Заученный урок, непрожитая жизнь.

- Мирон Янович, вы нас на той неделе задерживали трижды, сейчас опять вот: «10 Б, задержитесь». Это незаконно. Перемена - наше свободное время, и то, что вы учитель, вообще не даёт вам права… - Карелин, умолкни. Так, класс. Экскурсия в Углич будет на выходных. Кто записывался и уже оплатил, поднимите руки. Так, Коробкова, Андропов, Верещагин… Карелин, не тяните руку, вот про вас я и так помню. Так, хорошо. Кто хочет ехать и не оплатил? Так, Андреев, Сергеева… Карелин, вы руку зачем опять подняли? Вы оплачивали же. - Мирон Янович, если я оплатил, я идти-то могу? Перемена же, в буфет и так очередь уже, а я тут сижу с вами. - Идите, Карелин, ради бога, только побыстрее. Светло, вы куда? Я только Славу отпустил. - Ну я не еду же. Мне тоже чего сидеть тогда? - Пошли оба, балаган не устраивайте мне тут. Подняли руки ещё раз, кто не оплачивал, но хочет. Карелин, вы почему ещё здесь? Вас там буфет заждался. - Так Светло собирается же. - Задержитесь оба. Я вас не из-за экскурсии вообще оставил. К нам завтра приходит практикант из института, Иван Игоревич. Будет вам тоже историю читать, зарубежную. Ведите себя прилично. Да, Карелин, что ещё? - Он надолго, Мирон Янович? А вы только отечественную тогда, что ли, будете? - Он надолго. Я только отечественную. Идите к своим булочкам. Все свободны, кто хочет поехать - завтра последний срок оплаты. Не тяните. Школьный коридор наполнился топотом, старшеклассники галопом понеслись в столовую. Мирон вздохнул. Семь лет назад, когда он, едва закончив вуз, пришёл работать в эту школу, ему казалось, что это будет интересно. Дискуссии с учениками, экскурсии, проекты. Но работа быстро расставила все по местам. Детям на историю было плевать, как бы он ни старался подбирать темы и выбирать интересные факты. Руководство школы в гробу видало его новаторские идеи с проектной работой и ученическими группами. Родители от экскурсий хотели: «чтоб подешевле и не надо искать сто лет». А ещё среди учеников встречались такие, как Карелин. Хотя нет, таких больше не встречалось. Слава перевёлся к ним в этом учебном году и за полтора месяца вымотал Мирону нервы сильнее, чем начальство, родители и дети за прошедшие семь лет. Кажется, первыми его словами были: «вы не имеете права». Потом уже всякие: «мама», «папа», «дай» и так далее. Самое ужасное в Славе было то, что историю он правда любил. И знал. И мог бы быть идеальным учеником, с которым есть о чем поговорить и интересно вести урок. Если бы, конечно, мальчишка не ставил себе целью довести Мирона. Сначала Фёдоров полагал, что у мальчика просто такой дурной характер, но три дня назад прошло совещание, близился конец четверти, как-никак. И вот на педсовете выяснилось, что Карелин не проявляет интерес к учёбе, все время молчит, его вообще особо не замечают. Александра Валерьевна, учительница русского и литературы, сказала, что Слава, скорее всего, за всю жизнь ни одной книги не прочёл. Мирон тут чуть не словил инфаркт. Слава, который бодренько рассуждал о безработице в штатах, ссылаясь на «Гроздья гнева» Стейнбека? Слава, который однажды после уроков поймал Мирона в коридоре и два часа доказывал, что линия Авдия в Айтматовской плахе имеет самое прямое отношение к легализации наркотиков?* Объяснить, чем он так не приглянулся Карелину, что на его уроках, да и вообще с ним, Слава не мог промолчать и минуты, Мирон не мог. Хотя, может, Слава как раз недолюбливал других учителей, раз так безразлично реагировал на их предметы. Однажды Мирон лично видел, как Слава отлаживает школьный сервер под пристальным наблюдением их айтишника. А потом услышал от преподавателя, что Слава не смыслит в информатике. По совещанию вообще выходило, что Слава не любит ничего. И не знает тоже. И либо Славы было два, либо кому-то он пиздел. - Мирон Янович! Мирон вздрогнул и обернулся. За спиной стоял Карелин. Как будто кто-то ещё в школе мог звать Мирона просто так, не на уроке. - Да, Вячеслав. Что-то хотели? Вы же в буфете. - Светло все купит. Мирон Янович, я историю сдавать собираюсь. А нам студента подсунут. Как я учить-то буду? - Вы сдадите, Слава. Время есть. Вы хороший ученик, справитесь. - А может вы со мной позанимаетесь? Отдельно, зарубежкой? Типа репетитор. Я матери скажу, даст денег она. - Нет, Слава. Давайте иначе. Если вам будет что-то неясно, в школе я до шести каждый день. Приходите после уроков, я объясню. Иван Игоревич неплохой специалист, мы с ним уже пообщались по телефону вчера. Не думаю, что вы у него перестанете понимать темы. - Ладно, пусть в школе. Я тогда приду. Спасибо. Пошёл я. - Идите, Слава. Мирон смотрел ученику вслед и думал, что не может представить его аморфным и незаинтересованным. Вообще никак. - Мирон Янович, насчёт экскурсии. - Да, Евгения Александровна, что с ней? Дети завтра сдадут оставшиеся. Все в силе же? Завуч странно напряглась и Мирон испугался, что сейчас она скажет, что все отменяется. - Почти. 10 «А» отказались, родители им на эти выходные поставили зоопарк. Сами понимаете, детям интереснее смотреть животных, чем слушать про Лжедмитрия. В 10 «Б» четверо всего, если кто ещё не надумает. В любом случае, сопровождать их едете вы и практикант ваш этот. Больше никого не выделю. Два одноместных номера и два по четыре нам дали. Там девочки есть, будет номер мальчиков и номер девочек. - Ладно. Лучше, чем ничего. Мирон отошёл в сторону и глянул на часы. До конца перемены минут семь. Успеет покурить и позвонить этому Ване. Безобразие, конечно. Мальчишка сам студент, а ему следить за подростками. И ведь отказать не может, практика, чтоб её. Давно ли Мирон сам таким был? - Алло, Иван? Это Мирон, из школы. Вы на выходных чем заняты? - Мирон Янович? Да, мне звонили уже, экскурсия. Ну, чем бы ни был, уже этим. Там хоть дети как, нормальные? - Десятый класс, подростки. Большая часть адекватные, но сам понимаешь. Возраст такой. Без проблем не обойтись. И я просил уже, Ваня, давай Мирон и на «ты»? Я себя стариком ощущаю так. У нас разницы лет пять. - Да забыл. Я завтра тогда к восьми еду? - Да, первый урок 10 «Б», я им сказал уже. Они гуманитарии, у них два часа отечественной и два зарубежной в неделю. Там я скидывал тебе по программе. Вот с ними и поедем как раз. Я первое время на уроках с тобой буду, не волнуйся. - Да справлюсь. До встречи тогда. - Да, до встречи. Мирон вернулся в класс. Оставался последний урок, пятиклашки, Древний Египет. - Так, дети, достаём учебники. Кто готовил тему сегодня? В дверь постучали, Мирон открыл и замер на пороге. - Карелин? Вам чего? Слава на секунду замялся, но решительно откинул челку и посмотрел прямо в глаза. - Я Египет вообще не помню. У нас физра, но я не хожу, освобождение. Посижу у вас? Выяснять и спорить Мирон не хочет. Детям точно ни к чему смотреть, да и чем там Слава помешает. - Только тихо. Один лишний звук - за дверь. Ясно? Карелин улыбается, картинно изображает запирание рта на замок и садится на последней парте. - Так, это Слава, он посидит у нас. Не отвлекайтесь. Кто готов отвечать? Урок тянулся медленно, дети слушали, скучали, болтали, непрерывно за Мироном следил только Слава. Фёдоров готов был поклясться, что тот не испытывает ни малейших проблем с историей Древнего Египта, он не сделал ни одной записи в тетради и ни разу не посмотрел на доску. В конце урока Слава встал и, дождавшись, когда все уйдут, подошёл к преподавательскому столу. - Мирон Янович, я пока общий список набросал. Вот французская революция немного западает, путаюсь в ней. Разберём? Мирон тяжело вздохнул. Черт его дёрнул предложить приходить после. С другой стороны, Славе интересно, это видно. Не о таких ли учениках мечтал Мирон, когда шёл работать? Чтоб жажда знаний, чтоб горели глаза. Вон, Славкины глаза сияют. Сверкают даже. А уж жажду знаний вообще не измерить, на чужие уроки вон ходит, после задерживается. - Слава, давай минут через двадцать хотя бы? - Конечно! Я зайду тогда. Вы тут будете? - Подойду. Максимум полчаса. Иди. Карелин ушёл, а Мирон быстрым шагом отправился к главному выходу из школы. Назойливое желание покурить действовало на нервы, но за углом была приятная кофейня, если взять чашку кофе и выкурить пару сигарет - уйдёт минут двадцать как раз. - Большой капучино с собой. Без сахара. Мирон не стал заходить внутрь, заказал через окошко выдачи и спешно, с наслаждением, закурил. Сбоку, у двери кафе, послышалось отчаянное чиркание дешёвой зажигалки, явно доживающей свой век. Мирон обернулся, с уже откинутой крышкой зиппо, и замер, увидев Карелина. Слава, впрочем, не растерялся. Быстро прикурил и благодарно улыбнулся. - Тоже за кофе? Заказали уже? - Заказал. Слав, курение — это… - Не лучшая моя привычка. Да. Ща, я попрошу, у меня тут приятель работает, кофе вам сделает, закачаешься. Карелин открыл дверь в пустующий зал и крикнул: - Федька, там кофе ща заказали, да? Сделай как мне, по-братски. Чтоб хорошо было, а не та параша, что ты обычно льёшь. - Слав, на хуй иди, - послышалось из зала, - сам, блять, иди и намешивай. И свой и дружку своему. У меня тут ебучая доставка, хотят шестнадцать чизкейков. А их тут разморожено всего два. И кофе тоже шестнадцать чашек. Мне с этим ещё ебаться. Слава посмотрел на Мирона и ухмыльнулся. - А может тут позанимаемся? Я кофе сделаю, курить на веранде можно. А Федьку вы простите, грубиян он. Но парень хороший. Мирон смотрел на Славу долгих пятнадцать секунд и вдруг рассмеялся. - Ладно, неси свой самый вкусный кофе. Что там тебе неясно в революции? - Все ясно, идем, внутри подождёте, я сделаю, и на веранду, ок? Ясно все, но путаюсь. Вы темы так рассказываете, все по полочкам. Расскажите мне просто. Как вам удобнее. Мирон вещает что-то про торговый договор с Великобританией, про кризис после участия Франции в Американской революции, про устаревание порядков и идеи просвещения, а Слава тихо шуршит, отмеряя зерна, просит прерваться на минуту, включая кофемолку, и бубнит себе под нос что-то, отдалённо напоминающее Марсельезу. Через пару часов, когда они уже сидят на веранде, прихлебывая кофе между сигаретами, и наперебой спорят о разнице взглядов, Слава вдруг прекращает задавать тонну вопросов про Руссо и Монтескьё и смотрит прямо в глаза явно расслабившегося Мирона. - А на экскурсию мы с кем едем? - Со мной, конечно, что за вопрос. - Это хорошо. Времени много будет. Мирон Янович, я пойду, у меня мать сегодня рано с работы придёт, психовать начнёт, если меня не будет. До завтра. Карелин уходит, а Мирон чертыхаясь смотрит на часы. Педсовет он почти проебал, до начала две минуты, идти ему пять. Но можно пробежаться. Не найдя никого из персонала, Мирон оставил деньги за два кофе прямо на стойке и бросился в сторону школы. - Надо, конечно, быть внимательнее, - думал он по дороге, но, отчего-то, вообще не испытывал чувства стыда за опоздание.