Нежданный родственник

— …И от одного упоминания о нëм меня буквально передëргивает! — Феликс агрессивно отхлебнул ромашковый, чуть подостывший чай из почти пустой чашки, и ударил ею об стол. — Ой, прости… Вроде целая. Я не хотел, просто Вару меня с ума сводит! — Я понимаю, — Данте спокойно кивнул, чиркнув что-то в блокноте. — Знаешь, то, что ты опасаешься за Тишу… — Зонтика, — перебил его Феликс, качая указательным пальцем. — Или Тимофея. Ему это сокращение очень не нравится. — Да, прости, совсем из головы вылетело… — пробормотал Данте, устало потирая переносицу, перелистнул страницу в блокноте, обвëл что-то и снова взглянул на Феликса. — Так вот, то, что ты переживаешь за Зонтика, естественно и понятно. Будь я на твоëм месте, тоже наверняка беспокоился бы. — Спасибо! — воскликнул Феликс, облегчëнно выдыхая. Данте отметил, как расслабились плечи гостя. — Хоть ты меня понимаешь, а не просто говоришь: «Попей успокоительного, которое с вероятностью девять десятых поможет решить данную проблему», — последнее он произнëс, повторив интонацию и мимику Куромаку, а точнее, почти полное их отсутствие. Данте усмехнулся и поспешил объясниться: — Прости, я не хотел выказать неуважение. Просто очень… необычно наблюдать за тем, как один близнец копирует другого. Благодаря схожей внешности я, кажется, на мгновение разглядел в тебе Кирилла. — Только не это, — Феликс помрачнел и, прикусив губу, обхватил себя руками. — Скажи, если я когда-нибудь на самом деле начну перенимать его бесчувственность. — Знаешь, он не такой однозначный, как тебе кажется через призму абсолютного осуждения, — мягко заметил Данте, ободряюще похлопав Феликса по плечу. — Так что даже у него есть, чему учиться. — Спасибо, но я предпочту быть полностью собой. Феликс осушил чашку, встал с дивана и, кивнув в благодарность, направился в кухню, чтобы вымыть за собой посуду. Данте, черкнув что-то в блокноте напоследок, последовал за ним. Весь путь он наблюдал за движениями Феликса и удовлетворëнно кивнул только, когда убедился, что тот действительно успокоился. — А пазлинки точно все от этого пазла? — едва они вошли в кухню, озадачил их вопросом Габриэль, сидящий за столом в окружении деталей небезызвестной головоломки. — Что ты имеешь в виду? — Феликс удивлëнно замер, а затем, оставив кружку, нагнулся, чтобы получше рассмотреть кусочки. — Смотри, Габри, пазлинки все тех же цветов, что и картинка, так что… — А что, цвет решает, где чьë? — Габриэль удивлëнно распахнул глаза, затем перевëл взгляд на рыжего Данте и пощупал свои каштановые волосы. При этом его губа дрогнула, и он задумчиво закусил еë. — О, кажется, я понял, что ты имел в виду, — тепло улыбнувшись, Данте опустился возле сына на колено и потрепал его по голове. — Я думаю, пазлинки и правда могут быть сделаны из разных кусочков картона и даже, может быть, могли сойти с разных конвейеров. Это такие машины, которые делают вещи. Так что ты прав, это немного похоже на корабль Тесея, про который я тебе недавно читал, помнишь? Габриэль в ответ только удивлëнно моргнул, каждым глазом по очереди, и Данте поспешил исправиться: — Прости, мой юный друг. Я имел в виду, что в этой коробке действительно могли оказаться пазлинки, встретившиеся совершенно случайно. Но цвет здесь не при чëм, будь уверен. Я абсолютно уверен, что ты мой сын. Габриэль заулыбался и, подумав, ткнул отца в лицо с искренней улыбкой. Данте зажмурился, чтобы тот не попал ему в глаз, и, дождавшись, когда ребëнок уберëт палец, встал и, пожелав удачи с пазлом, направился к раковине, возле которой уже с минуту стоял Феликс. — Что он пытался сделать в конце? — полушëпотом спросил гость, уже вымывший чашку и теперь взявшийся за одну из грязных тарелок, которые сам Данте вымыть либо не удосужился, либо не успел. — Вероятно, выразить свою радость, — хозяин квартиры пожал плечами. — Его мышление так уникально, что я не в силах его постичь. Разве что, малую его часть. — Тяжело тебе, наверное… — Феликс вздохнул, ставя тарелку в сушилку, и потянулся за новой. — Одному воспитывать ребëнка, за которым, по-хорошему, постоянный присмотр нужен. — Мне кажется, я вполне справляюсь, — пожал плечами Данте. — Габри вполне может справиться со многими вещами, вопреки тому, что говорят о таких детях в обществе. А ещë он тихо сидит и не слишком подвижен, так что самостоятельность ему поручить вполне возможно. — Извини, не хотел задеть… — Не переживай. И спасибо за помощь с посудой. — Тебе спасибо, что согласился провести сеанс так поздно вечером. — Каждый уважающий себя психолог не может бросить в беде своих пациентов, — Данте улыбнулся уголком рта и, не сдержавшись, зевнул, после чего снова вяло потëр переносицу. — Может, тебе помочь найти кого-нибудь? — бодро предложил Феликс, закончивший мыть посуду, и вытер руки о протянутое полотенце. — С девушкой тебе должно быть попроще. — Я… не уверен, что готов к этому сейчас, — Данте отвëл взгляд и слабо усмехнулся. — Знаешь, у психологов тоже есть свои страхи. — А что… — Феликс замолчал, нерешительно глядя на Данте, и когда тот кивнул, осторожно продолжил: — Что случилось с твоей женой? Если вдруг тебе трудно это вспоминать, то можешь не… — Она ушла. В комнате всë стихло, и похолодевший воздух как будто стал материальным, надавливая на плечи; дышать стало труднее. Феликс испуганно обвëл взглядом вмиг посуровевшего Данте, смотрящего куда-то перед собой так, будто хотел прожечь взглядом стену, и пробормотал: — Прости, я… — Как только она узнала, что у Габриэля синдром Вильямса, сразу стала относиться к нему очень холодно. Я думал, это пройдëт, что ей просто нужно свыкнуться с этой мыслью. Но мне было не по себе, когда я видел, что она всë больше и больше пренебрегает нашим сыном. Наконец я собрался и хотел поговорить с ней следующим утром, но вместо этого нашëл записку и документ об отказе от родительских прав. Костяшки на сжатом кулаке Данте побелели, а губы сложились в тонкую линию. Щëки покрылись лëгким румянцем, а лицо наоборот побледнело. Феликс осторожно потянулся к нему, но его опередил шум со стороны Габриэля, заставивший обоих вздрогнуть и развернуться к нему. Сын уронил голову на стол, мирно посапывая. — Кажется, я не уследил за временем, — Данте мотнул головой, отгоняя наваждение, подошёл к Габриэлю и аккуратно взял его на руки. — Помочь? — Он не тяжëлый, — Данте улыбнулся, когда сын по бессознательной привычке прижался к нему. — Все эльфы такие. А что касается твоего совета… — он замялся, но вскоре смог продолжить: — Думаю, он полезный. Но я… Я правда не в силах последовать ему сейчас. — Понимаю. Прости, что заставил вспомнить что-то неприятное, — Феликс пристыженно обхватил себя за локти и последовал за Данте в комнату Габриэля, чтобы открыть другу дверь. Данте положил сына на кровать, с которой Феликс откинул одеяло, и, укрыв его, поцеловал в лоб. Габриэль улыбнулся во сне. Феликс, наблюдающий за этим, умилëнно сложил руки у груди. Вдруг в кармане у Данте завибрировал телефон. Отец мельком взглянул на виднеющийся угол экрана, где был виден край аватарки с фиолетовыми волосами, и попросил: — Откроешь дверь? Я убежусь, что Габри нормально устроился, и приду. Феликс кивнул, вышел в прихожую и, открыв дверь, улыбнулся, с ноткой сдержанной агрессии: — Пик, как удачно ты пришëл! — Ага, — коротко отозвался тот, тихо прикрыва дверь, и устало опустился на пуфик, отставив в сторону пакеты с продуктами. — Ты чего здесь? — Из-за твоего родственничка, — фыркнул Феликс, сложив руки на груди. — Переведи его в другую школу, нечего ему с Зонтиком делать! — Вы всегда можете пожаловаться мне, и я приструню этого щенка, — не поведя и бровью, Пик запрокинул голову и прикрыл глаза. — А пока всей этой вознëй с документами мне некогда заниматься. К тому же, это самая нормальная школа в районе, и я не хочу лишать человека шанса получить адекватное образование из-за опасений. Когда натворит что-то, тогда и будем думать. — Когда натворит?! — возмутился было Феликс, но, оглянувшись на дверь комнаты Габриэля, неловко потëр затылок и продолжил так же грозно, но уже тише: — Да ты с ума сошëл! Я не собираюсь подвергать своего братишку опасности из-за того, что ты… — Дань, давай потом, — оборвал его Пик, недовольно распахнув глаза. — Иди лучше домой, Кирилл устал не меньше моего, а пока не вернëшься, он вряд ли уснëт. Начались неспокойные времена. — Неспокойные?.. — Феликс мигом остыл и настороженно оглядел Пика. — Что у вас там творится? — Наркотики. Не просто распространение, их всë больше используют для убийств. Там такой сложный улей, что куда ни ткни, не покроешь и одного процента этих гадов, а ещë и сам подставишься… С минуту Феликс молчал, а после отвëл взгляд, всë ещë держа руки сложенными на груди: — Я не обратил внимания на то, что ты такой уставший. Извини. Тогда… Тогда я правда пойду к Кириллу. Пик кивнул и, сбросив ботинки и куртку, сошëл с придверного коврика, освобождая Феликсу больше места. Пока тот одевался, из комнаты вышел Данте и, коротко кивнув полицейскому, обратился к пациенту: — Иди осторожно, на улице темно и скользко. — Хорошо, — Феликс улыбнулся и, застегнувшись, нажал на ручку, но прежде чем выйти, обернулся и ненадолго остановил взгляд на Пике: — Правда, извини. После того, как Вару травил Тимофея всë это время, я не могу спокойно на него реагировать. — Да, он тот ещë подарочек судьбы, — хмыкнул Пик. — Забей, я понимаю. Феликс облегчëнно выдохнул и, махнув на прощание, вышел из квартиры. Данте запер дверь, нагнулся к пакетам и понëс их на кухню, по пути спросив: — Много тебя сегодня гоняли? — Прилично. А вот Кирилл там чуть не умер, кажется, — заметил Пик, пройдя в кухню вслед за Данте, и стал хозяйничать там в поисках чашки как в своëм собственном доме. — Для него это первый кризис. — Как бы не слëг… — заметил Данте, разгружая пачки лапши быстрого приготовления. — На нëм висит слишком многое, особенно для девятнадцати лет. Организм ещë не окончил развиваться, к тому же, почти никакой поддержки со стороны. — Вот поэтому я и был против, когда узнал, что в полицию такого молокососа взяли, — фыркнул Пик, уже нашедший чашку, но продолживший рыскать по шкафам. — Чëрт, ты серьëзно?! Так и не купил кофе? Ещë с позапрошлого раза нет! Как ты без него живëшь… — Чай — лучшее средство от всего на свете, — Данте многозначительно поднял палец вверх, состроив серьëзное выражение лица. — Как сказал Лао Цзы… — Выпей чаю и не ссы, — Пик усмехнулся, глядя на Данте, на миг растерявшегося, но почти сразу усмехнувшегося в ответ. — Рад видеть, что чувство юмора ещë с тобой, — он оттеснил Пика и полез в самую глубь шкафчика. — Это значит, что ты не совсем уж истощëн, что меня успокаивает. А если уж так нужен кофе, могу предложить… Когда Пик увидел извлечëнную на свет пачку, то мигом скривился: — Цикорий?! Нет уж, уволь! Лучше просто тëплой воды налью. — Кстати говоря, — Данте пропустил Пика вперëд к чайнику, а когда тот наполнил кружку, протянул ему одну из двух коробок лапши. Полицейский принял обе и, залив кипятком, оставил завариваться, а сам сел за стол, выдвинув соседний стул. Друг опустился туда и зевнул, уже свободнее, чем при Феликсе. — Ты же о Валере поговорить пришëл? Честно, я жутко устал, так что пока я ещë в состоянии соображать, давай обсудим это. — Хорошо. Если совсем вырубаешься, я завтра попробую зайти, — увидев, что Данте решительно мотнул головой, Пик продолжил: — Когда ты ушëл, я у Вару спросил, почему он от тебя в комнату смыслся. Он сказал, что ему плевать на моих дружков и на меня в частности. На мои слова о том, что он теперь тут живëт, и никуда он ни от меня, ни от вас при случае не денется, он сказал, что вполне может, и что даже если живëт со мной, не обязан тратить на меня своë время, раз я сам решил его взять. Я не выдержал и вмазал ему, — в этот момент тон Пика приобрëл оттенки гордости. — Больше он рот до самой школы не открывал. — Понятно, — Данте потëр подбородок и огляделся в поисках блокнота, но, не обнаружив его рядом, вяло махнул рукой. — Раз его родителей лишили прав, у него явно проблема привязанности. Вряд ли он откроется во время прямого разговора. Если только подтолкнуть его к косвенному… Да, так может получиться убедить его в том, что он сам выбрал довериться нам, а не мы потребовали от него открыться. Любое присутствие в чьей-либо жизни, пусть даже довольно ненавязчивое, так или иначе заставляет привяза… — Данте не договорил, зевнув. — Я тебя понял, — Пик кивнул и, хлопнув друга по плечу, направился к уже заварившейся лапше. Поставив обе пачки на стол, он добавил: — И… Как мы это реализуем? Я не самый лучший притворщик, ты знаешь. — Я могу заняться этим сам, — Данте поболтал вилкой в бульоне и, нагнувшись ближе к коробке, с аппетитом втянул в себя толстую косу из лапши. — Ты фофко фовови, фде он фувет. — Как будто я знаю, где и когда он станет шататься, — фыркнул Пик и ловко проглотил несколько макаронин, намотанных на вилку. — Я даже дл сих пор не знаю, дома ли он. Очень некстати все эти наркобарыги проснулись… — Может, позвонишь? — Я просил написать, как домой явится, но он проигнорировал. — Или забыл. — Слушай, — Пик отпустил вилку и сложил руки на груди. — Раз этого психованного доверили мне, хотя бы поддержи. Я не признаю твои претензии, пока не поможешь мне с ним. Потому что без этого невозможно осознать, насколько он невыносим. — Я помню, как ты предлагал отдать его мне, — кивнул Данте, слегка улыбнувшись. — Но всë же, прежде, чем ругаться, попробуй провести спокойный диалог, ладно? Мне пригодилась бы какая-нибудь информация о нëм как о личности. — Двинутый он на всю голову, вот и вся информация, — фыркнул Пик, ударив вилкой по размякшей лапше. — Ладно, как скажешь. Но сегодня он у меня в любом случае получит! — Переживаешь? — сделав над собой усилие, Данте отодвинул еду и всем корпусом повернулся к Пику, стараясь заглянуть ему в глаза. — Нет, — полицейский повернулся к нему и, почувствовав на себе проницательный взгляд, закатил глаза. — Я серьëзно, ничуть. Я знаю его всего день, а он уже меня из себя вывел раз… Пятнадцать, наверное, если не больше! Но сильнее всего выбешивает, что я пытаюсь исполнять свой долг, повешенный на меня верхушками, а он назло мне всë усложняет! — Не люблю призывать других глушить эмоции, но Габри спит, — напомнил Данте. — Да, прости, — Пик виновато откашлялся и продолжил, уже тише: — Я знаю, что дети, особенно подростки, вообще неуправляемые, но это не помешает мне злиться на Валеру. К тому же, я не считаю, что может быть невозможно что-то изменить, поэтому уверен, что ещë научу его послушанию. Я же не требую по струнке ходить, а хотя бы просто соблюдать базовую дисциплину. — Что ж, могу посоветовать тебе только набраться терпения, — философски отозвался Данте. — А я попытаюсь помочь ему освоиться и раскрыться. Надеюсь на твою помощь. — Разберëмся, — кивнул Пик, проглотив последнюю часть лапши, и поднялся. — Пора домой, к этому чудику. Пока хату всю не разнëс. — Что-то мне подсказывает, он может быть встревожен твоим молчаливым отсутствием, так что будь с ним мягче, — Данте проследовал за другом. — Хотя бы сейчас. Пик тяжело вздохнул и ничего не ответил, вынимая из шкафа куртку. Затем Данте уловил от него едва заметный кивок и удовлетворëнно выдохнул, а на прощание добавил: — Спасибо за еду. В последнее время так много пациентов, что нет времени по магазинам шататься… — Там не только лапша, но и овощи с мясом, так что постарайся найти время и приготовить себе что-то полезное, — напутствовал Пик, пряча непослушные пряди, топорщившиеся на манер ушей, под шапку. — Или скажи, и я постараюсь… — Не нужно, — Данте решительно помотал головой. — У тебя и так трудности на работе. — А у тебя — в семье, а это ещë хуже, — заметил Пик, кивнув на дверь, за которой спал Габриэль. — Ладно, я не настаиваю, поступай как знаешь. Но не забывай после работы отключать свою привычку в первую очередь думать о других и хоть немного сосредоточься на себе. — Постараюсь, — Данте кивнул и тепло улыбнулся. — Но знаешь, не такие уж у меня большие проблемы в семье, раз ты рядом. Пик не шевелился и стоял молча, пытаясь понять, как реагировать на подобное. Затем уголки его рта поползли вверх, и полицейский, усмехнувшись на прощание, вышел в подъезд. Открыв свою дверь, Пик увидел на пороге Вару, враждебно выставившего вперëд кулаки. Вскинув бровь, полицейский ловко дотянулся до запястья подопечного и перехватил его. — С чего вдруг такой тëплый приëм? — вздëрнув бровь, он оглядел хмурого Валеру. — Ждал кого-то… недружелюбного? Вару молча отвëл взгляд и, развернувшись, попытался ускользнуть в комнату, но Пик, быстро переступив через порог, схватил его за шкирку и притянул к себе, захлопнув за собой дверь. Тот задëргался, попытавшись вывернуться, а после даже попробовал укусить, но полицейский, вовремя сориентировавшись, встряхнул его и перехватил за подбородок: — Чего творишь?! — уперев взгляд в зелëные стëкла очков, он скрипнул зубами: — Кусаться бесчестно, а за бесчестие я караю строго. — Тебе не понять, маменькин сынок, — Вару презрительно фыркнул и поджал губы. — Держу пари, окажись ты на улице, сдох бы через пару дней, каким бы напыщенным ни пытался показаться. — Так, — Пик грубо толкнул Вару к стене и прижал за плечи. — Ты понятия не имеешь о том, что я пережил, ясно? Когда пойдëшь на контакт, тогда и будешь предъявлять. А сейчас отвечай на вопрос. — Никого я не ждал, — голос Вару дрогнул. Сам Валера тоже, как показалось Пику. — Тебя в том числе. — Ты о чëм? — Какого хрена ты пропал?! — Вару дëрнулся, и Пик не удержал его. — Ты ничуть не лучше неë! — с этими словами он исчез в комнате, хлопнув дверью. Пик моргнул, осознавая происходящее, опëрся о дверной косяк, тяжело вздохнув, и покачал головой: «Что с этим мелким не так…» Ещë немного постояв, он стянул куртку, кое-как приладил еë на вешалку, устало закинул шапку в ящик комода и, разувшись, отправился в ванную умыться, чтобы придать себе хоть какие-то силы на дальнейшие разборки с Вару. Когда он налил себе воды и устало опустился на кухонный стул, на комоде в прихожей зазвонил оставленный там телефон. Прорычав себе под нос, Пик вскочил со стула так, что тот едва не упал, громко стукнув ножками об пол, и в два яростных прыжка оказался у трубки. — Какого чëрта?! — рыкнул он вместо приветствия, не глядя на имя звонившего. — Я осознаю, что сейчас поздно, и ты утомлëн, что значительно повышает степень твоей раздражительности, но я считаю необходимым как можно оперативнее донести до тебя этот важный… — Кирилл, я тебя придушу! К делу, — оборвал его Пик. — Тимофей пришëл из школы с заметно сниженным уровнем настроения, — обычно холодный голос Куромаку теперь казался ледяным. Пик поëжился. — Он утверждает, что всë в порядке, но я знаю, что к этому причастен Вару. — Не сомневаюсь, — мрачно подтвердил Пик, зевая. — От меня что надо? — Наиболее оптимальным вариантом была бы изоляция Вару от Зонтика. Но… — Я уже миллион раз говорил… — завëлся было Пик, но усталость вкупе с прохладой в голосе Куромаку, ставшего слегка снисходительным, заставила оборвать фразу на полуслове: — Поэтому я и сказал «но». Я помню, тебе сейчас некогда этим заниматься. Поэтому предлагаю альтернативный вариант: с помощью угроз и санкций воздействовать на Вару, а в случае, если это не поможет, прибегнуть к более решительным мерам, которые… — Тормозни пока, — Пик потëр висок, пытаясь сосредоточиться. — Во-первых, сейчас я не бросаю трубку только потому, что ты мой друг. Так что не умничай, иначе передумаю. Во-вторых, предлагаю сначала разобраться с первым пунктом плана, раз уж второй может и не понадобиться. Лишние действия сейчас ни к чему, и так дел невпроворот. — Тогда жду результатов вашей дискуссии. Если они окажутся непродуктивны, сам вступлю в игру, — немного помолчав, отозвался Куромаку и, старательно сдерживая зевок, пожелал: — Спокойной ночи. — Кири-илл, — требовательно протянули на другом конце голосом, до боли похожим на голос самого Куромаку. — Только не говори, что это по работе! Если они не дают тебе спать, я… — Уже иду, — Куромаку вздохнул и вдруг воскликнул, а в динамике послышалась возня. — Даня, отдай! — Сначала узнаю, кто тебе спать мешает! Из трубки стали доноситься шумы, напоминающие треск песка под ногами, и неразличимые возмущения двух почти одинаковых голосов, так что полицейский на время отдалил телефон от уха, которое, поморщившись, потëр ладонью. — Пик, утихомирь его! — обречëнно попросил один из двух спорщиков, судя по интонации, Куромаку, который говорил теперь откуда-то издалека. — Дань, дай Кириллу спокойно поспать, — недовольно потребовал Пик. — Сам же понимаешь, что он устал. — А чего ты ему по ночам звонишь? — не отступал разгорячëнный Феликс. — Это я ему позвонил, — отозвался Куромаку. — Зачем? — Потом расскажу, я устал. Идëм спать. — Ладно, я завтра ещë напомню, — зловеще пообещал Феликс и, смягчившись, пожелал: — Спокойной ночи! Постарайся хорошо отдохнуть после тяжëлой работы. — Постараюсь, насколько это возможно, — мрачно отозвался Пик и, едва заметно улыбнувшись, добавил: — Спокойной ночи, клоны. Не дождидаясь привычного возмущения Феликса, следующего обычно за этим прозвищем, полицейский бросил трубку и, вздохнув, направился в спальню в надежде, что Валера теперь настроен на диалог больше, чем десять минут назад. Осторожно отворив дверь, он вполголоса позвал, обнаружив макушку подопечного на верхнем ярусе: — Вару? Тот не отозвался. Закатив глаза, Пик вскарабкался по лестнице и требовательно тряхнул Валеру за плечо. Он продолжил спокойно дышать, лëжа на подушке с закрытыми глазами, только ненавязчиво сдвинул руку в сторону чехла с очками. Зевнув, Пик махнул рукой и спрыгнул вниз. По пути в ванную, где планировал переодеться, он бросил: — Видно же, что не спишь. Вару поджал губы и, когда остался в комнате один, пробормотал под нос: — Всë равно не расскажу. Никому и никогда.