Зашей ему веки

— Ты меру-то знай, — внутренностями наружу едва не изойдя, предупреждает Шэнь Цзю. Щенок минутой ранее посмел приказать глаза опустить, сейчас же какую-то дрянь протягивает. Чего в следующий раз ожидать? Раны насильно возьмётся обработать? Или чай на голову этого мастера выльет? — Это же всего лишь мазь... Пожалуйста, нанесите на ладони. Ваши раны очень глубокие, сами не заживут. Тихо говорит, почтительно будто, а волю свою всё равно гнёт. Вот вроде все повадки собачьи, а порой таким волком смотрит, что нутро скручивает. Совсем как сейчас. Прежде Шэнь Цзю любил, чтоб его ученики на своего шицзуня прямо глядели. Негоже даже молодым заклинателям с потупленным взором стоять. Пусть с юности приучаются цену себе знать. К мальчишке это, конечно, не относится. У Шэнь Цзю глаз наметан дорогие вещи видеть, юнец — дворняжка облезлая. Породы в нём нет. А смотрит так, будто бы сам о стоимости этого мастера судит. И будто единственная ценность, которую Повелитель в нём видит, это… — … мой член в тебе. До меня учитель был такой дешёвкой. — И что с того? От такого не умирают. Попал гаденыш сюда случайно, а избавиться от него так, чтоб Лю Цингэ не выгавкивался, у мастера Сюя не получалось. Чудно даже, осёл с Байчжань имя своего старшего ученика запомнить не может, а об этом щенке при каждой встрече выспрашивает. И никак не вытравить мальчишку из-за этого. Иной бы давно и сам ушёл, не выдержав насмешек других учеников, а этому хоть бы хны. Живучий на редкость и упертый. Лишний повод наказывать его жестче остальных, а то застели такому кровать по-человечески, так его волчьей натуре она «мягкой» покажется. — Вы мне сами сказали, крысой не ходить. Потому выйду я отсюда с поднятой головой и прямой спиной. Каждый это увидит. И каждый потом будет говорить, что после ухода главы Цинцзин едва затянувшиеся ожоги на теле его ученика вновь свежими ранами стали. Нужна вам подобная молва? Уголок губ Шэнь Цзю дергается в злой улыбке, брови ломаются в гневе, пальцы вжимаются в обожженные ладони с такой силой, что не кожу ворошат — мясо с костей сдирают. — Считаешь, что я так глуп и не вижу, как ты пытаешься моими решениями управлять и волю свою мне навязывать? Место своё помни. И убирайся туда. За Ло Бинхэ дверь давно закрылась, а Шэнь Цзю всё ещё дрожит от злости. Проклятый мальчишка, даже слово напоследок не сказав, исхитрился задеть. Так посмотрел, будто и дурных речей своего учителя не услышал. Будто всё, что его заботило — это так и оставшиеся необработанными ладони этого мастера. Какой высокомерный щенок. Крупицу власти получил, так думает, что Шэнь Цзю теперь зависим станет от его показной доброты? Не бывать тому. Мастер Сюя отмывает в холодной воде горящие огнём руки, кое-как обматывает их тканью и выходит пораньше. Нужно успеть в библиотеку заглянуть, пока ещё кто-нибудь не кинулся его искать. Что ж, можно считать успехом. Шэнь Цзю прошёл целых двадцать шагов, прежде чем его в очередной раз сцапали. Самое обидное, что сейчас в качестве больного Шэнь Цзю даже освободили от занятий, сиди в библиотеке сколько вздумывается, так нет же. Беда пришла откуда не ждали. Пришла, повисла на шее и завизжала прямо в ухо. Чего им всем не спится в такую рань? От своего учителя что ли, дурости набрались? — Инъин, слезь с меня, — раздражённым котом, с хвостом которого играется ребенок, проворчал мастер Сюя. Он ещё даже лица своей ученицы не успел увидеть, но уже знает, как она надула губы в несерьёзной обиде. — А-Ло, ты куда? Тебе отдыхать надо, — отлипнув наконец от Шэнь Цзю, но не выпустив его плечи, принялась отчитывать она. Шэнь Цзю уж хотел огрызнуться на это «А-Ло», но взволнованное лицо Нин Инъин заставило мастера Сюя вновь сменить змеиную шкурку на кошачью, да когти спрятать в мягких лапках. — Как раз иду отдохнуть в библиотеке. — Какой же это отдых! — возмутилась девушка. «Прекрасный отдых! Тебе бы тоже таким развлекаться не помешало, а не тратить своё время на выгул приблудных собак!» И точно в насмешку над его мыслями, Нин Инъин тоном, не терпящим возражений, заявила: — Я пойду с тобой! Тебе даже страницы сейчас переворачивать будет больно, не то что таскать эти вековые пылесборники. «Вековые пылесборники?!» — В другой раз, — кивнул Шэнь Цзю. Это было не столько обещание Инъин взять её с собой позже, сколько слово самому себе наказать взбалмошную девчушку. Как только Шэнь Цзю вернется в собственное тело, он первым же делом заставит её переписать десять таких «пылесборников». Каллиграфическим почерком. — И в другой раз тоже, — охотно согласилась она и потянула Шэнь Цзю за собой. Мастер Сюя почувствовал, что его оставили в дураках. А потом оставили ещё и в немощных, беспомощных, униженных и оскорбленных в придачу. Нин Инъин всё порывалась то сама книгу достать, то страницу за него пролистнуть, то, взяв столетнее учение(!), обмахнуть им Шэнь Цзю наподобие веера, посчитав, что ему жарко. И при этом ни на минуту не переставая болтать. И всё бы ничего, её голос скорее развлекал, чем докучал, да только Нин Инъин отказывалась довольствоваться монологом и всё пыталась втянуть в активное обсуждение самого Шэнь Цзю. Поняв безуспешность своих попыток, она прибегла к последнему, на взгляд мастера Сюя, очень подлому средству. Нин Инъин соскочила с колен, поджала губы, жалобно свела брови и тоном полным скорби протянула: — А-Ло, мне скучно! После сего заявления до Шэнь Цзю стало смутно доходить, почему успехи щенка в учебе тоже оставляли желать лучшего. Воистину, это невозможно. Ещё и на кончиках пальцев тонкий слой грязи осел. И в самом деле не трактаты, а пылесборники. И чем только маятся эти бездельники-ученики, раз посмели так запустить библиотеку?! О том, чем занят их бездельник-учитель, Шэнь Цзю предпочитал не думать. — Давай поиграем! — Давай, — серьезно согласился мастер Сюя. — Игра называется «молчанка», — но, не увидя особого энтузиазма со стороны любимой ученицы, поспешно предложил: — Победитель загадывает желание. — Согласна! Шэнь Цзю со спокойствием в сердце и вновь обретённым равновесием в душе, вновь вернулся к книге, но не успел он дочитать даже страницу до конца, как это равновесие немилосердно пошатнули. В самом прямом смысле. Нин Инъин повисла на его плечах и Шэнь Цзю чудом усидел на коленях, хотя центр тяжести явно сместился и почтенный бессмертный заклинатель едва не приземлился своим менее почтенным в данном теле ликом в вековой пылесброник. — Да чтоб тебя! — выругался он. — А-Ло проиграл, — довольно заключила Нин Инъин. Шэнь Цзю даже онемел от такой наглости. Это ж надо, его что, вокруг пальца обвела какая-то девчушка?! Онемел мастер, остолбенел и до безобразия довольно улыбнулся. Молодец она у него, за дурашливостью только прячется постоянно. — Ладно, — смягчившись, уступил он. — Чего ты хочешь? — Пойдем в рощу, я там поляну нашла, а она вся в цветах! Соберём, а? Шэнь Цзю кивнул, соглашаясь. Всю дорогу Инъин продолжала без остановки щебетать, и голос её для мастера Сюя был красивее пения птиц и звучания цитры. Добрая она. Жаль только свою доброту на этого волчонка нелюдимого тратит. Всё одно сколько ни корми, а в лес смотреть будет. Зазря её усилия. — Ты только ничего сам не трогай, я буду собирать, а ты мне компанию составишь, — строго предупредила она, вмиг становясь из взбалмошного ребенка заботливой шицзе. Да и её внезапное желание собирать цветы в прохладной роще для Шэнь Цзю понятно. Всеми правдами и неправдами вытащила она его из душной библиотеки, заставила оторваться от книг и не тревожить лишний раз пальцы. Инъин хоть сама и подавала ему трактаты, но не всегда успевала перевернуть страницы, и тут же подмечала, что на них остаются слабые, но все же видимые разводы от крови. — Руки береги! — Как скажешь, — поспешил её успокоить Шэнь Цзю. Инъин довольно улыбнулась и выше задрала подбородок, наслаждаясь негласной победой. Шэнь Цзю в который раз спрятал улыбку. — Это что за ров такой? — нахмурилась она. — Как думаешь, кто-то из шисюнов тут его оставил? Мастер Сюя с легким любопытством оглядел глубокую рытвину в земле. Вряд ли на пике её мог оставить кто-то, кроме него самого. И тут же в удивлении вздернул бровь. Неужто щенок тоже времени зря не теряет? Посмел обнажить Сюя? И будто бы даже чего-то путного с ним добился. Нет, глупость. Если б мальчишка и в самом деле за Сюя взялся, где-нибудь здесь бы уже в три погибели скрученным валялся. — Шимей! Ты-то ещё откуда? Шэнь Цзю с недовольством наблюдал за приближающимся Мин Фанем. Будто ему одного ребенка мало было, второй вон со своей свитой уже на подходе. На подбеге даже, скривился Шэнь Цзю при виде сияющего взгляда старшего ученика, обращенного на Инъин. Зато в глазах самой Инъин читалось легкое раздражение. Мастер Сюя на улыбку таки разорился. Умница. — И ты здесь, — пренебрежительно выплюнул Мин Фань, глядя на «Ло Бинхэ». — Мало того, что сам от занятий отлыниваешь, так ещё и шицзе отвлекаешь?! И грудь ещё колесом выгнул, и лицо ученого мужа состроил. Не иначе, как павлин общипанными перьями красуется. Шэнь Цзю со всем усердием прикусил язык, давя желания съязвить. Интересно даже, Мин Фань всегда был идиотом, или же это он в присутствии Инъин так безбожно глупеет? — Шисюн, какая у тебя интересная вещица на поясе! — с поддельным интересом воскликнула Инъин. Шэнь Цзю с довольством оценил, как ловко она отвела внимание Мин Фаня от своего обожаемого «А-Ло». Хоть с кого-то из его учеников толк вышел. Мин Фань сразу переключился на хвалебные оды себе и своей семье. Ни рыба ни мясо, право слово, аж желудок скрутило. Шэнь Цзю второй раз окрестил его идиотом и на этом успокоился. Зверинец, а не пик. То волки с ослами утро портят, то павлины аппетит. — Дарю тебе! — сияя, протянул нефрит Мин Фань. Шэнь Цзю даже соизволил вновь заинтересоваться разговором. Все-таки Мин Фань не совсем потерян, только в присутствии Инъин разума лишается. Кого-то даже напоминает. И прежде чем Шэнь Цзю сообразить, кого именно, разговор переключился на него. — Нравится? — Чему тут нравится? Вот у А-Ло подвеска красивая. А твоя безобразная какая-то. Шэнь Цзю, конечно, оценил, как изящно Иньин опрокинула все чаяния своего незадачливого поклонника, но он был бы ей более признателен, если бы она сделала эта не за счет «А-Ло». Плакала теперь библиотека. — У шиди тоже есть такая? — Я не понимаю, о чём ты, — раздраженно ответил Шэнь Цзю, мысленно считая, сколько ещё времени потратит, выполняя какое-нибудь бессмысленное поручение Мин Фаня. Тот ведь явно захочет отыграться. — Конечно, есть! Только А-Ло её никому не показывает, очень уж бережёт, — с нотками обиды перебила Инъин. — Ты о той дешёвке? — брезгливо повел плечами Шэнь Цзю. — Я выбросил её. Пара слов, неосторожно брошенных, поступок один, жалости лишенный, и смута сеется тонким ситом. Белой мукой на обезображенных ладонях оседает. Шэнь Цзю то почти физически чувствует. И чуть приметно усмехается. Вот оно как, значит. — Как же?— разволновалась Инъин. — Ты ведь так дорожил ей! — Чем там дорожить? — не в силах убрать усмешку, продолжает мастер Сюя. Даже на беспокойство любимой ученицы внимания не обращает. Лишь пристально следит за листвой, дрожащей без ветра. — Вот у шисюна действительно нефрит. И цветом хорош, и цена, должно быть, соответствующая. А мой и медяка не стоил. — Видишь! — радостно воскликнул Мин Фань. И с таким превосходством посмотрел на «А-Ло», что Шэнь Цзю в волчьей шкуре тесно стало. Чтоб на него, мастера Сюя, и какая-то ощипанная куропатка, в павлина рядящаяся, свысока глядела? — Откуда бы у него взялась такая ценность? — Шисюн, — тихо пробормотал «Ло Бинхэ», не давая Мин Фаню и лишнего мгновения покрасоваться. Смирения Шэнь Цзю за утро так и не постиг, зато оценил достоинства собачьей уловки — взгляд в пол опускать. Так никто не разглядит, что у тебя на уме. — Учитель просил передать, что ему нужны все книги из библиотеки по демоническим проклятиями. Их следует принести к полудню. — Что?! — вмиг подскочил горе-ученик, теряя остатки своих перьев. — Как, к полудню?! Уже обед давно прошёл! — Это бестолковый ученик совсем забыл о поручении учителя. А учитель распорядился лично тебе найти все книги. Учитель, кажется, очень спешил. И будет очень недоволен. — Ты! — в гневе завопил Мин Фань, но каким бы дураком он ни становился в присутствии Инъин, а соображал неплохо. Потому ему не составило труда представить, как шицзунь не разбираясь: кто прав, а кто виноват, снимет шкуры и ему, и этому щенку за компанию. — Вы! — вмиг переключился он на других учеников. — Что, оглохли?! Быстро все в библиотеку! — Шисюн! — едва не мурлыча, окликнул его Шэнь Цзю. — До учителя дошли слухи, что за библиотекой не ведётся должный уход. Потому учитель сказал, что за каждую пылинку, которую он обнаружит на вековых трактатах, последует удар розгами. Мин Фань от этих слов до того бледным сделался, что в гроб румянее кладут, зато у мастера Сюя прямо-таки день краше стал. Инъин же взволнованно наблюдала за уходящим Мин Фанем. Видно, что на сердце у неё неспокойно. Учитель хоть и снисходителен к старшему ученику, но в гневе никого не щадит. — Без тебя ему не справиться, — совершенно честно соврал Шэнь Цзю. Ясно дело, что без присутствия Инъин Мин Фань управится быстрее, но мастер Сюя не собирается облегчать ему жизнь. Инъин благодарно улыбнулась и побежала на помощь. Шэнь Цзю тоже был вполне себе благодарен. И вопрос с библиотекой решился, и наказание для одного не в меру высокомерного мальчишки само собой определилось. Осталось ещё с одной проблемой разобраться. Мастер Сюя вернулся к огромной рытвине, огляделся получше и пошёл вглубь чащи. И довольно улыбнулся, приметив пару капель крови. Волк хоть в лес и смотрит, да в роще прячется. Ло Бинхэ, опираясь на ствол рукой, тяжело дышал. И так же тяжело смотрел на своего шицзуня. И впервые Шэнь Цзю понравился его взгляд. Какой же честный гнев. — Вы… — прохрипел Ло Бинхэ, и тут же закашлялся, губы кровью окрашивая. — Зачем вы так? И глаза какие, выше поднимая уголок губ, усмехается Шэнь Цзю. Мастера Сюя же вроде глаза, а цвет будто бы даже меняется. Или это изрезанные в листве лучи солнца так окрашивают гнев во взоре волчонка? Точно свежая кровь радужку глаза заполняет. — Эта подвеска… — Лежит в твоем сарае. — Что? — растерянно переспросил Ло Бинхэ. И гнев, что был мил сердцу Шэнь Цзю, тут же уступил место робкой надежде. — Такую дешёвку носить — себя не уважать, — Шэнь Цзю такого не понимает. У него из дешёвок только вечно виноватое лицо Юэ Цинъюаня. Тут как ни старайся — не избавишься. — Вернёшься в тело и хоть в лохмотья рядись, хоть ошейники вместо драгоценностей носи, а пока так. — Спасибо, — тихо пробормотал Ло Бинхэ и тут же снова закашлялся от волнения, — и извин… — К делу, — не слушая очередное заискивание, оборвал Шэнь Цзю. Мальчишке его уж нечем порадовать. Взгляд один неплох был, да и тот весь вышел. Теперь снова этим бестолковым выражением на собственном лице довольствоваться. Надо же, как угодничество может изуродовать даже лик бессмертного заклинателя. — Ты как посмел обнажить Сюя? Не мытьем, так катаньем решил в могилу свести этого мастера? — Простите! Я не думал, что это будет так... — Что ты не думал? Ты, самоучка, решил взяться за бессмертный меч, не тебе принадлежащий, и не думал, что он вывернет тебя кожей наизнанку? Глаза Ло Бинхэ удивлённо расширились. — Я… Шэнь Цзю прервал его извинения, рукой приказывая подойти. Ло Бинхэ тяжело сглотнул скопившуюся кровь и осторожно приблизился. Шэнь Цзю на такое едва не фыркнул. Знает, псина, что провинился, теперь хвост и уши поджал и еле ползёт на брюхе. Мастер Сюя без осторожности схватил запястье и стал прислушиваться к пульсу. Он не так хорош, как Му Цинфан, но даже его способностей хватит сказать: мальчишка легко отделался. Только внешние повреждения, в остальном цел-целехонек. Удивительная живучесть. — Как давно вы знаете, что я сам пытаюсь совершенствоваться? — тихо спросил Ло Бинхэ, не вырываясь, не дыша даже. — А как давно ты знаешь, что в твоём пособии написана чушь? — спросил Шэнь Цзю, отпуская запястье. Ло Бинхэ молчал, переваривая ответ. Шэнь Цзю же успел десять раз пожалеть о том, что вообще рот раскрыл. Не иначе, как дурное тело его не слушается. Вон уже сам себя раздражает болтовней. — Значит, вы наблюдали за мной?! Поняли, что я сам догадался о пособии, поэтому не вмешивались? Глупо было надеяться, что мальчонка не докопается до смысла так неосторожно брошенной фразы своего учителя. Шэнь Цзю весь скривился. Почему болтливый рот перешёл к нему в наследство с телом, а везучестью щенка обделили этого мастера? — Думай что хочешь, — махнул рукой Шэнь Цзю. — Сюя больше обнажать не смей. Он привязан к моей душе. И пока я жив, тебя слушаться не станет. — Как скажет учитель! — слишком счастливо воскликнул мальчишка. Наверняка уж напридумывал себе, что учитель его тем пособием испытывал и остался доволен итогом. Ересь, Шэнь Цзю хотел проучить зарвавшегося щенка. Мастер Сюя до сих пор помнит это высокомерное: — А-Ло, хватит уже так стараться, — беспокойно щебетала Инъин, видя, что её «А-Ло» совсем себя не жалеет. Ещё немного и истощит и тело, и душу. — Ты пока ещё младший ученик. Тебе рано ещё... — Нет. Этого мало, — нахмурены брови и губы плотно сжаты. Упрямо на своём стоит. — Я стану таким же, как учитель. И чем быстрее, тем лучше. Быстрее хочет? Как учитель хочет? Шэнь Цзю улыбнулся. А почему бы и нет? Этот мастер ведь у своего шицзуня в своё время тоже попросил силы и побыстрее. У Яньцзы на это дал пособие, собственноручно написанное. И как-то предупредить забыл, что силу этот мастер получит быстро, своих сверстников сможет нагнать, а вот опередить их уже дано ему не будет. Меридианы сгниют раньше. Так Шэнь Цзю и остановился на развитии, которое получил в шестнадцать. И пока другие двигались дальше, он мог лишь оттачивать то, что имел. Высокомерного мальчишку мастер Сюя хотел лишь проучить. И пары занятий по этому пособию хватило бы, чтоб кровью плевать. Шэнь Цзю по молодости был глуп и упёрт. Боль терпел ради силы. Лучше бы выл от этой боли, глядишь, смягчился бы У Яньцзы. А так и себя этот мастер искалечил, и желаемое не получил. С мальчишкой то, конечно, Шэнь Цзю бы до такого не дошёл. Не потому что жалел его. Скорее лишних хлопот избегал. Уж больно пристально осёл с Байчжань за ним следит. Случись что серьезное с мальчишкой, так Лю Цингэ своим высоконравственным нытьём в могилу б свел этого мастера. — К себе иди. Скоро явится Мин Фань. Молча укажи место, куда поставить книги, и прикажи, чтоб убрался. Шэнь Цзю, не дожидаясь ответа, ушёл. Весь запас слов мастер Сюя на сегодня уж израсходовал. Как и запас терпения. Ещё и ночь бессонная сказывается. Шэнь Цзю вернулся в сарай, скрючился на досках и, тяжело дыша, прикрыл глаза. Нужно переждать пару часов, пока Мин Фань соберет все книги, а потом можно будет ночью в бамбуковой хижине их прочесть. Там, как в могильнике, покой уж точно не потревожат. Лязг петель. Шэнь Цзю медленно открывает глаза. Медленно из сна выйти пытается. Дверь открывается. Мин Фань из-подо лба смотрит на своего шиди. Досталось ему так, что охота хоть лишним словом перемолвится с Ло Бинхэ у него отпала. Вместе с желанием ещё хоть раз в жизни посещать библиотеку. Зато нетерпимостью к пыли сегодня обзавёлся старший ученик. Потому, непрерывно чихая и утирая нос, он со всей краткостью, на которую был способен, приказал: — Давай руки. — Зачем? — Давай и не спрашивай! — рассердился Мин Фань. Сегодня карма не иначе как решила отыграться на старшем ученике за всё его хвастовство и за дурное отношение к Ло Бинхэ в придачу. Мало того, что перед Инъин выставился полным дураком, пускающим сопли на вековые учения, так ещё и с этим негодным шиди теперь мается. — Учитель приказал обработать твои раны. Они у тебя плохо заживают, ещё и решат что на Цинцзин издеваются над учениками. «И в самом деле, не щенок, а волчонок, — с удивлением, но без злости думает Шэнь Цзю. — Причём в овечьей шкуре». Сам не справился и прислал Мин Фаня. Если Шэнь Цзю сейчас откажется, то наказан будет старший ученик за неисполнительность. Во всяком случае сам Шэнь Цзю в такой ситуации наказал бы именно его. Шэнь Цзю без ропота садится на кровать и протягивает руки Мин Фаню, молчаливо признавая своё поражение. Вот только отчего-то злость от проигрыша оборачивается одобрительной улыбкой. «Волчонок, значит… Ещё сочтемся».