Когда Цзян Чэн хотел как лучше

Видение вовсе не было мимолетным и не растаяло, стоило только Сичэню переступить порог. Ваньинь все еще был здесь, и более того — позвал его по имени. Сердце вновь радостно екнуло, и Хуань не сдержал улыбки. Возможно, он был сумасшедшим, если не стремился разбираться во всем происходящем, ведь где-то под толстым слоем боли потери, радости воссоединения и, что уж тут говорить, маниакального желания сохранить этот момент — под всем этим, все еще тихонько шептал голос рассудка о том, что из мертвых люди просто так не возвращаются, что обмануть убитого горем человека проще простого, и что он, Лань Хуань, вовсе не был безответственным юнцом, что мог позволить себе обмануться и забыться. Но голос рассудка хоть и шептал, но шептал достаточно тихо, чтобы Сичэнь поддался более сладкому желанию — воссоединиться с потерянным супругом, оставить его в своих объятиях и больше не отпускать. — А-Чэн, — ласково отозвался заклинатель на чужие слова и, подойдя ближе, нежно коснулся чужой щеки. — Мы еще успеем все обсудить. Лань Сичэнь присел перед возлюбленным так, чтобы их глаза были на одном уровне, и бережно накрыл ладонями его руки. — Ты устал. Сейчас тебе не нужно никуда бежать, так что просто отвлекись от мыслей. Ванна скоро будет готова, а после нее подадут ужин. Мы успеем все обсудить, не волнуйся. Заманчиво и сладко. Действительно, не хотелось никуда спешить, бежать и думать о чем-либо, вот только, если закрыть глаза на проблему, она не исчезнет. Скажи он обо всем позже, может успеть наделать ошибок и расстроить Хуаня еще больше. Поджав губы, Цзян Чэн смотрел на любимого, который был счастлив видеть его. И понимал, что на его месте точно не хотел бы слушать хоть что-то, что может опровергнуть тот факт, что его возлюбленный совсем не тот, кем кажется. Особенно если этот возлюбленный несколько лет был мертв. — Ванна, ужин, это все хорошо, — сглотнул. — Но есть... определенные обстоятельства, о которых я просто не могу молчать, Лань Хуань. Он пресек попытку ответить и мотнул головой, взяв ладонями лицо мужчины. — Ты сказал, что мы — супруги? Я никогда не был в браке. И, если я правильно понимаю, то я как-то странно вильнул во времени и переместился... в будущее? Относительно своего настоящего. В общем. Я точно не в своем времени сейчас. Если все так, как я думаю, то ты уже должен знать про мой скачок в прошлое с помощью того талисмана, и... — запнулся, даже не представляя, что еще сказать. — Кажется, я точно не твой супруг. По крайней мере, еще. Я не знаю. Мне очень жаль и... У меня не хватит духовных сил, чтобы переместиться, еще как минимум несколько дней. Мне придется побыть здесь. Я не представляю, что делать дальше, я ничего не понимаю уже. Мне очень жаль, Хуань... Горько было думать о том, что все худшие опасения подтверждались, и Сичэню предстояло смириться с мыслью о скорой потере возлюбленного. Снова. Ваньиню легко было говорить, что он никогда не был в браке, но ведь Лань Сичэнь помнил те теплые и болезненные воспоминания многих лет их совместной жизни. В здравомыслящей голове все ложилось по полочкам, а глава Лань готов был отдать многое, чтоб продлить еще хоть ненадолго их общее с Ваньинем время. В пределах разумного, конечно. Он никогда и не думал, что судьба подарит ему ТАКОЙ шанс. Если бы только Ваньинь думал немного меньше… Но ведь в этом и была его прелесть, верно? Сичэнь подумал еще немного, а после вновь мягко улыбнулся. — Раз у тебя недостаточно духовных сил, то тем более нам сейчас некуда торопиться. После ванны, ужина и сна ты почувствуешь себя лучше, — заклинатель поцеловал почти невесомо чужие руки и так же с улыбкой добавил. — Тебе не о чем беспокоиться. Сичэнь все глубже закапывал и себя, и свое здравомыслие. Ему стоило хотя бы сейчас остановиться и послушаться возлюбленного, но момент был давно упущен, черта пройдена и, рухнув со скалы вниз, заклинатель погряз в своих чувствах и иллюзиях, утягивая за собой и Ваньиня. Цзян Чэн посчитал, что Лань Хуань говорит разумно. Духовных сил в нем почти не было — на меч бы не встал точно. Он в чужом клане, он даже не глава здесь. Стоило послушаться. В конце концов, кому, если не главе Лань, можно было довериться? Они женаты. Здесь, в этом времени, каким бы оно ни было. Цзэу-цзюнь потерял мужа в лице Лань Ваньиня и наверняка, хотя бы в память о своем супруге, поможет ему. Да и этот Хуань был похож на возлюбленного самого Цзян Чэна, оставленного там, в его реальности. Похож, можно легко ошибиться, если бы не ряд обстоятельств. Было очень... Жаль. Хорошо, что глава Лань нашел в себе силы не уходить в изоляцию, но Цзян Чэн представить себе не мог, что чувствовал Лань Сичэнь. То же, что и сам Цзян Чэн, когда потерял семью? Он бы точно не мог потерять еще и Хуаня. Выше его сил. Сичэнь встал и, изящно прерывая чужие попытки продолжить этот разговор, подошел к двери, что разделяла ханьши на две части. Отодвинул ее чуть в сторону, впуская в комнату легкий аромат трав и отдушку горячего пара, что поднимался от ванны, которую очень резво наполняли водой слуги, снующие через заднюю дверь и тем самым вообще не обнаруживающие себя до этого момента. Лишь когда глава вторгся в их маленькое действо, несколько человек из них остановились, ожидая возможных указаний. Сичэнь отпустил их легким кивком. — Ванна готова, Ваньинь, — вновь с мягкой улыбкой обратился заклинатель к своему собеседнику. — Повезло, что ее уже начинали готовить для меня, поэтому процесс не занял много времени. Мы обязательно обо всем поговорим позже, а пока тебе просто нужно отдохнуть. Цзян Чэн шумно вздохнул, когда на него обратили внимание. Прикрыл глаза, делая вид, что не замечает этого, поднимаясь с места, чтобы раздеться. Они поговорят позже, это справедливо. Ваньинь снял верхнюю одежду, но нижнее ханьфу развязал только тогда, когда все ушли. Снял с волос ленту. Он раздевался молча, не стесняясь того, что за ним наблюдают, потому что уже вышел из возраста, когда стесняются своего тела. Интересно, он в будущем или все же где-то еще? Он выглядит так же, как покойный супруг этого мужчины? Как он вообще чувствует себя, видя перед собой Цзян Чэна сейчас? Много слов и... мало сил. Цзян Чэн встал на ступеньку и залез в горячую воду. Медленно опустившись в нее по самые плечи, удовлетворенно застонал. Пахло горькими травами и чем-то еще, приятно. Серые глаза медленно следили за главой клана — он же не будет просто наблюдать за ним? Оставит одного? Все происходило так стремительно — от внезапного появления супруга до абсолютно бытового принятия ванны, — а Лань Сичэнь все с опаской отгонял от себя нудящую мысль, что все может так же стремительно закончиться. Еще чуть более часа назад он был по обыкновению закрыт в коконе своей скорби, механически выполняя свои ежедневные обязательства главы клана, а сейчас он, абсолютно забыв смутиться, наблюдал за тем, как снимает с себя одежды Ваньинь и его тело скрывается в прозрачной воде с исходящим от нее легким паром. Как будто это было вчера, перед глазами Сичэня встали совершенно похожие моменты из прошлого — та же ванна и тот же супруг — разве что только Ваньинь из прошлого по обыкновению подшучивал над ним, дразнил и завлекал к себе. В противоположность тому Ваньиню, что сейчас был перед ним — уставший, вымотанный, потерянный. В груди болезненно щемило, и Сичэню дорогого стоило не позволить кому встать в горле. Ванна делала свое дело, набор трав в ней успокаивал и размаривал постепенно того, кто в ней находился. По лицу Ваньиня пробежала тень расслабленности, но так же быстро и пропала, он все же был еще настороже — Сичэнь и не помнил, когда в последний раз его Ваньинь настолько долго не мог расслабиться в его присутствии. Хотя, впрочем, заклинателя можно было понять — Лань Сичэнь был единственным здесь, кто еще был одет и довольно недвусмысленно наблюдал за происходящим. Но и уйти никак не мог, поэтому, аккуратно подцепив с плеч верхнюю накидку, снял ее и осторожно, будто боясь спугнуть, подошел к ванне. Ваньинь был откровенно прекрасен, и Сичэнь невольно улыбнулся, глядя на него, но почти сразу же отвлекся на полку со всем необходимым для принятия ванны, дабы не вызывать у супруга чувство неловкости всего лишь своим взглядом. — Позволишь помочь тебе? — безобидно спросил заклинатель, демонстрируя собеседнику губку в ладони. В горячей воде усталые мышцы заныли — о ванне Ваньинь грезил целую неделю, — но расслабиться окончательно все не выходило. Не то чтобы нужно было опасаться Лань Хуаня, в конце концов, в любой реальности он все тот же Хуань, его возлюбленный, так или иначе. От него не будет никакого вреда. И все же, все эти перемещения свое дело сделали, и Цзян Чэн будто бы боялся лишний раз пошевелиться, чтобы не натворить дел. Да и даже когда ему казалось, что он полностью спокоен, мышцы все равно оставались каменными, будто мужчина в любой момент был готов выпустить цзыдянь. Когда Сичэнь замечал за ним такое, то причитал, делал массаж, играл на сяо какие-то лечебные мелодии. Ваньинь опустил глаза, понимая, как соскучился по нему. Краем глаза заметил движение: Цзэу-цзюнь снял накидку и подошел ближе, взял губку и, видимо, хотел какого-то взаимодействия. Его можно было понять, конечно, можно. Цзян Чэн возненавидел бы себя, если бы обидел этого человека. — Конечно, — слегка кивнув, убрал руками волосы с плеча, садясь чуть ближе к бортику ванны, чтобы не пришлось далеко тянуться. Усмехнулся своим мыслям о том, как он умудрился умереть. В смысле, даже Саньду Шэншоу может погубить ночная охота, но Цзян Чэн все же надеялся, что он довольно силен, чтобы не сдохнуть в лесах. Особенно когда есть, что терять. Они были женаты. Сколько? — Как долго вы были женаты? — спросил вслед за своими мыслями, пожелав немного узнать о мире, куда он попал. Дежавю вновь настигало Сичэня — сложно было не видеть силуэт своего супруга в чужом и, наблюдая за тем, как заклинатель убирает волосы и оголяет для него, Сичэня, свои плечи и спину, мужчине все сложнее было не потерять голову. — Мы поженились около пятнадцати лет назад, — чуть подумав, ответил заклинатель, опуская губку в ванну, напитывая ее водой и орошая мягкими водными струйками чужое плечо. — Но полюбили друг друга еще раньше. Приезд адептов Юньмэн Цзян сюда для обучения был удачным поводом для того, чтобы познакомиться ближе и проводить вместе достаточно много времени. На губах Лань Сичэня невольно появилась улыбка, подернутая легкой грустью. Теперь все воспоминания, связанные с его супругом, вызывали эту особенную улыбку — не было у Сичэня воспоминаний счастливее, чем те, что были связаны с Ваньинем, и не было воспоминаний, что стали бы столь же тяжелы, как эти. Пятнадцать лет… Два года из которых Лань Ваньинь уже мертв. Когда же они поженились? Цзян Чэн задумался над вопросом, произнес осторожно: — Сколько лет Цзинь Лину? И как Вэй Ин стал главой клана Юньмэн Цзян? Второе спросил чуть тише. Конечно, он беспокоился о судьбе клана. Мужчина был ласков и, оглаживая губкой напряженные плечи и спину, не нажимал сильнее, чем того требовалось. Рукава его одежд, облегающие руки, как наручи, от увлеченности мужчины его занятием безвозвратно намокли, но Хуань не обращал на это внимания; губка в его руках двигалась все выше и все дальше — постепенно она переместилась с плеч на шею и грудь, скользя по ним аккуратно, и, должно быть, чуточку более вольно, чем следовало, вынуждая Ваньиня чуть сильнее откинуться спиной на борт ванны. — Около восемнадцати, я думаю, — вновь заговорил Сичэнь после недолгого молчания. — Твой шисюн всегда поддерживал нас, и, когда я попросил тебя стать моим супругом, он возглавил клан вместо тебя, взяв фамилию Цзян. Сейчас он женат и управляет кланом до сих пор. Довольно успешно, я бы сказал. Цзян Чэн слушал. Слушал и позволял себя мыть, прикрыв глаза и отдавшись чужим рукам, наконец отпустив себя. Хотя на лице не было безмятежности, напротив, брови хмурились, пока он осмысливал услышанное. Значит, гипотеза о том, что он попал в будущее, неверна. Это какой-то совсем другой мир, параллельный, идущий в том же временном промежутке, что и настоящее Цзян Чэна, но пошедшее по какому-то другому сценарию. Они полюбили друг друга во время войны? До войны? До пожара в Ляньхуа? Они сблизились еще во время обучения. Вэй Ин не умирал и возглавил клан? Если не умер Вэй Ин, то и... Ваньинь рвано вздохнул, сглотнул вязкую слюну. — Кто сейчас глава клана Цзинь? Сердце застучало быстрее. Он воспитывал племянника столько лет, оставшись совсем один. А Цзян Чэн из этого мира был любим, в браке. Не обременен кланом. Его шисюн был жив. Может быть, не только он? Надеяться не хотелось, но он надеялся. Похоже, тот Лань Чэн был куда счастливее. Возможно, не так покалечен, как этот. Может, он даже не Саньду Шэншоу. Тем лучше. Этот Лань Хуань любит другого — счастливого, несломленного. Отлегло где-то внутри. Надо же, их отношения развивались приблизительно так же, как сам Цзян Чэн рисовал юному Хуаню несколько дней назад. Общались в Юньшэне, влюбились. Было в этом что-то романтичное, как иногда мечталось ему самому. Но... Оставить клан? На Вэй Усяня? Насколько этот Цзян Чэн не был... ранен, если допустил такое? Если бы его самого любили тогда, когда он был совсем юным, был бы он другим? Насколько? Зато теперь можно было предположить, почему он погиб на охоте. Если он не гонялся годами за темными заклинателями, потому что их толком и нет, потому что Вэй Усянь никогда не умирал и, может, даже Старейшиной Илина не становился, то и уровень совершенствования наверняка остался более низким. Зато он был счастлив. Какая ирония. За своими мыслями Ваньинь не замечал, как поддается рукам, что заходили дальше в своих действиях, мыли уже грудь и живот, бесстыдно скользя по телу. Было уютно и совершенно не до того. Он очень устал. Не только физически… — Кланом Цзинь сейчас управляет Цзинь Цзысюань, сын предыдущего главы, Цзинь Гуаншаня. Вместе со своей супругой — твоей сестрой. О небо. — И госпожа Цзинь, и глава Цзян были недавно здесь. Отбыли домой чуть меньше недели назад. Знаешь, была годовщина... ... Годовщина смерти их брата. Сказать это Сичэню уже было сложнее, как и смириться, несмотря на прошедшее время. Но глаза Цзян Чэна щипало не от этого.