечки опускается тяжёлая рука. Светло чуть поднимает взгляд и действительно утыкается в витую надпись. - Почему Рудбой? Евстигнеев улыбается: - Ну, я пришёл делать первую в жизни тату, тогда никаких концепций и в помине не существовало, мне просто стукнуло восемнадцать, стало можно. Идей не было, а ник был, что ещё я набить-то мог? А Славика ты где потерял? - В магазине он, сигареты берет. А ты в Угличе был раньше? - Не, не был. Евстигнеев кивает Мирону, тыкая пальцем на магазин и изображая прикуривание сигареты. Фёдоров, правда, расценивает его жест по-своему, подходит, доставая пачку и протягивая её Ване. Тот не отказывается, и тут же предлагает Ванечке. Мирон чуть хмурится, но кивает. - Бери-бери, Слава где? - В магазине. Сигареты берет. Мирон Янович, а у нас номера по сколько человек? - Не знаю пока. Должно было быть два по четыре и два по одному. Но селить Елизавету Сергеевну с девочками неправильно, так что будем в гостинице договариваться. Но вы-то вместе все, скорее всего. А что? - Да Андропов с Верещагиным придурки, не хочу с ними жить. Андропов ещё и храпит, я с ним в лагере был, чуть не повесился. Можно мы со Славой в одном, а они в другом? - Может и можно, посмотрим. Вы к девчонкам в номер главное не лезьте, Елизавета Сергеевна там чуть ли не частоколом обнести их собирается. Поймает - сожрет. - Можно подумать, мы больные. Там девчонки-то, боже мой, кому такое счастье надо. Тут Ванечка, конечно, приврал. За Катькой Сергеевой он год хвостом ходил. Вернее как, конечно, гадости ей говорил всякие, пройти не давал, на урок она два раза из-за Ванечки опаздывала даже. А потом, в прошлую среду, он ее поцеловал, в раздевалке, когда все ушли уже. Славка на стреме стоял, чтоб не приперся кто. Ох она и пощёчину ему зарядила тогда. Но ничего, сама потом кинулась, минут пять целовались ещё, и не перестали бы, если б Славик шум не поднял. Наверное, надо было ее тогда провожать пойти, но Ванечке не терпелось с другом поделиться. Не первый поцелуй, конечно, в бутылочку с девчонками он ещё в прошлом году играл, но все равно, первая заявка на отношения. Только обиделась она, кажется. Сегодня суббота уже, а Катя все ещё ни слова Ванечке не сказала, ходит везде под ручку со своей Ленкой Коробковой. Ванечка весь четверг парился, думал, что и как, подойти, может, надо. Не придумал. А потом, в пятницу, отвлёкся как-то. И сейчас вроде и не важно уже. Ну целовались, да, мало ли кто с кем целуется. Славка, вон, если ему поверить, в прошлой школе едва ли не всех одноклассниц перецеловал, а с парочкой и дальше куда-то зашёл. Но это если верить, Ванечка сомневается, конечно. Славик так-то нормальный, компанейский, но уже середина октября, а Ванечка ни разу его с девчонкой не видел. Не то, чтобы в интиме каком, даже просто наедине. Так что либо Славик привирает, а сам стесняется, либо влюбился. Тут уж не до репутации мачо. Хотя в кого? Только если в Федорова, вот уж с кем Карелин каждую свободную минуту проводить пытается. До идиотизма иногда, как в конце сентября вон. Яныч их задержал, последний урок был, минут на десять, не то чтобы долго. Славка возмущался, а потом ещё полчаса у него в кабинете проторчал, доказывая, что так нельзя, что он вообще спешил домой и ему вот не уперлось мнение преподавателя по истории, что звонок для учителя. Самое смешное — задержали-то тоже из-за Славки, он посреди урока вступил с Мироном в дискуссию, Ванечка не сильно вник, о чём они там спорили, что-то про Грозного. Так эта экскурсия в Углич и нарисовалась, Фёдоров тогда и сказал, что надо поехать и сам все увидит. Только пока они спорили, урок кончился, а Мирон домашку не успел задать. Вот и задержались. Славик наконец выходит из магазина, смотрит легко, открыто, так и не скажешь, что он там алкоголь покупал. Правда если номер будет на четверых - план провалится, Андропов с Верещагиным зануды, каких свет не видывал. Но Славик придумает, этот своих идей не упускает. - Все только меня ждут? Сияя улыбкой, он вытаскивает из новой пачки сигарету, за что тут же получает по рукам от Федорова. - Тормозить не надо было. Вон там наши все подтягиваются к остановке, пошли. Сходишь, пока номера оформлять будут. Слава кивает, не теряя присутствия духа и все направляются к остановке. В автобусе душно и тесно, Светло трижды предлагал ехать на такси, но Елизавета Сергеевна уперлась, настаивая на своём чертовом автобусе. Конечно, все свободные места ушли девчонкам, а Светло стоял, вжатый каким-то мерзким мужиком в кресло, и смотрел, как Катька с Ленкой перешептывались, поглядывая на него. - Что вот она ей там рассказывает? - думал Ванечка, пытаясь втиснуться вперёд ещё сильнее - мужику приспичило выйти. На плечо легла рука, Светло уже научился узнавать это прикосновение и ничуть не удивился, когда увидел татуированные пальцы. - Забей на них, - тихо прошептал Ваня на ухо, - они болтают, чтобы ты понервничал. Ванечка кивнул. Откуда этот Евстигнеев все знает? Впрочем, не важно. На самом деле на то, что Катька рассказывает своей подружке, было как-то плевать. Ну обиделась и обиделась. Или передумает, или черт бы с ней. Не хватало ему ещё только начать из-за девчонки загоняться. Наконец настал счастливый миг, в окне замаячила гостиница, и Ванечка переместился к выходу. Дышать сразу стало проще, хотя тот факт, что Ваня больше не сжимал его плечо, отчего-то огорчал. Но не настолько, чтоб грустить. Вопрос с номерами тоже решился на удивление быстро, гостиница была полупустой, так что им выделили шесть двухместных номеров. По одиночке жили преподаватели и Аня Зябликова, которая не дружила с Катей и Леной. «В целях поддержания порядка», как сказала Елизавета Сергеевна, распределились так: Первым в коридоре был номер Аньки, потом девчонок, дальше шёл номер самой Елизаветы Сергеевны, затем Андропов с Верещагиным, после них комната Евстигнеева, дальше Слава с Ваней, и, последним, замыкающим, был Мирон Янович. Ваню со Славой такой расклад устраивал более чем, так что они, тихо и послушно, отправились к себе. - Тут чашки есть, не рюмки, но сойдёт. Или ты из горла пить собираешься? Слава не отвечает, только подергивает бровями и, триумфально, достаёт упаковку одноразовых рюмок. - Я подготовился. Первый тост - за нас. Спустя пару часов откровенно пьяный Карелин перестаёт шутить и смотрит на Светло удивительно серьёзным взглядом. - Вань, а что ты про геев думаешь? - Каррреллин, - язык заплетается, и сформулировать ответ чертовски сложно, - ессли это подкат, то иддди ты к чеееерту. Ты не в моееем вкусе. - Дурак ты. Про Мирошу я. - А он гей что ли? Ванечка пытается сфокусироваться на Славе, он не привык много пить, вообще, если честно, не напивался раньше, но друг сейчас явно хочет сказать что-то ужасно важное. - Да я откуда знаю? Нравится он мне. Я историю, не поверишь, вообще никогда не знал. Его первого сентября увидел, и все, пропал. Книг прочитал хренову гору, даты эти ночами учил. Впечатление хотел произвести. Главное, было бы там на что смотреть. Но нет, черт возьми. Дрочить шел раньше, и всегда девчонок представлял, а теперь все этот лысый мерещится. - Фу, блять. Можно без подробностей, а? Так и он что? - Да а что он? Ходит, дела свои делает. Я ему что скажу? Давайте-ка, мы с вами, Мирон Янович, потрахаться попробуем, а то у меня тут, кажется, кризис ориентации, а вы же учитель, должны мне помочь? - Да ну хуй знает. Я вообще ничего против не имею, но у меня все проще. Мне вон Катька нравится. - А чего ж ты тогда от Евстигнеева так поперся? Если Катька нравится? - Крутой он просто. Пиздатый чувак, и все. Никакой пидорской хуйни. Свои размышления Славик оставляет при себе, пьяный Ванечка вряд ли воспримет, да и черт его знает, может, это Карелину на фоне кризиса ориентации мерещится. Только все равно Светло вздрагивает, когда этот Иван Игоревич с ним говорит. Но похуй. - Ты, Слав, не говори так. Просто типа пообщаться попробуй, за руку там возьми, ну, что с девчонками делают. Может, ты ему тоже нравишься? - Скажешь тоже. Сдался я ему больно. - А ты спроси. Я тебе говорю, он вечно на тебя внимание обращает. Ты, вон, пропустил тогда, когда к зубному ходил, помнишь? Как он зашел, его первый вопрос был: «А где Карелин?». Ни «Здрасьте», ни «Открываем учебники». - Серьезно? - Абсолютно. Вообще ты прав, не надо этого. Просто пойди к нему да спроси, мол, Мирон Янович, а вы как ко мне относитесь? Типа ненавязчиво. - Сейчас? Бухим? - А ты трезвым не рискнёшь. Он там один, в конце концов. Ну пошлёт и ладно, скажешь потом, мол, простите, перепил. Со всеми бывает. - А и пойду! Слава подрывается с места и махом опрокидывает в себя рюмку коньяка. Осматривается, вздыхает, и также, залпом, выпивает рюмку Ваниного егеря. - Вот и спрошу, - громко произносит Слава и выскакивает в коридор, откуда, уже через секунду, слышится стук в соседнюю дверь. - Мирон Янович, я зайду? Ванечка вздыхает. Скорее всего, это надолго.