Нежданный родственник

Ухмыляясь, Вару вышел из школы. День проходил просто замечательно: удалось незаметно провернуть целых две пакости для Зонтика. В одной его ручке Валера обрезал стержень так, что тот перестал упираться в крышку и убегал внутрь корпуса при любой попытке что-то написать, а во второй сделал небольшой надрез, из которого, по скромным расчëтам шутника, вскоре должны были политься чернила, прямо на руку и тетрадь Тимофея. Оба плана удались, и оставшиеся пару уроков Вару довольный лицезрел Зонтика с до сих пор частично синей ладонью. Но даже розыгрыши не могли удержать шутника в школе, которую тот бескомпромиссно считал адом, надолго, так что едва отзвучал звонок, как Валера выскочил на улицу и поспешил к калитке, у которой стоял некто сероволосый в очках. Подойдя чуть ближе, Вару язвительно засмеялся, обведя его взглядом: — Феликс, ты когда поседеть успел? В психушке, куда тебя наконец-то загребли? А очки на кой, умнее пытаешься быть? Твоë неадекватное лицо это не спасëт, поверь! — Неразумно смеяться над недостатками других, имея собственные, — отозвался собеседник, намекая на картавость. Когда Вару, не найдя, что ответить, резко выбросил вперëд руку с известным жестом, он продолжил: — К твоему сведению, я не Даниил. — Неужели? — Валера насмешливо вскинул бровь. — Я думал, у тебя с нервами проблемы, а не с башкой. Хотя, ты выглядишь как самый настоящий шизик, особенно с седой волоснëй. — Ладно, для достижения моей цели не так важно, чтобы ты понял, кто я. Просто знай, — Куромаку наклонился к лицу Вару почти вплотную, и его очки угрожающе засветились, отражая серые облака, из-за которых старательно пыталось выбраться бледное зимнее солнце, не несущее с собой почти никакого тепла. — Если и дальше будешь мешать Зонтику спокойно жить, мало не покажется. Это я тебе гарантирую с вероятностью в одну целую. — Умничать пытаешься? Этим бредом ты меня не напугаешь, — фыркнул Вару и, отпихнув собеседника с дороги, двинулся прочь от школы. Зонтик, во время их разговора вышедший из школы и скрывшийся за углом, чтобы понять, в чëм дело, с негодованием поджал губы и, убедившись, что Куромаку отвлëкся и не заметит его, забежал обратно в здание. Оказавшись вне обзора брата, он достал телефон и написал: «Ромео, зачем ты ему рассказал?..» Учитель часто проверял социальные сети, так что ответа пришлось ждать, как и надеялся Зонтик, не больше минуты: «Ombrellino, ты о чëм?» «Я видел, как Кирилл с Вару ругались у школы» «Так, ты сейчас во школе?» «У выхода» «Иду к тебе, uno momento» Зонтик облокотился о стену в углу, стараясь не вызывать лишних вопросов у учителей или одноклассников и не привлекать лишнего внимания, и без которого в общественном месте ему было немного тревожно. Он ослабил шарф, чтобы не запариться от ожидания, опустил голову и стал мять его конец в руках, когда услышал приближающиеся шаги и осторожно поднял взгляд. — Так, и к чему здесь я? — Ромео сложил руки на груди и, приподняв одну бровь, посмотрел на Зонтика. — Ты же говорил, что нужно рассказать, — едва слышно ответил Тимофей, стесняясь ругаться громче. — От кого ещë Кирилл мог узнать? — Я тебе клянусь, не говорил ничего! — твëрдо отозвался Ромео с эмоциональностью, свойственной многим итальянцам, и подкрепляя слова активными жестами рук. — Я сдерживаю слова! Inoltre, я понимаю, насколько твой брат un pezzo di ghiaccio, так что не стал бы лишний раз с ним общаться. — Но тогда почему они… — Зонтик растерянно взглянул в лицо Ромео, а затем, стесняясь, упëр взгляд в пол, заправил за ухо длинную прядь и, колеблясь в решении, закусил нижнюю губу. — Погоди, что случилось с твоей рукой? Она вся… Вылетело… Azzuro, как твои волосы. У меня есть хорошие салфетки, давай помогу? — Не… — Зонтик запнулся, но, глубоко вздохнув, собрался и продолжил: — Не надо. Я не могу тебе поверить. Может, ты хотел, чтобы Кирилл лишний раз волновался? Раз вы друг с другом ссоритесь, — его голос дрогнул, и Тимофей, плотнее затянув шарф, направился к выходу, пробормотав под нос: — А я и так ему много проблем приношу… — Ombrellino, aspetti! — требовательно крикнул Ромео, но ученик, на секунду замерев, продолжил путь. Когда входная дверь захлопнулась за ним, учитель коротко вздохнул и мотнул головой. — Он будет понимать это, когда сам услышит всë от gemelli.

***

Вару уже был на подходе к дому, когда зазвонил телефон. Стиснув зубы от резкого порыва ветра, Валера попытался ускорить шаг, но сугробы и снежинки, врезающиеся в лицо, всячески этому препятствовали, так что добраться до подъезда парнишка успел только после того, как звонок оборвался. «Так ему и надо, — фыркнул Вару, проскользнув в подъезд, и потянулся за телефоном, ожидая увидеть в списке звонивших Пика. — Много чести прям на морозе ему отвечать». Открыв историю вызовов, он увидел незнакомый номер и закатил глаза, потянувшись к кнопке «заблокировать», когда экран вдруг снова высветил входящий звонок с того же номера. Любопытство сверкнуло в глазах Вару, и он принял вызов, готовый подшутить над телефонными мошенниками. — Драсьте! — Ну привет, сынок. Вару застыл, и его пальцы дрогнули, уронив телефон на грязный пол. Из трубки послышался ядовитый смех, прерываемый небольшими помехами. — Смотрю, не забыл меня? Вару всë ещë молчал; его нижняя губа слегка подрагивала, а лицо с каждой секундой бледнело всë больше. Он чувствовал, будто его сковали цепи, пока из трубки не раздался требовательный крик: — Отвечай, живо! Помнишь? Вару вздрогнул, присел на корточки перед телефоном, нервно сглотнув, и процедил мрачным, враждебным тоном: — Чего надо? — О, ничего такого. Всего лишь простой человеческой благодарности, — певуче протянули на другом конце. — За что?! — взвился Вару и, потеряв равновесие, упал коленями и локтями в грязь, что, впрочем, ничуть не заботило его сейчас. — За то, что ты меня била?! Или, может, за то что пропивала все деньги?! Что заставила меня побираться с шести лет?! — Я воспитывала в тебе ответственность, — холодно отрезала мать. — Не хочу тратить время на твои вечные споры, они у меня уже в печëнках сидят. — Тогда нахрена ты звонила, раз я такая неблагодарная скотина, а?! — Вару схватил телефон и поднëс к самому лицу. — Есть предложение. Ты сможешь наконец отплатить мне за всë, что я для тебя сделала. — Иди знаешь куда? — Вару скрипнул зубами и потянулся к экрану, чтобы сбросить вызов, но голос, ставший внезапно угрожающе безжалостным, остановил его: — Он полицейский, верно? Кажется, у меня найдутся рычаги давления на него. Застыв, Вару с минуту переваривал сказанное, а после ответил вполголоса, чтобы не было слышно дрожи: — Ты не посмеешь испортить мне жизнь. У тебя ничего нет. — О-о, как же ты ошибаешься, мой глупый, наивный Валерик, — голос пронзили нотки сумасшедшего самодовольства. — Одинокой девушке с ребëнком просто жизненно необходимо было завести связи в этом мире. И знаешь, с годами у меня это стало получаться только лучше. А теперь я дам тебе пару дней на подумать. Ты всегда можешь отказаться, но тогда, поверь, у тебя и твоего псевдо-родителя будут очень большие проблемы, это я вам гарантирую. Если надумаешь — жду тебя через два дня в паре кварталов от дома, которые потише. Лишние взгляды ни к чему, так что не вздумай разболтать. До скорой встречи, я полагаю? Вару молча нажал на красную кнопку, и в трубке раздался резкий гудок, оповестивший о конце звонка. Он медленно поднялся и упал спиной на стену, стукнувшись о неë затылком. Прикрыв глаза, он судорожно вздохнул. Его ладони были мокрыми от тревожного пота. Колени дрожали. Вдруг подъездная дверь стала отворяться, очень медленно из-за снега и ветра. Вару мысленно поблагодарил зиму, которую сам же ругал на чëм свет стоит пару минут назад, и сделал несколько глубоких вдохов, приводя ритм сердца в норму. вскоре в подъезд просунулось смутно знакомое лицо, а затем и весь Данте заскочил в подъезд, чудом избежав удара по филейной части от тяжëлой двери, на которую изо всех сил давил ветер. Взглянув на Валеру, он никак не показал, что удивился, застав его в углу всего измазанного в грязи и страшно бледного, а спокойно, как ни в чëм не бывало, заговорил: — Привет, Вару. Я очень рад, что встретил тебя. Ты после школы, верно? Вару кивнул и, более-менее придя в себя, спросил в своей обычной, но чуть более спокойной от недавнего испуга манере: — Ты чего здесь забыл? — Пик должен был вернуть одну книгу, которая мне срочно нужна. Он говорил, ты должен быть дома в это время, сам он не успел отнести мне еë сегодня утром. — Что, прям срочно? — Вару, рассчитывавший успокоиться в одиночестве, обречëнно вздохнул, когда Данте кивнул в ответ, и вдруг с надеждой возразил: — А если не пущу? — Моë пятиминутное вторжение тебе как-то помешает? — намеренно сделав взгляд как можно более пристальным, Данте осмотрел Валеру с ног до головы. Почувствовав себя на грани разоблачения, парнишка пошëл на попятную: — Хватит так пялиться! Пойдëм уже за твоей дебильной книгой, — он обогнул Данте и взбежал по лестнице, слыша за спиной неторопливые шаги. Когда после щелчка в замке дверь поддалась и отворилась, спутники вошли в квартиру, и Вару, недовольно пробурчав под нос, снял куртку и протëр запотевшие очки рукавом кофты. — Разве не будет удобнее их снять? — Чтобы я ослеп? — фыркнул Вару, стаскивая с ног кеды. — В квартире не слишком ярко, — заметил Данте, вперившись в Валеру, судя по затвердевшим плечам, заметно напрягшегося, пытливым взглядом, и, заметив его беспокойство, удовлетворëнно соврал: — Судя по всему, ты очень к ним привык, да? Вару коротко кивнул и, направившись в комнату, бросил через плечо: — Всë, не беси меня. Ищи книгу и вали отсюда. — Странно… — Данте с очень правдоподобно наигранным удивлением взглянул на комод в прихожей. — Пик говорил, что оставит еë здесь, но, кажется, забыл или не успел. Я тебе не помешаю, если… — Просто не лезь ко мне, — отрезал Вару и поспешил скрыться в комнате. Там он забрался на верхний ярус, натянул на непослушные волосы капюшон и демонстративно уткнулся в телефон, в надежде развеяться в Бравл Старсе. Он чувствовал, что дело рискованное, ведь если игра решит подкинуть ему криворуких сокомандников, это будет последняя секунда жизни телефона. А впоследствии и самого шутника, который вылетит в окно, едва Пик узнает об этом. К моменту, когда первый раунд подошëл к концу, Вару заработал целых два кубка, хотя мог бы и больше, если бы среди игроков не оказалось крысы, нападающей на других из кустов, а Данте успел осмотреть нижние полки шкафов и, убедившись, что Валера больше не занят, обратился к нему: — Прости, что отвлекаю, но не мог бы ты осмотреть верхние полки со своего второго яруса? Так будет быстрее. Вару неодобрительно фыркнул и не пошевелился, бросив только: — Сам справишься, не инвалид вроде. Хотя похож. — Ты ведь сам хочешь, чтобы я быстрее ушëл, — Данте философски пожал плечами и как бы невзначай бросил: — Странно, что для тебя существует только две крайности: самостоятельность и инвалидность. Разве ты не согласен с тем, что приятно облегчать другим жизнь, получая за это тëплые слова благодарности? — Да плевать мне на эту благодарность, — пренебрежительно отозвался Вару. — И на других тоже. Делаю, что хочу, ясно? — Хочешь сказать, ты уже достаточно самостоятельный, чтобы жить, не полагаясь ни на кого? — уточнил Данте, придвинувший к шкафу стул, и стал рыскать на верхних полках. — Очень даже, — отложив телефон, Вару вызывающе перегнулся через бортик кровати и вперил взгляд в бесстрастное лицо Данте. — Чтоб ты знал, я с шести лет научился зарабатывать, так что даже если Пик выпрет меня на улицу, смогу себя прокормить. — С чего ты взял, что он собирается это сделать? — вскинув бровь, Данте с удивлением, за которым было скрыто врачебное любопытство, повернулся к Валере. — Он сказал это, когда ругался? — Не сказал, он явно не идиот, чтобы о таком вслух предупреждать, — на лице Вару расплылась хулиганская ухмылка. — А взял я это с того, что думать умею. — Ты считаешь, Пику не нужна эта ответственность? — Да мне вообще нет дела до того, что ему нужно, а что нет! — Вару фыркнул и отвернулся. — Шестнадцать стукнет, на работу устроюсь и свалю куда вздумается. — Считаешь, что в одиночестве жить проще? — не получив ничего в ответ, Данте пробормотал себе под нос «любопытно…», а после спустился со стула и уже громче заговорил: — Здесь книги нет, но, кажется, у меня есть идея. Удалившись в коридор, психолог выдвинул ящик комода, где хранились вещи Пика, и сообщил: — Я нашëл еë, так что больше тебя не беспокою. Желаю хорошо провести остаток дня. — Наконец-то! Вали, — неприветливо отозвался Вару. Данте, ничуть не расстроившись, неспешно обулся, убрал книгу в рюкзак и, отомкнув замок, вышел. Вскоре он уже шëл по улице, держа перед собой телефон, в котором была открыта переписка. Он быстро, стараясь не упустить ни одной детали, строчил текст сообщения: «Травма привязанности. Не хочет открываться другим. Считает, что зависеть от кого-то опасно, а помощи просить позорно. Проявляет эмоции и чувства выборочно, избегая искренности. Очки, судя по всему, использует не столько для защиты глаз, сколько для ощущения безопасности. Он не хочет воспринимать тебя как родителя, потому что не считает, что ты действительно хочешь заботиться о нëм. Судя по его прошлому опыту, он явно проводит параллели с собственной матерью. Ещë когда мы встретились, он выглядел так, будто чего-то очень испугался. Я не стал допрашивать, иначе был бы риск провалить попытку контакта. Дальше пока предоставляю его тебе. И своему успокаивающему чаю, если он-таки решится его попробовать». «Спасибо, — ответ пришëл, когда Данте почти добрался до метро. — Может, я бы додумался обо всëм по его досье, но он просил не читать. А что до чая, этому придурку он чем-то не нравится. Говорит, лучше вместо этого выпьет ушат сам знаешь чего. Странный он». «Ты не привык делить с кем-то быт, так что тебе это наверняка намного непривычнее, чем кому-либо другому, — напечатав это, Данте улыбнулся с ноткой грусти. — Я понимаю, что твой случай, очевидно, индивидуальный, но всë же один общий совет для него наверняка сработает. Вару привык к чему-то одному, ты — к другому, но это не значит, что нужно воевать. Попробуйте делиться опытом, обменяться лучшим, что у вас есть. Вару вряд ли пойдëт на это первым, но если ты выкажешь интерес к его привычкам, то, возможно, и он станет более покладистым». «Я ненавижу пресмыкаться перед кем-то, ты знаешь». Данте только усмехнулся про себя и удовлетворëнно кивнул, когда на экране через несколько минут раздумий высветилось новое сообщение: «Я подумаю».

***

Ромео вошëл в квартиру и выдохнул дрожащими губами: русские морозы до сих пор оставались для него совершенно непривычными. Он опëрся о дверь, не спеша раздеваться, и едва запер замок, потому как его пальцы едва шевелились, несмотря на тëплые варежки. — Приполз, снеговик? — послышалось из полутëмной комнаты, и оттуда навстречу Ромео вышла коротко стриженная черноволосая девушка. — Как практика? — Практика нормально, — Ромео сказал это таким тоном, что сразу стало ясно: едва он отогреется, сестру ждëт грандиозное продолжение, и лучше запастись попкорном, да побольше. — Так, надеюсь, это не очередное нытьë про ваши с Даней отношения? Терпеть не могу эту Санта-Барбару, за этим к Данте отправляйся. Или Клео с Хелен позвони. — Я помню, — Ромео наконец зашевелился и стянул с себя шапку и шарф. — Я о другом. Меня сегодня несправедливо оклеветали! — Опять болтали, что студенток развращаешь? — Эмма усмехнулась, и взглянула на брата, чтобы убедиться, что он настроен на шутки. Тот комично поморщился, и сестра продолжила: — Если продолжат, позови своего Даньку и поцелуй на глазах у них. Вопросы сразу отпадут. — Нет в тебе ничего романтического! — Ромео закатил глаза, драматично приложив руку ко лбу, а затем снял куртку и, подойдя к Эмме, нахмурился, выставив руки на изготовку для выражения чувств. — Mi scusa, ma non posso parlare russo, sono troppo arrabiato! — Non aver paura, non ho dimenticato l’italiano, — усмехнулась Эмма. — Che bello, — набрав в грудь побольше воздуха, Ромео заговорил на тонах ещë более повышенных, чем те, что были прежде: — Ombrellino pensava che avessi detto a Kuro cosa stava facendo Vario tutti questi giorni! Volevo chiedere Felizio di parlare con Ombrellino, ma lui ha i suoi problemi di rabbia! E non solo lui non ha aiutarmi, ma mi ha anche urlato contro! Пока брат пытался отдышаться, Эмма хмыкнула, небрежно потрепала его по голове, на что тот только недовольно сморщился, и ответила, подтолкнув брата в сторону ванной: — А ещë спрашиваешь, почему я не планирую заводить отношения. Одни проблемы от этих ваших бессмысленных телячьих нежностей. Руки мой и есть иди, телек включишь и развеешься. А они там пусть сами разбираются с тем, что надумали. Заткни своих тараканов в башке, хватит всë усложнять. — Ты меня не понимаешь как раз потому, что не влюблялась, — Ромео вздëрнул нос. — Делать мне больше нечего было, — фыркнула Эмма. — Есть пойдëшь уже? Я тебя специально ждала. — Спасибо, — Ромео улыбнулся и, мотнув головой, чтобы сбросить с себя остатки недовольных мыслей, последовал за сестрой.

***

В замке послышался стук ключа, и дверь отворилась, впуская в квартиру Куромаку, занесëнного вечерней метелью. Даниил поспешил в прихожую навстречу близнецу: — Привет! Не замëрз? — Не сейчас. Зонтик, иди сюда! — Куромаку, решительно нахмурив брови, ловко скинул пальто и в одно движение пристроил его на вешалку. — Кирилл, я вообще-то вопрос задал! — в голосе Феликса проскользнуло раздражение, и он недовольно сжал кулаки. Окинув его взглядом, Куромаку вздохнул и ответил: — Не замëрз. Ты пил таблетки? — Да, — ещë немного посверлив брата взглядом, Феликс заметил, как пришедший Тимофей вздрогнул, заметив его состояние, и, отвернувшись, поспешил в комнату. — П-привет, Кирилл… — пробормотал Тимофей, не глядя на Куромаку и предчувствуя, о чëм именно будет разговор. Нервы заставили сердце забиться с бешеной скоростью. — Полагаю, ты уже имеешь представление о том, что я хочу обсудить, верно? — разувшись, Куромаку подошëл ближе к Зонтику и поднял его лицо на себя за подбородок. Не выдержав взгляд брата, Тимофей разжал дрогнувшие губы и затараторил: — Я… Я правда не хотел всë усложнять! Я говорил Ромео, а он не послушал… Прости, всë было бы нормально… Он так и не сказал, почему сделал так, но я просил… — Разумеется, вина Ромео здесь тоже есть, — Кирилл поправил очки, блеснувшие в свете лампы. — То, что он ничего мне не сказал, было крайне непедагогично. На третьем курсе института, а так ничему и не научился… — Куромаку презрительно поджал губы и снова обратился к Зонтику: — Но ты мог бы и сам мне рассказать, а не полагаться на других. Тем более, таких безответственных. — Подожди… — Зонтик удивлëнно заморгал и зарылся рукой в пышные волосы. — Ромео тебе ничего не говорил? Тогда… От кого ты это узнал? — Сам догадался, это было не слишком трудно. Так вот, в следующий раз старайся не поддаваться иррациональному страху и рассказывай мне всë, понял? — Кирилл требовательно положил руку на плечо брата. — Ага… Прости ещë раз, — Зонтик виновато опустил взгляд и, дождавшись, когда его отпустят, прошмыгнул в комнату, где на диване сидел, успокаиваясь, Даниил. Тот был в наушниках с полуприкрытыми глазами, так что не сразу заметил Тимофея, робко остановившегося в дверном проëме. Спохватившись, он освободил уши и приветливо улыбнулся, пригласительно похлопав по месту возле себя. Брат нерешительно приблизился и, только убедившись, что к Дане вернулся его позитивный настрой, опустился рядом. — Что, сильно Кирилл тебя отругал? — Феликс потянулся к волосам Зонтика и ласково взъерошил их, заставив младшего чуть улыбнуться. — Не переживай, это он из-за работы бурчит. Завалили его там, конечно… О чëм ругался? — Да так, — Тимофей неопределëнно повëл плечами и грустно взглянул на Даниила. — Фель, я Ромео несправедливо обидел. Мне очень стыдно… Нужно как-то извиниться, но я… Я очень боюсь… — Не поверишь, но я уже вижу выход! — просиял брат, немного подумав. — Я его тоже из-за приступа, боюсь, обидел… Так что пойдëм вместе извиняться! Как тебе идея? — Отличная! — Зонтик облегчëнно выдохнул и благодарно взглянул на Феликса. — Спасибо большое. Даня в ответ приобнял его за плечи, и Тимофей облокотился на него, впервые за вечер почувствовав, что волнение наконец ушло полностью.