Реквием по драконам

Можно ли назвать это исповедью? Или откровением героя истории? Монологом протагониста? Я плох в литературе, так что с термином мы вряд ли определимся. Но, если вы вдруг захотите повесить на меня клеймо злодея, позвольте вам, сначала, немного рассказать о мире, которого мы все лишились. Лишились не из-за меня. Мои родители были примером счастливого брака, они как будто сошли со страниц старых сказок, где все «жили долго и счастливо и умерли в один день». Разве что мать умерла вслед за отцом с разницей всего в четыре дня, но куда в наши дни без погрешностей. Жизнь, к сожалению, не математика. Чего скрывать, тогда мой мир рухнул. В один момент я потерял свою семью. У меня больше не было ни единой родной души, ни одного близкого человека. Я тогда был студентом, собирался посвятить себя науке, как всегда и мечтал. Мне казалось, это должно было быть моим призванием, а родители всегда поддерживали меня в этом. После того, как их не стало, я потерял эту опору. Словно потерял себя. Ещё год я не жил, а существовал. Это был тяжелый период. Да что там — я уже почти сдался, ведь едва удерживающая меня за эту жизнь ниточка науки готова была сорваться из-за проблем и споров в университете, а родительский дом и вовсе пришлось продать, чтобы погасить появившиеся из-за пагубных привычек долги, перебравшись в тесную съёмную «студию». Я постепенно начал скатываться туда, где никогда не хотел оказаться. Родители бы разочаровались, увидев их сына таким. А я будто бы всеми возможными способами стремился увидеться с ними поскорее. Но потом я встретил Агнесс. Забавную и прекрасную девчушку родом из Прибалтики, которая улыбалась, морщила свой курносый носик, громко чмокала меня в щёки, даже когда это было неуместно, любила играть с моими отросшими волосами, бунтарски их развязывая или заплетая против моей воли. Она стала моим персональным солнцем и я всегда удивлялся, почему из всех людей на нашей планете так повезло именно мне. Она вытянула меня из той ямы, в которую меня неизбежно засасывало. Ради неё я смог взять себя в руки, затем обратно взяться за учёбу и… Ладно, это всё лирика, я ведь просто стараюсь для вас — вы же не будете слушать историю, состоящую из простых сухих фактов и формул? Просто пните меня, если сильно увлекусь.       24 года Моими разработками, которые я создавал ради практики и курсовых проектов в нашем университете, чтобы хоть как-то обратить на себя внимание и доказать, что я не зря просиживаю своё место в лектории (вернее, что мне не зря дали на это второй шанс), заинтересовались какие-то серьёзные «шишки». Выслушав мои пояснения, они предложили мне работу среди людей, как они выразились, наделённых исключительным интеллектом и аналитическими способностями. Звучало, если честно, как будто меня звали в клуб элитных ботанов. Вот только на ботанов они похожи не были. Мне объяснили, что у них я смогу реализовать весь свой потенциал, поскольку только у них есть ресурсы для подобного. Я был заинтригован. Честно говоря, я уже устал слышать от наших профессоров о том, что на практике расчёты формул, которые я привожу, нигде не применить, либо что это вовсе не тот уровень физики, который мне нужен. Хотя на деле этот уровень просто не был посилен ни одному из них, они попросту боялись выйти за рамки. Так я согласился на предложение Фонда. У меня, совершенно внезапно, появились два якоря, удерживающих меня в жизни — любовь и наука.       26 лет Я был полноправным научным сотрудником Фонда SCP. Для меня словно открылась новая планета, ведь ничего подобного из того, что я теперь узнавал, не знал никто за пределами этих стен. Меня заинтересовала тема пространственных аномалий, поскольку я уже многократно натыкался на присутствие пространственно-временных волн ещё тогда, когда никто не мог объяснить мне, что это такое. Я стал засиживаться за разбором новых понятий, таких как Якорь Реальности Скрэнтона, Юмы и счётчик Канта. Сначала голова шла кругом, но потом внутри словно что-то щёлкнуло — я помню, я тогда подскочил со своего стула и начал рассчитывать уравнение на маркерной доске кабинета, даже не зная, куда меня это приведёт. Я просто увидел закономерности и взаимосвязи. Конечно, я бы соврал, если бы сказал, что решил его идеально с первого раза, нет-нет, конечно. Я пытался перевести имеющиеся формулы, цифры и закономерности в уравнение, поэтому частенько засиживался в офисах, просматривая все ранее собранные данные и документы. Иногда возвращаться домой буквально на пару часов было так бессмысленно, что я оставался ночевать прямо за рабочим местом. Агнесс потом даже шутила с друзьями, что муж-учёный это хорошо — он никогда не заспойлерит сюжет телешоу, потому что у него просто нет времени смотреть телевизор. Некоторые ребята — такие же учёные, как и я — заинтересованно наблюдали за моими рассуждениями и иногда помогали, высказывая свои мысли и предположения. Одним из тех, кто заинтересовался моей работой очень сильно, был Артур Деймондс — молодой гений, иначе не скажешь. Я поражался, насколько много всего он знает, при том, что он был моложе меня. Я даже не был уверен, что ему уже есть 18. Он обладал фотографической памятью, что помогало ему просматривать тонны документов и, при необходимости, отсылать меня к работам тех или иных учёных, откуда бы я мог применять схемы и формулы в тупиковых для меня местах. Поэтому он в своё свободное время частенько помогал мне в моей работе. Как я уже упомянул, несмотря на мою занятость, в том году мы с Агнесс сыграли свадьбу. А ещё через год являлись родителями самой прекрасной малютки на свете.       28 лет В очередной раз я пытался понять, что за закономерность я так отчётливо вижу в опубликованных статьях и уравнениях. Формулу мы, кстати, тогда уже почти вывели. И тут у меня родилась идея. Беспрецедентная на тот момент. Я рискнул предположить, что в пространственную аномалию возможно направить определённый импульс, тем самым перенастроив её, в таком случае в момент прохода сквозь неё можно оказаться в любом необходимом временном промежутке реальности по ту сторону. Достаточно лишь выяснить собственные частоты аномалии, закономерность их изменения и грамотно рассчитать нужные частоты посылаемого в итоге импульса. И моя формула могла сделать это. Мы с Артуром проводили в решении этой задачи столько времени, что Агнесс, в шутку, конечно, поговаривала, что я втайне женился на своей работе. Я знал, что когда закончу, смогу уделять жене и дочери больше времени, просто сейчас разработка формулы была для меня искрой, заставляющей двигаться.       30 лет Я проделал колоссальную работу, конечно, в этом Артур мне очень сильно помог. Как коллега, как напарник, он вносил довольно весомый вклад — не отвлекался на ерунду, не мешался сам, всегда мог выбить все необходимые разрешения, да и вообще, мы неплохо сдружились за последние несколько лет. Наверное, я бы мог назвать его другом… Товарищем, да, это слово было бы корректней. В итоге, мы смогли вывести необходимые мне расчёты, но нам оставалось их как-то применить. Нужна была практика… И устройство для перенастройки частот, о которых шла речь. Я обратился за советом к инженеру из нашего набора — Шнайдеру — показав ему нашу формулу и примерную схему необходимого. Он сказал, что возможно создать такое устройство для «программирования» пространственных аномалий. Согласился помочь. И к концу года мы, всё же, смогли его создать. Конечно, на этом этапе Артур уже не так участвовал в моей работе — здесь были нужны не столько теоретические знания, сколько практическая инженерия, но он постоянно интересовался ходом дел, разглядывал схемы вместе с нами и проявлял внимание к моему проекту. И тогда, наконец, УЧИПА было готово.