Нежданный родственник

Услышав громкий треск в замке, куда никак не могли попасть ключом, Вару вскочил, за секунду стряхнув с себя остатки сна, и огляделся в поисках колющих и режущих предметов. Придя после школы, он первым делом попрятал их все, но старая привычка, основанная на печальном опыте, заставила всë перепроверить от греха подальше. Когда осмотр комнаты и ванной был закончен, Валера вбежал в кухню и услышал, как входная дверь за спиной наконец распахнулась, впуская на порог квартиры шатающуюся женщину. Она захлопнула жалобно скрипнувшую дверь и, рыкнув что-то бессвязное, провалилась к ней. “Спокойная”, – незаметно выглянув из кухни, отметил Вару и коротко выдохнул, но знал, что расслабляться рано. Действительно, через некоторое время женщина встрепенулась и возмущëнно крикнула, борясь с заплетающимся языком: – Ты, тварь неблагодарная! Чего мать не встречаешь, а?! Вару поджал губы, но промолчал, сильнее сжав кулаки в попытках успокоиться. Внутри заклокотало отвращение; к горлу подступила лëгкая тошнота. “Спокойно... – он скрипнул зубами. – Эта тварь – гарантия твоей свободы”. Женщина тем временем продолжала: – Я тебя растила, падлу такую, а ты даже показаться не хочешь! – под конец еë голос превратился в нечто, напоминающее рëв, и из коридора донëсся грохот. “Опять эту долбаную вешалку прикручивать, – Вару резко выдохнул, остужая жар распалëнного гневом сердца. – Отрубись уже, идиотка старая!” Женщина, оттолкнувшись от двери, отправилась на поиски сына, стеклянными глазами оглядываясь по сторонам, и то и дело спотыкалась, врезаясь в стены и окропляя дом длинной, но малоразборчивой порцией ругательств после каждого столкновения. На удивление, ей удалось добраться до кухни, и она тут же оскалилась, увидев Вару, отошедшего к дальней стене. – Вот ты где, нахлебник! Жрать больше не получишь, на завод пойдëшь, понял?! – Она дëрнулась вперëд и, споткнувшись на ровном месте, осела на пол. – Мать даже встретить не можешь! А мать работает, горбатится, чтоб тебя, скотину неблагодарную, прокормить! Собравшись с силами, Вару проскользнул мимо неë к входной двери, схватил ключи с курткой и выскочил на лестничную клетку, услышав брошенное вслед: – Ах ты, мелкий..! Заперев дверь снаружи, он вздохнул и поëжился от сквозняка, залетевшего в дом из приоткрытого окна, за которым хлестал настоящий ливень. “Хорошо, что дождь, хоть не ярко, – Вару потянулся рукой к зелëным очкам и дотронулся до отколотого края одного из стëкол. – Надо заменить. Через неделю мне заплатят. Успеть бы стекло купить, пока деньги не стащила и не пропила...” Вдруг Вару вздрогнул, ощутив чьë-то прикосновение на своëм плече, и, дëрнувшись, испуганно отшатнулся. Перед ним стояла мать, сумевшая выбраться из квартиры, пока Валера погрузился в свои мысли. Тут же сориентировавшись, сын решительно взглянул на неë, готовясь к нападению. Руки снова ухватили его за плечи и тряхнули, а когда Вару хотел ответить, какая-то невидимая преграда, по ощущениям напомнившая одеяло, помешала движениям. – Пацан, ë моë, проснись уже! Мотнув головой, Вару опомнился и почувствовал, что лежит в кровати, а в отзвучавшем голосе узнал своего новоиспечённого опекуна. Не открывая глаз, он поднялся на локтях, сбрасывая с плеча чужую руку. – Только не говори, что ты ещë и лунатишь, – Пик тяжело вздохнул. – Водой тебя облить, что ли?.. – Иди знаешь куда? – возмутился Вару и поëрзал рукой возле себя, наощупь отыскивая чехол, в который на ночь улеглись зелëные очки. – Я встал, харе вопить. – Неадекватный, – фыркнул Пик; Вару услышал, как заскрипела лестница на второй ярус, когда опекун начал спускаться. – Ты будильник всегда не слышишь? – Обычно слышу, – напялив на себя очки, Вару наконец открыл глаза. – Просто сегодня дрянь всякая снилась. – Ладно, ноги в руки и быстро собирайся, а то без еды в школу пойдëшь. – Да ну эту еду, я лучше ещë посплю, – недовольно буркнул Вару, всë ещë не отошедший от впечатлений из сна, и рухнул на подушку. – Ты будешь есть то, что я приготовил, понял? Это было сказано на первый взгляд спокойным тоном, но от этого напускного спокойствия, за которым ощущалась явная угроза, тряслись поджилки. На Вару, видавшего и не такое, подобное запугивание вряд ли сработало бы, но часть его содержания заставила его приподняться и с усмешкой спросить: – Ты чë, типо домохозяйка? – Считаю до трëх. Не слезешь – силой спущу. И тебе это, поверь, не понравится, – Пик нахмурился, сложив руки на груди. Эти слова уже нашли отклик у Вару, который до этого время от времени испытывал подобную тактику на себе. Правда, его матери не хватало способности делать это, не оставляя следов, из-за чего на неë и завели дело. Тряхнув головой, Валера упрямо поджал губы и изобразил на лице смелое безразличие. Немного подумав, он пояснил свою позицию Подробнее, посредством жеста, не Нуждавшегося в переводе. Пик, разумеется, пришëл от этого в бешенство, и его зрачки снова стали отливать красным. Рыкнув пару ругательств в адрес Вару, он полез на второй ярус со словами: – Раз по-хорошему не хочешь... Вару не сводил с захватчика взгляда, выставив на изготовку кулаки: “Плевать, что он старше. Против приëмов уличного боя никто не устоит, а я в них профи”. Едва Пик забрался на ярус, как Вару дëрнулся в атаку, но почувствовал, как сбивается с курса: полицейский дëрнул одеяло, на которое Валера незаметно для себя уселся и теперь летел вниз, на матрас, теряя контроль над телом и ситуацией. Не теряя ни секунды, Пик захватил ближайший к себе конец одеяла и ловко набросил его на подопечного, лишая способности видеть. После он покрепче замотал остальные концы и, обхватив получившийся кокон за ноги, потянул к лестнице. Сдëрнув Вару с его яруса наполовину, он спрыгнул на пол и, дотянувшись, спустил пленника, отчаянно брыкающегося, кричащего и демонстрирующего свой обширный словарный запас, себе в руки, после чего, перехватив покрепче, перекинул через плечо вниз головой, которую Валера как раз успел высвободить. – Эй! – вскрикнул тот, зажмурившись, и нерешительно приоткрыл один глаз, когда не почувствовал удара об пол. – Ты придурок?! – Ничего себе, от страха даже картавить почти перестал, – усмехнулся Пик. – Я предупреждал. И в следующий раз тащить я тебя буду далеко не так нежно, поверь мне. А может и выполню угрозу с водой, это уже от моего настроения зависит. Вару только фыркнул в ответ, обдумывая коварный план мести, но из мыслей его вырвал приятный аромат еды. Он совсем не был похож на безвкусное, временами клейкое месиво из приюта, которое может и было питательным, но совершенно не доставляло удовольствие, попадая на язык, а скорее наоборот, и проглатывалось только по причине невероятного голода. И уж тем более со стоящим в кухне приятным запахом не могли сравниться наспех закинутые в рот бутерброды, сухарики и прочая дрянь, о которой мечтали многие дети, но от которых самого Вару уже временами начинало тошнить. Мать готовила редко и плохо, так что грëзы о нормальной домашней еде всю сознательную жизнь Вару оставались лишь мечтой. До этого момента. Рот, как по команде, заполнился слюной, а живот завопил от счастья и желания почувствовать наконец тепло полезной пищи, приготовленной если не с любовью, то хотя бы с призрачной частичкой заботы. Вчера на ужин Пик, уставший за тяжëлый день, наскоро заварил им двоим и Данте, пришедшему на огонëк, лапшу быстрого приготовления, так что подобного счастья к завтраку Вару уж точно не ожидал. – Выглядишь так, будто тебя неделю не кормили, – Пик недоумëнно вздëрнул бровь, ставя Вару на пол. – Неужели за ночь... – Забудь то, что я сказал про домохозяйку, – пробормотал Вару, медленно, как заколдованный, приближаясь к тарелке с пышным желтым, как солнце, омлетом, на поверхности которого до сих пор были видны маленькие пузырьки, оставшиеся от пены, появившейся благодаря тщательному взбиванию сырых яиц перед приготовлением. Вару не мог себе представить всех этих тонкостей: ему никогда не приходилось готовить. Поэтому он молча смотрел на блюдо, как на результат какой-то невообразимой магии, и медленно, словно боясь, что оно исчезнет, подходил к нему. За спиной послышался снисходительный смешок, и Валеру настойчиво подтолкнули в спину к выдвинутому стулу. – Нечего время тянуть. Я прибью тебя, если опоздаешь в первый день школы. Сев на соседний с Вару стул, Пик едва успел взять вилку, как заметил, что его подопечный уже успел смолотить половину омлета. “Неужели с ним правда работает та поговорка про желудок?” – хмыкнул он про себя и, взглянув на часы, тоже поспешил расправиться со своей порцией. Вкусный завтрак прогнал все неприятные воспоминания о кошмаре и тех временах, которые он отражал, так что на пороге школы Вару появился в привычном невменяемом настроении, готовый разнести и полить зелëной краской всë на своëм пути. Угрожающее предупреждение Пика о том, что едва Валера что-то натворит, как тут же отправится наматывать сто вечерних кругов по морозу, раз ему некуда девать энергию, сами собой забылись, уступив место более важным вещам – планам розыгрышей и поиском подходящей жертвы. И таковая нашлась довольно скоро, уже после второго урока. Разглядев в толпе длинную аккуратную шевелюру, которую теперь было заметить ещë проще благодаря обретëнному ей голубому цвету, Вару зловеще хихикнул и стал продираться сквозь поток народа в еë направлении. Школьники послушно расступались, потому как среди большинства из них уже успели распространиться пугающие слухи о новеньком. Валеру это только радовало, можно сказать, он даже намеренно способствовал их распространению и скорее обиделся, если бы по прошествии целых двух уроков ещë не стал бы школьной знаменитостью, пусть и в негативном ключе. Оказавшись от старого знакомого на расстоянии вытянутой руки, Вару ухватил его за волосы и изо всех сил потянул вниз. Вскрикнув, тот испуганно обернулся и, побледнев, отшатнулся, сумев прошептать только: – В-вару?.. – Он самый, – Валера ухмыльнулся. – Соскучился? – Пожалуйста... – Зонтик помотал головой, отступая назад и, уперевшись спиной в стену, побледнел ещë больше. – Что я тебе сделал? – Ты меня бесишь, – фыркнул Вару, подступив почти вплотную, и щëлкнул Зонтика по носу. – Тем, что ты бесхарактерная тряпка. А ещë, – он нахмурился, чем заставил табун мурашек пронестись по спине Зонтика, – твой братишка перед вашим трусливым побегом из приюта врезал мне, так что я собираюсь вернуть должок. – Д-давай я лучше за тебя домашку сделаю! Или... или рюкзак понесу? – Зонтик зажмурился, вжавшись в стенку так сильно, что, казалось, вот-вот пройдëт сквозь неë. – Ты? Рюкзак? – Валера хохотнул. – Да ты небось свой утащить не можешь. Но не бойся, бить не собираюсь. Это даже как-то унизительно – с таким слабаком драться. К тому же, я не идиот, чтобы действовать в открытую, а потом получать наказание. Ты всего лишь станешь главным испытателем моих безобидных шуток. Зонтик испустил судорожный вздох, больше похожий на всхлип, что доставило Вару удовлетворение от очередной удачной попытки самоутвердиться, но вдруг за спиной раздался мелодичный, очень близкий к женскому, голос с не слишком сильным, но заметным итальянским акцентом: – Что здесь происходит? – Ромео! – Зонтик уставился на молодого парня с нежно-розовыми волосами, как на Иисуса, и рванул к нему, скрывшись за спиной неожиданного спасителя. – П-помоги, пожалуйста... – Пока мы в школе, обращайся ко мне на “Вы”, – поправил его Ромео и, вздëрнув бровь, окинул Валеру оценивающим взглядом. – Так, scavezzacollo, кажется, мы с тобой уже виделись. Vario, если верно помню? – Вару, – требовательно возразил шутник, сильнее надвигая на нос очки. – Не обращайте на Зонтика внимания, он просто не так меня понял. Он мне мстит так за то, что я отказался давать ему списывать. Хочет, чтобы меня наказали. – Это тот, кто со мной и Фелей в приюте был, – тем временем шепнул Зонтик, осмелев возле учителя. – É cosí... – пробормотал учитель и нахмурился. – Значит так, Vario, мы оба понимаем, что пока ты ничего не сделал, никто тебя не накажет. Но это не отменяет того факта, что теперь я буду следить за тобой в разы пристальнее. Tieni a mente. – При чëм здесь менты? Это угроза? – хмыкнул Вару, нагло уставившись на учителя, который не повëл и бровью. – Неважно. Если Вам заняться больше нечем, пожалуйста. Я всë равно Вас обойду. Зловеще усмехнувшись, Валера бросил финальный взгляд на поëжившегося Зонтика и скрылся за углом. Ромео потрепал ученика по голове и, поправив причëску, спокойно пообещал: – Не переживай, Тимофей. Я присмотрю за тобой, а если что случится, скажем Кириллу. – Н-нет, не надо... – пробормотал Зонтик, судорожно помотав головой. – У него работы много... – Не так уж много, если он в личную жизнь Феликса лезет, – фыркнул Ромео. – Хотя, не удивлюсь, если такому бессердечному cretino работа важнее собственной семьи. – Куро хороший, не говори так! Коротко вздохнув, Ромео покачал головой: – Mi scusa, но я вижу его таким. Ладно, главное, говори мне, если что-то случится. – Спасибо, – Зонтик кивнул и, помявшись, попросил: – А... Можно я на переменах у тебя... У Вас в классе сидеть буду? – Он тебе чем-то угрожал? – Ромео нахмурился. – Н-нет... – под пристальным учительским взглядом Тимофей нервно сглотнул и наконец нехотя раскололся: – Просто... Просто немного зол на то, что Феликс с ним сделал, когда мы в приюте были. – Ох уж это его... Как вы говорите?.. Elevato чувство справедливости, – Ромео нежно улыбнулся, помотав головой. – Повышенное? – Sì, certo! В общем, Феле лучше об этом не говорить, как бы ни грустно было это признавать. Так что придëтся положиться на твоего второго братца, – Ромео недовольно скривился. – Мозг у него, в отличие от сердца, работает нормально. Ладно, иди в класс, скоро урок будет. Зонтик кивнул и, пробормотав “спасибо”, поспешил к лестнице. Ромео проводил его взглядом и слегка улыбнулся: “Mi ricorda mia sorellina...”

***

Феликс стоял возле забора, окружавшего школу, улыбался во все тридцать два, едва не порвав рот и, чего сам не замечал, отпугивал своим видом всех проходящих мимо людей. В руке он держал небольшой букет, и если какая-то муха смела приблизиться к цветам хоть на миллиметр, тут же грозно хмурился и пытался испепелить еë взглядом, пока та сама, осознав всю опасность, грозящую ей, не улетала прочь, старательно махая крылышками вдвое быстрее обычного. Наконец Феликс заметил, как из школы вышел Ромео, незамедлительно съëжившийся от январской стужи, как нахохлившийся голубь. Выпустив пар изо рта и с сожалением проводив его взглядом, учитель осмотрелся и тоже заметил встречающего, после чего поспешил к нему, внимательно глядя под ноги в поисках льда, на котором можно было бы поскользнуться, чего не очень-то хотелось. – Привет, солнышко, – добравшись до Феликса, с влюблëнной улыбкой поздоровался Ромео и, потянувшись рукой к его лицу, погладил его по щеке, а после обхватил подбородок. – Как твой день? Успокоил вчерашние переживания? – Да какой там... – Феликс было помрачнел, но совсем скоро расслабился под влиянием прикосновений и улыбнулся. – Но с тобой легче. – Рад это слышать, – Ромео потянулся к губам блондина. Тот, оглядевшись и не найдя никого рядом, ответил на поцелуй. Ромео обхватил его затылок, не давая отстраниться раньше времени, но Феликс и сам прижался к парню плотнее, расслабив губы и полностью доверяясь ему. Простояв в объятиях друг друга, влюблëнные отстранились, и блондин, опомнившись, протянул партнëру цветы. Тот принял их, улыбнувшись, вдохнул приятный аромат и снова перевëл взгляд на Феликса: – И всë же, caro mio, тебе бы увидеться с Данте. – Знаю. Я пойду к нему сегодня вечером, – Феликс кивнул и, вздохнув, отвëл взгляд. – Тебе правда хочется любить человека, у которого такие проблемы с головой? – Поверь, если даже этот... Fesso не смог отвадить меня от тебя, значит, ты смог разжечь пылкую страсть del vero amore в моëм сердце, – Ромео ласково провëл рукой по концам волос Феликса, торчавшим из-под шапки. – А у нас, итальянцев, сердца умеют отличать настоящие чувства от ветреных. Так что я... Оба вздрогнули, выдернутые из их собственного мирка пылких чувств и учащëнного ритма сердец телефонным звонком. Феликс виновато сложил перед собой руки и полез в карман. – Кир, чего такое? – Мне нужна твоя помощь на работе. Можешь приехать? – А... Это срочно? – Феликс переступил с ноги на ногу, глядя на Ромео, который, сместив фокус с партнëра на окружающую действительность, снова стал ëжиться от холода. – Очень. Жду. – А с чем помочь-то? Мне что-то захватить? – Да... – Куромаку замялся, но совсем скоро взял себя в руки: – Нет, всë нормально. На месте разберëмся. Главное, приезжай. Ромео, нахмурившись, жестом попросил у Феликса телефон. Тот помотал головой, и учитель, вздохнув, шепнул: – Да не собираюсь я ему ничего плохого говорить! Всего один вопрос задам. – Из моих рук, – предупредил Феликс и, включив громкую связь, вытянул руку с телефоном в центр между стоящими. – Кирилл, Рома тебе вопрос задать хотел. – У меня нет на это времени. Давай, я жду, когда ты... – Почему тебе нужен именно Феликс? В ответ Ромео послышалась напряжëнная тишина, а затем – гудок, оповещавший, что вызов завершëн. Пара переглянулась. – Он... Правда просто хотел нас разлучить? – Феликс вздохнул. Ромео положил руку ему на плечо и хотел было что-то сказать, но не стал. Феликс тем временем и сам уже придумал, как повеселеть: – Уверен, чем больше хорошего я буду о тебе рассказывать, тем скорее он тебя примет! Нужно просто чуть-чуть подождать. – Как скажешь, sole mio, – сдержанно согласился Ромео. – А пока пойдëм наконец? А то ваши русские зимы слишком duro, чтобы подолгу на месте стоять. Ma, как и на улице в целом... – О, я знаю одно очень милое место, куда мы могли бы пойти погреться! Оно как раз недалеко, – оживившийся Феликс взял Ромео за руку и энергично потянул вперëд. *** Куромаку раздражëнно отключил вызов и отбросил телефон в сторону. Головой он устало лëг на сложенные на обеденном столе руки, не забыв снять очки и положить их возле себя, чтобы не сломать. Аппетит совсем пропал, что было к лучшему: есть второпях Куромаку не любил, но сегодня время на обед сократили вчетверо, до пятнадцати минут. В городе стало происходить слишком много нарушений, связанных с наркотическими веществами, из-за чего работы стало невпроворот. Почувствовав, как кто-то сел рядом, Куромаку поднял голову и, едва увидев Пика, опустил еë обратно. Молчание продлилось около минуты, после чего лаборант почувствовал на своëм плече крепкую руку полицейского. – У нас только ввели чп, а ты уже устал? – Я не устал, – Куромаку раздражëнно выдохнул. – Просто Даня невыносим. Я пытаюсь сделать как лучше, а он... – Если пытаешься сделать как лучше, то поешь. – Куромаку поднял взгляд и увидел, что на стол перед ним легла бутылочка питьевого йогурта и яблоко. – На большее времени тебе не хватит, но хоть так. Скорее всего, задержат аж до ночи. Привыкай. – Часто подобное случается? – надев очки, Куромаку проигнорировал еду и взглянул прямо в глаза Пику. – Если б мы знали, всех преступников уже давно переловили бы, – хмыкнул Пик и, не церемонясь, развернул голову Куромаку к еде. – Не знал, что вундеркинды, закончившие химический институт вдвое быстрее обычного, есть не умеют. – Нет аппетита, – отрезал Куромаку и сунул телефон в карман, после чего попытался встать, но Пик удержал его и заметил: – Верь моему опыту: не поешь – не доживëшь до дома. Давай, хотя бы одно из этого должно исчезнуть. А с братом потом разберëшься. – Мне нужно было сейчас, – Куромаку, поджав губы, схватил бутылку йогурта и уставился на неë так, будто она была виной всех его разногласий с Феликсом. – Он опять гуляет с Ромео. Мне это совершенно не нравится. – А что, есть кого ему посватать? – лениво предположил Пик, изо всех сил стараясь скрыть отвращение к поднятой теме. – Нет, но... Да любая девушка будет лучше, чем то, что творится сейчас, – Куромаку, расправившись с крышкой, прильнул губами к горлышку и, успокоившись под действием прохладной жидкости, продолжил чуть менее раздражëнно: – До встречи с Ромео Даня таким не был. Порядочный, добрый мальчик. Не мог он примкнуть к...этим. – А что, от этого он перестал быть добрым? – вскинул бровь Пик. – Нет, но так ему закрыта дорога в хорошее будущее, приличное общество! – А он сам этого хочет? – Неважно, хочет, или нет. Я знаю, что так лучше, а мои расчëты бывают верны в подавляющем большинстве случаев. – Мне кажется, добрым он может перестать быть как раз из-за того, что ты в его личную жизнь лезешь, – заметил Пик, неодобрительно нахмурившись. – Не люблю копаться в чужом грязном белье, а наша беседа именно это мне и напоминает. – Тебе не понять, каково это – наблюдать, как постепенно разлагается близкий тебе человек, – лицо Куромаку дëрнулось, но он быстро собрался, снова вернув ему хладнокровие. – Ну, теперь – очень даже, – пробормотал Пик. – Хотя, Вару вряд ли сможет разложиться ещë сильнее... Беседу прервал сигнальный звук, означающий, что пора вернуться к работе. Пик хлопнул Куромаку по плечу и сказал на прощание: – За работой как раз отвлечëшься от мыслей. А дома советую тебе вместо ссоры с Феликсом отправиться к Данте. Я тоже иду туда, можем добраться вместе. Я ненадолго, на пару слов о Вару. – Феликс сегодня как раз к нему собирался, – сообщил Куромаку, поправляя очки. – К тому же, я уверен, что у меня с головой всë в порядке, а жизнь организована достаточно планомерно, чтобы избежать походов к подобного рода врачам. – Дело твоë, – пожал плечами Пик и прежде, чем свернуть за угол, добавил: – Хорошей работы.