Истории у костра

      На площади перед дворцом, несмотря на глубокую ночь, праздник и не думал утихать. Сюда, не только со всего маленького княжества Вэйше-Гоньгуа, но и из соседних земель стеклось ещё с раннего утра множество народу. Столы ломились от явств, артисты и артистки развлекали собравшуюся публику - сегодня, с неожиданным для многих размахом, праздновалась пятая годовщина свадьбы княжеской четы, правителей этой земли. Торжественная часть церемонии началась в городе, но затем счастливые супруги и часть празднующих переместились сюда, к княжескому загородному дворцу, расположенному недалеко от реки, на самой границе с густыми джунглями. Их мало смущало такое соседство, ведь большая часть празднующих либо на протяжении поколений проживала рядом с тропическим лесом, либо и вовсе считала его своим вторым домом. Такова была природа юго-востока Туманного континента.       Артисты - люди и мамоно, устраивали самые разнообразные развлечения. Тут были и тренировочные поединки на арене группы огненных хинезуми и их мужей - признанных мастеров боевых искусств. Им бросили вызов в рукопашной схватке несколько сильнейших стражниц дворца - джинко и оцеломехи; и толпа с азартом подбадривала представительниц той или иной команды, потихоньку делая ставки на команды "кошек" или "мышей". Тут была и труппа лучших акробаток-какуэн, демонстрировавших чудеса ловкости и гимнастики, выписывая в воздухе головокружительные сальто и пируэты. В перерывах между выступлениями некоторые, особо гиперактивные девушки-обезьяны ещё и развлекали публику возле импровизированной барной стойки анекдотами и забавными случаями из жизни. Тут были и чарующие танцовщицы - апсары и ламии, в венках и ожерельях из дивных тропических цветов, составлявших порой большую часть их гардероба. Их чарующий танец пленял взоры и сердца зрителей грацией движений под аккомпанементы игры гандхарв. Нанесла визит и сама советница правителя соседней земли - пятихвостая йоко, которая вела свою родословную от самого великого императора Ли Си Цына, сопровождаемая целой свитой своих сородичей. Специальными гостями, чьё выступление ждало ночного часа были знаменитый мастер Ба Тя со своей семьёй. Все окрестные царства знали, что лучшим специалистом по самым великолепным и захватывающим дух салютам и фейерверкам на любом торжественном мероприятии является великий Ба Тя. Его заботливые жёны, порой с чрезмерной настойчивостью и помощью детей либо подстраховывали главу семейства за работой, либо, с определённого момента и вовсе его подменяли, если считали, что охваченный энтузиазмом мастер уже излишне подкрепил своё вдохновение чем-нибудь горячительным.       Но шум и гам царил на улице и в коридорах дворца. В личных же покоях княжеской четы царили тишина, нега и умиротворение. Сквозь ночное небо светила полная луна и лишь изредка оно, как и верхушки раскинувшегося внизу зелёного тропического моря озарялось вспышками удивительных, распускающихся среди россыпи звёзд огненных цветов. Тишина и покой спальни были надёжно защищены сложным плетением заглушающих заклятий княжны-ехидны. На просторном ложе со сбившимися и смятыми шёлковыми простынями и разбросанными подушками лежали двое, сплетаясь в объятиях. Для них сейчас существовал лишь стук собственных сердец и шум собственного дыхания.       Хэррис Форт нежно провёл пальцами по щеке и коже замершей в блаженной неге и полудрёме супруги. Не то, чтобы он мог или особо хотел проявлять сейчас особую активность, тем самым разбудив её. Не считая того, что её длинный, гибкий и сильный хвост бережно, но крепко оплёл его ноги, ему просто было трудно перестать любоваться своей женой. Её чёрные длинные волосы, ранее стянутые сложной причёской и дорогими украшениями, теперь свободно разметались по подушке. Две тёмно-сизые змейки, почти незаметные на их фоне, отдыхали на плечах своей хозяйки, свернувшись кольцами - левая подняла голову и лениво скользнула чешуёй вдоль ладони мужчины, ластясь, когда он провёл рукой ниже. Бледно-лиловая кожа ехидны в лунном свете казалась потусторонней и призрачно-завораживающей. Рука нежно огладила пышную, не стеснённую более оковами драгоценностей и дорогого бюстгальтера грудь с затвердевшими, тёмно-фиолетовыми сосками. Опустилась ниже, на поверхность уже заметно округлившегося живота любимой.       Умиротворённая, тёплая улыбка на лице его супруги стала шире и хитрее, её глаза распахнулись, сверкнув в темноте золотом.       - Не спится, дорогой~?       - Просто залюбовался... и задумался. Не могу поверить, Каана, что прошло уже несколько лет, за которые столько всего переменилось.       - Да, всего несколько лет с того момента, как в мои, населённые ненасытными монстрицами покои и подземелья попыталась пробраться целая экспедиция всяких подозрительных личностей. Во главе с одним авантюрным, отважным археологом, привлечённым слухом о сокровищах, - рассмеялась Каана.       - Которых ты сама же сюда и завела, - улыбнулся Форт. - Кстати, те очки вам тогда были очень даже к лицу, "профессор Крауфт" - не удержался он от воспоминания.       - Разумеется, - ничуть не смутилась царственная ехидна. - Я знала, что ты оценишь и сочтёшь эту деталь сексуальной, дорогой. Ты хоть знаешь, сколько подготовки, труда, планирования, репетиций всё это заняло? Хорошо, что у меня в этом деле нашлось так много помощниц, верных подданных, которые рады были меня поддержать.       - Да, ты рассказывала о том, насколько ты была убедительна, ха-ха! Но лучшей частью всё же был Танец!       - О да! Каждая мать-ехидна в роду обучает свою старшую дочь с юности этому искусству... и каждое новое поколение привносит в него что-то своё, новое. Придет время, - изящная ладонь Кааны легла на живот, рядом с ладонью мужа, - и уже я буду обучать нашу доченьку...       - Я видел то выступление труппы ламий из Шикимы...       - Так вот, с-значит, на кого ты там зас-сматривалс-ся! - полушутливо-полувозмущённо зашипела, оскалившись в хищной улыбке Каана.       Палец Форта скользнул по её приоткрытым губам.       - Они хороши... но тебе, разумеется, и в подмётки не годятся.       - То-то же! - самодовольно хмыкнула ехидна, в её тёмно-золотых глазах плясали весёлые, возбуждённые огоньки. - Поверь, дорогой, если бы там выступала я, то они бы точно ни о чём другом думать бы не могли... Но сейчас я пока немного не в форме для того чтобы танцевать.       - Я не сомневаюсь, что ты была бы лучше их всех. И не говори так - сейчас, с нашей дочерью под сердцем ты особенно прекрасна. И своё главное сокровище я всё-таки там нашёл.       - Самое главное, что мой лучший танец - только для твоих глаз, Хэррис.       Инкуб понимал, что его жена вновь охвачена страстью - пока они говорили, её дыхание учащалось, кончик языка то и дело облизывал полные губы, а её ладонь обхватила его собственную и направила ниже, к уже жаждущему лону. Вторая её рука уже вовсю оглаживала его возбуждающееся достоинство. В нём самом также вновь разгоралось желание, хотя ему и была до сих пор слегка непривычна возросшая постельная активность супруги. С тех пор как она забеременела, он старался быть с ней как можно нежнее и аккуратнее, стараясь не рисковать и не быть излишне резким или грубым, боясь подвергать ребёнка риску. Тогда как Каана, и до того страстная и пылкая в сексе, любившая напористость с его стороны, теперь, как это и было свойственно беременным мамоно, стала ещё неистовее и ненасытнее, а все его попытки сдерживаться и быть аккуратнее лишь отметались. И в итоге они отдавались на волю взаимной необузданности всё чаще и чаще.       Сегодняшняя церемония и праздник были скорее инициативой их родных, тогда как сами супруги предпочли бы провести всё время наедине друг с другом. И с самого утра, начиная с визита в город и заканчивая возвращением во дворец, постоянно пребывая на виду у публики, Каана словно сходила с ума от жажды плотского наслаждения с мужем. Весь день состоял из "невинных" шалостей на публике, в основном, исходивших с её стороны. Прижаться к нему вплотную бёдрами и попкой, ёрзая на нём, невероятно наигранно делая вид, что не может устроиться поудобнее и протиснуться к своему месту за столом. Подкрасться к нему со спины, и незаметно от остальных запустить свою шаловливую ладонь к нему в брюки, а вторую - себе под юбку, начав ублажать его и себя прямо во время приветственной речи гостям на балконе дворца, пользуясь тем, что они скрыты баллюстрадой. Причём, судя по хитрой, понимающей ухмылке её подруги-йоко, для её острых глаз эти манипуляции и выражения лиц незамеченными отнюдь не были, как и для многих других мамоно. Наконец, под финальный тост, прижавшись к нему вплотную, ехидна жарко шептала-шипела ему на ухо, что если они не отправятся в спальню прямо сейчас, то она окончательно плюнет на все эти тягостные церемонии и приличия и овладеет им прямо здесь и сейчас, на столе, на глазах у всех и что эта мысль лишь заводит её ещё больше. Стоит ли говорить, что после этого, едва успев извиниться перед публикой Форт, под понимающими взглядами гостей, потащил сияющую супругу на второй этаж. Одежду они начали срывать друг с друга ещё не отперев дверь спальни и к празднующим в этот день больше не спускались.       Впрочем, сейчас, уже ночью празднующие вряд ли вспоминали виновников торжества. Звукоизолирующие заклинания позволяли не обращать внимания на посторонние шумы, но супруги догадывались, что праздник окончательно принял уже совсем иной оборот для большинства гостей. Самые "цивилизованные" супруги из гостей, артистов и прислуги заняли комнаты первого и второго этажа или направились в купальни дворца. Другие, в основном более молодые и "дикие" мамоно, лишь недавно, а то и только сегодня обретшие вторую половинку, вовсе не считали нужным для себя соблюдать такой уровень деликатности, отдаваясь зову природы. Тёмные коридоры дворца, балконы, ниши наружных арок, скрытые во мгле аллеи садов, закоулки беседок - парочки или целые группы оглашали всю территорию и ближайшую округу рыком, томными возгласами и стонами страсти да так, что слышно было и в чаще леса. Праздник годовщины свадьбы новых правителей демонического княжества Вэйше-Гоньгуа был в самом разгаре.       Но в опочивальне Хэриса и Кааны было место лишь для них двоих. "И правда, - подумала про себя Каана, прежде чем припасть к мужу губами, вновь окончательно отдаваясь пучине страсти, - удивительно, как много и как быстро всё переменилось за столь короткое время... в лучшую сторону. И как всё начиналось..."

***

Семь лет назад...       - И всё равно, не очень-то мне нравится эта идея...       Бэй-Лу была вынуждена говорить это уже в спину спешащей подруге, едва поспевая за ней. Не то, чтобы девушка-панда была ленива, тяжела на подъём или недружелюбна - вовсе нет! Она сама была в целом весьма весёлой и жизнерадостной особой и, разумеется, всегда была готова поддержать свою подругу в любой авантюре. Но предчувствие неприятностей на свой хвостик оттого никуда не девалось. И нет, дело было вовсе не в том, что ей в жаркий полдень пришлось тащиться от родной бамбуковой низины в долине реки аж сюда, к деревням ламий в предгорьях. Просто некоторые авантюры её неугомонной напарницы порой смущали уж слишком сильно. Тем более, что той двигали сейчас отнюдь не азарт и любопытство, а ярость и жажда мести - вещи, отнюдь не способствующие рациональному восприятию мира.       - Я тебе уже объясняла, почему это - отличная идея и почему она точно ср-работает! - Гира и не думала сбавлять скорость. Для мотивирующей, деятельной злости у нее были все основания.       Оцеломех, одни из лучших лесных охотниц и воинов среди мамоно, как правило, ранее обитали только в поселениях и деревнях гораздо юго-западнее этих мест, в регионе таинственных дождевых лесов земель Цинтеотль и побережья океана. Но по мере того, как эти края были открыты остальному миру и с ними была налажена связь, множество местных мамоно воспользовались этим шансом, отправившись в другие земли, в поисках своей судьбы. Многие представительницы народа воительниц-ягуаров – грозных и бесстрашных, были одними из первых, кто с мечом отправился в ранее неизведанные края — покорять и завоёвывать своё счастливое будущее. Их неукротимый хищный нрав, воинский дух, хитрость и неустрашимость достойно проявили себя во множестве уголков мира — от рядов Тёмных воинов амбициозной Лескатии, до наёмных дружин и отрядов властительниц развратной Земли Четырёх Демонов, чьи нравы как нельзя лучше соответствовали их сексуальной свирепости и ненасытности.       Молодая Гиранэкагуаль, в кругу друзей более известная как Гира, как раз и была представительницей одного из таких племён переселенцев-«конкистадоров», как они сами себя называли. Их небольшой, но гордый клан обосновался здесь, в несколько провинциальных землях Вэйше-Гоньгуа относительно недавно. Увы, на первый взгляд, новые охотничьи угодья не выглядели особо перспективными - здесь, в поселениях, уже проживало множество племён мамоно, охотничьих и рыбацких поселений людей тоже было не столь уж много, а крупных городов, включая столицу и порт - всего несколько. Именно она, Гира, младшая из сестёр в своём роду, вызвалась отправиться на разведку сюда, к узкой полосе тропического леса, отсекавшего низовье и долину реки от северных предгорий. Ей предстояло найти и разведать любую информацию на предмет ещё неизвестных им здесь охотничьих участков и дичи; но ещё лучше - на предмет охотничьих стоянок и поселений людей недалеко от города. Она страшно желала доказать и подтвердить остальным свою крутость как воина и охотницы племени... и, чего греха таить, возможно что и встретить того человека, который разожжёт в ней пламя страсти и будет достоин стать её добычей. Вот тогда-то и произошло то, что нарушило все её планы.       Чудный, небольшой посёлок недалеко от устья реки, окружённый рисовыми полями и бамбуковыми зарослями. Именно там она остановилась на некоторое время - для дальнейшей разведки обстановки вокруг. Увы, сам по себе умиротворённый посёлок её личного любопытства не удовлетворил - те немногие из местных охотников, рыбаков и крестьян, ещё не женатых на местных человеческих девушках или мамоно, не вызвали у неё интереса. Но зато она завела немало других полезных знакомств. Общительная рен-ксёнгмао Бэй-Лу, проживавшая в посёлке вместе с семьёй, не только оказалась ценным источником информации, но и стала для оцеломех, до того мало с кем общавшейся вне своего племени, хорошей подругой. Посёлок был полезен тем, что был связан проложенной дорогой через джунгли с другими поселениями людей и мамоно, в предгорьях севернее отсюда - и вот там ещё только предстояло всё разведать. Но на эти же охотничьи угодья, как выяснилось, обратила внимание не только она. Банда местных молодых какуэн, мамоно-обезьян, явно вознамерилась заполучить добычу в виде лучших мужчин себе и никаких "понаехавших кошек", как они выразились, к этой добыче не допустят.       Общеизвестно, что на контрасте со своей неукротимостью, свирепостью и бешеной энергией в бою и сексе, мамоно-ягуары одновременно отличаются взвешенностью, хитростью и осторожностью в принятии решений. Но увы, не менее печально известна и способность какуэнов вывести из себя кого угодно. В случае с молодой и вспыльчивой Гирой много сил для этого не потребовалось. Конструктивных предложений от сторон относительно решения вопроса не последовало и достаточно быстро всё свелось к взаимной аргументации о том, кто чьего будущего мужа и в каких позах сношал. Обнаглевшие от безнаказанности обезьяны, числом не меньше десятка, в большинстве своём расселись на ветвях деревьев и вовсю пользовались преимуществом своего положения. Дальше, в уже находящуюся на грани бешенства оцеломех, полетели бананы и даже особо увесистый кокосовый орех. Тут уже предстояло удивиться самим какуэнам, когда разъярённая Гира в мгновение ока взмыла по стволу дерева чуть ли не вертикально вверх, к самой меткой метательнице, дабы её хорошенько проучить. Дочь народа ягуаров сражалась с истинным неистовством и яростью, достойными памяти её предков-воительниц. Многие из самонадеянных мартышек успели убедиться в этом на себе - отхватившие тумаков, покрытые синяками, ссадинами и царапинами от когтей, пронзенные её клинком из демонической руды, они валялись на земле в блаженном беспамятстве.       Но увы, силы были неравны. Гира плохо помнила, как её, в итоге, всё же поколотили, скрутили и пронзили ей грудь её же мечом. В полубессознательном от накатившей волны наслаждения состоянии, под похабные шуточки, она очутилась во власти проворных, сильных и не в меру шаловливых рук, которые затем потащили её по верхушкам деревьев. Потащили недалеко - "освежиться" в ближайшем озере. Пока резко пробудившаяся от расслабленной неги из-за холодной воды оцеломех, отфыркиваясь и отплевываясь, выбиралась на берег, какуэны, весело хохоча, скрылись из виду, прыгая с ветки на ветку по вершинам деревьев.       Предложенный Бей-Лу, обеспокоенной состоянием подруги, вариант - вернуться к остальному клану, рассказать им о произошедшем и общими силами выбить обезьянью банду с интересующей территории, был Гирой с негодованием отвергнут. Вот уж действительно, наивная травоядная дурёха! Оцеломех, разумеется, не сомневалась, что против всего их клана у какуэн не будет никаких шансов. Но в то же время шерсть и волосы у неё вставали дыбом от одной мысли о том, что она, одна из лучших охотниц клана, вернётся обратно - униженная, без меча, признаваясь в том, что её поколотила кучка голозадых мартышек! Хуже того - какуэн сами об этом растреплют на всю округу! Нет, этот вариант категорически не годился. Она клялась перед великой Матерью-пантерой Тескатлипокой что сама, своими силами и хитростью накажет наглую обезьяну Сян и её приспешниц.       Сама того не подозревая, Бэй-Лу тогда невольно подкинула подруге грандиозную идею, породившую план - надёжный, как вельсплейские часы на главной башне города.       - Я всё продумала! - с жаром и энтузиазмом излагала свой план Гира девушке-панде. - Как раз после обеда Сян и её свора собираются на территории огромного заброшенного особняка, рядом с банановой рощей - это их излюбленное место, они будут там. Наша с тобой задача - провести туда Каану, и в этом ты мне поможешь, ты её хорошо знаешь. Она с этим своим мощным колдунством займётся остальными макаками, а я возьму на себя Сян - ух, как я её отделаю!       - Может мы с ней и не самые близкие подруги, но мне как-то неудобно ей врать и манипулировать. И, честно говоря - страшновато после того, что я видела, - неуверенно пыталась возразить рен-ксёнгмао.       - Во-первых - мы ей не врём. Мы лишь немного подчёркиваем правду в нужном свете. Ты ведь сама знаешь, что Каана на дух не переносит эту компанию; а уж когда она узнает, что они говорили, то они просто получат по заслугам, как и должно быть! А во-вторых - противника, превосходящего числом и силой нужно одолевать тактикой, хитростью и мастерством. Как говорила одна моя знакомая подруга - джинко Ши Хань: "Пока глупые обезьяны дерутся, мудрая тигрица выжидает исход схватки".       - Там же вроде наоборот, про мудрую обезьяну было...       - Это неважно, мы уже почти пришли! Вон её хижина.       Жилище ехидны Кааны располагалось несколько поодаль от остальных домов деревеньки ламий. Жила она в этих краях не так уж давно, всего несколько месяцев. По её собственным заверениям, прибыла она с целью каких-то научно-магических исследований. Вряд ли местные жители, не очень-то хорошо разбирающиеся в тонкостях и веяниях последних достижений науки на этом поприще, могли сказать о ней что-то более подробное, как и назвать точную сферу её интересов. Говорили, что она занималась у себя разработкой каких-то ритуалов и заклинаний, варкой каких-то зелий и лекарств и проявляла небольшой интерес к местным народным рецептам зельеварения. Сочетала она это с некоторым интересом к местной истории и всяким древностям и легендам, вроде пещер с сокровищами и тому подобного. Дружелюбная, приветливая, но несколько отстранённая и погружённая в свои дела, в своей рабочей жилетке и изящных, прямоугольных очках, она имела репутацию милой доброжелательной учёной чудачки. А после того, как она помогла с излечением тяжёлой лихорадки у детей старосты одной из соседних деревенек, было сложно встретить среди местных враждебный или подозрительный взгляд в адрес чуть странноватой но доброй чужестранки.       Но первым ключевым фактором для Гины было то, что Каана была не просто ламией, а принадлежала к ехиднам - могущественнейшим представительницам своего вида. За внешней скромностью и погружённостью в книги и заклинания таилась огромная мощь. Мощь, которой до дрожи коленей и хвостов боялись Сян и её шайка. Именно Бэй-Лу поделилась этой информацией с оцеломех после их первого, относительно поверхностного знакомства с ехидной неделю так назад. Девушка-панда и её сёстры, как раз бывшие в городе недалеко от порта и стали невольными грозной и потрясающей воображение магической силы Кааны и инцидента, породившего у шайки молодых какуэн такой страх перед ней.       - Хорошо-хорошо, не буду я больше спорить, хороший план, - примирительно подняла пушистые лапы кверху девушка-медвежонок. - Но... такие детские подначки? Ты серьёзно? В конце концов, Каана - взрослая, серьёзная личность, маг, учёный и исследователь - я не думаю, что она на это поведётся.       - Увидишь. Стучи.

***

      - Так они нас-зывали меня четырёхглазс-сой гадюкой?!       - Да-да! А ещё бр-ревном! Холодным бр-ревном!       Гира торжествовала, мчась по протоптанной тропе среди густого подлеска и кустарников. Быстрые, сильные ноги лесной воительницы и охотницы, не стеснённые более набедренной повязкой, скинутой по дороге, помогали ей легко держаться наравне с разъярённой Кааной, указывая путь. Даже то, что девушке-ягуару так и не удалось с нескольких попыток правильно произнести непонятное, но наверняка обидное слово "асексуальная" (подслушанное в городе, во время ссоры двух почтенных хакутаку), отнюдь не снижало её ликования. Глупые лесные макаки наверняка его тоже не знали, так что может оно и к лучшему. Уже сказанного хватило с головой, дабы первая часть плана пошла, как по маслу.       Каана мчалась, словно неутомимый таран, сметающий всё на своём пути. Она даже не заметила, как потеряла по пути очки, сбитые с лица хлёсткой веткой. Волосы растрепались, из них высунулись, неустанно извиваясь, две тёмно-сизые змеи. Оскалившиеся, шипящие и словно готовые к броску, они разделяли настрой своей хозяйки. По обочинам тропы, из раскидистых, густых зарослей душистых акаций, личи и карамболы то и дело взлетали пёстрые стайки встревоженных попугаев.       У обычно спокойной и, на первый взгляд, несколько отстранённой ехидны был повод негодовать. Дело в том, что первое её знакомство с молодыми представительницами племени какуэн, населявшего Вэньше-Гоньгуа, состоялось весьма примечательным образом, ещё в первый день её прибытия в эти земли. Тогда, сойдя с борта корабля в порту она ненадолго задержалась у одного из прилавков - и тут же попала в поле зрения внимательных глаз, быстро распознавших чужестранку. Чужестранку состоятельную, судя по красивым, дорогим серьгам и ещё плохо ориентирующуюся в этих местах. Ехидна не успела опомниться, как была окружена несколькими галдящими наперебой мамоно-какуэнами, предлагавшими уважаемой туристке свои услуги. Одни предлагали ей за символическую сумму услуги гидов и рикш, другие - совали ей в руки какие-то буклеты, заверяя, что их содержание за десять дней непременно поможет ей преуспеть в личной жизни, торговле и очищении кармы от всяческих проклятий. Ещё не слишком хорошо владея местным языком, она навряд ли бы могла оценить их содержание. Но вот чего она точно не оценила - так это того, что общительные доброжелательницы как бы невзначай оттеснили её от поставленных до того на землю чемоданчиков, и того, что вещи уже находятся в цепких руках улепётывающей со всех ног "извозчицы".       Что ж, какуэн поняли тогда, насколько ошиблись с выбором жертвы, когда разозлившаяся от такого "гостеприимства" ехидна шарахнула особо мощным заклинанием. Ну да, подумаешь - накрыло оцепенением всю площадь, зато она настигла наглую воровку, неспособную и двинуться с места. Подумать только - её книги, труды, исследования и проект могли бы попасть в немытые лапы местных бандиток! Тогда Сян и её бестолковые подруги, сдавливаемые тисками мощного хвоста ламии и скованные чудовищной силой её магии пережили действительно несколько очень неприятных минут. Каана, не скупясь на подробности, подробно разъяснила застывшим воровкам - что именно, в какой очерёдности и позах будет с ними творить очень и очень долго... если ещё хоть раз услышит о хотя бы одном неверном дыхании в свою сторону. И пожалуй, никогда ещё в своей жизни шайка какуэнов не была так рада прибытию портовой стражи.       Бедняжка Бэй-Лу, за последние минуты окончательно убедившаяся, что является единственным голосом разума среди них троих (удивительно неблагодарная роль!) изо всех сил пыталась не отставать. Но получалось это у неё плохо. Она, как и большинство мамоно, отличалась силой и выносливостью, явно превышающей человеческую... но вот в скорости ни с прирождённой охотницей джунглей ни с раззадоренной ехидной сравниться миролюбивая жительница бамбуковых зарослей увы, не могла. Торчащие из земли корни деревьев то и дело норовили подставить ей подножку, короткое домашнее платьице-ципао, в котором она отнюдь не планировала сегодня устраивать пробежку через лес, порвалось на боку и груди после очередного падения в кусты. Девушка-панда потихоньку начинала ненавидеть этот день, который так хорошо начинался...

***

      Первую подозрительную осечку гениальный план Гиры дал, когда они добрались до особняка. До этого, лишь почти у самого места назначения, у банановой рощи, оцеломех притормозила, поняв, что они потеряли по пути Бэй-Лу. Та вышла к ним на поляну минут через десять, перепачканная, и в порванном платье, из которого там и сям торчали листья и пара веточек. Уже почти выбежав из леса на открытую местность, она умудрилась кубарем чуть не укатиться по крутому склону и сейчас, с решительным выражением на обычно доброжелательном лице направлялась к подруге - высказать всё, что о ней думает.       К чести Гиры и Кааны, им, видимо, действительно было стыдно за то, что они, увлёкшись, бросили позади подругу. Во всяком случае, громы и молнии на голову были приняты почти безропотно, а извинения были искренними. К тому моменту, когда Гира, отряхнув подругу от грязи и листьев и заботливо осмотрев ушибы, была заключена в объятия не умевшей слишком долго держать обиду пандочки... они вдруг поняли, что Каана их покинула. Сообразив, что та, по всей видимости, направилась к особняку, они пошли следом.       Выйдя из рощицы к разрушенному каменному ограждению территории дворца, они услышали доносившиеся издалека галдящие голоса шумной компании Сян. Они, очевидно, собрались в глубине двора, на огромной открытой террасе. Каана же была здесь. Она с явным интересом и восхищением изучала местные достопримечательности, вроде стен беседки с давно разрушенной, некогда куполообразной крышей, но сохранившимся орнаментом из молочно-белого, розоватого и бледно-голубого мрамора. Затем её внимание привлекли полуразрушенные стены какого-то одноэтажного здания, очевидно хозяйственной постройки; а если точнее - надписи на них. До подруг доносилось её тихое бормотание себе под нос:       - Сложно понять, но не меньш-ше пары веков... Хорош-шо сохранилось, но нуж-шно осмотреть ос-стальное. Эпоха заката динас-стии С-сунь-Хунь-Чай, никак не позш-ше... Подходит... и как же я раньш-ше не была в этом мес-сте?..       - Каана, - осторожно потрясла её за плечо Гира, - а что ты делаешь?       - А? - ехидна обернулась. -А, это вы. Ничего особенного. Видишь ли, это очень интересное и любопытное место. Я раньше слышала о нём краем уха, но подумала, что это всего лишь очередная груда камней. Но, судя по остальным зданиям, этот особняк был реально богат, неплохо сохранился, но при этом выглядит достаточно заброшенным и антуражш-шным - то, что нужш-шно для моей идеи, не вызовет никаких подозрений. Нужно будет проверить - уцелели ли там подземные хранилища и подвалы? В любом случае, я должна с-сказать тебе с-спасибо, что ты привела меня сюда.       - Эм, каким-каким выглядит? Какой идеи, ты о чём?       - Да так, скоро вы всё узнаете, но всему своё время. И прос-стите - немного отвлеклас-сь. Уже с-слышу на террасе вопли и смех этих наглых мартышек, чьим дерзс-ским, длинным языкам стоит найти куда как более полезс-сное применение...       - Да, я только хотела об этом сказать, - ухмыльнулась оцеломех. - У меня есть план...       - Чш-ш-ш, - тихо и как-то ласково зашипела ехидна, прислонив палец с длинным, изящным ноготком к губам девушки-ягуара. - Не нужно бес-спокойства, я справлюс-сь сама.       - Но мы...       - Я же говорю - не стоит беспокоитьс-ся, - уже с лёгким нажимом и ноткой непривычной властности в голосе повторила ехидна. - Устраивайтесь поудобнее во-он там, возле скамеек и фонтана, у кустов орхидей. Там у вас будет хороший вид на главную террас-су - почти рядом, но они вас-с не заметят. Я там появлюс-сь чуть позже и вы сможете нас-сладиться предс-ставлением...

***

      -... видит - хинэзуми вся горит. Он присунул в неё - и "сгорел", аха-ха!       Сян, расположившаяся на площадке полуразрушенной каменной лестницы главного входа в дом, как на сцене, шутливо раскланялась хохочущей публике. Всё её подруги сейчас расположились внизу, на террасе, уплетая бананы с орехами, угощаясь выпивкой и играя в карты, слушая каламбуры "старшей сеструхи".       Пхэ Тра Сян (обычно известная как просто "Сян") была довольна и наслаждалась жизнью. Солнце уже ушло из зенита, но царила духота послеполуденного зноя, так что делать ничего особо не хотелось. Зато были еда, вода, немного притащенной выпивки и благодарная публика в лице её подруг для небольшого, импровизированного выступления, ради которого они и выбрались ненадолго из прохладной тени на прогревшуюся террасу. Ничего не могло испортить такой день и никаких неожиданностей уж точно не предвещалось.       Поэтому, когда глаза её подруг, внезапно узревших нечто за её спиной, в изумлении распахнулись, а на площадку лестницы, на которой она так удобно расположилась, упала чья-то тень, разморённая жарой Сян так и не успела понять что происходит. Испуганный возглас девчонок донёсся до её ушей уже когда перед ней на долю секунды взметнулось что-то синее, в следующий миг сковавшее её мощным обхватом огромного, чешуйчатого змеиного тела.       - Ну здравс-ствуйте, девочки, - ехидна, до того скрывавшаяся в темноте полузаваленного дверного проёма, предстала перед глазами растерянных какуэн.       - Каа… Каана? - наконец смогла выдавить из себя предводительница маленькой банды. Скованная захватом на месте, она не могла видеть лица нападавшей, но вот её шепчуще-шипящий голос с угрожающими нотками узнала мгновенно.       - Я рада, что ты помниш-шь меня, моя дорогая Сян! - в голосе ехидны, казалось, даже зазвучало приятное удивление.       - Сл-слышь! Отпусти сеструху, сейчас же! - девушки-обезьяны тоже узнали незваную гостью. Нескольким из них, казалось, попытались преодолеть укоренённый в их душах страх, вскочив с мест, намереваясь отстоять своего лидера, хоть и не понимали, каким образом.       - Чш-ш-ш! С-сидите тихо и слуш-шайте! С-смотрите! - ехидна угрожающе повысила голос. Взметнувшиеся от её груди змейки зашипели в унисон своей хозяйке. Мановение руки, вспыхнувшие золотые глаза — и оробевшие девушки застыли, мигом растеряв зачатки воинственности вместе со способностью двигаться. Сян закряхтела и тихо простонала когда её тиски сжались крепче.       - Я явилас-сь сюда поговорить с-с тобой, Сян, - ладонь ехидны легла на щёку какуэн.       - Ч-чего ты хочешь? Что т-тебе нужно? - несмотря на то, что Каана чуть ослабила хватку, давая девушке-обезьяне вдохнуть чуть больше воздуха, та чувствовала, что дышит всё тяжелее и чаще, в ушах у неё стучал собственный пульс. - Мы ведь из-звинились тогда, честно, мы ничего такого больше!..       - Мне? Говорю же, вс-сего лиш-шь захотелос-сь поговорить с-с тобой и вс-семи вами лицом к лицу, ус-слышать - что же вы говорили до того за моей с-спиной? Что же там было — про холодное бревно, про трус-сливую гадюку?.. Про моего мужчину, которого вы с-с лёгкос-стью собирались отбить?.. - тиски вновь стали крепче.       - Я-а не понимаю, о-о чём ты! - крякнула какуэн, на её исказившемся лице застыло выражение совершенного непонимания и страха. - Кл-лянусь… м-мы ничего…       - Чш-ш-ш… - палец ехидны замер на её губах. - Помолч-ши, не стоит утруждатьс-ся извинениями. Лучш-ше скажи мне — помниш-шь ли ты — что я вам тогда обещ-щала?       Сердце какуэн заколотилось ещё чаще и, казалось, было готово выпрыгнуть из груди.       - Помниш-шь? - жаркое дыхание приблизившейся Кааны казалось, обожгло ставшую внезапно очень чувствительной кожу на шее какуэн. - Чувствую, помниш-шь… А помните ли вы, девуш-шки?       - Мы п-помним, Каана! - раздался в ответ нестройный хор голосов. Лёгкое заклятие оцепенения, наложенное было на них ехидной, начинало потихоньку спадать, но они не смели шелохнуться, даже если бы это осознали.       - Скажи мне, дорогая С-сян, что же я обещ-щала с-сделать? - зубы Кааны еле слышно клацнули в милиметрах от пушистого уха. Змеи переползли на ключицы предводительницы банды, тихо шипя. Какуэн заколотила дрожь, она чувствовала как заливается краской а её ноги подкашиваются. Ехидна уже заметно ослабила хватку, отнюдь не желая ненароком задушить девушку, но её состоянию это помогло мало. Состояние Сян было связано уже отнюдь не только и даже не столько со страхом или физическим давлением. Её подкашивающиеся ноги, уже не стянутые петлёй змеиного хвоста (ехидна теперь удерживала её лишь за талию) тёрлись друг о друга, а бёдра начинали непроизвольно вздрагивать. Это не укрылось от внимания змеи-заклинательницы… как и то, что её подруги, не смевшие оторвать глаз от происходящего, уже сами были близки к подобному состоянию.       - Что же я долж-шна сделать?..       - Т-ты… уф-ф, ты… сказала… что накажешь нас…       - Хм-м, накажу-у?~ Ах да! - сделав вид, что вспомнила, Каана широко улыбнулась. Конец её хвоста взметнулся в воздух и почти самым кончиком, толщиной в несколько пальцев, размашисто и обжигающе хлестнул Сян по обнажённым ягодицам.       Какуэн взвизгнула. Её сильные ноги окончательно её подвели и, если бы не удерживающая её ехидна, девушка-обезьяна рухнула бы на четвереньки. Вовремя поддержанная за талию напрягшимся хвостом ламии-колдуньи, она прогнувшись в поясе, лишь наклонилась вперёд, приподняв зад, удерживаемая в захвате, словно тряпичная кукла.       Уже плохо осознавая происходящее, Сян видела лица своих подруг, на которых страх постепенно вытеснялся животной похотью от наблюдаемого зрелища, а некоторые, особо нетерпеливые, уже потихоньку принимались ласкать себя.       «Предательницы», - мелькнула в гудящей от переполнявшего жара голове тоскливая мысль. Впрочем, осуждать она их не могла — не сейчас, не в её положении, когда она сама из последних сил закусывает губы, чтобы не простонать. Каана навалилась на неё сверху, прижавшись к спине собственной, как почувствовала какуэн, обнажённой тяжёлой грудью. Вновь едва слышно клацнули зубы у самого уха, рука девушки-змеи по-хозяйски стиснула её грудь, срывая прочь нехитрую серую повязку. Обнажённые немаленькие груди Сян, с торчащими от возбуждения сосками были выставлены на всеобщее обозрение. Её пышные, крепкие оттопыренные ягодицы уже оглаживала вторая рука. Хлесткий шлепок, ещё один, и ещё, и ещё… Какуэн резко, пронзительно взвизгивала, окончательно повиснув в объятиях, виляя попкой и прогибая поясницу навстречу ладоням и хвосту змеи.       Каана вдруг резко склонилась прямо к её лицу, пробирающий, насмешливо-возбуждённый взгляд хищных жёлтых глаз изучал застывшее от похоти и удовольствия лицо воровки. Миг — и в нежную, чувствительную шею впился засасывающий поцелуй, за которым последовал укус клыков ехидны. Одновременно с этим змейки, заскользившие по телу какуэн, аккуратно но ощутимо укусили её за обнажённые груди. Девушку-обезьяну словно пронзил электрический ток, и она уже не сдержала громкого, протяжного стона, выгибаясь дугой. Высвобожденная из захвата, она упала на потрескавшиеся мраморные плиты площадки, теряя остатки всякой сдержанности и связных мыслей, вытесненных желанием и похотью. Движимая уже лишь инстинктами, разгорячёнными растекающимся в венах жаром, она с радостью подалась вперёд, когда ехидна небрежно сдвинула набок а потом и вовсе сорвала с неё промокшие трусики, уже не скрывавшие её истекавшее соками лоно. Конец хвоста, заскользил вдоль всего её тела, лаская и чуть раздвигая нижние губки, сопровождаемый прикосновениями умелых, ловких пальцев. Сян замерла от страха, сопровождаемого новой волной экстаза, затаив дыхание, когда после пронзающих ощущений от нежной стимуляции вершинки клитора, уже смоченный конец хвоста двинулся ниже... чуть раздвигая ягодицы и останавливаясь уже совершенно на другой дырочке...       -Э-эй, т-ты к-куда?.. - дрожащим тихим голосом едва произнесла она.       - Хм-м, ладно, немного разогрелис-сь - и хватит! - пропела довольным голосом ехидна, немного отстраняясь и отпуская свою "добычу", отчего та плюхнулась плашмя всем телом на плиты площадки. - К, с-собственно, наказанию, мы с вами перейдём попозжш-ше, это пока была лиш-шь небольш-шая разминка. А сейчас-с вы можш-шете гордитьс-ся! Вы первые, кто увидит и ис-спытает на с-себе тот с-сюрприз-з, который я так долго готовила! Вы первые, кто увидит Танец Ехидны!..

***

      - Тише ты, не шурши.       - Да я же тихо, нога затекла просто...       Подруги затаились в засаде на условленном месте, у полуразрушенного фонтана из потрескавшегося от времени мрамора, с разбитой статуей какого-то диковинного крылатого создания и затянутыми плющом скамейками. Они находились выше террасы, к которой нужно было спуститься отсюда, из бывшего сада, по каменной лестнице. У них был хороший обзор всей площади, и то же время невысокая каменная ограда, несколько диких фиговых деревьев и заросли ароматных орхидей и жёлтых цветов франжипани позволяли им надёжно укрыться от глаз какуэнов, собравшихся внизу, на площадке, вздумай какая-нибудь из них задрать голову кверху и оглянуться. Но Гира, прирождённая охотница, уверенная в своей способности подкрасться незамеченной к самонадеянным мартышкам хоть вообще вплотную, не могла сказать того же о чуть менее проворной и бесшумной Бэй-Лу, которая, к тому же, всё ещё была утомлена дорогой. Поэтому время от времени настороженная оцеломех поводила чуткими пушистыми ушами и одёргивала пандочку, на случай, если вдруг какая-то из подруг Сян, запоздавших к компании внизу, бродит неподалёку.       Когда на сцене появилась Каана и началось обещанное представление, у бедной Бэй-Лу даже челюсть слегка отвисла и она не могла ни проронить ни слова ни отвести взгляда от нарастающего на площадке главной лестницы и террасе разврата. Гира же пребывала в несколько смешанных чувствах. С одной стороны, её изрядно злило, что всё пошло не по плану и наглая змея решила оставить всё веселье себе, отведя им роль безмолвных зрителей. С другой - её инстинкт прирождённого хищника одновременно наслаждался видом покорной и развращённой Сян, мигом потерявшей всю свою дерзость (о гордости у какуэн, по мнению Гиры, и говорить не приходилось). И одновременно внутри нарастало и недовольство тем, что эта добыча находится не в её лапах... и осознание того, что она опасается перечить сейчас вошедшей во вкус ехидне-заклинательнице. Она поймала себя на том, что её дыхание слегка участилось, а воздух вокруг, казалось, потихоньку становился жарче, обоняние обострилось, в ноздри бил ароматный запах окружавших их цветов, становившийся каким-то слегка причудливым... она не могла до конца описать испытываемые ощущения.       А потом внизу начался Танец...       В культуре разных видов мамоно танцу вообще отведено особое место. Ведь по сути, как известно даже людям, танец - это отражение секса, а секс - самое интимное воплощение танца. Для мамоно эта истина была совершенно очевидной. Многие знают об обольстительности танца суккуб, считающих себя непревзойдёнными в этом мастерстве. Вряд ли кто-то не слышал о том, сколько нежности и страсти воплощено в танце апсар - жриц Эрос. Плавными, синхронно течению воды, и одновременно дразнящими являются движения соблазняющих обитательниц подводного мира нереид... Но немногим воочию доводилось видеть настоящий брачный танец Ехидн - танец, по красоте, редкости и заключённой в нём силе соответствующий своим исполнительницам. Танец, секрет которого передаётся от матери к старшей дочери.       Первые движения гладкого, гибкого и мощного тела были медленными, тягучими, почти что ленивыми и монотонными. Танцовщица словно потихоньку разогревала собственное тело, одновременно вводя застывших на месте зрительниц в транс. Гира поняла, что не может оторвать взгляда от происходящего и окружающий мир для неё потихоньку исчезает. Стихали вокруг все посторонние шумы - шелест листьев, непрекращающийся гомон птиц в ветвях. Гира не могла понять - откуда исходят совершенно новые звуки - слабые, медленные, едва слышные переливы флейт. Их звучание, казалось, соответствовало каждому движению тела девушки-змеи. Звучит ли эта музыка извне, воспроизведённая заклинанием Кааны? Или же это - полностью плод и игра её зачарованного воображения, пытающегося воплотить мелодии, соответствующие танцу? Гира не знала этого, да это было и неважно.       Движения Кааны оставались текучими и изящными, гипнотизирующими, лишёнными резкости и дёрганости, но постепенно ускорялись. Становилась всё громче мелодия невидимых флейт и сурн, но теперь её сопровождали таинственные и редкие пока ещё отзвуки струн цитры или подобного ей инструмента. Извивы гибкой, сильной талии, виляние и покачивание широких бёдер становились постепенно быстрее, размашистее, но всё ещё не теряли плавности. Для молодой оцеломех уже не существовало ничего - ни деревьев и кустарника вокруг, ни необходимости прятаться - они с Бэй-Лу, полностью заворожённые зрелищем, уже стояли в полный рост, ни от кого не скрываясь. Весь мир сжался до их зрительских мест и сцены - лестничной площадки и террасы, разбитых и поросших растительностью владений давно позабытого вельможи. На сцене же разворачивалось главное - там происходило действо, достойное называться настоящим ритуалом.       В дело всё активнее вступал хвост, до того относительно малоподвижный по сравнению с остальным телом ехидны-танцовщицы. Он всё ещё пока был скуп на разнообразие движений, но с каждым новым аккордом был всё активнее, медленно описывая круги и петли. Одна такая петля нежно, почти не сдавливая, охватила тело всё ещё пребывавшей на площадке голой Сян, раскрасневшейся, возбуждённой и одурманенной от развернувшегося перед ней зрелища даже больше, чем от пребывавшего в её теле афродизиака.       - Хорош-шо ли вам видно, какуэн~? - плввным движением Каана легко приподняла тело стонущей и изогнувшейся в экстазе девушки, подтолкнув её чуть ближе к краю.       - М-мы видим, Каа-ах-ана.... - тяжело дышащие, обнажённые девушки-обезьяны, казалось, были на грани сексуального умопомрачения и ещё не принялись удовлетворять себя и друг друга только потому, что боялись пропустить хоть одно движение той, к которой подсознательно сейчас не могли обратиться иначе как к госпоже...       - Подойдите ближш-ше на один ш-шаг... - длинный, раздвоенный язык ехидны пробежался по ставшим удивительно чувствительными после змеиных укусов грудям и торчащим соскам предводительницы какуэнов. Не сдержавшись, она чуть прикусила их и одарила её ещё одним укусом-поцелуем между ключицами. Когда толпа мамоно-обезьян заворожённо приблизилась, ехидна бережно выпустила стонущую, неистово ласкающую себя пальцами и содрогающуюся в оргазме Сян из захвата прямо в руки подруг.       "Ближш-ше на один ш-шаг...". Эти слова были произнесены отчётливо, но негромко, достаточно далеко от места, где находились панда и пантера. Но вместе с тем, они услышали их настолько отчётливо, будто бы Каана прошептала их прямо в уши, находясь у них за спиной. Чуть дрожащие от накрывающего возбуждения, они двинулись вперёд от фонтана к лестнице...       Невозможно было понять - сколько прошло времени. Было лишь ясно, что и танец и мелодия невидимых инструментов всё ближе подбираются к кульминации. Редкие, тихие и глухие поначалу удары барабанов-тамтамов становились всё громче, всё чаще. И вот, спустя неведомое количество времени, совершенно незаметно переменились и музыка и танец. Отошли на задний план загадочные струны, громче, пронзительнее и однообразнее стала флейта, прерываясь всё чаще. Громче и яростнее звучали удары тамтамов, неистовее и яростнее была пляска возбуждённой ехидны. В неукротимом, почти незамедляющемся движении пребывало всё её тело - от головы и развевающейся гривы волос с извивающимися змеями и блестящим золотом глаз до кончика огромного хвоста, то и дело взметающегося вверх и порой неистово выписывающего в воздухе умопомрачительные петли и фигуры. Гира уже не видела перед собой даже террасы. Не было рядом тяжёлого, частого дыхания подруги Бэй-Лу. Не было и банды какуэн, окончательно предавшихся похоти своей звериной натуры и устроивших натуральную сексуальную оргию, не в силах больше выносить бесконечно нараставшее возбуждение. Была лишь метавшаяся среди них в дикой, умопомрачительной пляске торжествующая Каана, то и дело одаривавшая кого-нибудь из окружавших её и предававшихся разврату девушек укусом-поцелуем, тем самым распаляя жар их похоти ещё больше. Она и сама уже давно отдалась этому жару и выплёскивала его в танце, одаряя своих благодарных зрителей.       Неистовый грохот тамтамов, огонь факелов и пламя костров в ночи в родной деревне - вот что видела перед собой молодая оцеломех. Это, и разливавшуюся вокруг в воздухе дикую, звериную страсть её старших сородичей, старших сестёр, матери, неистово спаривавшихся со своими мужьями, оглашая стонами и торжествующим рыком всю округу. Всё то, чему она была возбуждённой, завидующей свидетельницей, мечтавшей однажды и самой оседлать своего самца, быть частью этого торжества силы и внутреннего похотливого зверя. Но отличалось лишь одно... сейчас в центре всего этого была отнюдь не Тескатлипока, пантера-покровительница воинов. В той, что пребывала в центре внимания Гиры, уже нельзя было узнать скромную, чуть застенчивую ламию в очках, окружённую книгами и погружённую в свои исследования. В ней было даже трудно узнать ту Каану, насмешливую и немного властную, которую она впервые увидела на ступенях и площадке дворца, державшую в своём захвате оробевшую Сян. Нет, казалось, что сейчас перед ней было словно само воплощение танцующей Кетцалькоатль - Покровительницы змей и плодородия, Матери монстров...

***

      - Надо же, пока я выступала перед с-столь благодарными зрительниц-сами, вы здесь тоже времени не теряли~.       Мамоно-ягуар, глухо порыкивая и почти что мурлыча, закатив в блаженстве глаза, прислонилась к стволу фигового дерева. Трусики были сдвинуты набок, давая её пальцам доступ к истекающему влагой лону. Кожаный нагрудник с металлическими бляхами надорван когтями и приспущен - второй лапой Гира мяла и тискала свою высвобожденную упругую грудь с задорно торчащими от возбуждения тёмными сосками. Казалось, погружённая в свои фантазии она не замечает никого вокруг...       Ехидна, не теряя времени, захватила девушку хвостом за талию и под упругую попку и приподняла, чуть раздвинув ноги.       - Каа..Каана... - пробормотала оцеломех, наконец возвращаясь в реальность. - Я... ррр... это...       - Чш-ш-ш, - тихо прошептала ламия, устраивая мамоно-хищницу перед собой в захвате хвоста поудобнее. - Не нуж-шно слов. Неужш-шели ты думала, - длинный, раздвоенный язык Кааны провёл дорожку по шее оцеломех, от уха до ключиц, - что с-смогла меня перехитрить и ис-спользовать? - внимания в виде поцелуев и лёгких покусываний удостоились груди девушки.       - Думаеш-шь, я не догадалас-сь, почему ты меня с-спровоцировала? А, "Мокрая Киса"? - под конец насмешливо припечатала Каана. Гира даже вспыхнула и покраснела, услышав унизительное прозвище, но сопровождалось это нарастающей волной наслаждения. Волна эта накрыла её с головой, когда длинный, гибкий, раздвоенный язык змеи оказался ниже и стал творить чудеса с её истекающей соком расщелинкой.       - Так и быть, я прощу тебе это маленькое недоразумение, - оторвавшись от стонущей и содрогавшейся в приступе наслаждения девушки-ягуара, продолжила ехидна. - И мы ос-станемся очень хорош-шими подругами. Ты мне оч-шень помогла сегодня, указ-сав это прекрас-сное мес-сто. Но всё же, - она отпустила Гиру и та приземлилась на четвереньки, - ты изрядная эгоис-стка, от этого нужно отучатьс-ся, если действительно хочеш-шь любви с-со с-своим будущим мужем. А с-сейчас мы даже почти позабыли про наш-шу подругу.       Бэй-Лу прислонилась к торчавшим остаткам опоры от перил каменной лестницы на спуске из сада. Как и её подруга, она явно пребывала где-то не здесь - платьице её было закатано выше бёдер, дабы дать доступ руке, а на пышной груди и вовсе было окончательно разорвано. Две пары хищных, жёлтых глаз буквально пожирали свою новую "добычу".       - Мы были нес-справедливы и невнимательны к тебе с-сегодня, Бэй-Лу, - ехидна приподняла подбородок девушки и одарила поцелуем. - Прос-сти. Так что будет с-справедливо, что ты первой из нас двоих убедиш-шься - нас-сколько хорош-ш наверняка шерш-шавый язычок нашей общей подруги...

***

      Солнце клонилось к закату - огненный шар, казалось окрасил всё небо в оранжево-розоватый цвет, на фоне которого редкие протяжённые тёмные облака казались ещё темнее. Уходящий солнечный свет уходящего дня напоследок золотил верхушки деревьев, пальм, серые стены и мрамор полуразрушенного дворца забытого вельможи. Уже стрекотал всё громче хор насекомых, стихал, казалось, бесконечный гомон птиц в чаще.       Три девушки-монстра отдыхали на самой большой из уцелевших мраморных скамеек парка, прогретых дневным солнцем. Им было хорошо. Раскинувшаяся обнажённая ехидна, тёмно-синей чешуе и светло-лиловой коже которой закатное солнце придавало особый отлив, приобнимала двух дремлющих, также раздетых подруг. Оцеломех - смугло-бронзовая - от цвета кожи до тёмно-пшеничных колючих волос и пятнистой шерсти мощных лап и хвоста, подтянутая и крепкая. Вторая - светлокожая и беловолосая, чуть более пышная и фигуристая рен-ксёнгмао. Они почти синхронно прижались к ехидне, устроив головы на её плечах и груди и обняв пушистыми лапами, а она лениво перебирала их волосы, порой почёсывая за мохнатыми ушами.       Ещё несколько минут - и их предстоит будить и возвращаться обратно. В целом, всё прошло даже неплохо. И репетиция танца и произведённый им эффект прошли славно, хотя до идеала его, разумеется, стоит оттачивать, дабы не потерять форму. Заклинания нимфомантии, которые она совершенствовала и дорабатывала, тоже сработали на славу - уж она-то в этом убедилась воочию, с этими разработками проблем не будет. Зелье... тут сложнее. Апофис Нафрини, наместница царства Иштал и хорошая подруга их семьи, когда-то продемонстрировала ещё юной Каане все тонкости и уровень искусства в развращении и подчинении целого царства, чем поразила её до глубины души. Увы, ехидны от природы не обладали чем-нибудь вроде яда апофис и здесь приходило на помощь искусство алхимии, позволявшее создавать насыщенные демонической энергией ехидны образцы афродизиаков. Что ж, лучший опытный образец сработал как надо, пожалуй даже слишком. Те немногие какуэн, которые ещё стояли на ногах, уносили на себе своих бессознательных подруг, которым "яда", а соответственно и удовольствия досталось больше. Особенно досталось этой нахальной воровке Сян. И, вероятно, эффект афродизиака отпустит их ещё очень нескоро, так что неженатым мужчинам ближайших поселений лучше быть начеку. Эх, а она так хотела ещё выдрессировать этих нахалок как следует, их будущие мужья ей бы только спасибо сказали! Ну да ладно.       Каана, задумчиво улыбнувшись, потрепала волосы подруг. Да, сколько дикой, необузданной страсти, их будущим вторым половинкам однозначно повезёт. Особенно после того, когда она немного обучит девчонок как следует. В конце концов, её подданные должны быть на высоте во всём. И возможно, что предназначенные им судьбой счастливчики среди тех, кто уже в скором времени должны прибыть сюда... с ним.       От воспоминания о своём избраннике сердце ехидны даже пропустило удар, а на лице расплылась широкая, мечтательная улыбка. Нет, у неё пока нет времени предаваться мечтаниям! Ещё столько всего предстоит сделать! Для начала - столько хлопот с обустройством этого места в должном виде, с его легендой. Затем - политическая часть, касательно власти, придётся прибегнуть к связям матери и её знакомых, как бы ни хотелось сделать всё самостоятельно, но время поджимает. Наконец - на её стороне должны быть местные мамоно, а с этим работы ещё очень много... И всё же она не могла перестать думать о том, ради кого она старается.       - Не могу дождаться момента, когда наконец встречусь с тобой, любимый...