Компас земной

Тесей безотлучно сидел рядом и отмечал все малейшие изменения, Бродяге становилось хуже, он постоянно горел и метался, скрипел зубами и бредил. Тесею хотелось закрыть лицо руками и сбежать в город. Ощутив это желание, он даже осознал, что вполне готов перейти за порог, но это — новое бегство, игнорирование одной актуальной проблемы и размывание её другой проблемой, которая также не решается. Внезапно Бродяга затих, перепугав его, и Тесей потрогал лоб, проверил пульс, потом ещё раз, ещё. Лоб становился прохладнее, пульс — ровнее. «Кризис», — с радостью отметил он и вздрогнул от неожиданности, когда в тишине раздалось чёткое: — Пить. Пил Бродяга жадно, уже не сопротивляясь тому, что Тесей его поддерживал и кутал в одеяло, как маленького. — Ещё. Бродяга точно был в сознании и здравом смысле, потому что, сделав пару глотков из кружки, отвёл её здоровой рукой. — Хватит. — Как ты себя чувствуешь? — Паршиво, отстань, дед. Тесей начал с облегчением, хотя и совершенно несолидно «для деда», посмеиваться. Бродяге несомненно становилось лучше. Он не стал настаивать, устроил парнишку поудобнее, укутал ещё одним одеялом — пусть потеет, и наконец позволил себе задремать. Тесею удалось поспать четыре часа, не больше. Проснулся он внезапно, словно его кто-то толкнул в бок. Некоторое время Тесей лежал, прислушивался и беспокоился, что не слышит дыхания Бродяги. Не выдержав, он подошёл к нему и привычно проверил температуру, положив руку на лоб. — Пить. — Ты не спишь? Не отвечай, береги силы. В этот раз Бродяга пил медленно, очевидно наслаждаясь каждым глотком. — Хочешь есть? — Не… не знаю. — Значит, хочешь. Тебе нужно немного поесть. Бродяга покорно открывал рот и жевал кашу. Терпения у него хватило снова на четыре ложки. Было видно, что он устал и от этих усилий, кроме того, похоже, что он смирился со своей слепотой и глаза держал закрытыми, не пытаясь бесплодно всматриваться в никуда. Тесей привычно потрепал его по макушке и внезапно получил сердитое шипение. — Убери руки, я тебе домашнее животное, что ли. — Нет. Ты мой подопечный, за которого я переживал. Выздоравливающий Бродяга смешил, даже бодрил Тесея своей ерепенистостью. Можно было с ним попикироваться, но позже, не сейчас. Сейчас мальчик слишком слаб. Тесей сел перед мониторами, разглядывая толпы людей. Кто-то предавался унынию который день подряд, а кто-то собирал какие-то отряды, устраивал раздачу еды. Одна из камер даже показала Барда, тут не ошибёшься, точно он. Бард стоял, окружённый людьми, и что-то им объяснял, потом выбрал пятерых человек, и они куда-то пошли с ним. — Эй, дед, — раздалось за спиной, — а ты Тесей — Тесей, который Правитель? Это был не тот вопрос, на который он хотел давать ответ. — Дед? Это ты Барду своему скажи, ясно? Его дедом звал? Думаю, нет. Кстати, надо попробовать, так и назову его, когда он вернётся. Бродяга затих, потом неуверенно спросил: — Так он правда, на самом деле здесь? Мне не показалось? — Нет. Это не горячка и бред. Бард вернётся. Мы его уже один раз ждали, помнишь? Тесей снова сел рядом с Бродягой и взял его за руку. Бродяга не шелохнулся, руку не отнял. Тесей снова рассматривал мальчишку и гадал, почему ему пришлось всю жизнь искать кого-то, кто был бы решительным и храбрым, кто мог бы с ним спорить, но мог бы и уступать. Откуда такая несправедливость? Вот сейчас с ним рядом молоденький парнишка, который мог бы быть его сыном, и ему хочется одновременно жалеть его и прижиматься губами к тощей шее, зарываться пальцами в волосы, но этого он сделать не может. Нельзя. А всё же… Какая несправедливость. Возможно, они бы сошлись, есть в нём что-то такое, что и обратило на себя внимание. Нечто такое несгибаемое, упрямое и одновременно мягкое, только Тесей ещё не понял что. Бродяга завозился, пытаясь встать. Сначала Тесей хотел было сердито его осадить, потом сообразил. Ну конечно. Естественные потребности, а этот ребёнок ни за что в них не признается, и помощь тут будет весьма щекотливого характера. Он молча подхватил, как котёнка, Бродягу и понёс к туалету. — Я сам. — Да. Но пока сэкономим время. Стоять можешь? Молодец, дальше как-нибудь сам. Из-за закрытой двери раздалось неуверенное «угу», а Тесей понял, что переживает, как бы Бродяга не упал от слабости и снова не ударился. Досчитав до ста, он осторожно приоткрыл дверь и увидел его, стоявшего в обнимку со стеной, чтобы не упасть. — Молодец. Обратно? Бродяга молчал, когда Тесей снова взял его на руки. «Правда как котёнок, лёгкий», — подумал Тесей, укладывая его и заботливо укутывая, даже заматывая в одеяло. Бродяга что-то пробурчал. — Ах да. Ты всё сам. Смотри, встаёшь, идёшь правой рукой за стену. Первая дверь — это выход из комнаты, это ты, если помнишь, уже проверил. Вторая дверь — туалет. — Понятно, — послышалось глухо, из-под одеяла. Тесей умилился, своеобразное «спасибо» было услышано им и верно истолковано. Вот этим Бродяга зацепил, этим. Он умел говорить «спасибо», хоть и не буквально. Тесей снова сел за мониторы, наблюдая за жизнью города-который-уже-не-будет-прежним. Наверное, Бард уже назначил добровольцев, которые будут следить за безопасностью. Возможно, он и ещё что-нибудь придумал. Бард — молодец. Незаметно для себя Тесей снова задремал и проснулся на этот раз от голода. Он понял, что нормально не ел уже давно, очень давно. Не на ходу, перехватывая то сухарь, то паштет из припасённых пайков, а тарелку чего-нибудь, можно даже не очень вкусного, но горячего и целую, целую тарелку. Тесей встал, размялся и осторожно вышел, не хватало ещё разбудить Бродягу. Ему нужно отсыпаться и отъедаться. Как же жалко, что этот мальчишка не попался ему раньше, когда он сам был мальчишкой или хотя бы моложе лет на тридцать, чем сейчас. Хотя нет, тогда бы это тоже было, наверное, неправильно. Поев, он вернулся в своё логово, комнату с мониторами, и снова сел и бесцельно наблюдал за жизнью покалеченного Полиса. Он не смотрел на часы, не знал, сколько времени прошло, но внезапно из угла Бродяги раздалось: — А ведь ты точно тот самый Тесей. Больше других дедов нет, ты и Бард. Ты Правитель, и сейчас ты ни хрена не правишь, а спрятался и сидишь. — Да, — спокойно ответил Тесей, — а Бард сейчас исправляет всё и пытается спасти людей, которые пострадали из-за тебя, а я тебя спрятал и нянчусь с тобой. Тишина был ответом, и он решил, что раз уж мальчишка проснулся, значит, его нужно кормить. Парню было необходимо набирать вес и силы. — Я не хочу, — взбрыкнул было Бродяга. — Надо. Бродяга отворачивался от ложки с кашей, и Тесей начал его уговаривать, как маленького. — Давай, съешь ложечку за маму. Это было ошибкой, он понял в ту же секунду, правая рука в гипсе опасно дёрнулась, а здоровая рука и вовсе выбила тарелку с кашей из его рук. Каша овсяным фонтаном полетела на стены, и отдельные брызги долетели до потолка. — Ненавижу! Ненавижу тебя! Это ты её убил. Я тебя — ненавижу! Тесей вздохнул и решил, что Бродяге нужно время побыть одному, поэтому, пока тот рыдал в подушку, злобно колотя по ней здоровой рукой, прибрался, ликвидировал следы фонтана из овсянки и только потом вернулся к Бродяге. Сначала он склонился над ним, не зная, что сказать, потом Тесея кольнула острая жалость, он сел рядом, сграбастал Бродягу и осторожно, чтобы не задеть больную руку, прижал к себе. Немного побаюкал, словно младенца, потом осторожно провёл пальцем по его лбу, откидывая волосы, лезущие в невидящие глаза. — Это ты виноват, — сказал Бродяга, он уже почти успокоился и, что было странно, вырываться не пытался. — Она умерла из-за тебя, из-за того, что Полис нам не помог. — Давай, я расскажу тебе историю, это будет длинная история. Но прежде пойми, что, говоря так о своей матери — которую я, возможно, даже знал — говоря так, ты принижаешь её. Ведь это было её решение и её выбор — пойти в Изгои, отказаться от Полиса. Она могла вернуться, все могли вернуться. Но она пошла за Бардом и оставалась с ним. Почему ты не винишь Барда, но винишь меня и Полис в её смерти? Потому что ты считаешь, что Бард — идеальный и не делает ошибок. Все, мой мальчик, делают ошибки. Так ты будешь слушать мою историю? Бродяга дёрнулся, выбрался из объятий, накрыл голову подушкой, и Тесей его отпустил, снова заботливо подоткнул одеяло и долго стоял рядом молча, потом сказал: — Всё же, если захочешь услышать длинную историю, когда будешь готов — скажи мне. Бард явился усталый, пыльный и с сообщением: — А я на минутку. Мне бы в душ и что тут у тебя ещё есть полезного? — План. Полезный план по восстановлению промышленности Полиса. — Не-е-ет. К сожалению, этот вопрос пока откладывается. Сегодня я видел тех, кто смог приехать и прийти с окраин города. Ничего хорошего. Купол — пал, а вместе с ним и защита от мутировавших животных. Сейчас все силы брошены на поиски оружия и люди строят убежища от гигантских насекомых. Пока видели только нескольких тварей, но — дело времени. Ты как? Как Бродяга? — Я, — тут Тесей помолчал, оценивая своё состояние, — я — нормально. А Бродяге — уже лучше. — Да, я вижу, — деликатно отметил Бард, разглядывая потолок. — Мальчик сопротивлялся, но ты, как всегда, благодетельствовал насильно? Тесей даже не обиделся, сколько раз они ругались, разговаривали и шутили на эту тему. — Мальчик капризничал. Послушай, а кто была его мать, я её знал? — Возможно, — Бард понял сразу всё, — я уже не помню, наверное, знал. Что до Бродяги, я же говорил, поправится. Некогда нам болеть, мы — Изгои, мы крепкие. Тесею совершенно не нравилось, что Бард так легко относится к происходящему. С самого начала он ценил его решительность и бодрость, но теперь, возникло ощущение, что Бард ждал чего-то подобного с Полисом и теперь получает удовольствие, адреналин, внимание. — Не ори так и не буди парня. У него и так сил нет. Ему нужно есть и спать, ест он плохо, дай хоть выспаться, — сухо сказал он и непроизвольно бросил взгляд туда, в угол. Бард хлопнул его по плечу и хотел было что-то сказать, но перехватив этот взгляд, сдержался. Сжал плечо сильнее. — Ах вот как. Это «вот как» тоже не понравилось Тесею. Он подхватил и вытащил Барда в коридор. — Что происходит? Ты словно не рад, что он поправляется. Бард виновато опустил голову. — Рад, но… Послушай, мы его не сможем осудить, но люди… — Сделаем так, чтобы люди его не получили. — Но я был там, на улицах, я говорил с горожанами и с Изгоями, знаешь, тут есть много наших ребят и тех, кто помогал ему устроить эти взрывы. Все знают, что он виновник этого. — Мне кажется, люди думают, что он погиб, потому что с тех пор его никто не видел. — Да. Но, послушай, когда Персей, в смысле Бродяга, окончательно поправится, ему придётся покинуть этот бункер и пойти к людям. Тесей потёр лоб, замялся. — Есть у меня на этот счёт кое-какой план. Просто пока никому не говори, что видел его и знаешь, где он. — Конечно! — вскинулся Бард. — За кого ты меня принимаешь? — За искателя правды, который ради этой правды готов вести за собой на гибель людей. Бард молча схватил его за грудки, и они стояли так, сверля друг друга взглядами, наконец он вздохнул и разжал руки. — И вот так — каждый раз. А всё это — как вчера было. — Мы ни разу не дрались, — улыбнулся Тесей. — Думаю, начинать тоже не стоит. Но, послушай, я не знаю, чем ты задурил голову парню, но всё это — следствие твоего воспитания, точнее, его отсутствия. Поэтому не надо при нём этих твоих разговоров. — Каких? — уточнил Бард. — Никаких. Я сказал ему, что расскажу всю историю, расскажу, когда он будет готов. Когда сам скажет, что готов без споров и поисков виноватых выслушать её, и уж, будь добр, предоставь это мне. — Ах вот как, — повторил Бард и вдруг улыбнулся, улыбнулся так, что у глаз собрались морщинки-лучики. — А почему бы и нет. Мне кажется, ему понравится. Тесей растерялся, и когда он опомнился, Бард уже уходил, насвистывая. На смену равнодушию пришло осознание трусости, хотя оно было каким-то нечётким, невыразительным. Но сейчас Тесей понял, что чувствует стыд. Он не сможет жить в городе, который предал. Полис не превратился в ничто, Полис изменился. Тесей должен был поддержать своё детище, а вместо этого скрылся. Он принял решение: когда всё немного стабилизируется — он покинет город. Покинет город и заберёт с собой Бродягу. Они смогут или жить на Пустошах, или уйдут дальше, за лес. Везде люди живут. Ведь ещё до времени, когда появился Купол, жили же. Может быть, за эти годы всё изменилось, может, нет. Ведь, живя в своём мирке, они понятия не имели, что происходило там, за его границами. Конечно, надо бы спросить Бродягу, вдруг он не согласится, но ведь у него нет других вариантов, нет выбора. Хотя выбор есть. Остаться и явить себя Полису, а дальше — принять наказание. Тесей тяжело вздохнул. Вот не нравился ему этот вариант, никак не нравился. — Эй. Послушай. Дед. Тесей аж вздрогнул, он глубоко задумался, да к тому же никак не думал, что Бродяга так быстро пойдёт на мировую и захочет общаться с ним или вообще с кем бы то ни было. — Хочешь пить? Есть? Тебе холодно? — Нет, жарко. Ты замотал меня, как куклу. Я не об этом. Иди сюда. Тесей подошёл, всё ещё недоумевая. — Наклонись. Ниже. Ни… Да что ты мне в морду лезешь! Тесей действительно несколько увлёкся, и его нос находился в расстоянии пяти сантиметров от носа Бродяги, поэтому он не сразу понял. — Что? Ты видишь? — Хреново. Привет, дед. Вот тут Тесей на радостях дал себе волю: отвесил мягкую затрещину. — Ещё раз назовёшь дедом — выпорю. Бродяга щурился и улыбался. — Ага, то прыгал и кашкой кормил, а теперь выпороть собираешься. — То было жалко. А сейчас, раз видишь — не жди спуска. — Не собирался. Некоторое время они изучали друг друга взглядами, расстояние увеличили до более приличного, но сейчас Бродягу это уже не волновало. — Ладно, ты ничего такой… де… Ладно, отстань. Не такой и старый. Прямо как Бард. — Есть хочешь? Тесей чувствовал себя клушкой-наседкой, но больше всего на свете ему хотелось накормить этого тощего мальчика. — Нет. Но ты ж всё равно накормишь? Неси свою гадость. — Насколько хорошо ты видишь? — Скорее, насколько плохо. Сначала я начал различать пятна, потом понял, что вижу чей-то силуэт. Вблизи вот тебя нормально вижу. Бродяга довольно шустро для ослабленного и измочаленного болезнью орудовал ложкой в левой руке. Тесей так привык быть рядом, сидел и смотрел на острые скулы, слипшиеся прядки волос, острые ключицы, любовался исподтишка и раздумывал. Он решил, что предложит Бродяге пойти с ним. Он будет о нём заботиться, и тот никогда, никогда не узнает, что Тесей его любит. Так будет правильно. — Чего? Чего ты смотришь? Я же не совсем слепой: я не вижу, на что именно ты смотришь, но вижу направление взгляда. — Просто смотрю. Я рад, что ты полон сил и такой разговорчивый после трёх суток без сознания. Да нет, больше даже. — Да иди ты. Бродяга снова натянул до ушей одеяло и затих. Тесей чувствовал себя старым извращенцем, но уйти не мог. Хорошо было сидеть рядом с мальчишкой, ни о чём не думать, даже о Полисе. К чёрту Полис. Ни он Полису уже не был нужен, ни Полис ему. — Послушай, — начал он осторожно, — у меня есть предложение. Ответом ему было ровное сонное дыхание. Бродяга опять спал. Тесей вздохнул. Он уже и сам подстроился под режим больного, его тоже потянуло в сон, но вместо этого он встал и пошёл снова проверять запасы, собранные когда-то Брутом.