suitable candidate for darkness

      Увы, в этот день я выглядела далеко не как богатая и серьезная дама, а как та, по которой всю ночь ездил трактор. Короче говоря, я была перекопана как огород перед посадками. Сегодняшняя ночь, а точнее то, где и с кем я провела ее, вызывала жуткую недоверчивость, хотя все прошло относительно хорошо. Том показался мне очень любезным и приятным человеком, у которого за спиной огромный опыт во многих сферах жизни. Также, было интересно вести с ним беседы, и я взаимно надеюсь, что мы вскоре увидимся хотя бы для того, чтобы поблагодарить его за предоставленный мне ночлег. А пока, мои запутавшиеся черные волосы отказывались собираться в пучок, потому они легли на мою спину подобно сальным паклям, а про макияж нечего было говорить. Если я раньше не могла выглядеть старше своего возраста, то этот момент настал. И в таком неуверенном, казалось бы, виде я шла ломать всем коллегам шеи, однако мне было настолько плевать на то, как я выглядела, ведь во мне кипели неистовая ярость и желание ликвидировать все недопонимая между коллективом. Каким образом? Скандалом! Выяснением отношений! Шумной перепалкой или даже дракой. И этому есть некое объяснение: мой отец был русским мужчиной, настоящим образцом силы и мужества, храбрости, защиты и прямолинейности. Во мне течет русская кровь, а русский народ всегда недолюбливали и боялись. Тем не менее, моя мама — обыкновенная британка, потому другой кровной половиной я обычна. Горжусь тем, что во мне есть капля русской крови. Была б моя воля, я бы вообще жила в России, но там не нужны такие как я в нынешнее время. Увы.       В последний раз поправив длинные волосы, я ворвалась в офис с громким дверным хлопком и поспешными стуками каблуков, что аж Миссис Смит, сидевшая за ресепшеном, удивленно раскрыла рот, не промолвив ни слова.       — Мистер Борг! — во весь голос крикнула я, ворвавшись в зал заседаний, который к счастью был полон коллег и других приезжих бизнесменов. — Отлично, я вовремя.       — Клаудия, мне показалось, у тебя отпуск. — он растерянно забегал глазами, поняв, что «богачи» не в восторге от моего вмешательства и подрыва дисциплины.       Конечно! Почему эта мелкая муха не соблюдает субординацию? За ответом на этот вопрос я сюда и пришла!       — Непременно должна вам сообщить, начальник, что меня кое-что возмутило касаемо поведения коллег. Наверное, они ни разу не открывали трудовой кодекс и, боюсь предположить, пропустили ступень первичной социализации?       — Ну… — мужчина уже было попытался что-то ответить, но…       — Что эта шавка себе позволяет?! — рявкнула одна женщина, которая, как раз-таки и критиковала мою работу в первых местах.       Этого я и ждала: ответной реакции на мой негатив. Я пришла сюда издеваться, глумиться и насмехаться над умалишенными и знаю я, что такое поведение негуманно, но разве меня это хоть раз по-настоящему беспокоило? Эта сумасшедшая уже вскочила, чтобы лезть драться, но какой-то человек из приезжих грубо схватил ее за рукав рубашки и усадил обратно, на что она ему сладко ответила.       — Прекратите балаган! — завопил Марк, заставив меня в действительности забавляться происходящим. — Клаудия, быстро со мной в кабинет!       — Ну уж нет, попробуете меня выгнать, я всем расскажу о вчерашнем случае, а момент по-настоящему подходящий, — хитро улыбнулась, поправив оправу очков.       Мужчина опешил, и его лоб за секунду покрылся мелкими капельками пота от нервоза. Он, наверняка, не ожидал такой прямолинейности, а я не ожидала, что он позволит коллективу издеваться над моим трудом. И возможно, сейчас я вела себя как обезумевшая глупышка, но повторюсь, не колышет.       Все присутствовавшие люди шокировано раскрыли рты, наблюдая за тем, как женщины из моего коллектива в истерике кричали друг на друга, на начальника, и действительно, субординацией тут и не пахло. По лицу Мистера Борга можно было понять, что он совершенно недоволен нашим поведением и с удовольствием бы провалился сквозь землю. Заключив руки в замок, он уперся лбом и шумно выдохнул, а уже через секунду громко ударил ладонью по стеклянному столу, и народ замолк.       — Я думал, что работаю с взрослыми и образованными людьми. Оказалось, это далеко не так, — обречённо усмехнулся он, — Клаудия, пройдём.       Окинув коллег предупреждающим взглядом, я покинула помещение, последовав за начальником. «В следующий раз я пойду по вашим головам», — подумалось мне. Не для того я горбатилась, не для того мои родители отдавали себя, чтобы какие-то старые твари чмырили меня ни за что. Нужно знать себе цену и уметь ставить людей на место, иначе по жизни ты будешь втоптанной в грязь и пыль мышью. А разве к этому мы все стремимся?       — Послушай, то что ты сделала, это просто безумие, — мужчина поднёс обе руки к голове, прикрыв глаза, — ты хоть понимаешь, что приезжие теперь о нас подумают?       — Мне плевать, — откровенно выплюнула я, — до момента, пока вы, Мистер, не поставите их на место.       — Что ты хочешь, чтобы я сделал? Урезал зарплату? Отчитал? Лишил отпуска или вовсе уволил? Мисс Рокфеллер, мы не в детском саду и не в школе, чтобы устраивать подобные разборки. Ты что-ли совсем не приучена к суровой жизни? Все всегда толкаются и хотят себя пробить. Так докажи, что ты стоишь больше, чем они. Заткни им рты сама, если это то, чем ты горишь.       Я безмолвно улыбнулась, отведя взгляд в сторону. Отчасти он был прав, и я понимала это, а тем временем во мне кипела ярость, все еще она прожигала мои органы изнутри, я как будто бы желала кровопролития. Жестокость. Наверное, эта черта во мне была самой ужасной. Жажда людской боли и мести в ответ. Конечно, меня всегда осуждали за такое поведение, за мнение, которое заключалось непременно в том, что если меня ударили, то я ударю в ответ и в несколько раз сильнее ради собственного удовлетворения. Пожалуй, в этот раз это особенно было необходимо.       — Ладно. — не попрощавшись, я покинула кабинет.       Проходя мимо зала собеседований, сквозь прозрачное стекло я видела их лица: мерзкие и завидовавшие гримасы, которые желали моей смерти. Хрен вам! Будто бы по дуновению ветра передо мной явилась главная соперница, сорокалетняя Мария.       — Уйди с дороги, кошелка, пока я тебя силой не пихнула. — с рыком выговорила я, впившись в блондинку взглядом.       — Ты что себе позволяешь?! — она чуть было не схватила меня за волосы, но моя более-менее достойная реакция помогла перехватить руку, которую я поспешно заломала.       — Послушай, блять, — женщина заскулила, когда я грубо толкнула ее к стене, от чего та ударилась затылком, — тебе захотелось легких денег? Хочешь, чтобы пилотку твою заметили? Работай! Сука, работай, а не пизди много, — сильнее выворачиваю руку, — иначе я тебя выпотрошу за твои грязные словечки, поняла?!       По моему телу прошел холодок и одновременно разлилось тепло от того, что я заставила несчастную испугаться.       — Ты мерзкая старая ублюдина, лучше не попадайся мне на глаза и подружкам своим скажи.       В следующую секунду она была выпущена из моей хватки и оставлена на растерзание своим мыслям, которые, наверняка, заполонили ее голову. Тем временем я уже ликовала внутри от того, что моя жестокость снова имела место быть. Будучи довольной своим поступком, я наконец-то отправилась на автобусе домой, в пригород.

***

      Старый домик, как и всегда, встретил меня тепло и с распростертыми объятиями. Казалось, нет ничего лучше места, где ты провел половину жизни. В России же у моей семьи по папиной линии тоже есть загородный дом, который всегда служил им дачей, летним коттеджем. Там два этажа, утепленные полы, хорошая звукоизоляция, достаточно культурный ремонт и потрясающие виды. Неудивительно, что мои бабушки в старости занимались одним и тем же делом — садоводством и выращиванием культур. Так вот, в России я была всего несколько раз, и впечатление осталось потрясающее! Такая территория, а какие просторы… просто не виданное мной прежде чудо! Последний раз я лицезрела красоту, когда мне было 17. Сейчас осознала, что время летит неумолимо быстро. Как же страшно это — понимать, что никак нельзя его остановить. Потому дни отпуска пролетели быстро.       Одним утром я встала, удивилась солнечной погоде, весенней прохладе, оставившей мурашки на моей коже, и понеслась в сторону раковины, которая то и дело заросла в виноградных кустах. «Надо бы расчистить здесь все», — пронеслось в моей голове, когда я окинула взглядом виноградные ветви, тянувшиеся далеко на крышу навеса. Интересная постройка моего деда — навес. Когда они покупали этот дом, ничего здесь не было: ни стола, ни лавок, ни тумб, ничего. А бабушка и дедушка любили больше времени проводить на свежем воздухе, потому дед протянул от стен дома крышу над голой землей, а под крышей поставил самодельный стол, стулья и прочее, что было необходимо жене для готовки и хранения подручных вещей. Теперь по этой крыше из шифера тянулся виноград, и мне нужно было как-то исправить ситуацию.       — Где мои садовые ножницы… — себе под нос пробурчала я. — А!       Уже через полчаса стремянка валялась в кустах роз, а я в грязи и с кучей отрезанных виноградных лоз в ногах вытирала потный лоб тыльной стороной ладони. Бабушка меня б убила, если бы увидела, как я бесстыдно испоганила ее цветы. Но я тоже их любила, и их пересаживанием и уходом я занималась на следующий день. Семена и удобрения были куплены заранее, оставалось только с лопаткой и лейкой бегать туда-сюда и наводить красоту. Однако, вскоре я была вынуждена тянуть от уличной душевой кабины шланг, которым полила все вокруг и даже себя. Соседи, увидев меня грязную, как будто я в глине валялась, изрядно удивились, но не прошли мимо.       — Да неужели ты в свои годы решила заняться посадками? — крикнула соседка через сетчатый забор, помахав мне рукой в порваной садовой перчатке.       — Да, а почему бы и нет? Хорошее же дело!       Одобрительно кивнув, бабуля захромала дальше в сторону дома своей сестры по левому боку от моей хаты.       Под вечер я сильно уморилась, плюхнувшись на диванчик под навесом. С уходом солнца сильно менялась температура воздуха, пришлось накинуть ветровку и укутаться пледом. Налив себе кружку чая, я уселась и смотрела вдаль, в сторону огорода, за него и на густые деревья. Слышались чириканья сверчков, шелест листьев, луна поднималась над землей. В детстве я любила считать звезды на небе, потому, надев очки, я вышла из-под навеса и, закинув голову, смотрела на темную звездную бесконечность. Вдруг, мое внимание приковали постиранные брюки, висевшие на веревке и закрепленные прищепками. Порывы ветра в одно мгновение стали настолько сильными, что брюки попросту накручивались на веревку, вызвав мое нескрываемое негодование. Взяв их в районе бедер, я немедленно нащупала что-то в кармане, и тогда меня осенило, но было слишком поздно.       Бумажка с номером Тома намокла, и все, написанное на ней, было не читаемо. Настроение стремительно упало вниз, и я, вздохнув, вернулась обратно под навес, потирая лоб от неудачи. Холод пробирался сквозь одежду, постепенно замораживая мое тело, но я не спешила уходить в дом. Уставившись в одну точку, я вспоминала черты лица мужчины и жалела о том, что, возможно, никогда больше его не увижу. В то же время, я сомневалась, что решилась бы позвонить ему, если бы номер остался. Вскоре, с противоречивыми чувствами внутри, я ушла спать.