Заученный урок, непрожитая жизнь.

На вокзале бесконечная суета. В Углич едут всего семь детей, три девочки, четыре мальчика. Неожиданно выясняется, что с ними едет ещё и заместитель директора по воспитательной работе, ее уговорили девчонки. Им она чем-то нравится, хотя Мирона раздражает безумно. Три купе, которые им бронировали, оказываются почему-то в разных вагонах, два в одном, одно в другом. - Мирон Янович, я поеду с девчонками. С нами в соседнем пусть едут Андропов и Верещагин. Вы с Иваном Игоревичем забирайте себе Светло и Карелина и идите в шестой вагон, чтоб они остальных с толку не сбивали. Вдвоём справитесь. Мирон таким выбором не удивлён ничуть. Андропов и Верещагин - тихие ребята, отличники, медалисты, никаких проблем не создают. А вот Светло с Карелиным перекатываются с тройки на четверку, частенько шумят и выглядят пугающе. Лично Мирон вообще не считает, что за 12 часов пути, ещё и в ночь, может что-то случится, но спорить не начинает. - Светло, Карелин. Вы с нами. Остальные с Елизаветой Сергеевной. У нас шестой вагон. Паспорта достали? Улыбка на лице Карелина сияет, но он тут же смотрит в билет. - У меня восьмой вагон. У Вани тоже. На его лице мелькает грусть, но все же видно, что он надеется услышать, что это ошибка. И ожидания его не подводят. - У нас с Ваней тоже. Неважно, проводников предупредили уже. Пошли. Грузятся в поезд они быстро. Вани синхронно закидывают свои вещи на верхние полки, почти с той же скоростью, что Мирон и Слава занимают нижние. Вообще, процессом должны руководить учителя, и, для безопасности, внизу должны спать дети, но Мирон терпеть не может, когда в макушку тычется багажная полка. - Я люблю спать сверху. Мирон Янович, можно? Мирон кивает. - Да, Ваня присмотрит. То есть, Иван Игоревич проследит, хорошо? - Ага, поймаю, если что, - жизнерадостно гогочет Евстигнеев, - дуй наверх, пусть они вещи сложат. Светло почему-то смущается и смотрит из-под челки на Евстигнеева. Тот подмигивает и с ходу подтягивается, благо рост позволяет. У второго Вани этот процесс занимает чуть больше времени, но и он довольно быстро справляется. Слава с Мироном ловко вталкивают сумки и закрывают нижние полки, захлопывая дверь купе. Славик переодевается в футболку и шорты прямо так, не стесняясь, а Мирон выходит с вещами в туалет. Евстигнеев спрыгивает и галантно подаёт руку Светло. Когда тот спускается, учитель стягивает футболку, и мальчишки замирают. - Вау, - выдаёт наконец Слава, - больно было? - По рёбрам да. А так не очень. Привык. Ванечка молчит, только смотрит на татуировки во все глаза. Дверь открывается, Мирон пытается зайти. Купе тесное и Евстигнеев прижимается к Светло всем торсом, вжимая его в стол. Тот легко садится на гладкую столешницу, сминая постеленную салфетку, но неудачно поворачивается, соскальзывая и цепляясь рукой за бок Евстигнеева. Тот, впрочем, явно не в обиде, придерживает рукой и тихо говорит: - Обещал же, что поймаю. Ванечка так и не убирает руку, проводя пальцами по картинкам, но через пару секунд вспоминает, где и с кем он, бормочет какие-то извинения. Ваня, впрочем, отмахивается. Наконец все рассаживаются. Слава собирается сесть на полку, но спохватывается и лезет в карман своей куртки. - Курить хочется, - комментирует он, доставая пачку сигарет. - Слав, я молчу про субординацию, но в поездах не курят. - Ой, Мирон Янович, не начинайте. Дам 500 рублей проводнице, и она не заметит нас в тамбуре. Ну серьезно. Ближайшая остановка через три с половиной часа. Мирон мнётся. Курить хочется адски, тут он согласен, ждать три с лишним часа вообще не очень здравая мысль. Допустим, на субординацию можно в чем-то забить, они со Славой уже курили вместе, так что это не так важно. Но через два вагона едет Елизавета Сергеевна, и, если ей придёт в голову прийти посмотреть, как у них дела, то будет очень паршивая ситуация. Слава словно подслушивает его мысли, по крайней мере легко угадывает их ход. - Елизавета Сергеевна там одна с пятью ребятами. Вряд ли она оставит их и потащится сюда. Евстигнеев смотрит на Мирона, но по глазам видно, что он всецело поддерживает Славу. Светло всё ещё ведёт себя тихо, Мирон даже не уверен, курит ли он, но сопротивляться точно не станет. - Ладно. Я поговорю с проводницей. - Денег ей дайте. И можете потом нам прочитать лекцию про формирование коррупции, мы послушаем, да, Вань. - Да, - синхронно откликаются Светло и Евстигнеев, переглядываются и оба смеются. - Ты маленький ещё. Ванечкой будешь, - Иван Игоревич смеётся и треплет парня по волосам. Тот, кажется, наконец расслабляется. - Должен же я хоть одну вашу лекцию услышать, да, Мирон Янович. - Если бы ты на уроках слушал, а не списывал у Славика, давно бы все знал. Все, пошёл. Ждите. Мирон договаривается на удивление быстро, не проходит и десяти минут, как проводница возвращается с проверки билетов, и максимум минута до её согласия не заглядывать в тамбур, раскрытый кошелёк и впрямь творит чудеса, правда даёт Мирон тысячу. Все же их четверо, это не одному перекурить. - Можем идти, - говорит он, едва просунув голову в купе. Слава сидит, уткнувшись в какую-то книжку, а Ванечка рассматривает татуировки тезки. Тот что-то рассказывает про планируемый фотоальбом с близкими прямо на руках. Мирон не слышал этого, и ему тоже любопытно, но все уже собираются курить, и он решает спросить позже. Светло тоже идёт, и, на удивление, вытаскивает из кармана пачку красного Мальборо, крепче, чем у всех остальных. - О, Ванечка, можно твою стрельну? Не переношу все эти лёгкие сигареты, фильтры отрывать приходится, но по дороге ни одних нормальных не встретил, - Евстигнеев улыбается и вытягивает сигарету. - Будем в городе - я куплю тебе. Помню ещё, как это сложно в школе было, когда восемнадцать не стукнуло. Светло кивает. - Да какие проблемы. Если что, мне Славик купит. Он у нас акселерат, его паспорт не просят. - Я просто, Ванечка, места знаю. Слава произносит это «Ванечка» таким елейным тоном, что Мирон невольно улыбается. Ваня тоже расплывается в улыбке, и, через секунду, к ним присоединяется и сам Ванечка. На самом деле, ему даже нравится, как это звучит. Не обидно, скорее ласково. - Вы, Мирон Яныч, лекцию по коррупции, помнится, обещались. Мы все внимание. Мирон смеётся и действительно заводит рассказ, быстро переключаясь со скучного менторского тона на живые истории, примеры и опыт разных стран. Слушают все, и Светло, никогда особо не любивший историю, и Евстигнеев, который должен был недавно проходить примерно это в институте, и, конечно, Слава. Тот вообще весьма внимателен, часто уточняет что-то, пару раз даже делает заметки в телефоне. Перекур проходит почти незаметно, вернувшись, они продолжают бурные обсуждения. Речь заходит о бытовой коррупции, вроде взятки проводнице, и компания горячо спорит, хорошо это, или плохо, и нужно ли пресекать такие мелкие нарушения. По итогу все сходятся, что взятки - паршиво в любом формате, но запретить курение в поездах - засада полнейшая, и с хохотом вываливаются на второй перекур. Голос Елизаветы Сергеевны они слышат за несколько секунд. Слава, стоящий у самой двери, успевает юркнуть в вагон, а вот у Ванечки, прислонившегося к окну, таких шансов попросту нет, так что Иван Игоревич прикрывает его собой, быстро скидывая надетую толстовку, благо ночи не тёплые и он догадался её взять, и цепляя ее за пояс, чтобы ноги Светло не было заметно. Ванечка прижимается к нему и, присев, дышит прямо в спину. Ваня сдвигается, вроде как вальяжно откинувшись на угол, на самом деле полностью перекрывая обзор от двери. Тамбур открывается, и в проёме появляется завуч. - Ой, мальчики, накурено как. Дышать невозможно. Я зашла узнать, как там ваши подопечные? Бунтуют? Они оба хулиганы, Мирон Янович-то знает, а вы, Ваня, держите ухо востро. Не обманывайтесь, с ними чуть дашь слабину - сядут на шею. Евстигнеев согласно кивнул. Про шею он ничего не знал, но Ванечка, убедившись, что его не заметили, ощутимо расслабился и теперь дышал прямо в позвоночник, отчего у Вани нервно пробегали мурашки. - Следим, Елизавета Сергеевна. Вот они уснули наконец - мы курить рванули. Все нормально, идите, не травитесь дымом. Завуч кивнула и действительно заторопилась обратно. Спустя минуту, для верности, Ванечка таки отлип от спины Евстигнеева и встал в тамбуре. - Пронесло. Давайте к Славяну вернёмся, он там истерит же. Хотя покурить хочется, я не докурил же. - Курите, я пойду. Ванька вон тоже только начал. Приходите потом. Мирон уходит, а Ванечка смотрит на Евстигнеева. - Спасибо. Она, если б меня с сигаретой увидела, точно бы из школы меня поперла. Я учусь паршиво. А мы ж типа гимназия. Элита, блять. Извините. Терпеть не могу ее. - Мне она тоже не понравилась. А учишься почему хреново? Вроде общались, не тупой же. - Да а зачем? - Ванечка затягивается и блаженно прикрывает глаза, - хрень это все. Уравниловка. Все должны знать одно и то же, одинаково хорошо. Склонности? Интересы? Хобби? Профориентация? Не, не слышали. - Ну, жить-то дальше как-то надо. Светло смотрит на него исподлобья. - Иван Игоревич, если вы мне начнёте затирать про важность высшего образования и невозможность устроить жизнь без этих четырёх лет универа, я в вас разочаруюсь. Ну серьезно, Иван Игоревич. Вы ж так не считаете? - Не считаю. Можно просто Ваня, одни же. У нас разницы-то. Тебе шестнадцать? Светло кивает и смотрит на Евстигнеева с улыбкой. Стеснение его отпустило, и хочется делать странное, например действительно взять и начать называть их препода Ваней. - Ну а мне двадцать один. Пять лет всего. - Так зачем, мне тогда, Ваня, высшее образование? Или школьное? Что мне интересно я учу, читаю. А остальное - глупости. Вот ты почему историком стать решил? Евстигнеев не помнит, когда, помимо имени, согласился перейти на ты, но поправлять сейчас было бы странно. Тем более ничего против он не имел. - Историю любил всегда. Ну и получалось. Нет единой причины, наверное. Вообще я хотел фотографировать больше. Или барменом работать. Но типа это не серьезно, родителей огорчать не хотелось. Препод классный был, он тоже все советовал. Вот и поступил. - Ну и как думаешь, был бы ты счастливее, наливая коктейли девчонкам у стойки или бегая по Питеру с фотиком? А нет ответа, Вань. Никто ж не знает. Вот мне кажется, что я буду счастлив, если буду делать то, чего сейчас хочется. - А чего тебе сейчас хочется? Ванечка на пару секунд зависает, смотря прямо на Евстигнеева, но потом собирается с мыслями. - Спать, скорее всего. Пошли? Там Славик с Мирошей лечь без нас не смогут же, бедненькие. - Мирошей? Ласково. - Это я от Славы подцепил. Он его все время так называет, не в глаза, конечно. Они доходят до купе. Слава с Мироном сидят на одной полке и тихо обсуждают что-то, но, когда Вани укладываются, тоже расходятся. Мирон командует отбой и гасит свет. В купе воцаряется тишина - каждый думает о чём-то своём.