Нежданный родственник

— Данте, тормозишь! — заметил Пик, стараясь перекричать музыку, создаваемую его группой. Товарищ неопределëнно повëл плечами и ускорил ритм барабанов. Молодой бас-гитарист, Куромаку, который на самом деле и был тем, кто сбивал темп, тоже стал живее переставлять пальцы по струнам, самостоятельно осознав свою ошибку. Композиция приближалась к финалу, и по лицам музыкантов разлилось предвкушение, какое всегда бывает перед кульминацией мелодии у тех, чьи сердца бьются с ней в такт. Но вместо наслаждения группа обрела только раздражение, кольнувшее в самую глубину сердца меломанов: наиответственнейший момент песни прервал противный звон будильника из телефона Пика. — Уж от кого, а от тебя я такого не ожидал, — Куромаку недовольно сдвинул брови к переносице и надвинул очки сильнее, так, что они холодно блеснули, отражая серое январское небо за окном. — Это важно, — бросил Пик, откладывая гитару, и поспешил к телефону, чтобы отключить сигнал. — Не припомню, чтобы ты говорил о чëм-то настолько взволновавшем тебя, — Данте отложил палочки и задумчиво обхватил подбородок. — Это своего рода тайна? — Нет. Просто всë закрутилось и было таким непонятным, что не хотелось раньше времени разбалтывать, — Пик, не отвлекаясь на ни секунду, убрал гитару в чехол и накинул зимнюю куртку. — Если вкратце, у меня в родственниках объявился мелкий придурок, за которым я теперь должен присматривать. Но для начала его нужно забрать из детдома, благо, он в десяти минутах отсюда. — Ты? — Куромаку скептически выгнул бровь. — По какой причине его могли доверить именно тебе? — Других родственников нет, а родители козлы последние. Если пристукну его, вините в этом опеку, которая всучила мне гадëныша. Всë, я ушëл, — Пик дëрнул ручку, и дверь с лëгким скрипом распахнулась. — Познакомишь? — спросил Данте, похлопав по плечу Куромаку, лицо которого подëрнулось мраком. — Да хоть навсегда отдам, — недовольно отозвался Пик и исчез на морозной улице. Оставшиеся музыканты переглянулись, и Куромаку, коротко, но тяжело вздохнув, направился к своей гитаре. — Ещë поиграем, или закончим на сегодня? — Играть без солиста, наверное, не так сильно наполнено смыслом, — Данте мягко улыбнулся, вставая из-за барабанов. — Но если ты не слишком спешишь, позволь спросить, тебя ведь потревожили воспоминания, верно? — Они меня не потревожили, — спокойно возразил Куромаку, поднимая с пола осторожно уложенный чехол. — Я не поддаюсь панике, которую они пытаются вызвать во мне. — Поверь, подавлять эмоции не слишком хорошо. — Разум должен главенствовать над безрассудными побуждениями, — вскинув гитару на плечо, заявил басист. — А мне кажется, им следует идти рука об руку и помогать друг другу. Помещение снова огласил писк, в этот раз от телефонного звонка, и спор пришлось прервать. — Что ты хотел? — Куромаку перешëл сразу к делу, наблюдая за неторопливо собирающимся Данте. — Ой, вы же репетируете, я забыл! — на другом конце послышался голос, очень сильно напоминавший голос самого Куромаку. — Извини, я тогда позже… — Мы закончили раньше. — Что-то случилось? — Пик ушëл. — Поссорились? — на другом конце послышался осуждающий вздох. — Неужели нельзя обсудить прежде, чем… — Он ушëл забирать ребëнка из приюта. Не спрашивай у меня, почему это произошло, я сам считаю это полнейшей фантасмагорией, — фыркнул Куромаку. — Ребëнок? Такой же, как Габри, или постарше? О, или совсем младе… — Подожди, — осадил его Куромаку и, открыв в телефоне карты, быстро окинул аналитичесим взглядом окрестности. — Из его слов можно сделать вывод о том, в какой конкретно детский дом он направляется, сам у него всë спросишь, если догонишь. Любопытно… — Что там?! — нетерпеливо переспросили на другом конце. — Тот же приют, в котором были вы с Зонтиком. — Правда? Ну, всегда приятно возвращаться в знакомое место. Может, встречу кого-нибудь из старых знакомых, — бодро отозвался собеседник. — Как хочешь. Адрес знаешь, удачи. Едва Куромаку завершил вызов, как Данте заметил: — Но всë же, не советую тебе уходить от темы. — Поверь, я достаточно умëн, чтобы самостоятельно контролировать свою жизнь. Если будет нужен совет, что маловероятно, я за ним обращусь, — Куромаку сунул телефон в карман и кивнул, давая понять, что разговор окончен. — Умный и у дурака чему-нибудь учится, — ненавязчиво бросил Данте, открыл дверь и пропустил фыркнувшего Куромаку вперëд.

***

Пик поëжился от мороза, проходя в чëрные, местами поржавевшие кованые ворота, окружавшие приют, и огляделся в поисках подопечного. «Зелëные очки, — вспомнил он указанный в сообщении ориентир и хмыкнул. — Придумают же эти мелкие… Точно неадекват какой-то». По двору носились дети всех возрастов с покрасневшими от игр в снегу щеками, и шум от юных смешных голосов разносился, казалось, на несколько улиц вокруг. Пику это пришлось не по душе, и он даже несколько обрадовался, не обнаружив в толпе никого в очках, тем более зелëных, но, разумеется, недовольно нахмурил широкие брови: «Сказали же — ждëт во дворе! И куда этот чëрт подевался? Съели его, что ли?..» Вдруг за шиворот гитаристу прилетел снежок, мгновенно забившийся во все щели и теперь стекающий мокрыми дорожками по шее. Пик свирепо развернулся к детям, вытряхивая из капюшона всë, что ещë получалось вытряхнуть, но никто из них не обратил на эту оплошность внимания, продолжая носиться вокруг жëлтых стен облупившегося здания и перекидываться зимними снарядами. Один из малышей отделился от толпы, чтобы вытряхнуть из ботинка снег, и Пик, воспользовавшись случаем, подошёл к нему: — Пацан, не видел тут парня в зелëных очках? Валерой зовут. Едва гитарист договорил, как малыш вздрогнул, побледнев, выронил ботинок в снег, спохватился, схватил его и, наскоро напялив на ногу, умчался к ребятам, крича: — Он правда это сделал! Бежим! Дети дружно всполошились и ринулись в противоположную от здания сторону, едва не сбив Пика с ног. Тот непонимающе нахмурился и хорошо поставленным голосов крикнул: — Всем сохранять спокойствие! Кто выйдет за забор — поедет со мной в участок до выяснения обстоятельств! Вторая фраза реальной угрозы в себе не несла, да и логической подоплëки под собой не имела, но, к счастью, вкупе с грозным тоном произвела великое впечатление на детей, и они все замерли, сгрудившись у изрисованного заборчика. Пик решительно направился ко входным дверям приюта, выглядевшим довольно тяжëлыми, но не успел попасть внутрь: навстречу ему вышло несколько взрослых, привлечëнных встревоженными криками детей: — Что здесь произошло? — Вару заминировал приют! — выкрикнул малец, с которым пытался поговорить Пик. — Что за глупости! С чего вы это взяли? — Так мы не верили! А он сказал, что к сегодняшнему дню полиция должна распознать его бомбу и прийти за ним сюда. И вот… — малец указал на Пика. — Я так понимаю, Вы пришли забрать Валерия? — спросила одна из взрослых, тяжело вздохнув, и когда гитарист кивнул, пояснила: — Мы подозревали, что он мог что-то задумать: он как-то слишком послушно собрал вещи. Когда мы сказали ему выйти на улицу, он ушёл. Но где он сейчас не знает, кажется, никто… Ребята? — она вопросительно повернулась к детям и, увидев, что некоторые из них напряжëнно сжались, заверила их: — Валерий сейчас уйдëт от нас и больше не вернëтся, так что можете смело выдавать его и не бояться, что он вам как-то отомстит. Спустя минуту молчания, когда терпение Пика почти лопнуло, из толпы послышались несмелые голоса: — Он, кажется, на крышу полез. Над головами всех присутствующих тут же раздался картавый, но грозный звонкий возглас: — Предатели! Всем порчу на понос наведу! — Это… мой? — Пик нервно взглянул на взрослых и, получив в ответ дружные кивки, обречëнно вздохнул. — Ради Бога, когда решите его вернуть, возвращайте его не к нам! Мы тут все уже поседели с ним, даже дети. А он с нами только шестой месяц… — Что значит «когда»? — Пик уязвлëнно фыркнул, сложив руки на груди. — Раз мне его вверили, я не отступлюсь, как какой-нибудь бесхребетный слабак. Парню просто нужна хорошая трëпка. — Как скажете, конечно, но если вдруг решите, то чур не к… Фразе не суждено было дойти до конца: крепкий снежок прервал говорящего, а вслед за ним на всех взрослых, включая Пика, посыпался град из белых снарядов, которые Вару успел налепить, пока наблюдал за незадачливыми жертвами его розыгрыша. Гитарист в пару профессиональных прыжков нашëл себе укрытие и, дождавшись, когда будущий подопечный о нëм забудет, стал тихо пробираться к заднему, запасному входу в здание, на который Валера не обращал никакого внимания, будучи уверенным, что держит в страхе весь район. Пробравшись в помещение, душное от вечно запертых окон, которые открывали только пару раз в день, чтобы не выпускать наружу драгоценное тепло и не увеличивать затраты на отопление из и так не слишком большого бюджета, Пик отыскал скрипучую, грязноватую лестницу, которую, судя по стоявшим у еë подножия вëдер с тряпками, воспитанникам предстояло убирать уже сегодня, и поспешил забраться наверх, к проходу на крышу. Как можно тише дëрнув ручку, Пик выругался под нос — разумеется, Вару заперся, чтобы никто не смог помешать его коварным планам. «Ничего, сейчас ты у меня попляшешь…» — зловеще подумал Пик, и его глаза стали отливать красным, как казалось всегда, стоило ему разозлиться. Сбежав на этаж ниже, он выскочил в окно возле подмëрзшей пожарной лестницы и, подтянувшись, почти что взлетел на крышу, двигаясь чëтко и без капли колебания или страха. Услышав шаги за спиной, Вару обернулся и вздрогнув, выронил снежок, но тут же сориентировался и, сцапав другой, запульнул им в гитариста. Тот ловко увернулся и твëрдым шагом поспешил к шутнику, метнувшемуся к двери. Та сыграла с ним злую шутку: успев подмëрзнуть, заела, позволив Пику подобраться к нему вплотную. — Я смотрю, с тобой надо чëтко и по делу? Так вот, слушай, — он сурово взглянул на подопечного и, когда тот резко дëрнулся в сторону в надежде навернуть пару кругов по крыше, оторваться и улизнуть-таки от надоедливого взрослого, молниеносно схватил его за руку. — Тебя, придурок очкастый, доверили мне, и я не дам больше творить подобную дичь. Ясно, или уши помочь прочистить? Валера только неопределëнно фыркнул, пытаясь выбраться, и попытался просверлить Пика своим едким взглядом из-под очков, но, прошипев от боли, когда Пик сдавил его запястье сильнее, молча показал ему свободной рукой известный жест, дëрнул ручку и зашагал вниз по лестнице, как на эшафот. По пути он схватил свой не слишком объëмный рюкзак с вещами, заляпанный зелëной краской так сильно, будто кто-то делал это намеренно, и вдруг, продолжая идти, заговорил: — Хоть не за руку выводи, я не хочу уходить как лох! — Раньше надо было думать, — непреклонно отозвался Пик. — К тому же, ты заслужил уйти именно так, раз я тебя поймал. Кончай строить из себя крутого, со мной этот номер не пройдëт. Через мгновение Пик поморщился от боли, когда Вару старательно наступил ему на ногу, но руку мальца не выпустил, к величайшему разочарованию шутника, который предпринял новую попытку освободиться и сохранить честь. Наконец лестница подошла к концу, и парочка вышла на блестящую от мороза январскую улицу, где Пика тут же встретили восхищëнные взгляды. — Неужели… Неужели Вы правда смогли?.. — пробормотали воспитатели, и улыбки облегчения расползлись по их лицам. — Может, Вам и правда удастся найти на него управу. Желаем удачи! — Э, я всë слышал! — взвился Вару и провëл пальцем по своему горлу. — Вы не думайте, я приду и отомщу! Каждому, кто стоит и лыбится на меня своей кривой рожей! Некоторые из толпы поубавили пыл, но многие всë же почувствовали облегчение после того, как грозу детдома наконец получилось усмирить, и, опьянëнные лëгкостью свободы, не внимали угрозам Валеры. Тот поджал губы и озлобленно выкрикнул, притормозив у самых ворот: — Да пошли вы все н… Пик не дал ему договорить, прервав невероятно остроумную фразу толчком в спину, заставляя вывалиться прямо на улицу. Обернувшись, он попросил: — С документами я вечером… — Да, конечно! — взрослые понимающе, с готовностью закивали. — Подождëм, сколько нужно. Кивнув, Пик вышел вслед за Вару и хотел начать уже чуть более вежливый разговор, но увидел только часть подопечного, стремительно исчезающую за углом. «Вот же чëрт!» — успел подумать он прежде, чем ринуться за беглецом. Мальчишка и не думал останавливаться, с каждым шагом, кажется, только прибавляя скорости, но Пика это не пугало: на работе зачастую приходилось носиться очень и очень много. — Пик? На мгновение обернувшись, гитарист заметил улыбчивого парня с жëлтыми волосами и отрывисто бросил: — Мелкий сбегает! Помогай! Товарищ сообразил быстро, и вскоре уже поравнялся с Пиком. Когда Валера чуть притормозил перед развилкой, а затем побежал по одному из путей, гитарист негромко приказал: — Беги за ним тут, я зайду с другой стороны. Спутник кивнул, и уже вскоре лицезрел гневное от досады лицо Вару, которое, едва попавшись ему на глаза, расшевелило что-то в памяти, заставив задумчиво прищуриться. — Валера, твою ж… — Не зови меня так! — малей возмущëнно повернулся к заговорившему было Пику. — Я Вару, понял? — …Вару?! — блондин побледнел, затем покраснел, яростно распахнул глаза и рванулся к Валере, который, на мгновение вздрогнув, словно бы тоже от осознания, дал дëру в противоположную от него сторону и врезался прямо в Пика. — Феликс, давай не сейчас! — гитарист выскочил вперëд и скрутил блондину руки, прижимая к себе, чтобы тот поменьше брыкался. — Эта тварь! Это он Зонтика обижал! — несколько сосудов в глазах Феликса лопнули, и он стал выглядеть ещë злее; шапка сбилась на бок, а волосы, выбившиеся из-под неë, полезли в глаза. — Да я ему сейчас такое устрою!.. — Я думал, тебя в психушку забрали, — фыркнул Вару, бесстрашно высовывая язык, но было видно, как напряжено его тело, в любой момент готовое к побегу. — Помолчи, ты не помогаешь! — рявкнул Пик и резко тряхнул Феликса за плечи. Блондин ещë немного побрыкался, но, почувствовав, как хватка гитариста стала сильнее давить на рëбра, постепенно затих. Придя в себя, он пробормотал в сторону Пика «прости», а на Вару бросил яростный взгляд, походящий на заточенную стрелу. — Так, а теперь по порядку, — потребовал гитарист. — Когда мы были в приюте, этот… — Феликс оборвал себя на полуслове, пытаясь подобрать цензурный эквивалент тому, что ему очень хотелось сказать, — …нехороший человек не давал Зонтику спокойно жить! Каждый день его гнобил с новой силой. — Потому что он тряпка, сам заслужил! — уверенно заявил Вару, сложив руки на груди, и вздëрнул нос. — Так, всë ясно. Кончайте цирк, — Пик устало потëр переносицу. — Выясняйте отношения без меня и не в моей квартире. — Погоди, получается, Вару тот самый родственник? — рот Феликса сам собой распахнулся от внезапного осознания. — И тебе… тебе теперь жить… с ним?! — Воспитаю, — Пик перевëл на Вару угрожающий взгляд и добавил, обращаясь к товарищу: — Если опять к Зонтику полезет, мне говорите, я разберусь. Только держи себя в руках! А если не можешь, тоже к нему не подходи. — Прости… — Феликс потупил взгляд и неловко потëр затылок, поправляя шапку. — Я правда стараюсь себя контролировать. Просто это было очень внезапно… Я поговорю с Данте. — Справедливости ради, ты неплохо держишься, — сжалившись, заметил Пик и, сцапав Вару за руку, потянул прочь из переулка. — На днях увидимся ещë. Пока. — Пока! И… удачи, — Феликс напоследок смерил Вару неодобрительным взглядом и энергично помахал вслед гитаристу, лучезарно заулыбавшись. До дома было не слишком далеко, но несмотря на это, к большому сожалению Пика, терпения Вару не хватило на то, чтобы хранить молчаливую обиду весь оставшийся путь. — Что, все придурки этого мира друг к другу притягиваются, что ли? — недовольно процедил шутник. — Откуда там Феликс взялся? Я реально думал, что его упекли, а нам наврали, что их с Тряпкой домой увезли. — Будет тебе мотивация с Феликсом помириться, чтобы узнать ответ, — отозвался Пик. — А пока давай обговорим основы. Я понятия не имею, как детей воспитывать, да и не хочу особо в это лезть. Самостоятельности тебя, судя по всему, научили. Но не советую путать еë со своевольностью. Если опять вытворишь что-то, получишь от меня. Я слов на ветер не бросаю. А, глядя на твою довольную рожу, могу сказать, что уже можно придумывать наказание. — А ты думаешь, я такой тупой, чтобы перед тобой палиться? — фыркнул Вару, подбоченившись. — Хрена с два ты узнаешь, чем я днëм занимаюсь, пока ты на работе. — Уверен? — Пик скептически вздëрнул бровь. — Моя работа — сажать хулиганьë вроде тебя в обезьянник. Улыбка невольно расползлась по лицу Пика, когда он увидел, как Вару ошарашенно округлил рот и, кажется, распахнул глаза — об этом можно было только догадываться, потому как их было очень плохо видно из-за тëмно-зелëных стëкол очков. — Может, снимешь уже это барахло? — спросил гитарист, когда молчание затянулось. — Ты хоть чë-то из моих документов читал? — фыркнул Вару и, когда Пик честно помотал головой, упрямо остановился, сложив руки на груди и демонстративно отвернувшись. — Тогда давай сразу к делу: если не хочешь меня у себя оставлять, я тогда своей дорогой. Мне не нужен этот цирк, и всë отлично понимаю. — Как это связано вообще, гений? — Пик остановился, уперев одну руку а бок, тяжело вздохнул и объяснил: — В первую неделю после новости у меня был завал на работе, а потом мне срочно нужно было где-то искать вещи для тебя. Или ты предпочитаешь спать на полу? Могу устроить, если сейчас не прекратишь строить из тебя идиота. Помявшись, Вару закатил глаза и, нагнав Пика, молча двинулся дальше по улице. Немного помолчав, Пик повторил: — Так, что там с очками? — Глаза свет нормально не воспринимают, — объяснил Вару и вдруг оживился: — А ты прям совсем ничего не читал? — По базовым вещам пробежался. — Отлично, вот и не надо! — Непостоянный какой, — хмыкнул Пик. — Терпеть таких не могу. — Мне пофиг, — гордо заявил Валера и вдруг язвительно улыбнулся. — Пик, значит? Это как-то связано с той тюремной загадкой? Тогда фамилия у тебя должна быть… — Ещë хоть слово, и ты ночуешь в этом сугробе, — Пик сжал кулак и Продемонстрировал его Вару со всех сторон, чтобы подопечный как можно лучше оценил масштаб угрозы, и наконец опустил его, сунув руку в карман, подальше от мороза. — Раз тебе мозгов не хватило самому додуматься, что Пик не моë настоящее имя, скажу прямо: я Пëтр Иконский. И ты теперь тоже Валерий Икон… — Я. Не. Валера! — вощмущëнно перебил его Вару. — Чего это? В паспорте так и написано, не выделывайся. — Это звучит по-гейски, — Вару поджал губы. — Будешь меня так называть, расценю как оскорбление и патлы твои моментом склею. Оставшиеся пару минут до дома парочка шла молча. Оказавшись в квартире, Пик увидел, насколько грязными выглядели растрëпаные кудри Вару и без лишних дискуссий затолкал его в ванную, бросив следом рюкзак с вещами новосëла. Когда изнутри после минуты упрямой тишины послушно раздался шум душа, Пик удовлетворëнно кивнул и ушëл в гостиную, устроившись там на диване, где достал телефон и позвонил Данте. — Знаешь хороший успокаивающий чай? — Кажется, знакомство не задалось? — участливо, с ноткой дружеской усмешки поинтересовались на другом конце. — Да с таким как он мне этот сраный чай ложкам жрать придëтся! Не заваривая! — Я понял, буду через полчаса. Только Габри захвачу, не против? — Боюсь, что Вару его сожрëт, — мрачно заметил Пик. — Забрось его к Куро, а там видно будет. Может, этот мой внезапный родственник всë-таки имеет какие-то зачатки адекватности, которые не дадут обижать… Чуть более уязвимых детей. — Ты прав, лучше мне сначала взглянуть на него, — согласился Данте. — Тогда жди минут сорок. — Куда денусь, — хмыкнул Пик и благодарно кивнул, после чего усмехнулся: — Чай не забудь. Вдруг он на Вару благотворно подействует?

***

— В-вару? — глаза Зонтика, выглянувшего из комнаты на звук разговора, округлились, едва он услышал знакомое имя. — Пик же не скажет ему, где мы живëм? — Не переживай, это исключено, — заверил его Куромаку, поправляя очки. — Пик знает, что делает. И я уверен, ему хватит сил, чтобы привести этого паразита на теле общества в чувства. — Ну, не скажи, — возразил Феликс, успокаивающе приобняв Зонтика за плечи. — Ты там не был, а Вару в действии надо видеть, иначе не сможешь в полной мере осознать опасность. — Я уверен, что справлюсь и без этого, — возразил Куромаку. В дверь постучали, и Феликс поспешил открыть. На пороге появился Данте, ведя перед собой четырëхлетнего мальчишку. — Привет, Габри! — Феликс улыбнулся и помог малышу стянуть шапку. — Ну что, останешься ненадолго у нас? — Нас — это кто? — Габриэль непонятливо заморгал. — Ты просто подождëшь Данте в этой квартире, — попытался объяснить Куромаку. — Не переживай, папа скоро вернëтся. — Точно? — Будущее знать наверняка не может никто, — заметил Данте и потрепал сына по голове. — Но я сделаю всë возможное для того, чтобы поскорее вернуться. А ты поиграй пока с Феликсом. — Лучше с Зонтиком, — бросив взгляд на часы, пробормотал блондин. — Мне нужно кое с кем встретиться… — Опять с ним? — Куромаку нахмурился. — Я говорил, что не одобряю это. Прекращай. Телефон Феликса завибрировал, и на экране высветилось имя «Ромео». Коротко взглянув на Куромаку с лëгким сожалением в глазах, блондин накинул куртку, схватил шапку и, наскоро обувшись, попросил: — Ну дай ему шанс! Ты слишком строго его воспринимаешь. Решив не слушать дальнейшие возражения брата, чтобы не портить настрой перед прогулкой, он выскочил в коридор. — Я с тобой поиграю, Габри. Хочешь? — Зонтик присел на корточки и протянул руку малышу, которому Данте уже успел помочь раздеться. — Не знаю. Наверное? — забавно поморгав так, что глаза закрывались не синхронно, а как у хамелеона, порознь, Габриэль взялся за руку Зонтика и направился в комнату вслед за ним. — Если будет время, поговоришь с Феликсом? Он говорил, ему нужно из-за Вару, — попросил Куромаку, расстроенно поджав губы. — Предчувствуешь, что изменения в жизни Пика могут слишком сильно коснуться нас? — Данте улыбнулся и расслабленно похлопал Куромаку по плечу, заставляя немного приободриться. — Не переживай, я помогу чем смогу. Не думаю, что существуют люди, на которых нельзя найти управу. Нужно просто получше понять этого Вару. — Не думаю, — Куромаку мрачно взглянул за окно, где уже успело стемнеть. — Просто нужно как можно скорее заставить Пика вернуть его обратно.

***

На новом месте, тем более в одной комнате с практически незнакомцем, который спал прямо под вторым ярусом кровати, на которую пустил Вару, засыпать совсем не хотелось, хотя заряд бодрости неумолимо уменьшался с каждой секундой. Валера вертел в руках очки, но делал это бессознательно, устремив всë внимание на вид ночной улицы за окном. Не хотелось признавать, но сердцу эта картина была очень по душе. «Интересно, как скоро он прогонит меня ко всем чертям?» — хмыкнув под нос, Вару зевнул, повернулся на бок, и вскоре рука, державшая очки, ослабла, выпустив заветную вещицу. Сон наконец сморил его. Это был очень тяжëлый, беспокойный сон.