Memento Mori

— Задняя парта, почему шумим? — биолог постучал ребром линейки по столу, и от громкого звука весь класс вздрогнул. — Пишем дальше. Различия в строении полового члена у суб-полов. Первое. Половой член альфы с самого рождения отличается более крупным размером. У детей длительное время мошонка соразмерна с членом, в подростковом возрасте же орган значительно увеличивается в размере. В эрегированном состоянии длина члена взрослого альфы достигает двадцати-двадцати пяти сантиметров, обхват — от тринадцати до пятнадцати сантиметров. Если кому интересно, в дюймы переведёте потом сами. Пишем дальше. Отличительный признак альфы — заметный даже в раннем детском возрасте узел у основания головки полового члена. Характерная особенность узла альфы заключается в том, что он набухает достаточно быстро при малейшей стимуляции и практически сразу увеличивается в объеме примерно в два раза, что обеспечивает наиболее надёжную сцепку при половом акте. Поэтому же не рекомендуется злоупотреблять предварительной стимуляцией, так как увеличенный узел затрудняет проникновение во влагалище или анус. Да, мистер Дживас? У вас какой-то вопрос?       Все эти излияния учителя Майл слушал с максимально брезгливым выражением лица, принципиально ничего не записывал и, стоило биологу обратить внимание на его нетерпеливо поднятую руку, тут же с вызовом в голосе спросил: — Простите, а у нас сейчас урок биологии или полового воспитания?       Сзади раздалось сдержанное хихиканье девчонок, видимо, они подумали о том же самом. Но учитель снова постучал линейкой по столу и невозмутимо ответил Майлу. — Биология, мистер Дживас. На уроках полового воспитания вам будут рассказывать о гигиене половой жизни, способах предохранения, чтобы избежать нежелательной беременности или патологической зависимости от семенной жидкости партнёра. Продолжаем урок…       Майл скривил губы и решил было уже для себя, что лучше полистает учебник в поисках интересных картинок, чем будет слушать дальше, но тут прямо за спиной услышал громкий шёпот — Линда часто позволяла себе болтать на уроках с соседкой по парте. Но сейчас её шёпот был обращён не только к подруге, но и к Майлу. — Пх, похоже родителям Дживаса о способах предохранения не рассказывали, — вторая девочка громко хрюкнула, пытаясь сдержать смех, но учитель этого почему-то не заметил. — Надо было ходить на уроки полового воспитания. Тогда их тупой сынок не сидел бы тут и не задавал бы тупых вопросов.       «Не реагируй, не реагируй…» — Майл зажмурился и стиснул зубы. Излюбленное занятие сирот — издеваться над отказниками и теми, кто остался без попечения по другим причинам. Кичатся тем, что они-то были желанными детьми, были нужны своим родителям. Это было очень неприятно, но Майл почти привык к этому, почти научился игнорировать подобные выпады в свой адрес. Почти. Как говорится, почти не считается. — Что, Дживас, папочку твоего не научили презик надевать вовремя? — Михаэль, чтоб ему икалось, Кель. Не смог удержаться от комментария, естественно.       Биолог зачем-то заставил их сесть за одну парту, и этот противный блондин регулярно принимал у Линды эстафету по доведению Майла до бешенства во время урока. Видимо, и сейчас они рассчитывали, что парень начнёт огрызаться в ответ и непременно получит замечание от учителя, как это периодически бывало. Вот только они не могли даже предположить, что затронули слишком болезненную тему. Несмотря на старания психотерапевтов, Майл до конца так и не отошёл от своих отношений с отцом. До сих пор, даже спустя несколько лет он иногда просыпался от кошмаров, в которых отец душил его, вжимая лицом в подушку, и рвал мягкие ткани заднего прохода резкими и грубыми толчками.       В воздухе ощутимо запахло отцовской спермой — глубоко спрятанные болезненные воспоминания полезли наружу. Дыхание сбилось, перед глазами всё поплыло, карандаш выпал из дрожащих пальцев и укатился с парты на пол. На Майла нахлынула дикая смесь эмоций — страх перед отцом и причиняемой им болью, желание снова почувствовать в себе чужой член, отвращение к самому себе. Не обращая внимания ни на кого из присутствующих, Дживас поднялся из-за парты, уронив при этом стул, качнулся слегка, затем вышел из класса, пошатываясь, и, как только за ним захлопнулась дверь, побежал по коридору к выходу из школы. — Мистер Кель, что вы ему сказали? — Да ничего такого, сэр. Просто пошутил. — Видимо, не очень удачно. Будьте любезны, прогуляйтесь, верните своего товарища в класс. Сегодня важная тема, чтобы пропускать её.

***

      Дверь в ванную комнату распахнулась, Михаэль прошёл внутрь и сразу же чуть не упал, поскользнувшись. Под ногами была лужа крови, к счастью небольшая, а чуть поодаль на кафельном полу лежал Майл. Обе руки его от запястий и до локтей были изрезаны канцелярским ножом, валявшимся рядом. — Блять! Дживас, ты охуел?! — ответа не последовало. Михаэль, пытаясь сдержать рвущуюся наружу панику, подскочил к соседу, на ходу срывая с крючков полотенца, и принялся неумело перевязывать ему руки. Затем усадил, ударил несколько раз по щекам, включил воду и побрызгал ему в лицо из-под крана. — Дживас, мать твою! Просыпайся! Только попробуй сдохнуть! Я тебя убью, если сдохнешь!       После непродолжительных попыток привести его в чувства, Майл всё же открыл глаза и осоловело посмотрел на Михаэля, затем слабо поморщился от боли в руках. — Ты чего, мать твою удумал, придурок?! Охуел совсем?! Нахрена ты себя так исполосовал?! Что я, блять, такого сказал, что ты устроил тут чёрт знает что?! — убедившись, что Дживас живой, Кель дал волю эмоциям, с каждой фразой всё сильнее повышая голос. — Ты ничего не понимаешь… — Майл снова поморщился и попытался отвернуться, но Михаэль не дал ему это сделать, хорошенько встряхнув за плечи. — Дебил, блять… Ну так объясни мне, тупому, чтобы я понял! В чём нахер дело?! — Не учил никто моего отца презиками пользоваться. Его лишили родительских прав за то, что он почти целый год каждый день трахал меня. А меня потом ещё почти год лечили от зависимости от его чёртовой спермы.       Михаэль резко поменялся в лице. И без того бледные щеки побелели, глаза широко распахнулись, губы дрогнули. — Блять… Это… Это пиздец. Прости, пожалуйста. Я не… Блять. Прости. Серьёзно, прости. Чёрт. Я… Я не думал… Я… Я вовсе не имел в виду, когда говорил… Чёрт… Это… Это ужасно!       Вскочив на ноги, Кель принялся нервно мерить шагами ванную комнату, дергая себя за волосы и ругаясь, потом чуть снова не навернулся на растёкшейся по полу крови и после этого присел обратно на корточки рядом с Майлом. — Прости… Я даже предположить не мог… Прости… Не режь больше себе руки, пожалуйста. Ладно? Я… Я поговорю с ними со всеми. Чтобы больше не трогали тебя. Ты можешь встать? Давай, надо к воспиталке подойти за бинтами… Давай помогу встать. Прости…       Реагировать на сбивчивые извинения Михаэля у Майла не было ни сил, ни желания. Поэтому он просто позволил соседу поднять себя на ноги и отвести к дежурному воспитателю, где ему обработали антисептиком руки, аккуратно всё перебинтовали, дали несколько незнакомых Майлу таблеток и отправили спать. Несколько последующих дней Дживас ждал, что к нему вызовут какого-нибудь психотерапевта или даже психиатра, но ничего такого не произошло. Все будто забыли об этом случае, и только Михаэль, впечатлившись увиденным, с тех пор не отлипал от Майла, став для него кем-то вроде защитника.

***

      Кель оказался патологическим собственником. Не отпускал от себя Майла ни на шаг, не подпускал к нему других. Вскоре их стали считать парой, хотя на самом деле это было не так. В принципе, Михаэль был не против перейти от приятельских отношений к интимным, но Дживас шёл на любые ухищрения, лишь бы не допустить близости между ними.       Первая течка у Майла, Нэйта и Кевина пришла почти одновременно, видимо, их биоритмы ссинхронизировались из-за совместного проживания. И в дальнейшем довольно долго все трое начинали течь так же в одно время, поэтому Майлу удавалось какое-то время вообще скрывать приход течки, «прячась» за запахами соседей. Но долго это продолжаться не могло. В конце концов Михаэль вычислил его и стал ещё активнее проявлять интерес к приятелю, объясняя это тем, что Майл пахнет слаще всех остальных. Но Дживас держался, не поддаваясь на настойчивые ухаживания.       У гамм и омег мужского пола течка проходила по-разному. У тех и других в этот период возникало неудержимое желание заниматься сексом, возбуждение не проходило само, а воздержание на определённом этапе начинало приносить ощутимый дискомфорт вплоть до болезненных ощущений в паху. Единственным способом избавиться от этого был секс и оргазм. Но в силу физиологических особенностей достичь удовлетворения омеги могли только во время анальной стимуляции. Их член в принципе был неспособен к эрекции, а потому достичь удовлетворения банальной дрочкой было невозможно. Гаммы-мужчины же были в некотором роде универсалами, могли выполнять обе функции размножения, и справиться с возбуждением при течке в принципе могли и без посторонней помощи.       Именно так и действовал Майл, скрываясь от всех в ванной комнате и под видом водных процедур занимаясь самоудовлетворением, чтобы снять напряжение. Конечно, это было не так эффективно, как нормальный секс, но парень панически боялся вступать с кем-либо в настолько близкие отношения. Даже обещания Михаэля предохраняться не могли его переубедить. И в итоге Кель решил пойти на крайние меры.

***

      Старшие ребята редко принимали в свою компанию хоть кого-то, кто был младше их больше, чем на год, но Михаэлю каким-то невероятным образом удалось добиться приглашения на ночную тусовку. Кто-то ухитрился тайком подсыпать в чай дежурному воспитателю снотворное, так что никто не должен был им помешать развлекаться. Майл идти боялся — у него как раз началась очередная течка, и он опасался, что старшие парни, учуяв его запах, захотят ему «помочь», но Михаэль поклялся, что не подпустит никого к «своему пирожку» и уговорил Дживаса пойти. Со всеми этими выяснениями в комнату старших ребят они пришли, когда развлечения были в самом разгаре.       В центре всеобщего внимания был один из взрослых парней, Алистер. Он всегда производил впечатление тихого и скромного юноши, поэтому то, что увидел Майл, поразило его до глубины души. Алистер, полностью обнажённый, стоял на коленях почти посередине комнаты, руки его были привязаны ремнём к изножью кровати. Прогнувшись в спине, он выставлял свой зад на всеобщее обозрение, кусал губы и похотливо стонал. С головки его члена капали течные выделения, очко призывно пульсировало. Видимо, течка у омеги шла уже несколько дней, удовлетворения не было, и он уже изнывал от желания.       Над Алистером нависал его приятель, парень на год старше, почти выпускник, Бейонд. Приспустив пижамные штаны, он небрежно поглаживал рукой свой член, а второй похлопывал Алистера по заднице, вызывая у него ещё более громкие и протяжные стоны. Ещё несколько человек из взрослых сидели по кроватям и с интересом наблюдали за происходящим. — Ну что, пупсик, хочешь меня, да? Я вижу, что хочешь, — протянул Бейонд, в очередной раз шлёпнув Алистера. — А ведь у тебя течка, пупсик. Тебя ничего не смущает, нет?       Алистер промычал что-то нечленораздельное, помотав головой, и сильнее отклячил задницу. — Знаете, ребята, почему я его до сих пор не трахнул? — Бейонд театрально развёл руками, обращаясь к присутствующим. — Да потому что эта похотливая сучка в прошлую течку из-под меня не вылезала и проебала все наши презики! Которые, между прочим, я с огромным трудом достал! Так что теперь нам предохраняться нечем. Ну так что, ребятки. Мне его трахнуть?       С этими словами он резким движением вставил Алистеру в задний проход сразу три пальца, от чего тот застонал ещё громче и сильнее прогнулся в спине. Взрослые ребята засмеялись, а Майл, нервно прикусив губу, принялся дёргать Михаэля за рукав. — Пойдём отсюда, пожалуйста… — зашептал он ему на ухо. — Мне это не нравится… — Успокойся, — так же шёпотом ответил Михаэль. — Я с таким трудом добился того, чтобы нас позвали… Если мы сейчас уйдём, нас посчитают неженками и больше никогда не позовут. — Ну и ладно. Прошу тебя, пойдём… — Успокойся, — повторил Кель и, воспользовавшись тем, что лицо Дживаса было максимально близко, уверенно поцеловал его в губы. Майл испуганно дёрнулся, отшатнулся, хотел было высказать Михаэлю всё, что думает об этом, но тут кто-то из парней на них цыкнул, и пришлось притихнуть.       Разврат тем временем набирал обороты. Бейонд уже вовсю трахал Алистера ладонью, рука скрывалась у того в заднем проходе по самое запястье. Омега кричал, срывая голос, из его члена выделения сочились тонкой струйкой. На самом деле это всё выглядело довольно возбуждающе, но Майл боялся признаться в этом даже себе. После внезапного поцелуя Михаэля у него горели губы, а в паху болезненно запульсировало. Надо было как-то незаметно для всех уйти и подрочить, пока на его течку не начали реагировать. Он уже начал поглядывать на дверь, но тут Кель с шумом вдохнул, облизал губы и собственническим жестом прижал Майла к себе за талию. Сердце у подростка тут же застучало не то в висках, не то в ушах. — Да трахни его уже нормально! — раздался чей-то возглас, и Майл вздрогнул, решив в первый момент, что обращаются к ним с Михаэлем. А потом вспомнил про Алистера с Бейондом. — Реально! Сколько можно мурыжить всех. Аборт потом сделает, если что, — поддакнула какая-то девица с хищной ухмылкой. — Слышишь, пупсик? Народ требует нормально, — Бейонд наклонился к уху Алистера и лизнул его в шею. — А ты как? Тоже хочешь, чтобы я засадил тебе свой член промеж булок? Подумай хорошенько, пупсик. Я буду трахать тебя долго и с упоением, а потом буду кончать в тебя, пока сперма по ногам не потечёт. Ты ведь хочешь этого, да? Конечно, хочешь, пупсик, — парень провёл пальцами по животу омеги, от чего тот жалобно заныл и дернул бёдрами. — Вот только… Я ещё и кончить толком не успею, как ты залетишь. Ты же знаешь это. Ты и этого хочешь? Только представь, я сейчас накачаю тебя спермой так, что ты булькать будешь, а через девять месяцев тебя будут раздирать изнутри маленькие омежки, рвущиеся наружу. Жаль только, я не увижу, как ты орёшь и просишь вырезать их из тебя. Я же выпускаюсь через месяц.       Вкрадчивый голос Бейонда, казалось, заглушал всё: и стоны Алистера, и смех с перешёптываниями остальных ребят, и шумное, возбуждённое дыхание Михаэля совсем рядом. Во всяком случае Майл сейчас слышал только его. И это всё звучало слишком жестоко. Получается, Бейонд сейчас просто воспользуется перевозбуждённым состоянием своего парня, трахнет его, заделает ребёнка и бросит справляться с проблемами одного? Наверное, если бы Алистер соображал сейчас чуть лучше, если бы слышал, что ему так томно шепчут на ухо, он бы наверняка прекратил это безобразие. Но сейчас омега хотел только одного — чтобы его трахнули. А Майл не мог ничего сделать, поэтому оставалось только смотреть на это безобразие, прикрывая рукой пах, чтобы никто не заметил, как он возбудился сам.       Майл не хотел смотреть, но не мог отвести взгляд. Бейонд двигался уверенно, ритмично, со смачным хлюпаньем толкаясь членом внутри Алистера. Омега уже не мог ни стонать, ни кричать, только обессиленно хрипел повиснув на связанных руках. Сперма струйками выбрызгивалась из его члена, заливая пол, и почти все присутствовавшие парни уже особо не скрываясь потриали ладонями свои члены сквозь штаны. Пахло действительно сладко, дурманяще, и Майл решил, что сейчас его последний шанс. Если он не сбежит, то окажется следующим, кого захотят трахнуть. И хорошо, если это будет только Михаэль. Резко выдохнув, он набрал в легкие побольше воздуха, как перед прыжком, а потом рванул к выходу, выворачиваясь из рук Келя. И уже не видел и не слышал, как рычал Бейонд, с остервенением насаживая Алистера на свой член и кончая в него так обильно, что сперма действительно потекла по ногам омеги наружу ещё до того, как они закончили.