Стань моим миром

Романов нетвёрдыми шагами прошёл обратный путь, до дворца. Торопливо взойдя по лестнице на террасу и чуть не оскальзываясь на каждой ступеньке, он резко остановился и упёрся руками в стену. Дышать стало трудно, в груди ныло непонятно отчего, ноги дрожали, рубашка противно липла к телу, очерчивая его контуры, почти обнажая бледную кожу. Юноша чуть не упал, но сумел удержаться и пошёл дальше. Достигнув двери обеденной залы, он долго раздумывал, стоит ли теперь появляться или же лучше не показываться от греха подальше и дать Александру Александровичу самому окончить приём французского министра. Постояв ещё немного, пытаясь просохнуть на прохладном июльском ветру, Романов решился и, простучав три раза, вошёл в залу. - Месье Рибо, Ваше Императорское Величество, извините за прерывание вашей беседы, я уже переговорил с месье Сенуа, - голос шатена предательски дрогнул. К его счастью, этого не заметил никто из оставшихся за столом. Кроме, разве что, Михаила Юрьевича: он подозрительным взглядом мазнул по лицу Саши, остановившись на серебристо-дымчатых глазах, словно выискивая на их дне признание в позорном преступлении. - Поэтому присоединюсь охотно к вашему диалогу. Александр Александрович и Рибо кивнули, что Романов расценил как разрешение сесть. Он расположился на своём месте, по правую руку от императора, напротив пустующего места Пьера. - А... Месье Романов, - к Саше обратился французский министр. - Почему вы вернулись не с самим месье Сенуа? Разве у вас случилась коллизия? - О, нет, месье Рибо, мы душевно поговорили, конфликта не возникло, - поспешил заверить мужчину Александр, пытаясь не показывать волнения и смущения, вызванных этим вопросом. И всё же его лицо несколько покраснело, и это не укрылось от цепкого взгляда Московского. - Месье Сенуа изъявил желание осмотреть конюшни, я же несколько проголодался и дозволил месье продолжить прогулку в одиночестве. - Ох, в таком случае всё ясно! Месье Сенуа - тот ещё любитель лошадей. Так что его желание отнюдь не удивительно, - пошутил Рибо, добродушно улыбнувшись. Его шутка возымела мало-мальский успех: хозяева сдержанно рассмеялись. Саша пытался вслушаться в беседу своего правителя с французским чиновником, но в итоге бросил попытки и просто потягивал красное винцо, смотря куда-то за окно и думая о произошедшем. Не думать он не мог, хоть и эти мысли плавили ему мозг. Михаил сидел, ссутулившись, сжав кулаки. Его брови были нахмурены, взгляд опущен вниз, в тарелку со шпинатом. - Месье Рибо, Александр Александрович, - он резко встал из-за стола и обратился к беседующим. - С вашего позволения я и Александр Петрович покинем встречу: у нас есть одно неотложное дело, медлить нельзя совершенно. - Да, конечно, Михаил Юрьевич, - ответил император. Получив разрешение, Михаил подошёл к Романову. Юноша был белее снега, зрачки сузились, а на радужке плескалась серая, болотная тревога. - Александр Петрович, пойдёмте, - Московский в галантном жесте подал руку в белой перчатке. Саша сглотнул, взглянув на неё, а потом вернул взор к Михаилу. Дрожащей ладонью схватившись за руку мужчины, Романов поднялся со стула. Его ноги подкашивались, всё тело охватил тремор, дрожь выбивала дробь даже в сердце, разгоняя ледяную кровь по обмелевшим сосудам. - Б-благодар-рю, - губы тоже дрожали, скрыть это не получилось, благо самодержец и чиновник уже не обращали на них внимания. Михаил и Александр чинно вышли из залы и прошли в дальнюю комнату дворца. Шатен с трудом, но сумел скрыть дрожь и, вроде как, даже почувствовал, что всё под контролем. Не так быстро. - Я так и знал. Романов со страхом в резко уменьшившихся глазах смотрел в глаза напротив, цвета алмаза. Он почувствовал, как в брюках стало тесно от одного этого взгляда. Горячее дыхание прямо в шею не помогало стабилизировать ситуацию. - Что... что ты знал? - резко севшим голосом заговорил Романов спустя несколько минут тишины. - Ты прекрасно знаешь, о чём я, - усмехнулся, обманчиво улыбнувшись, Михаил. - Пьер. Ты переспал с ним в Верхнем парке, - прошептал горячо, дыша прямо на краснеющее ухо. Сердце Саши ухнуло, упав куда-то в ноги, громко забилось о прутья грудины, как канарейка в клетке. Руки и ноги онемели, потеряв чувствительность, отчего юноша чуть было не встретился лицом с мраморным полом, благо Московский вовремя подхватил любовника за талию. - Ты даже не будешь отрицать... - тихим голосом сказал он как-то разочарованно, не отрывая взгляда от глаз Саши. - Даже оправдываться не будешь, да? Александр не мог ничего ответить: горло словно потёрто наждачной бумагой. Он уже даже не дрожал, принимая своё унижение. - Саша... Милый... - продолжил Миша, прикоснувшись холодной рукой к белоснежной щеке, обжигая её этим мимолётным прикосновением. - Как ты мог переспать именно с ним, - голова мужчины поникла к груди. - Я... я очень люблю тебя, и ты это знаешь. Люблю... Я сгорю ради тебя хоть ещё тысячи раз! Да хоть миллиард! Я не поколеблю решения! Но никогда, никогда, никогда не причиню тебе боли, - в этот момент блондин поднял взгляд на Сашу, и юноша почувствовал, как совесть острым ножом в сердце вонзилась, вспарывая его и откусывая большие куски. В глазах Московского впервые блестели слёзы. - Но скажи, почему с самого своего появления ты причиняешь боль мне?! - надрывно закричал Михаил, не стесняясь ни текущих по покрасневшему лицу солёных кристаллов, ни неимоверно важного сегодняшнего разговора императора и представителя иностранного государства, ни того, что их слышат слуги и охрана. Саша упёрся ногами в паркет и, прижавшись спиной к стене, вернулся в исходное положение. Руки Московского продолжали лежать на его талии, а лицо - находиться напротив мокрого от слёз лица Романова. - Бог ты мой! - блондин неожиданно отстранился, всплеснув руками. Александр отошёл от стены, напряжённо всматриваясь в любимого. - Господи! Да тебе всегда было плевать! И не смей этого отрицать! В детстве ты просто не мог уяснить для себя масштабы, в которых ты причинил стольким городам страдания самым своим чёртовым рождением, а впоследствии ты даже и не пытался этого сделать, забив болт! Да, скорее всего, так! Поэтому ты с лёгкостью можешь отдаться наглому французу чуть не на моих глазах!.. - Михаил! - перебил Московского Александр, впервые подав голос. Блондин заинтересованно взглянул, замолчав и стоя на расстоянии в пять шагов. - Миша, позволь уверить тебя, что это совершенно, ни в коей мере не так. Мне не плевать. И никогда не было плевать. Я не хотел причинять тебе, другим городам боль! В особенности тебе- - Тогда почему ты отдался человеку, который хотел сделать из тебя одну из своих шлюх ещё в начале века?! Александр шокированно молчал, раскрыв рот. Тишь пробрала комнату до оглушающего звона. Московский почти с ненавистью смотрел в бледное лицо Романова, сжимая губы и чуть не скрежетая зубами. Его руки сжались в кулаки. А шатен вновь прижался спиной к леденящей поверхности стены. Ноги переставали его слушаться. - Что... что ты сказал? - тихо переспросил он, нарушая громкое их молчание. - Пьер перед тем, как я сжёг себя, - голос мужчины дрогнул, - рассказал мне о своих планах на российскую столицу. - И что именно он планировал сделать со мной? - почти не дрожащим голосом говорил Романов. - Он сказал, что соби- - Что собираюсь сделать из тебя прелестную проститутку, которая за один мой взгляд будет умолять выебать её ещё несколько сот раз, вот что я сказал. Пьер вальяжно прошёл к русским столицам, насмешливо ухмыляясь, цокая чёрными каблучками. Он с любопытством, возможно, наигранным, а может, и притворным, взглянул на них. - Пьер, выйди, - сдержанно приказал Московский, устремив взгляд в пол. - Нет, милый мой друг, не выйду, - издевательским тоном ответил Сенуа, осматривая свои до блеска вычищенные ногти. - Пьер, повинуйся. - Никогда, Михаил. - Исчезни, Сенуа! - мужчина повернулся к французу, сверкая гневным пламенем в морях глаз. - Я не уйду, Миша. Ваша беседа в прямом смысле касается меня, - француз вмиг посерьёзнел и теперь глядел мрачно-голубыми глазами на блондина. Александр устало наблюдал за ними, сев на стул и облокотившись о резной стол красного дерева. Он взъерошил чёлку, пытаясь её поправить, вместо этого взлохмачивая её всё больше. - Что молчите, господа? - улыбаясь, спросил Пьер. - Кстати, Саша, я ебу лучше, чем Миша? Или всё-таки любимый? А Миша, забываю всё спросить, как твои шрамы? Не зажили ещё? - Твою ёбанную мать! - Михаил чуть было не набросился на давнишнего врага, блестя красными костяшками пальцев. - Миша, нет! - Александр вовремя вскочил между своими любовниками, остановив Московского своим телом. - Мишенька, он не стоит того. - Странно, я не стою мести, но стою отменного траха твоего любовника, - притворно удивлённо рассудил Сенуа. - СУКА! - Михаил порывался ударить по так раздражающему смазливому лицу француза через плечо Саши, но Романов вовремя закрыл Сенуа собой, всеми силами стараясь предотвратить драку. - Саша, отойди! Я должен... должен... - Милый, ты ничего не должен, - прервал любимого Александр и, взяв его лицо в свои ладони, прошептал. - Пожалуйста, успокойся, возьми себя в руки. Он делает всё для того, чтобы спровоцировать тебя. Не поддавайся. Михаил с яростью во взгляде смотрел в успокаивающую сырую серость, огладил глазами шелковистые волосы, почти шёлк, бледное лицо, сейчас почти белое, стройное тело. Вняв просьбам любимого города, он отошёл от него и встал у стола, уперевшись ладонью. Романов с облегчением вздохнул и, почти отшатнувшись от француза, принял прежнее положение - сел за стол. - Дуэль. - Что? - Я, Московский Михаил Юрьевич, воплощение города Москвы, первопрестольной столицы Российской Империи, приглашаю вас, месье Пьера Сенуа, воплощение города Парижа, столицы Франции, на дуэль, - величественно глядя на француза, наблюдая за его испугом, объявил Московский. - Миша, нет! - Александр поднял полный страха и мольбы взгляд на любимого. - Место - Чёрная речка, дата и время - двадцать третье июля тысяча восемьсот девяносто первого года, в семь часов. Если у вас нет человека, годящегося на роль секунданта, - а у вас его нет, - то предлагаю Пожарского Святослава Юрьевича, воплощение города Нижнего Новгорода, самого беспристрастного человека, какого только можно найти в этом мире, - закончил Михаил, злобно ухмыльнувшись, глядя прямо в глаза своего обидчика. - Что скажете, месье? Александр с надеждой взглянул на Сенуа, надеясь на его благоразумие. - Я согласен на дуэль, - Пьер разрушил его ожидания и, облизнув губы, добавил. - А кого ты возьмёшь в качестве секунданта? Уж не любимого Сашеньку ли? По законам дуэли будет крайне странно взять любовника*. - Не волнуйся, Пьер. У меня есть подходящий кандидат, - процедил сквозь зубы блондин. - Рад слышать, - откликнулся француз. - Ну что ж, прощайте, голубки. Не могу более мешать вам, да и к тому же мне нужно многое переделать до дуэли, - проходя мимо Московского, Сенуа ненадолго остановился и, наклонившись прямо к его уху, прошептал соблазняюще, обжигая нежную кожу горячим дыханием. - До встречи, Мишенька. По паркету зацокали чёрные каблучки. Француз почти подпрыгивающей походкой дошёл до двери и скоро скрылся, хлопнув ею. В зале вновь воцарилась тишина, протыкая иголками сердце, калеча уши пустословным звоном, наполненная безмолвным криком и повисшими на висельных петлях вопросами. - Миша... - Ничего не говори. - Миша, я боюсь… - ЗАМОЛКНИ, ТВОЮ МАТЬ! Московский со злостью и убивающей его душу обидой взглянул на Романова. Тот испуганно смотрел на него. - Ты не сможешь переубедить меня. Я... я не могу не защитить твою и мою честь. Этот сукин сын не сгинет, я знаю, а пули для него подобны раздражающей занозе, но, по крайней мере, я отомщу за тебя, - заявил мужчина уже более спокойным тоном. Александр промолчал, не найдясь, что ответить. Он поднялся, подошёл к любимому и взял его лицо в свои ладони. Московский с отсутствующим видом смотрел на него. А его кожа горела под музыкальными пальцами, чуть не плавилась от одного прикосновения, в паху все заныло со словно утроенной силой, эрегированный член неприятно болел, соприкасаясь с брюками и натираясь о ткань. - Миша... ему ничего не будет. Он не получит ни ранения, ни ареста. А вот ты... - на глазах шатена выступили слезы. Окропляя бледную кожу, они причиняли Михаилу почти физическую боль. - Милый, пожалуйста, отмени дуэль. Я раскаиваюсь во всем, я сделаю всё, что захочешь, можешь велеть мне голым по Петербургу пройтись, только, пожалуйста, внемли мне и отмени чёртову дуэль! Пожа- Михаил не мог более смотреть на этой прелестный рот и порывисто прижался к нему губами. Он захватил нижнюю губу и, мягко посасывая её, оттянул ее вниз. Его руки обвились вокруг шеи, мягко сжимая её. - Ах! Саша не смог удержаться от пошлого стона прямо в заветные губы. Его любовника это мгновенно отрезвило. Московский резко отстранился от Романова и стремительно ушёл, постукивая туфлями, оставляя Александра гореть желанием в печальном одиночестве. *** Святослав медленно, размеренным шагом шёл по парку, вдыхая приятный, щекочущий нос аромат подснежников и анемонов. Красные лилии разливали сладостный запах, наполняя им лёгкие, забивая еле заметные бреши в теле и душе, отягчая голову соблазнительным влечением. Московский однажды высказал предположение об отношении Пожарского к окружающему его миру: «Думаю, Святослав Юрьевич в свободное от работы время занимается тем, что смотрит в стену». В тот раз это вызвало громкий смех коллег. Мужчине, в общем-то, было плевать на это шутливое заявление, но всё же горстка семян обиды нашла в его груди надёжную землю. На самом деле у Пожарского были дела и даже хобби, которыми он любил заниматься после работы. Он увлекался созданием и разработкой чертежей судов, иногда отправлял готовые модели на Нижегородскую ярмарку. А также одним из его «увлечений» была, есть и остаётся... - Милый! Камалия. - Славушка, ты куда убежал, а? Кое-как тебя догнала, - высокая темноволосая девушка с большими глазами цвета горячего шоколада налетела на него сзади и, обхватив шею тонкими руками, повисла на нём. - Неужели ты думаешь, что мне понравился тот купец? - Нет, я так не думаю, - как всегда, сдержанно ответил Пожарский, остановившись и пытаясь удержать любимую от неминуемого падения оземь. - Ох, Слав, не волнуйся. Мне такие хмыри не нравятся совершенно, - хмыкнула девушка, отлипая от мужчины. - Я люблю тебя, слышишь? Люблю, - она резко повернулась к Пожарскому и взяла его непроницаемое лицо в свои горячие ладони. - Я знаю, милая, знаю, - тихо проговорил шатен, обхватив её шею, немного её сжав. Зилант порывисто поцеловала Святослава, прижавшись к нему всем телом, обвив руками его шею. Мужчина с неприкрываемым желанием ответил, исследуя давно знакомую полость рта. Они ненадолго оторвались друг от друга. Камалия кокетливо улыбнулась, не отпуская любимого из кольца рук. - Нет, - категорично заявил Пожарский на немой вопрос девушки, выпутываясь из объятий. - Сла-ав, ну давай! Я соскучилась! - Зилант поспешила за быстро уходящим мужчиной и взяла его под руку. - Я все понимаю, Ками, но строго дома, - ответил Пожарский, не останавливаясь. - Ну, милый! Какая разница, где? - шатенка преградила ему дорогу собой и прошлась пальчиками по груди, скрытой под множеством коричневых одежд. - Большая, - лаконично бросил мужчина, безразлично смотря на девушку, чуть вздрогнув от щекочущего прикосновения её прелестных пальцев. - Ками, прошу тебя, перестань. - Не перестану, даже не проси, - Зилант игриво дотронулась рукой до едва заметной выпуклости в брюках. Пожарский сдержанно выдохнул. Члену стало тесно еще тогда, когда Святослав только заметил свою татарскую принцессу. - Ты же сам этого алчешь. Давай уединимся за кустом… нас никто не увидит… - девушка сквозь ткань брюк сжала член цепкими пальцами и резко приблизила лицо к шее, опалив её своим горячим дыханием. - Дьяволица ты моя... - прошептал с придыханием мужчина, перехватывая руку любимой в кисти, однако не отрывая её от своего паха. - Окаянная соблазнительница... не могу я удержаться под твоим напором... - Пожарский прикоснулся губами ко рту Зилант, его язык затанцевал с её в странном танце. Его руки торопливо расшнуровывали платье, а её быстро расстёгивали его жилетку и рубашку. Избавившись от одежды, они упали в пахнущую недавно прошедшим дождём траву. Святослав еле сдерживал себя от того, чтобы не вонзиться в любимую сразу, боясь причинить боль. Он тёрся членом о клитор, терпеливо распаляя её желание. Девушка громко, совсем не стесняясь, стонала под ним, откинув голову и закрыв глаза. Мужчина поднял её руки над ней и, быстро прикоснувшись к губам, начал покрывать ее нежную кожу поцелуями, оставляя алеть засосами. - Ах! Потрясающе, Слав- Чёрт! - Пожарский ввёл в лоно любимой сразу три пальца, рассчитывая на то, что она была готова. Пальцы легко скользили во влагалище, покрываясь естественной смазкой. Шатен выдохнул, убедившись в достаточной растянутости Зилант. - Свят, боже! - прошептала девушка, тяжёло и часто дыша, тщетно пытаясь глубоко вдохнуть. Мужчина не откликнулся. Он обхватил пальцами ореолы сосков и, судорожно поцеловав, покрутил, вызывая разряд тока по всему телу девушки. Она вскрикнула и чуть не кончила от одного только этого движения. Пожарский же взял в рот соски, начав их аккуратно посасывать. Зилант, запустив длинные пальцы в волосы светло- кофейного оттенка, прижала голову к грудям, обхватывая тонкими ногами торс Святослава. - Ах! Мхм... чёрт побери... как приятно- АХ! Неожиданно для девушки Пожарский отстранился, выпустив изо рта сладкие ореолы, и проник рукой между их телами, стиснув член. Несколько мучительных секунд приставляя его к вагине, мужчина наконец нашёл лучшее положение и медленно, как можно больше минимизируя боль, вошёл головкой. - Ох... ммм... - Камалия выдохнула, стенки её судорожно сжались. Святослав тихо застонал: члену было чуть не до боли приятно двигаться в узком влагалище. - Твою ж мать... - прошептал Пожарский, приблизив глаза к тёмно-карим очам любимой, в которых отражался его собственный огонь. Он медленно задвигался в теле Зилант, постепенно наращивая темп. Скоро приятную тишину парковых окрестностей нарушили, помимо неугомонного птичьего говора, шелестящих им в тон листьев и негромкой беседы идущих где-то далеко людей, пошлые хлопки кожи друг о друга, с хлюпающей между телами смазкой. - А.. ах! Чёрт... Боже! АХ! - все громче и чаще стонала Зилант, покрываясь приятным по́том. - Ох... - сдержанно выражал эмоции Святослав, вбиваясь в тело любимой короткими, но быстрыми толчками. - Милый- АХ! Я скоро... Чёрт побери... Я кончаю... - тихо произнесла девушка, переживая долгожданный пик. - Сейчас... сейчас, милая... потерпи... ещё пару толчков, и... - мужчина через несколько мгновений тоже достиг оргазма, кончая внутрь влагалища. - Твою мать... - он упал на спину рядом с любимой, совершенно забыв о своей наготе и вообще обо всём на свете. - Слава... - Камалия повернулась к Пожарскому, уютно устроилась у него на мускулистой груди и, играя пальцем с тонкой прядью волос на ней, прошептала. - Ты кончил в меня? - Что? - Святослав недоуменно взглянул на тёмно-каштановую макушку. - А, точно. Чёрт, прости, я не хотел... - обернув рукой талию девушки, мужчина прижал её к себе и зарылся носом в пахнущие мёдом волосы. - Нет, что ты, не стоит извиняться. Всё хорошо, - поспешила убедить любимого шатенка. - В каком смысле «хорошо»? - недоверчиво взглянув на девушку, уточнил Пожарский, полусев. Зилант легла на его коленях и устремила взгляд в его туманно-серебристые глаза. - Что ты имеешь в виду под «хорошо»? Камалия, не отвечая сразу, провела ладонью по зацелованной груди и животу, мимолётно прикоснулась губами к прессу, оставив приятное покалывание. - Я хочу ребёнка. Святослав отреагировал словно как всегда, но в глубине его глаз можно было заметить пламя радости. - Ребенка? - Да. - Почему сейчас? - Я уже давно думаю об этом. Мужчина замолчал, обдумывая сообщение. Камалия замолчала в ожидании вердикта любимого. Она с надеждой и легко читаемой мольбой смотрела на Пожарского. - Я... я хочу ребёнка именно от тебя, - мелко дрожащими губами произнесла она. Это оживило Святослава. Он с искренним удивлением взглянул на любимую, выпутываясь из объятий дум. Его лицо залилось алым, он задрожал от бурлящей внутри радости. Вместо ответа мужчина притянул Зилант к себе, заставляя сомкнуть на нём прелестные руки, и поцеловал в темя, не зная, как выразить переполняющие его чувства словесно. - Ками... ты не можешь представить себе моё счастье. Зилант улыбнулась, прижавшись к торсу. Её сердце готово было разломить прутья естественной темницы-грудины, разорвать кожу и прыгнуть прямо в руки Святослава. - Кхм кхм, - откуда-то сверху послышался кашель. Девушка, раскрыв глаза, не теряя улыбки, посмотрела туда и увидела молодого гонца шестнадцати-семнадцати лет отроду. - Здравствуй, мальчик, - игривым тоном бросила Камалия, совершенно не пытаясь скрыть наготу. - Милая, укройся, - Святослав кинул на неё платье и быстро оделся. - Здравствуй, Борька. Что такое? Михаилу Юрьевичу что-то нужно? - Да, угадали, Святослав Юрьевич, - паренёк решил проигнорировать увиденное и просто протянул руку с зажатым в ней письмом. - Послание от Михаила Юрьевича, строго секретное. Пожарский удивился, услышав последнее, и принял конверт. Отослав посыльного, он поспешно развернул бумагу и прочёл строки, написанные легко узнаваемым порывистым, уверенным почерком. «Уважаемый друг, Святослав Юрьевич, вынужден оторвать вас от работы: вы нужны мне в Петербурге сегодня же вечером, буду ждать вас в Зимнем в шесть часов. Всегда Ваш, Московский Михаил» - Что пишет Мишка? - спросила Зилант, до сих пор не одетая, укрываясь своим изжелта-бежевым платьем, как одеялом, и не спеша вставать. - Михаил Юрьевич вызывает в Петербург. Видно, дело срочное. Причин не разъяснил, - ответил мужчина, комкая и разрывая бумагу в мелкие клочья. Обернувшись к любимой, он упал на колено. Девушка торопливо присела, так, что ее лицо оказалось на одном уровне с лицом Пожарского. - Милая, вынужден отъехать. Михаила Юрьевича лучше не злить, ты-то точно знаешь, - озабоченно глядя на Камалию, сказал шатен. - Ох... это печально, - грустно улыбнулась Зилант, тотчас закутавшись в платье, словно пытаясь отключиться от реальности, пропав в белоснежной ткани внутренней выстилки. - Чёртов Миша... ни одни проблемы сам решить не может. Да еще и с таким вспыльчивым нравом... Уверена, он вызвал кого-то на дуэль, - Камалия отвернулась, полностью исчезая в своём импровизированном одеяле. - Ками... - Святослав упал теперь на оба колена, подполз на них ближе к любимой и обнял её со спины. - Я скоро вернусь. Постараюсь как можно раньше. - Я вижусь с тобой три дня в три месяца! Неужели это дело не терпит отлагательств?! - в словах девушки сквозила обида, сочилась редким уксусом, нанося удары, словно плетью, по Пожарской душе. - Это Михаил Юрьевич. Если он пишет, значит, дело действительно важное. Да и к тому же... - мужчина замолк, раздумывая, говорить ли то, что, скорее всего, ещё больше разозлит Зилант, или не стоит. - Он один из немногих моих друзей. - Ох, ладно, убедил, - девушка грустно вздохнула. - Тогда иди уже, готовься к поездке. Я ещё немного полежу здесь, подумаю и приду провожать. Святослав улыбнулся, радуясь тому, что смог сохранить их тёплые взаимоотношения, и коротко поцеловал любимую. - Я люблю тебя. - Я тоже люблю тебя. *** Пьер рассматривал петербургское небо, крепко схваченное целым ворохом грязно-серых туч. Ни единого просвета далёкого синего цвета. Белоснежные пятна редкими соцветиями рассыпались по массе мглисто-туманного оттенка. - Что скажете, месье Сенуа? - заговорил Рибо, отвлекая своего спутника от созерцания атмосферы. - О чем, месье? Об итогах встречи? - уточнил шатен, не отрывая взгляд от облаков. - Нет, о юном воплощении Петербурга и, возможно, о чем-то ещё, непосредственно касающемся императорской столицы, - ответил министр, устремив взор в направлении глаз Сенуа. - Ах, вы об этом милом мальчишке?! Что ж, - француз энергично обернулся к чиновнику. - Александр довольно мил и обходителен, но, к его сожалению, чересчур доверчив и наивен, что является одной из основных причин его ошибок. - Например? Вы имеете в виду его сегодняшнюю ошибку, не так ли? - мужчина усмехнулся, наблюдая, как на лице Пьера проступает удивление. - Как вы поняли? - спросил он одними губами. - Это было нетрудно: я заметил растерянность Александра Петровича и некоторую небрежность, допущенную им в отношении одежды, также его волосы были взъерошенней, чем прежде. К тому же вы не явились с ним, что лишь укрепило мою догадку, - по-хитрому улыбнувшись, объяснил министр. - Я хотел лишь уточнить у вас: это было сиюминутное увлечение или же вы преследовали определённую цель в отношении мальчишки ещё задолго до приезда в Россию? Пьер молчал, размышляя над тем, как ответить. Никто из его родной страны, да и из Соединённого королевства не был в курсе отношений Пьера и Уильяма. Дискредитировав себя сейчас, он лишит себя общения с Лондоном, и, скорее всего, ему придётся забыть о великолепном темзендском члене. Он не может подвергать себя подобной опасности. - Что вы молчите, месье? Вы бы уже ответили, если бы произошедшее с Петербургом сегодня было бы обыкновенной интрижкой, коих вы любите заводить, - не дождавшись ответа, добавил Рибо. - Знаете, от этого российского вина... как его там, не помните? - Массандровское вино, месье, - услужливо подсказал чиновник. - Да-да, от этого массандровского вина мне немного ударило в голову, поэтому я столь замедленен и заторможен. Прошу меня простить за это, - извинился Пьер, вновь повернувшись к окну. Он заметил вдали здание «Астории», где они остановились, и радостно улыбнулся. - Нет, что вы! Я все понимаю, месье. Я чувствую даже, что со мной происходит то же самое от здешнего алкоголя, - согласился Рибо, посмотрев себе под ноги и стукнув каблуками туфель друг о друга. - Что же касается Петербурга... - француз облизнул обветренные за сегодня губы. - Я не стану раскрывать своих истинных целей, так что считайте это обыкновенной интрижкой. - Месье Сенуа, я смею вам поверить, не подведите меня и президента, - строгим тоном заметил министр, нахмурив кустистые брови. Сенуа с любопытством взглянул на чиновника. - Скажите мне только: ваша интрижка точно не имеет политической подоплёки? - Уверяю вас, чистый инстинкт, никакой политики, - поспешил убедить Рибо молодой француз. - Рад слышать, - откликнулся мужчина и, зазвонив в колокольчик, крикнул вознице по-русски. - Мильейший, остановить-ка здесь, у отеля!