Рассеяние

— Ген, передай мне пожалуйста воду, — мягко произносит женщина, сидящая за столом напротив маленького ребенка. — Конечно, мамочка! — радостно говорит тот и вскакивает со своего места, поднося ей стакан с водой. — Какой ты у меня уже взрослый, котеночек, — она дарит ему красивую улыбку и нежно треплет рукой его волосы, — Тебе сегодня исполнилось аж шесть лет!       Мальчишка весело ей улыбнулся.       Ген любил свой день рождения: один раз в год они с мамой тратили кучу денег на любимые вкусности мальчишки, допоздна играли в его любимые игры и очень много смеялись. В эти дни он был самым счастливым на свете и каждый раз, задувая праздничные свечи, загадывал одно и то же желание — чтобы они и в следующем году так же праздновали его и всегда-всегда были вместе.       Пробежавшись глазами по заставленному угощениями столу, Ген поворачивает голову в сторону матери. Она, как и всегда, была прекрасна: черные прямые волосы струящимися прядями расходились по ее бледным худым плечам, красивые темно-серые глаза, которые всегда смотрели на сына с неиссякаемой любовью, и тонкие вишневого цвета губы, что своим мягким касанием способны успокоить любые тревоги мальчишки.       Ген любит свою маму больше всех в мире. Она и была его миром. — Да! И скоро я пойду в школу, правда ведь? — смотрит он на женщину полным предвкушения взглядом. — Конечно, солнышко, — она подхватила его и усадила себе на колени, — Совсем ско-о-ро.       Странно, Гену показалось, что голос матери только что неестесственно дрогнул. — Мамочка, все в порядке? — А разве мо-о-жет быть иначе? Сегодня ведь такой чудесный день! Уже через пару минут мы с тобой будет горе.. кушать твой любимый торт-и-к, — мальчик вновь слышит помехи и ему сразу же становится не по себе, — Самый вкусный тортик из паленой пл.. со свежей клубникой и сливочным кре-е-мом! — воскликнула она, поглаживая сына по голове.       Ген медленно перевел взгляд на торт, который белым пятном выделялся на темном столе. Он почему-то начал таять и мальчишка хотел было сказать маме о том, что им быстрее нужно его разрезать и съесть, но когда с торта сошел первый слой крема, он стал походить на облезлую старую картину, постепенно превращаясь из аппетитного, покрытого сливками бисквита в красно-черную кашицу, из которой торчали ошметки кожи. Мальчишка вскрикнул, заерзав на коленях женщины, и после эхом прошедшегося по комнате визга все стены, пол, потолок и стол начали точно так же менять свой внешний вид, превращаясь на глазах Гена в кошмарное помещение с обгоревшими обоями, дырявым полом и обрушившейся крышей. — Мамочка! Что-то не так, что-то произошло! Нам нужно уходить отсюда! — кричит он и пытается вырваться из объятий матери. — Ну что ты такое говоришь, дурашка? Все хорошо, — продолжает она перебирать в своих руках волосы сына, мертвой хваткой вцепившись в него. — Нет, мам! Наш дом разрушается, нам нужно срочно выбираться! — Ген повернул свою голову в сторону женщины, чтобы посмотреть на ее лицо, но в ту же секунду громко ахнул и уперся маленькими ладошками той в грудь, пытаясь отстраниться.       На ее голове больше не было прекрасных волос — лишь голый череп. Глазницы пустовали, нежные губы исчезли. Рука, что гладила мальчишку, уже не была такой мягкой и грубо царапала жесткими костями его щеки. Ген продолжал кричать и вырываться из цепкой хватки чудовища, который совсем недавно был его любимой мамой, пока дом вокруг них все больше и больше начал походить на сгоревшие развалины.       Один резкий толчок — и мальчик со слезами на глазах падает на пол. Сверху на него сыпется звонкий дождь из кусков поломанного обугленного скелета. — Почему ты плачешь, солнышко? — измученно спрашивает у него женский голос.       Ген поднимает свой взгляд на стол и закрывает рот рукой, борясь с рвотными позывами и задыхаясь в панике. Там на него из отвратительной кучи кожи и горелого мяса смотрят два серых, обрамленные спутанными клочками черных волос, глаза. — Ге-е-н? Не плачь, сынок, мамо-о-чка рядом, — повторяет вновь и вновь отвратительный вой, отдавая звоном в ушах мальчишки, который зажмурился и громко плакал, закрывая руками лицо. «Ген.» «Ген!» «Ген! Проснись!» — Ген! Все хорошо! Все позади, это просто сон, просыпайся! — раздается вдалеке чей-то голос. — Нет! Нет, я не хочу! Не оставляй меня, мам! — кричит мальчишка и в ужасе распахивает глаза.       Перед ними белый потолок.       Сквозь застилающие взгляд слезы он видит темный силуэт, чувствуя на своих плечах холодные грубые руки. — Ты здорово нас напугал, Ген, — произносит обеспокоено мужчина. — Где моя мама?! Я не хочу больше ждать! Я уже взрослый, отведите меня к ней! — поднимаясь с кровати, хнычет мальчик. — Я пока не могу, я ведь дал ей свое обещание и пока.. — Нет! Мне все равно, я хочу к ней! — Ген, — со вздохом произносит тот, — Она сейчас отдыхает, давай не будем ее тревожить? — Но.. я очень скучаю по ней! — А давай мы с тобой сходим в игровую комнату, чтобы ты немного развеялся?       Ген вспомнил, как несколько дней назад его уже водили в ту самую "игровую". Только вот предлагаемые ему развлечения мальчишке не очень нравились. Его зачем-то сажали под разные странные устройства, которые подключали то к его голове, то к конечностям, и показывали на стоявших рядом мониторах так называемые мультики. Они Гену тоже совсем не нравились. Потом ему давали какие-то лекарства для улучшения его сна, после чего он чувствовал себя очень странно. А в самом конце.. Мальчик просыпался в этой комнате с перебинтованными руками и шеей.       Ему было страшно. Все время. Но больше всего Ген боялся засыпать, ведь каждый раз, закрывая глаза, он видел ужасно реалистичные кошмары, от которых он просыпался весь зареванный и уставший. И каждый раз будил его этот мужчина. Доктор Нилл.       Этот человек, хоть и настораживал, но Гену он нравился — рядом с ним было куда лучше, чем сидеть одному в белой комнате, а еще он всегда приносил с собой новости о состоянии его мамы: показывал ему ее фотографии в больничной палате, передавал письма от нее и рассказывал, как продвигается ее лечение после пожара в их доме. И Ген терпеливо ждал, когда же доктор Нилл наконец отведет его к ней. — Я не хочу сегодня ходить в игровую, — тихо сказал он. — Тогда давай прогуляемся по палатам и я покажу тебе, чем мы лечим твою маму?       Ген с надеждой взглянул на него и осторожно кивнул, надеясь, что он сможет увидеть мамочку. Посмотрит, как за ней ухаживают врачи и спросит, как она себя чувствует. Но мужчина не повел его к ней. Они дошли до комнаты, которая было почти такой же белой, как и его собственная, только она отличалась обилием медицинских инструментов, что находились в ней. В дальнем углу стояла больничная кушетка, над которой возвышалась огромная стойка с лампочками. Мальчишку попросили лечь на кровать и расслабиться, чего у него сделать никак не получалось — вся эта ситуация его очень сильно напрягала. — А.. а как же мамочка? — почти хнычет он. — О, малыш, — сдвинув брови на переносице, с сожаление говорит Нилл, — Я пока лишь хочу показать тебе, какими способам мы проводим ей терапию. Она тебе тоже необходима, поэтому, пожалуйста, полежи спокойно, а мы пока вколим тебе лекарство. — Но! Но я же не буду после него спать? Я не хочу снова засыпать! — Нет, ты не заснешь — оно поможет тебе расслабится.       И Ген успокаивается. По крайней мере, он старался.       После того, как ему вкололи желтоватую жидкость в вену на руке, он почувствовал, как конечности его начинают неметь, а сам он теряет над ними контроль. Ген хотел что-то сказать, но его губы не двигались. Его перепуганный взгляд заметил мужчина и поспешил объяснить, что все в порядке. — Не переживай, Ген. Для того, чтобы помочь твоему телу восстановится, нам нужно, чтобы оно было полностью избавлено от напряжения, — говорит Нилл, — Все будет хорошо.       Ген понимает, что все слова Нилла были ложью, лишь спустя неделю подобной терапии. После каждого сеанса он вновь просыпался от мучавшего его кошмара в своей палате и чувствовал себя все хуже и хуже. Он соглашался на повторные сеансы только из-за обещания доктора отвести его к маме, когда они оба закончат свое лечение.       Через месяц у Гена случился первый приступ асфиксии и судорог. Через три месяца у него начали болеть мышцы и кости. Через полгода он заметил, как его уши начинают менять свою форму, а звуков, которые они теперь слышат, стало намного больше, и они жуткой болью звенели в его голове.       Ген боится. Но он все еще ждет встречи с мамой.

***

      Около разожженного камина сидело четверо человек. Они совсем недавно вышли из подвальной операционной, где провели несколько часов, исследуя черную кровь найденного мутанта, а сейчас готовились к неприятному разговору, который один из них предпочел бы и не начинать. — Тратить зря время я не собираюсь, так что чем раньше начнете, тем лучше, — тоном, не терпящем возражений говорит мужчина с глубокими синяками под глазами. — Понял, — кивает ему в ответ Стэнли, — Этот на голову ебнутый дебил использовал превращение трижды за неделю и несколько раз просыпался из-за приступов, — отчеканил он. — Неправда! — возразил Ген, — Я использовал его только дважды! — Ах, точно, третий раз мутация вышла из-под контроля. И как это я забыл!?       Ксено наблюдал за их препираниями, скрестив руки перед лицом, и немигающим взглядом смотрел сквозь стену. Сенку сидел рядом с ним и находился в режиме ожидания. — Но сейчас то все хорошо! Я даже живой! — После лошадиной дозы стабилизаторов?! — Ой, не начинай, а? Ты тоже нормальным становишься только после того, как выкуришь полпачки сигарет. — Я тебе сейчас всеку, — угрожающе приподнимается с кресла Шнайдер, — А потом пойду докуривать вторую половину, вернусь и снова всеку. Может после этого твои куриные мозги!.. — Заткнулись оба, — спокойно говорит Ксено и воцаряется звенящая тишина, — А теперь, Ген, в подробностях расскажи, как ты себя чувствовал до препаратов и какие изменения произошли в твоем состоянии.       Парень громко цокает, но просьбу все равно выполняет. — Усилилась боль в мышцах и костях, голова разрывалась, а глаза почти не видели, — начинает он, — Участилось сердцебиение — по моим ощущениям было около ста пятидесяти ударов в минуту, — сразу после обратного превращения, кровотечение из носа и ушей. Все остальное в норме. — А что насчет спонтанного преобразования? После чего это произошло, где ты был и что делал? — продолжает опрос Ксено. — Ничего не делал, — бурчит Ген, — Был у себя в комнате, пытался заснуть, а потом тело прошиб озноб и оно началось. Почти ничего не помню из того, что происходило после. Очнулся на крыше уже утром. — А Стэнли? — Был на разведке. Он сам узнал только вчера вечером. — Ясно, — все так же спокойно говорит Хьюстон, — А теперь, тупая лисья морда, слушай сюда, — после этой фразы по телу Сенку пробежал табун мурашек и он понял, насколько все серьезно, — Если ты еще хоть раз изменишь свое тело, я тебе все конечности лично оторву и посажу в изолятор, понял? — без тени гнева произнес он, но у всех присутствующих появилось острое желание выйти в окно и больше никогда сюда не возвращаться. По крайней мере, пока в поле зрения находится разъяренный Уингфилд. — П-понял, — сглатывая комок в горле, кивает Ген. — Чудно. Валите спать, завтра ранний подъем.       Ген поднялся с места и похромал к себе в комнату. Сенку со Стэном даже не шевельнулись. — Тебе особое приглашение нужно? — выгнув бровь, глянул Ксено на своего ученика. — А ты не хочешь рассказать мне план действий на завтра? Я не штатный агент, — напомнил он, — У меня нет ни оружия, ни боевых навыков. — Тебе это и не пригодится, а кодекс СОЗДП ты итак знаешь наизусть. Все остальное расскажу завтра, когда прибудет отряд, чтобы не повторяться. Вали давай.       Возразить на это Сенку ничего не смог и потопал вслед за Геном. Стэнли все еще сидел, ожидая, когда Хьюстон задаст вопрос.       Тот не стал испытывать его терпение. — Сколько миллиграмм ты ему вколол? — Пятнадцать. — Блять, — выругался Ксено, — Это предел, больше повышать нельзя. — Знаю, — Шнайдер встает с кресла и усаживатся на пол перед мужчиной, — Но я также знаю, что ему больше не помогают лекарства. Нужно проводить операцию и как можно скорее.       Хьюстон смотрит на поблескивающее в свете камина лицо сверху вниз и наконец сбрасывает маску безразличия. Теперь он выглядит не так сурово — скорее измученно. В глазах мелькает отчаяние, губы сжаты в тонкую полоску, а пальцы нервно выстукивают быстрые ритмы по деревянному подлокотнику. — Нужно больше информации, — говорит он, но уже более мягким голосом, — Я все еще не знаю, как именно ученые из РейКсы обошли отторжение и что именно повлияло на такую точечную перестройку ДНК. Я не понимаю, как они так просто переписали код человека и сохранили его структуру целой. — Ксено зарылся рукой в светлые волосы и склонился на головой Стэнли. — Я что-то упускаю. Что-то очень важное, но такое элементарное. Что-то.. — Хей, тише, — тянется к нему Стэн, — Я уверен, завтра мы найдем множество ответов, ты только подожди и не мучай себя. — он осторожно обхватывает ладонями плечи сидящего перед ним человека и притягивает его ближе к себе, — Ты уже проделал невероятную работу, осталось совсем немного и мы спасем этого оболтуса. — Но что если.. — Не будет "если" и "но". Мы достанем то устройство, про которое вы говорили, добудем все необходимые данные и спасем его. Потому что по-другому просто быть не может.       После своих слов Стэнли поднимается с пола и мягко целует Ксено в горячий лоб, от чего тот вздрагивает, и кружащий поток мыслей в его голове тут же успокаивается. Стэн прав. Они не могут проебаться. Они найдут решение.

***

      В комнате Гена было очень темно. Настолько темно, что Сенку несколько раз споткнулся о валяющиеся на полу коробки с неизвестным содержимым, налетел на стул и наступил на пару карандашей, проскользив на которых, полумертвым телом плюхнулся на кровать, что так удачно оказалась на его пути. — А ты неплох, цветочек, — слышится тихий голос с другого края огромной кровати. — Чего? — недовольно буркнул Сенку. — Таких красивых танцев через весь этот хлам не исполнял для меня даже Стэн. — Ха-ха, очень смешно.       Наступила тишина. Сенку не был уверен в том, что Ген сейчас настроен на разговор. Все же, последние дни были насыщены не самыми радостными событиями, и обсуждать все это не было желания от слова совсем. Когда научник уже хотел пристроить свою голову на подушку, в тишине комнаты раздался вопрос. — Тебе не страшно? — С чего бы это? — не понял Сенку. — Ну, как минимум с того, что ты находишься в одной комнате с монстром. — пояснил Ген и попытался беззаботно усмехнуться собственным словам, но это было похоже больше на насмешку над самим собой. — Не вижу никаких монстров, хватит выдумывать. — Они просто прячутся от тебя, но это не значит, что их нет. — Да ну? И где же они прячутся? — закатил глаза Сенку. — В темноте, где же еще, — отвечает Ген так, будто это всем известная истина. — Не слишком ли банально? Достаточно просто включить свет, и все твои монстры тут же исчезнут. — А что ты будешь делать с монстрами у нас в головах? Какой свет ты будешь включать для них?       Сенку понимает, что их разговор перестал быть простой болтовней, и замолкает, задумываясь над словами Гена. — Забавно, раньше я так боялся темноты, — не дожидаясь ответа на свой вопрос, продолжает Ген, — И был уверен в том, что находящиеся в ней существа обязательно сожрут меня, если я не буду скрываться от них под одеялом. Но сейчас, когда я стал такой же тварью, которых так ненавижу, темнота совсем перестала меня пугать. Теперь я терпеть не могу светлые помещения, — вновь смеется он своим мыслям, — Потому что чудовища не любят свет. — Ты не чудовище, Ген, — Ишигами все-таки пришлось подняться, чтобы взглянуть на Асагири, хотя лица его рассмотреть он так и не смог, — В том, что с тобой сделали, нет твоей вины. — Чудовище. И очень скоро я буду точь в точь как тот уродец у нас в подвале — перестану себя контролировать и буду набрасываться на людей. Наброшусь на тебя и на Стэнли, а потом.. Потом просто..       Сенку кладет свою руку на дрожащее плечо и осторожно притягивает Гена к себе. — Знаешь ведь, что мы не позволим этому случиться, ты только продержись еще немного, — шепчет ему в самое ухо научник, — И ты никогда не станешь уродцем, что за глупости? — Почему ты так в этом уверен? Вдруг я уже сегодня превращусь в стремную херню, на которую без отвращения не посмотришь? — он зарылся носом в горячую шею, успокаиваясь от запаха трав и химикатов, которыми пропахла одежда Ишигами. — Потому что ты не будешь стремным, как бы сильно не поменялся твой облик, — отвечает Сенку, — И вообще, это не самое важное, о чем тебе стоит думать. — А о чем же мне тогда думать, цветочек? Ведь если я стану страшным и мерзким, ты тогда точно никогда меня не полюбишь и, вообще, даже общаться со мной перестанешь, вот! — со всем своим актерским мастерством возмущается Ген, переводя тему.       Кажется, ему уже стало получше, так что Сенку отстраняется от него и смотрим тому прямо в глаза. Увидеть, что в них отражается, сложно из-за темноты, но поблескивающие в лунном свете слезы не заметить было трудно. — Я понять не могу: ты издеваешься надо мной или над собой? Или ты просто защищаешься своими шутками? — Как ты мог подумать, что я шучу?! Я, между прочим, правда волнуюсь о том, что ты просто сбежишь от меня! — Куда я теперь от тебя сбегу, придурок? — Это грубо, цветочек! И откуда мне знать, что ты не уйдешь, когда это все тебе надоест? К-когда я начну приносить еще больше проблем, чем приношу сейчас. Когда я больше не буду ч-человеком, а лишь..       Сенку вздохнул и грубо притянул к себе Гена за затылок, заставляя его замолчать и оставляя на его губах теплый влажный след. — Теперь веришь, что не уйду? — настойчиво спрашивает он.       Ген с минуту смотрит в красно-карие глаза напротив, под которыми ярким румянцем полыхают щеки, и прокручивает в своей голове произошедшее только что недоразумение десятки раз. — А.. а можно еще, а то я все еще немного сомневаюсь, — придя в себя, хватается он за ниточку надежды и тянет ее вниз. — Нет, ложись спать и не думай о всякой херне.       Ниточка с треском обрывается. — Так нечестно! Кто так делает?! — Я так делаю. — не желая слушать препирательств ушастого, Сенку лег обратно на подушку и повернулся к Гену спиной. Он уже исчерпал свой запас терпения на сегодня, и сейчас все его лицо буквально горело от смущения. — Н-но разве нам не нужно после этого поговорить друг с другом и разъяснить пару моментов? — не сдается Асагири, нависнув над ним. — Нечего разъяснять, спи уже.       Ген еще какое-то время что-то бормотал себе под нос, жалуясь на вселенскую несправедливость, жестокие растения, которые, между прочим, выглядят невинными очаровашками, и на неудобную, маленькую кровать, что была больше него в четыре раза, а после улегся рядом с Сенку и осторожно, будто прося разрешения, обнял его со спины.       И его не прогнали. Даже не отодвинулись.       Впервые за долго время Ген засыпал с чувством спокойствия и уверенности в том, что его будущее может быть не таким уж и мрачным.

***

      Вот уже две минуты парень со светлыми волосами, покрытыми сине-черной кепкой сторожа, стоял в проходе мастерской и не знал, что ему делать. Все вроде было хорошо: он пришел, вежливо постучался, зная, как работающий здесь лаборант не любит неожиданных гостей, потом чуть не оказался сбитым с ног налетевшим на него студентом и пронаблюдал за громким падением головы Хьеги на стол. Ничего необычного, если проигнорировать тот факт, что студентом был сбитый с толку Хром, что совсем недавно пулей вылетел из кабинета, а Хьега находился явно не в добром расположении духа.       В голове Сайонджи тут же начали вырисовываться яркие картинки того, что могло бы тут происходить до его прихода, но после первой представленной сцены его уши сразу же покрылись легким румянцем. После второй — уже вовсю горели щеки. После третей парень пришел в ужас и побледнел, а после четвертой его начало мутить. Да, его воображение любило издеваться над своим хозяином, но сейчас времени на раздумья у парня не было, так что он оставляет самому себе пометочку подумать об этом позже и возвращается в реальность.       В реальности его ждал не настроенный на разговор Хьега. — Так и.. Я все же не вовремя, да? — вновь спрашивает Юкио, испытывая судьбу. — Пиздец как, — слышится в ответ раздосадованный голос. — Ну, мне, в общем-то, все равно, — пожимает плечами Сайонджи, — Дело есть. — А на передатчик ты не мог сообщение кинуть? — Хьега все же поднял на него свой взгляд и.. Юкио увидел в нем лишь искреннее смятение и потерянность, вместо привычных пофигизма или раздражения, на которые он рассчитывал. «Интересно, интересно, как же, мать его, интересно!» — Не мог. Эти передатчики слишком ненадежные и информация с них легко перехватывается. — качает парень головой и, закрывая входную дверь, медленно подходит к Хьеге. — Не хочешь рассказать, что у вас тут случилось? — Блять, давай без твоих сеансов псевдопсихотерапии, — рыкнул на него мужчина, — Говори уже, чего хотел. — Мм, как хочешь, я ведь все равно потом все узнаю, — лукаво улыбается Сайонджи, — Но не переживай, известные мне тайны никогда не доходили до ушей тех, кому они не предназначены, — он прикусил язык и отвел взгляд. «Почти никогда.» — думает парень и подмечает, что тот раз, когда он рассказал Хрому о причине плохого настроения лаборанта, ничем плохим не закончился — скорее даже наоборот. — Сайонджи, мне похер, — устало вздохнул Хьега, — Что за сверхважное дело, ради которого ты выперся из своей будки? — Цукаса послал весточку, — не стал ходить вокруг да около ночной охранник, и его коллега тут же насторожился, уставившись на него вопросительным взглядом, — Нужно собрать отряд для разведки заброшенных подвалов РейКсы, и тебе повезло — ты в него входишь. — Обрадовал, спасибо. — цокнул языком Хьега, — Кто еще будет? — Хомура, Цукаса и Стэнли, — по пальцам пересчитал Юкио и пронаблюдал за тем, как лицо лаборанта скривилось от не слишком приятных новостей, — Завтра в одиннадцать вам нужно уже прибыть в хижину нашего лесника. Надеюсь, с нашей бойкой девочкой вы сами договоритесь о встрече, а я пока пойду и передам ей приказ командира, — спеша как можно быстрее покинуть помещение, Юкио направился к выходу, — Надеюсь, после того, как она услышит эту радостную весть, у меня будет шанс уйти из ее тренировочной живым. Бывай. — он махнул рукой и скрылся за металлической дверью, оставив Хьегу наедине со своими мыслями.       А мысли у того были далеки от светлых. Он уже и не помнил, когда в последний раз получал приказ от Цукасы, да еще и касающийся нашумевшей в исследовательской сфере организации. Когда Хьега заступил на службу, ее уже шесть лет как не существовало, и любую связанную с ней информацию он получал лишь из архивов информационного отдела. Он знал о ней все то, что агентам СОЗДП удалось раздобыть с помощью Хьюстона, знал, чем она прославилась и почему до сих пор считается опасной. Но еще ни разу он не участвовал в операциях по зачистке погребенных под руинами старого здания подвалов. А побывать там Хьега хотел еще когда учился в академии.       Единственным, что портило ему радость предвкушения было наличие двух вставших острым углом обстоятельств: во-первых, во время исполнения миссии ему придется с максимальным профессионализмом относиться к своим напарникам, одним из которых будет его бывшая, а во-вторых, он совсем не знал, что ему теперь делать с Хромом.       И что он сделал несколько минут назад, он тоже не знал. Как бы Хьега не пытался переубедить себя в том, что он совсем не лез к мальчишке и, вообще, это был даже не поцелуй, но обмануть собственные желания ему было не под силу. Он четко понимал, что хотел коснуться его. И хотел сделать это нормально, а не так, как у него это получилось.       Такое влечение к парню пугало, заставляя мужчину чувствовать себя озабоченным педиком, хотя о том, что там у Хрома между ног, он переживал в последнюю очередь. Его больше волновал сам факт наличия этих чувств. Он ведь знает мальчишку уже больше двух лет, и никогда у Хьеги не было и мысли о том, что тот его хоть как-то привлекает. Но за последние три дня произошло слишком многое, и теперь Хром был не просто тем, кто каждую неделю приносил ему раздолбанную систему оповещения — он стал.. «Кем он, блять, стал?» — задал сам себе вопрос Хьега.       Он стал небезразличен одному глупому лаборанту. И это было бы даже чудесно, если бы все не было так херово. Никто не удосужился спросить у мальчишки, не будет ли он против подобной близости. Хьега даже не был уверен в том, что у парня никого не было, и он в который раз поразился своему умению испортить все еще до того момента, как оно успевает начаться. Где были его мозги, когда он предлагал Хрому вместе поработать над его проектом? Он ведь еще тогда понял, что не просто так, из чувства ответственности, собирается помочь ему. Он это делает лишь потому, что сам этого хочет.       Хром тоже хотел. Но он хотел просто перейти на следующий курс, а не крутить шашни с аспирантом из академии. — Я мудак и еблан, — Хьега вновь устраивает своей голове встречу с жесткой поверхностью стола и измученно вздыхает.       Устав от бессмысленных размышлений, он решает, что это все может подождать до лучших времен, а сейчас ему нужно начать подготовку к завтрашней разведке. Было бы еще неплохо написать Хрому о том, что завтра поработать вместе они не смогут и извиниться. За все. Снова.        Он встает, обходит мастерскую, выключая работающее оборудование, замыкает ее и оставляет ключ на шкафчике с огнетушителем, а сам направляется в свою комнату, печатая по пути короткое сообщение. Кому: Хром. 19:54. «Меня не будет какое-то время, поэтому поработай пока один. Ключ от мастерской найдешь у пожарной станции. Извини, если доставил тебе неудобства, надеюсь, ты не кинешь в игнор.»

***

      В небольшом помещении, пол которого был покрыт мягкими матами, эхом раздавались приглушенные удары кулаков о подвешенную за цепи боксерскую грушу. Эти звуки Юкио слышал еще несколько этажей назад и сразу понял, кому они могли принадлежать. Чтобы дойти до крыла, где располагался корпус физической подготовки, Сайонджи пришлось подняться из мастерской на первый этаж, перейти через холл в другую часть здания, затем пройти вверх три лестничных пролета, совершить прогулку по растянувшемуся на несколько сотен метров коридору, и спуститься на второй подземный этаж. По виду не скажешь, но эта часть академии была одной из самых больших: каждая дверь, которая открывалась из длинного освещенного тусклыми лампами прохода, вела в огромный зал, оборудованный под нужды академии. Здесь были и плавательные бассейны, и спортивные площадки для разных видов спорта, и даже каток. Помимо большого количество стандартного размера спортзалов, тут были и многочисленные индивидуальные комнаты для желающих заниматься самостоятельно во внеучебное время.       Как раз к одной из таких комнаток Юкио и направился, минуя десятки дверей и подходя к той, за которой слышался шум. Ночной сторож, не желая рисковать своим лицом и знакомить его с чужими кулаками, громко постучал в дверь костяшками пальцев и лишь после грубо кинутого "войдите", потянул ручку двери вниз. — Добрый вечер, Хомура, — натянув улыбку, говорит Юкио и без тени смущения рассматривает подтянутую фигуру девушки, что была одета в короткий топ и легкие шорты, — Ты как всегда прекрасна.       От такого комплимента лицо девушки скривилось от отвращения и она наконец взглянула на своего гостя. — Давай без этого? Что случилось? — А что, я уже не могу просто так навестить свою подругу? — делая вид, будто ему стало обидно от таких слов, Юкио проходит вглубь комнаты и опирается о стойку с гантелями. — Если учитывать, что во время смены из каморки своей ты выходишь, хм, дай-ка подумать.. абсолютно никогда, то да, не можешь, — спокойно говорит Хомура и с силой направляет сжатую в кулак ладонь в сторону груши. — Ого, давно я не слушал вблизи твои удары, — восхищается парень, — Это с использованием укрепления или без? — Без. Хочу пока просто отработать технику. — Придумываешь что-то новое? — Типа того, — девушка присела на лавочку и начала разматывать забинтованные кисти, мельком поглядывая на Юкио, — Ну так что? Зачем пришел? — Хотелось бы поговорить с тобой подольше, но мне скоро нужно возвращаться, — посмотрев на часы, вздохнул он, — Поступил приказ от Цукасы, завтра в одиннадцать нужно быть у Стэна.       Девушка отвлеклась от своего занятия и удивленно взглянула на Юкио. Вот и интересное дело подъехало. — Вау, ничего себе, я уже и не помню, когда меня в последний раз куда-то отправляли, кроме осмотра окрестностей, — задумчиво сказала Хомура, — А по поводу? — Информации об этом не было, но раз в этом деле замешан Шнайдер, то осмелюсь предположить, что оно касается РейКсы. — Хм, пахнет жареным. Ну ладно, — пожимает она плечами, — А кто еще будет? — Точно Цукаса и Стэн. Кто еще из главного отделения — я не знаю, но из наших будет Хьега, — осторожно произносит Сайонджи, — Вам, кстати, нужно будет списаться, чтобы скоординировать действия. Он уже в курсе. — Мда, замечательно, — вяло протянула Хомура. — Что, все так плохо? — А ты, я смотрю, достаточно осведомлен? — прищурив глаза, посмотрела девушка на сторожа. — Не уверен, что достаточно, но знаю, что вы разбежались, — от этого взгляда Юкио почувствовал острое желание скрыться за дверью. — Что ж, не сказала бы, что все очень плохо. Как по мне, расстаться нам нужно было уже давно, так что, думаю, мы все сделали правильно. Тем более, ему куда интереснее было разбирать хламовник в мастерской, чем ходить на какие-то там свидания. В общем, все в прошлом, и я этому рада. — Надеюсь, что он тоже, — Сайонджи почесал затылок, вспоминая "радость" Хьеги, связанную с этим событием, и одного ученика, которому он пару дней назад рассказал о причине странного поведения лаборанта, из-за чего они сблизились и даже начали проводить больше времени вместе. Но он все еще не понимал, хорошо это или плохо. — Ты же с ним виделся сегодня — как он? — Может, ты лучше сама у него завтра спросишь? У вас будет много времени на это. — Передо мной он может вести себя иначе, а я хочу знать, как он себя чувствует на самом деле. — Сильно же он тебе дорог, — грустно улыбается Юкио. — Ну, отношения у нас не сложились, но то время, что мы провели вместе, все еще очень многое для меня значит, и я надеюсь, что друзьями мы все же останемся. Так что там с ним? — В своей любимой работе. Он сейчас помогает одному из студентов инженерного факультета с его проектом, — все же ответил парень, — Выглядит довольно увлеченным. — Значит, все хорошо, — было не похоже, что она искренне радовалась, но Сайонджи решил сделать вид, будто не замечает ее печального взгляда.       Хомура поднялась на ноги и, не позволяя больше Юкио смотреть ей в глаза, кивнула в сторону двери. — Вроде бы, кому-то нужно было возвращаться к работе? — с насмешкой говорит она, — Мне тоже нужно подготовится к завтрашней разведке, так что хватит тратить время впустую.       Парень ничего больше не говорит. Его подруга быстро собрала все свои вещи в сумку, и вышла из спортивной комнаты, закрывая ее на ключ. До главного холла они шли в полной тишине, что было странно для такого любителя поболтать, как Юкио, но тревожить Хомуру еще сильнее ему сейчас совершенно не хотелось. — Удачи тебе завтра и береги себя, — говорит он ей на прощание и уходит в сторону охранной станции. — И тебе не болеть, — машет ему рукой девушка.       Какое-то время она смотрит вслед уходящему парню, а после направляется в общежитие для персонала и возвращается к своим раздумьям, от которых ее наглым образом оторвали пятнадцать минут назад. «Поужинать сегодня печеньками или оставшимся куском торта? Тяжело.. О, и нужно не забыть кинуть пару шоколадных батончиков в ранец. Так, и не забыть проверить исправность подвижных частей у перчаток. Черт, найти бы их..»

***

      Перебирая в руках сухие травы, Тайджу сидел за рабочим столом и под мелодичные звуки какой-то песенки, что он напевал, попеременно записывал что-то в толстую тетрадь. Она была уже более чем наполовину исписана и с виду казалось, будто последние несколько лет ее эксплуатировали в качестве подставки для тумбы, но парень с гордостью уверял, что тетрадь с ним еще с детского сада, и в нее он вносит любые новые сведения о встретившихся ему растениях, которые кажутся ему интересными или полезными. Сегодня они с Юдзурихой как раз работали над разработкой мази из семян подсолнечного подорожника — плантогелионта. Этот вид был выведен не так давно, и пока что его используют лишь для приготовления сиропа, применяемого для лечения воспалений желудка, но студентка с медицинского направления планирует найти ему оптимальное применение и при внешних повреждениях тела.       Как раз когда Тайджу делал очередную зарисовку цветка, дверь комнаты с грохотом распахнулась, потом так же громко захлопнулась, а вошедший человек моментально скрылся в ванной, даже не поприветствовав своего друга. Парень от испуга дернулся и почти законченный рисунок был перечеркнут одной жирной и ровной линией. Но испорченная страница волновала его не так сильно, как его сосед, который раньше никогда ничего подобного не выкидывал. Он бы и глазом не повел, если бы такой шум поднял Сенку — он был той еще вспыльчивой занозой в заднице. Или скорее даже спичкой, которая загоралась от малейшей искорки, и неважно, чем эта искорка была спровоцирована. Только вот, Тайджу впервые видел, чтобы вечно спокойный Хром так громко хлопал дверьми.       Если подумать, он заметил, что поведение его друга начало меняться еще вчера, когда ему пришлось успокаивать взволнованного парня перед встречей с лаборантом. Тайджу не был уверен, но что-то ему подсказывало, что причиной такого состояния Хрома был никто иной как Хьега, с которым и пропадал в последнее время его сосед по комнате. И он очень хотел верить, что тот не ввязался во что-то нехорошее или даже опасное.       Вырвав перепачканную страницу из тетради и бросив ее в мусорку, Тайджу подошел к ванной комнате и начал прислушиваться к исходящим оттуда звукам.       Ничего. Хром даже воду не включил. — Хей, ты в порядке? — подает он голос, — Что-то случилось? И снова тишина. — Ладно, наверное, это не мое дело, но если буду нужен, просто позови. — решив пока оставить друга наедине с собой, Тайджу возвращается к столу и начинает перерисовывать изображения цветка в своей тетради.       Хром не смог издать и звука в ответ на переживания парня. Он сидел на холодном кафеле, обхватив руками колени в попытках унять бушующий жар внизу живота, и смотрел на небольшой бугорок в собственных штанах. Пока Хром добирался до своей комнаты, в его голове кружило столько мыслей, виновником которых был один случайный поцелуй, но сейчас в ней осталась одна единственная, не дающая ему покоя. «Какого хера он встал?!»       Восстановить хронологию последних событий оказалось труднее, чем Хром мог себе представить. Каждый раз, когда перед глазами всплывало лицо человека, с которым он несколько минут назад работал в мастерской, его щеки начинали гореть все сильнее, а ткань джинсов уже ощутимо натирала причинное место. И что с этим делать, парень не имел ни малейшего понятия. Постараться успокоиться и просто забить? Подрочить? Но трогать себя после того, как он возбудился из-за прикосновения другого мужчины, казалось ему слишком.. смущающим. Скорее даже странным. И как ему потом смотреть в глаза Хьеге?       Сколько бы он себя не отговаривал, эрекция от этого никуда не делась — наоборот, все становилось только хуже. Хром разве что не выл от отчаяния, но в итоге просто сдался, расстегнул пуговицу и оттянул резинку трусов, наконец освобождая член от мешающей ткани. «Гребанный предатель!» — ругается он, смотря на сочащуюся смазкой головку.       Впервые за всю его жизнь у него были такие проблемы с самоудовлетворением. Он знал, что делать, знал, как это сделать, но не знал, как выкинуть из головы мысли о лаборанте. Мысли о том, как его худые, бледные руки касаются его в самых неожиданных местах, заставляя парня издавать протяжные стоны и вздрагивать от каждого движения длинных пальцев. Как он смотрит на него своим пронзительным взглядом, от которого невозможно скрыться. Который способен заглянуть в самые глубокие уголки подсознания и найти там все грязные желания мальчишки, лишая его всякой защиты перед тем, кто смог до них добраться. Как он произносит его имя и..        Хрому понадобились всего несколько секунд и пара резких движений для того, чтобы получить долгожданную разрядку. Правда, после нее он сразу же почувствовал опустошение. Будто бы он только что надругался над человеком, который даже не подозревал о том, героем каких развратных сюжетов он стал.       Поднявшись с пола, он подошел к умывальнику и взглянул в зеркало, что висело над раковиной. На него оттуда смотрел весь потрепанный, раскрасневшийся мальчишка, которому было безумно стыдно за то, что он только что сделал. Никогда ранее он не трогал себя там, представляя рядом с собой другого человека, с которым общается в реальности. Ему хватало обыкновенных журналов, но сегодня он возбудился из-за мимолетной близости с Хьегой, и это не могло не натолкнуть его на вполне себе логичные выводы. — Он мне нравится, — говорит он своему отражению, и в его глазах мелькает тень безысходности от такого заявления.       Что ему делать с этой информацией дальше, он совсем не знал. Хром лишь понял, что теперь его общение с лаборантом будет для него очень напряжным, но и просто так обрывать их совсем недавно образовавшуюся связь парень вовсе не хотел. Остановившись на этой мысли, он быстро смыл с рук следы своих мокрых фантазий и вышел из ванной.       Когда дверь с легким скрипом отворилась, Тайджу всем корпусом развернулся на звук и обеспокоено уставился на Хрома. Тот медленно прошел в комнату и тихо присел на свою кровать. Выглядел он при этом настолько озадачено, что можно было подумать будто парень в уме решает тройные интегралы, так что трогать его Тайджу не решился и пока только наблюдал за развернувшейся картиной.       Просидели они так около двух минут, спустя которые Хром тяжело вздохнул и поднял наконец свой взгляд на друга. — Воу, — удивился сосед по комнате, — Кажется, дела у тебя не очень. Последние два дня. — Ага, — вяло произнес Хром. — Поделишься? — Это я как раз и собираюсь сделать, но никак не могу подобрать подходящих выражений, — парень снял обувь и по-турецки уселся на кровать, в задумчивости подперев ладонью подбородок. — А если одним словом? — Пиздец, — тут же выпалил Хром.       Тайджу прыснул со смеху в кулак, но потом взял себя в руки, откашлялся и серьезно посмотрел на друга. Если он правильно помнил, то сегодня Хром опять ходил в мастерскую, так что.. — Хьега? — предположил он. — В десятку. — В последнее время он слишком часто становится причиной твоего подавленного состояния, не думаешь? Он опять выкинул что-то агрессивно-оскорбительно-идиотское в твою сторону? Может, тогда не стоит с ним заниматься этим твоим проектом от профессора Уингфилда?       Хром задумался еще сильнее, от чего его брови сошлись на переносице и образовали небольшую складочку. — Все как раз-таки наоборот. Он стал слишком добрым и непривычно заботливым, помогает со всеми вопросами и откликается на любую мою просьбу. Сегодня даже на склад меня свозил, а потом согласился дополнительно поработать и..       Парень замолчал, а Тайджу переваривал все сказанное, растерянно смотря на своего соседа. — И-и? — выпрашивает он продолжение, — Это разве так плохо? — Нет, это здорово, мне нравится вот так заниматься с ним разработкой той непонятно для чего нужной штуки, но мне кажется, что мы стали слишком близки, и из-за этого я запутался. — Близки? Типа, друзьями? Он тоже рассказывает тебе тупые шутки и вечно подкалывает, как мы с Сенку? — Мм, нет, не подкалывает, — чешет висок Хром. — Он делится с тобой своими переживаниями и тебе от этого не по себе? — продолжает угадывать Тайджу. — Он п-поцеловал меня.       Воцарилось молчание.       Хром опустил взгляд в пол, вновь заливаясь краской, а Тайджу еле сдерживался, чтобы не ляпнуть что-нибудь невпопад. Такого он никак не мог ожидать. — Оу.. — тянет парень, — И ты.. Ты, типа, был против? Он к тебе пристает? — Не пристает, — тихо отвечает Хром, — Я думаю, что это вышло случайно, но после его поцелуя я.. я почувствовал себя очень странно. — Как странно? — Будто бы мне п-понравилось, — признаваться в чем-то таком было ужасно неловко, поэтому Хром совсем поник головой, сжимая в руках край футболки. — А, ну.. Я не совсем разбираюсь в таких вещах, но разве это не здорово? — с наивной простотой спросил Тайджу, — Мне тоже нравится, когда Юдзу целует меня. — Но вы с ней знакомы с детства и вообще встречаетесь! — выпалил парень, краснея еще больше, — Разве это нормально, что мне понравилось прикосновение какого-то мужика?! — Сердцу не прикажешь, — пожимает плечами Тайджу, — И он не какой-то мужик, а наш лаборант, которого ты знаешь почти три года, — справедливое замечание, — Хотя, все это время отношения с ним у тебя были так себе, но, может, ты просто его не так понимал? — А сейчас?.. — Сейчас ты узнал его получше, и нет ничего ненормального в том, что он может тебе нравиться. — И что мне теперь с этим делать? — совсем растерялся Хром. — Для начала было бы неплохо поговорить с ним, — улыбается ему Тайджу. Он бы никогда не подумал, что они будут вот так сидеть и обсуждать с другом такие темы. Более того, он никогда и представить себе не мог, что Хром способен быть настолько уязвимым. — А если он больше не хочет меня видеть? — Э-э, Хром, что за херня? Ты же сам сказал, что это он тебя поцеловал. Не наталкивает ли это тебя на мысли? — На какие?       Тайджу шлепнул себя рукой по лицу и тяжело вздохнул. — Мда, в таких делах ты явно не спец, — говорит он, — Ну, например, на мысли о том, что он сам этого хотел. — Ты.. ты так думаешь? — Я в этом уверен, Хром. Когда вы встретитесь в следующий раз? — Вообще, должны были завтра, но теперь я не знаю, — отвечает парень. — Вот и поговорите завтра об этом. Только не вздумай тянуть резину, понял? — Понял..       Только Хром более или менее расслабился, как из состояния относительного спокойствия его вывел приглушенный звук пришедшего на передатчик сообщения. Он неуклюже достал его из кармана и, чуть не роняя устройство на пол, принялся вчитываться в текст. Вскоре эмоции на его лице сменились от смущения до разочарования, а потом как-то резко приобрели оттенок радостного облегчения. — Завтра не получится, его не будет в академии, — он отложил передатчик и упал на кровать, прикрывая глаза. — Так и не понял: рад ты этому или нет, — Тайджу развернулся к столу и вновь взялся за карандаш, — Чем тогда займешься? Хьюстон ведь вернется только к вечеру — ваши пары отменили. — Хм, Хьега сказал, что оставит ключ от мастерской, так что я могу поработать пока один. Потусуюсь там. — Ого, он настолько тебе доверяет, — удивился Тайджу, — А Касеки не будет против? — Он там в последнее время почти не появляется, и все обязанности сейчас на лаборанте. — Повезло вам. — усмехнулись ему в ответ. — Чего? — не понял друга Хром, бросив на спину парня вопросительный взгляд. — Никто не будет мешать — делайте, что хотите. — продолжает шутить Тайджу. — Да иди ты! — Ха-ха, да ладно тебе, я же прикалываюсь! — уже без стеснения смеется парень, — Но я правда очень рад за тебя. Дорожи этими чувствами.       Хром внезапно замер, прислушиваясь к ритму собственного сердца и прокручивая в голове сказанную другом фразу. До разговора с Тайджу ему было очень страшно от нахлынувших ощущений, потому что он не знал, как к ним стоит относиться, но теперь ему было гораздо легче. Он почувствовал какую-то уверенность и разливающееся по всему телу тепло. «Я буду.. нет, я хочу ими дорожить.» — Спасибо, что выслушал, — спустя время говорит он, — Я бы, наверное, сошел с ума, если бы не рассказал об этом кому-нибудь. — Рад, что тебе стало легче. И не забудь ему об этом тоже рассказать, — настаивает Тайджу. — Угу, я постараюсь. — вновь смутился Хром, — Кстати, а что вы с Юдзурихой пытаетесь сделать? — спросил он, подходя ближе к столу и рассматривая наброски в тетради. — Эм, ну.. Пока сложно сказать однозначно, но это должна быть мазь из семян плантогелионта. Сейчас мы уже на стадии разработки технологий производства, но у нас возникли трудности с подбором количества препаратов для создания нужной консистенции, так что эту мазь едва ли можно назвать хотя бы даже маслом. Короче, не густеет. — постарался объяснить Тайджу. — Это ведь будет ваша дипломная работа? Здорово, что вы решили делать что-то действительно полезное. — Типа того. А ты пока не определился с темой? — Я думаю, что можно будет что-то придумать с помощью проекта Хьюстона. Подкручу мощности, изменю функционал и сделаю что-то наподобие автоматического радара. Пусть ходит на своих щупальцах по лесу и посылает сигналы о повышении активности электромагнитных полей на приемник — тогда агентам службы не придется так часто проводить зачистку. — Ого, круто! — Тайджу уже представил в голове это устройство и в который раз поразился новой идее друга, — Только вот, разве мощность у наших кварцов не фиксированная? Студентам же не выдают генераторы, частота которых превышает восемь мегагерц. — Ага, я даже на складе не нашел с лучшими показателями. Видимо, в целях безопасности, их попросту не ввозят в академию, но это не значит, что я не смогу с этим ничего придумать. — уверенно заявляет Хром, уже погрузившись в раздумья. — А если просто совместить несколько? — Не выйдет, они будут работать асинхронно и расколются на кусочки, — качает головой парень. — Хм, но ты ведь преобразователь — нельзя ли перестроить им кристаллическую решетку так, чтобы колебания совпадали по фазе? — Нет, ведь.. — Хром замолчал, — Тайджу, ты гребанный гений!       Он вскочил с кровати, взял первый попавшийся огрызок потрепанной бумажки и начал быстро что-то писать. Его сосед по комнате так и не понял, почему он вдруг стал гением, но был искренне рад, наблюдая за тем, как глаза Хрома искрились от предвкушения создания новой железки.