Компас земной

Теперь они шли в ряд, Лия посередине, держась за обоих, стараясь осторожно наступать на ногу. Снова получалось не сильно быстро, приходилось выбирать путь, чтобы те, у кого ноги были целы, не подвернули или не сломали их. Брут злился и психовал, им попадались люди, и некоторые провожали их взглядами, словно оценивали, что у них можно отобрать. Муза категорически отказывалась идти по району Ожога, Лия поджимала губы и соглашалась с ней. — Объясните мне, почему? Там безопаснее. — Ты всегда ночью возвращаешься домой неизвестной, новой дорогой? — Что за шарады? Конечно нет. Я иду привычным путём. — Вот и мы пойдём. Брут ещё больше обозлился и хотел было уже приказать обеим идти или с ним, или без него и где им хочется, как увидел, что наперерез им идёт девушка в разорванном и запачканном кровью платье, с безумным взглядом. Она остановилась и огляделась каким-то невидящим взглядом, потом побрела дальше, споткнулась и упала. Добросердечная Муза бросилась ей помогать, склонилась над ней и что-то начала говорить, а потом резко отскочила, прижав руку ко рту. — Что случи… Муза махнула рукой Лие, и та заковыляла ей на помощь. — Да что происходит-то? — сердито спросил Брут и хотел тоже подойти, но был остановлен окриком Музы. — Не подходи. — Брут, она тебя боится, оставайся там, — внезапно мягко добавила Лия. Сначала он стоял на месте, переминаясь с ноги на ногу и наблюдая за девушками, потом сел на землю. Девушка так и не встала, Муза положила её голову себе на колени и что-то говорила и говорила, Лия склонилась над ней и гладила руки, тоже вставляя время от времени какие-то фразы. Потом что-то произошло, Муза и Лия переглянулись, Муза бережно опустила голову девушки на землю, взяла Лию за руку, и они, опустив головы, пошли к Бруту. — Что с ней? Почему вы её оставили? Ей нужна помощь? — Она умерла, — отрезала Муза, и они медленно прошли мимо него, всё так же держась за руки. Сначала он оцепенел, потом пробормотал что-то о глупых девчонках, успокаивая себя, что, наверное, они ошиблись, потом бросился к девушке, опустился на колени, проверил пульс. Она была мертва. Он перевёл взгляд на её тело и понял, что сейчас его снова стошнит. Низ живота был весь в крови, обрывки платья набрякли и прилипли к телу. Брут встал, прошёл десять шагов, склонился, и его всё-таки вырвало. — Какие же они слабые, — услышал он над собой вздох Музы. — Пойдём. Она взяла его под руку и довела до ожидающей их Лии. — Что случилось? — Её изнасиловали. Потом решили, что забавно будет повторить насилие, например, железной трубой. Потом бросили её. А потом она умерла. От потери крови. Брута вырвало второй раз. Лия и Муза терпеливо ждали, когда ему станет легче. — Пошли, Брут, нам за сегодня нужно пройти четыре километра. Тут его сорвало. — Вот этого! Этого я боюсь! Одичавших, оскотинившихся людей, которым всё дозволено! Этой необъяснимой животной жестокости. Я боюсь людей! Мы. Пойдём. Ожогом. Ясно?! Муза вздохнула, они обменялись непонятными взглядами с Лией. — Вам ясно? Брут знал, что его голос дрожит, но надеялся, что это звучит так, словно голос дрожит от злости. На самом деле это было от беспомощности и боязни, что они его не послушают. — Ладно, — сказала Муза, — ладно. Они направились к Ожогу. Брут поддерживал Лию и размышлял, он пытался понять, почему все испытывают иррациональный страх перед Ожогом? Почти километровая полоса оплавленного нечто, в котором иногда угадывались стены домов и человеческие скелеты. Ничего особенного. Хотя, с точки зрения высоких температур — почему человеческий костяк оставался, а здания иногда напоминали застывшую воду? А вот Муза, у Музы вообще какой-то первобытный страх, старается идти ближе к краю, даже не идёт, а словно крадётся. Когда же они сделали привал, она сказала: — На ночь всё равно уйдём отсюда. Брут не стал спорить, себе дороже. Его и так всё это измотало и теперь ещё и уничтожало морально. Тот Полис, который он знал, безвозвратно утрачен. Где-то внутри него тянулась и дребезжала тонкая нить, готовая порваться в любой момент. Он держался, держался исключительно за мысль о том, что нужно дойти до Башни Правителя. Что будет потом — он не знал и даже не загадывал. Дойти. Наверное, там будет Икар, будет Правитель. Всё будет хорошо. — Смотрите, какое интересное здание вон там, слева. Я знаю, где мы будем ночевать. Муза наградила их своей чудесной, мягкой, немного не от мира сего улыбкой, и они стали выбираться из Ожога. Это была школа, пустая, совсем целое, неповреждённое здание. Брут хотел было проверить есть ли в ней кто, на одном из трёх этажей, но Муза помотала головой и потащила их за собой, вниз, в подвал под спортзалом. Он сдался, уже полностью доверяя её чутью. — Ну как? Лия огляделась, устало вздохнула и села, слегка поморщившись. Брут опустился на колени рядом с ней. — Всё хорошо? Ты какая-то бледная. — Всё отлично, — улыбнулась она, но из левого глаза скатилась слезинка. — Потерпи. Вот обезболивающее, не понимаю, почему ты отказываешься его пить. — Ну сам подумай. Если я его приму, то чувство боли притупится, и я могу сделать больной ноге только хуже. Нет, милый. Она назвала его «милым». Брут осторожно улыбнулся ей. — Может, я вам мешаю, но знаете, нам нужно сейчас разжечь печку, а потом её погасить, чтобы дым не выдал, что здесь кто-то есть. Ночь будет ясная. Видно издалека. Муза стояла рядом и хмурилась. — Печка? Откуда здесь… ну хорошо. Лия, садись сюда. А как же, а чем её разжигать? — Там наверху полно всяких карт, учебников. Может, даже что-нибудь деревянное можно найти. — Точно. — К Бруту вернулась уверенность. Это был тяжёлый день, но он со всем справится, возьмёт себя в руки и справится. — Оставайтесь здесь. Ты же её сможешь разжечь? Ну, настоящий огонь. Откуда только здесь такая древность обнаружилась. Муза его уже не слышала, они снова о чём-то шептались с Лией. Потоптавшись и ощутив себя лишним, Брут ушёл исследовать первый этаж. Когда он вернулся, то обнаружил, что из спортзала в подвал стащены маты. — Так теплее, — пояснила Муза, — не на полу. Муза была создана для звёзд, полётов, мечтаний и лёгкой ночной поступи. Она успела невесомо обежать здание вокруг, вернуться, наскоро проглотить ужин, после которого снова объявила, что первое ночное дежурство — её, и упорхнула. Под пледами было тепло. Внезапно совершенно расхотелось спать. Лия лежала неподвижно, и Брут гадал, бодрствует она или нет. Не придя ни к какому выводу, он погладил её по бедру. — Я думала, ты спишь, — промурлыкала она, перекатываясь со спины на бок. Они начали осторожно целоваться, словно заключая некий договор, медленно стаскивая друг с друга одежду. Внезапно Лия, прижимаясь обнажённым телом, сказала: — Я тебя хочу, но мне как-то… я вспоминаю ту девушку. Я даже не знаю, как её зовут и кем она была. Это ужасно. Неужели нам придётся жить теперь в таком мире? Брут не ответил, он был занят, его язык вычерчивал влажные узоры по её груди и, дразня, задевал соски. Она запустила руку в его волосы, потрепала и лёгким нажимом заставила опуститься его ниже, к животу. — Всё-таки это ужасно. Я вспоминаю её и при этом хочу тебя. Брут старался не слушать её и упивался её телом, такими женственным, мягким. — Ты поправилась? — Что? Он прикусил язык, не хватало ещё того, чтобы Лия начала думать, что он посчитал её толстой. Но он точно знал, что сейчас она другая, более мягкая, податливая, нежная, другая. — Поблизости никого нет, и вообще полная тишина. Брут почувствовал себя идиотом. Это был самый неловкий момент в его жизни, когда он лежит голый, встрепанный, рядом с любимой девушкой, готовый её взять — и тут приходит Муза. Он поднял голову, Лия томно улыбалась. За его спиной послышался шорох, но он не рискнул оборачиваться, поэтому был ещё больше шокирован, когда к его спине прижалась такая же голая Муза. — Я хочу к вам. Самым нелепым в этой ситуации было то, что Лия улыбалась, а потом потянулась к ней через Брута. — Я вам не мешаю? — просипел он, чтобы хоть что-то сказать и не выглядеть жалким. — Что ты, ты наш главный приз, — Муза была очень серьезна, её руки порхали по нему, задевая и возбуждая, сжимая и отпуская член, и тянулись к Лие. Тут Брут сдался. Они все сходили с ума. Нужно было сделать это хотя бы приятным, и он, повернувшись, поцеловал и Музу. Красивая грудь, на взгляд Брута, была единственным достоинством Музы, она была худой, с узкими бёдрами и трогательно просвечивающими рёбрышками. Брут начал невольно сравнивать их, Лию — гармоничную, роскошную, и худышку Музу. Пока он размышлял, Муза встряхнула распущенными волосами, закрывавшими её плечи словно чёрный гладкий, блестящий платок, юрко извернулась и в один миг перебралась через него к Лие. Брут растерялся, он так и не понял своей роли, да и вообще, что происходит. Девочки же рефлексии не предавались, он покраснел, но не смог отвести взгляд, когда рука Музы легла сначала на гладкое бедро Лии, а затем переместилась между бёдрами, погружаясь всё глубже. — Ну. что же… ты, — спросила его Лия, дыхание которой прерывалось. Она протянула к нему руку, не дотянулась и погладила Музу по худенькой спине. Муза поняла это по-своему и преспокойно устроилась у её раздвинутых ног. — Ты всегда много думаешь. Брут сдался. С тех пор, как Полис и нормальный мир были разрушены, прошло полжизни, умный, в меру скромный и успешный учёный остался где-то там, в другом мире. Всё, что у него теперь было, — Лия, а теперь ещё и сумасшедшая и прекрасная Муза. Он поднялся и провёл рукой по ягодицам Музы, намекая, чтобы она устроилась удобнее и позволила ему войти в неё. С этого момента ни одной связной мысли в голове Брута не было. Муза снова заняла место у его правого бока, тогда как с другого лежала умиротворённая Лия. Брут по-прежнему чувствовал в голове лёгкость, мысли, беспокойства и планы на время оставили его. Он ощутил, как и та нить внутри него, что тянулась и дрожала, ослабла. Брут скосил глаза влево — Лия трогательно прижималась к его плечу, глаза её были полузакрыты, и она излучала негу и усталость. Муза пару раз повернулась, ища удобное положение, задела макушкой его подбородок, волосами хлестнула прямо в глаза. Брут вздохнул и обнял её, покрепче прижимая к себе. Муза пихнула его острым локтем в рёбра и затихла. Брут закрыл глаза и тут понял, что мысли начали возвращаться и потеря контроля над ними была плохой идеей. Хорошо, его девочки с ним — тут же он машинально улыбнулся, «его девочки», надо же — но они всё ещё не дошли до центра города, всё ещё находились в опасности и к тому же, если он раньше не представлял, как оправдаться перед Икаром, что увёл его невесту, то теперь не представлял, как он появится с двумя девушками и объяснит близость с ними. Неужели, когда они дойдут до Башни — они расстанутся? Нет. Брут этого не хотел. Совсем не хотел. Если Лию он любил, то Муза — Муза была неким загадочным, недостающим элементом в его жизни. Муза дарила покой, Муза дарила лёгкость, Муза проще относилась к жизни. Всё то, чего не было у Брута с его метаниями, основательностью и трезвой оценкой. Тут он вспомнил, когда они ночевали в брошенном доме, Муза сказала: «А давайте останемся», — словно она тогда уже хотела, чтобы они были вместе, втроём. «Ты наш приз». Брут снова покосился то на одну, то на другую. Что ж, это хорошо, значит, если они дойдут до Башни — девочки его не бросят. Ну и ладно. А там как-нибудь они что-то объяснят тем, кто будет интересоваться, откуда ему такое счастье привалило. С этой мыслью он наконец-то заснул. Брут готов был признать, что у Музы был некий дар, иначе не получалось объяснить, как им удавалось находить хорошие места для ночёвки, а также — не чувствовать себя неловко с утра, после того, как они переспали втроём. Они встали, позавтракали, Брут получил быстрый короткий поцелуй от Музы и долгие объятия от Лии, и они снова двинулись в сторону Ожога, чтобы продолжить путь. Лия шла уже значительно быстрее, Брут надеялся, что ещё три-четыре дня — и они дойдут до Башни Правителя. Попутно он запоминал и строил планы, то, что творилось в городе, он предвидел, и всё это ему не нравилось. Он также заметил, что за эти прошедшие дни, настроения людей стали меняться: шок, смерти, бессмысленная жестокость ушли, не полностью, но их стало меньше. Сейчас его беспокоило то, что люди начали сбиваться в группы и контролировать свои территории. То, что они шли Ожогом, прибавляло спокойствия, но когда они выходили из него в поисках места для ночлега, так как Муза категорически отказывалась проводить ночь там, опасность возрастала. А ещё у них стали заканчиваться припасы. — Можно попробовать выменять у кого-нибудь, — предложила Муза. — Что? У нас ничего нет, — Лия нахмурилась и оглянулась на Брута. — Ну, сегодня у нас был завтрак, потом мы перекусили в обед, еды хватит на ужин, — Брут рассуждал как всегда неторопливо. — Если к вечеру мы выйдем из Ожога, то если я не ошибаюсь, где-то впереди должен быть завод по производству кормов для домашних животных. Мы не так далеко ушли от окраин, в этом радиусе ещё есть заводы. — Кормов для животных? — шокировано переспросила Лия. Брут невесело улыбнулся. — Вот и я на это рассчитываю, что жители Полиса настолько привыкли к изобилию, что не догадаются заглянуть туда, и мы там с людьми не столкнёмся. Ну и надеюсь, что жители Полиса побудут немного брезгливыми, те, кто догадается. Красивое лицо Лии исказилось, Бруту пришлось срочно ей объяснять. — Ты что, это нормальная еда. Почти обычные консервы, максимум — усилитель вкуса и добавки для животных. Ничего такого, что повредило бы людям. Кроме того, делается всё из обычного мяса, понимаешь? Там может быть настоящее мясо на складах, в рефрижераторах. Может быть, качество мяса пониже, чем для людей, меньше жиров, больше жил. — Предлагаю идти туда вечером, свернём с Ожога пораньше. Муза была весела и деятельна. Брут покачал головой. — Нет. Пойдём рано утром, так меньше шансов столкнуться с людьми. Кроме того, я точно не помню, где этот завод. Знаю, что где-то там. Несколько километров вперёд и слева от Ожога. Ночью мы точно ничего не найдём. Они шли и шли, Брут радовался, что Лия более уверенно ступает на ногу, хотя ей было всё ещё больно. Муза трещала, рассказывая какие-то истории то про «братика», то про их предводителя — Барда, то про какого-то «мурзика». У историй Музы не было начала и конца, она что-то внезапно вспоминала, начинала рассказывать, совершенно забывая, что её спутники знают её совсем недавно. Лия шла, опираясь на Брута, время от времени беспокойно заглядывая ему в лицо, словно желая что-то сказать, но не решаясь. Брут отвечал ей ободряющими улыбками, но сердце у него каждый раз сжималось от неведомой тоски и сжирающего беспокойства за его девочек. Они должны дойти. Он знает все коды Башни Правителя. Они доберутся, и оттуда придётся наладить новое управление городом, увы, Полис будет уже другим, но он приложит все усилия, чтобы вернуть городу процветание и безопасность. После скромного ужина Лия сказала, что первое дежурство берёт на себя, и Брут уже не спорил, он перестал смущаться, что ночной покой оберегают то Лия, то Муза, обходясь без него. Он подложил под голову рюкзак, завернулся в плед, но тут Муза, привычно задев макушкой его нижнюю челюсть, от чего зубы клацнули, ввинтилась ему в объятья. Пришлось обнять её, промолчать по поводу удара и пожелать спокойной ночи. В пять утра, бодро и на голодный желудок, они выдвинулись на поиски припасов. Брут знал город лучше, чем ему самому казалось, всего час извилистого пути, и они действительно вышли к серому зданию завода. — Ого. Да туда и правда никто не догадался зайти! Муза наградила Брута восхищённым взглядом. Лия всё так же морщила носик и отмалчивалась — консервы для животных её не вдохновляли. Завод стоял не просто не разграбленный, а вовсе с запертыми и не взломанными дверями. Брут на секунду растерялся, потом посмотрел выше, на широкие заводские окна. Муза перехватила его взгляд и тут же авторитетно заявила: — Ты не сможешь. Не залезешь. Я смогу. Лия внимательно наблюдала за их приготовлениями, за тем, как они готовили длинную верёвку, а потом сказала: — А может быть, здесь есть ещё один вход? Через склады. Ну, знаете, широкие ворота, в которые въезжает машина, её загружают, а потом она уезжает. Тут уже Брут уважительно посмотрел на неё. — Верно. Давайте обойдём здание. Они шли вдоль длинной стены, завернули за угол и действительно оказались у больших ворот, одна створка которых была слегка приоткрыта. Лия хотела было войти, но Брут и Муза её удержали. — Тс-с-с, там кто-то уже есть. Будем осторожны. Они проскользнули поочерёдно и стали продвигаться вдоль стены, но никого не было видно и слышно. — Случайно, наверное, — сказала Муза, — нет тут никого. Я бы почувствовала. Э-эй! В ответ — тишина. Они осмелели. Брут не знал точно, как устроен был завод, но рассудил, что за помещением для склада с готовой продукцией, должно быть другое, склад с холодильниками. — Муза, положи консервы на место, — шикнул он и потянул за руку Лию. — Есть и другая еда. Должна быть. — А консервы долго хранятся, — нравоучительно ответила Муза. — Ух ты, с курицей. Настоящая? Ничего себе, есть саму курицу, а не её яйца. Ничего себе! Брут не ответил, но ему стало неловко. Он помнил обнажённое худое тело Музы, трогательно просвечивающие рёбрышки, красивую грудь, но совершенно узкие бёдра. Ни капельки лишнего мяса, не говоря уже о жире. В какой же восторг пришла Муза, узрев висящие туши животных в холодильнике. — Мясо, — сказала она, — много мяса. Можно накормить всех Изгоев. — Если бы вы пришли в Полис и стали бы жить с нами — вам бы никто ни в чём не отказал. — Но пришлось бы надеть браслет. Нет, Брут. Так неинтересно. — А как же мясо? — Не всё измеряется мясом? — грустно спросила за его спиной Лия. Брут нахмурился и тут же сменил тему. — Лия, где-то здесь должна быть штука, которая блокирует двери морозильника, но на всякий случай стой рядом с дверью и вообще — оставайся снаружи. Если что-то случится и дверь захлопнется, откроешь её, иначе мы замёрзнем. Муза, идём. Нам нужно быстро найти управление вон теми тросами, на которых подвешены крючья с тушами, или же попробовать забраться и снять хотя бы одну коровью тушу. Я же говорил, это будет мясо. Но быстрее, а то мы замёрзнем. Муза понятливо кивнула и легко зашагала по внутренностям огромного морозильника, потом её куда-то потянуло в сторону, Брут же, не надеясь на то, что она сможет найти управление тросами, решил идти прямо, до задней стены этой огромной морозильной камеры. Там он и обнаружил четыре трупа, тесно прижавшихся друг к другу в последней попытке согреться. Брут замер, медленно сглотнул, а потом, не выдержав, побежал к Лие. — Ты чего? — спросила она, обнимая его и тщательно растирая уши. — Холодно, да? — Там… там… Там люди. Понятно, почему Муза их не «почувствовала». Лия округлила глаза и машинально прижалась к двери морозильной камеры, которая была заблокирована в открытом виде, прижалась так, словно хотела ещё больше убедиться, что дверь не захлопнется. — Н-да, ты тоже умеешь предвидеть. Мрачная Муза стояла рядом с ними. Они обнялись втроём, Лия грела их, замёрзших и испуганных. — Нам надо вернуться. Брут клацнул зубами, его передернуло. Не самая кровавая смерть, но как же это пугало. Тела были почти как живые, но мороз выбелил кожу, а на волосах и ресницах застыл иней. — Где-то здесь должен быть топор. — Вспомнила! Я же на складе видела стремянку. Надо принести и просто стащить мясо с крюка. Муза деятельно оживилась и побежала за стремянкой. Лия подобрела, глядя, как Брут разрубает перетащенную на склад из морозильника тушу. Муза набивала свой рюкзак консервами и разжигала костёр. — Вот это мясо мы сейчас обложим льдом из морозилки, чтобы унести с собой. А вот это — закоптим. Муза должна знать, как это делается. — Знаю! — весело откликнулась Муза. — Полностью прокоптить — нужны сутки. Брут застонал. Ещё одни сутки отделяют его от конечной точки. — Не знаю, стоит ли здесь ночевать, — Муза хмурилась. — Вроде никого нет, но мне не нравятся эти. Там. Лия, которая не видела замёрзших, пожала плечами, подошла и обняла Музу, прошептала ей что-то на ухо. Брут призадумался: если дым будет виден — кто-то может нагрянуть сюда. Рисковать не хотелось, но он пока не представлял, как ещё можно пополнить припасы. Может статься, дальше, ближе к центру города, идёт война за еду. — Ладно, давайте останемся, но один из нас всегда будет начеку.