Этот вкус любви

Прежде СанМун никогда не приходилось видеть Чонгука таким напряжённым. Он играл желваками, практически хмуро глядя на Тэхёна, который юморил на камеру. Наблюдая за ними двумя, ни у кого не возникало сомнений по поводу того, кто профи в этом деле, а кто новичок. Порою господину Ча приходилось поговаривать «Улыбайтесь, Чон Чонгук, улыбайтесь». Словами не передать, как рад был Чонгук закончить съёмки. Основная часть с готовкой оказалась для него куда проще представления и обсуждения красот Мокпо и особенностей кухни, с которыми уже успел ознакомиться гость из Италии. Чонгук не был продвинутым во всех этих вопросах, потому что предпочитал домашнюю еду ресторанной, но упомянул, какой потрясающе вкусный хлеб пекут в Мокпо. СанМун это польстило. Хотя в большей степени её внимание принадлежало Тэхёну. Пока была такая возможность, она впитывала его неискреннее веселье, быстро угасающий блеск в глазах, как только начинал говорить Чонгук и камера Тэхёну не грозила, его полнейшую незаинтересованность в блюдах Чонгука. Наверное, у него не было аппетита, либо это являлось одним из правил их шоу, так как Тэхён ограничился тем, что с одного раза уместилось на вилку, а тогда тарелка пошла по кругу почти через всех работников, сидящих у камер, прожекторов и мониторов, чтобы они тоже попробовали, что там приготовил Чонгук. СанМун поверить не могла, что Тэхён на сцене и в телевизоре такой позитивный и добродушный парень, а в действительности теряет улыбку по щелчку пальцев, если его не снимают. — Видимо ему непросто, — вздохнула она, попутно колупая палочками свинину в кисло-сладком соусе, которую приготовил Чонгук. — Я начинаю жалеть, что взял тебя с собой, — в шутку пробурчал парень, — ты увидела его всего раз в своей жизни, но теперь не можешь перестать о нём говорить, когда я, которому тоже непросто, сижу в полуметре от тебя. СанМун метнула в Чонгука взгляд, подмечая, что он, наконец-то, расслаблен и явно утомлён всеми этими указаниями режиссёра и долгим рабочим днём. Она улыбнулась ему лучезарно, свободной рукой дотягиваясь до него и слабо сжимая пальцами подбородок. Чонгук внимательно смотрел на неё в ответ. — Ты просто умница сегодня, — похвалила она, — так гармонично смотришься в кадре. Я боюсь, что толпы девчонок ринутся в твою пиццерию, как только выпуск выйдет. И прости, что хвалила тебя недостаточно часто и отвлекалась из-за Тэхёна. У меня просто мурашки бегут, когда я думаю, что встретила знаменитость, и мы даже сделали фото. — Но говорить ты продолжаешь о его самочувствии, а не о том, какой он классный, как айдол, — уголки губ Чонгука словно кто-то потянул вниз, и в чём-то опечаленный взгляд заставил сердце СанМун сокращаться быстрее. Ревность Чонгука не была очевидной, напротив, он сдерживался изо всех сил, вовсе не стремясь испортить встречу СанМун с кумиром, но то, что она зацепилась за подозрительно депрессивные мотивы в речах Тэхёна и в поведении, беспокоило его. Вместо того чтобы радоваться и наслаждаться, она всё чаще уходила в себя, не придавая значения даже тому, что Тэхён ей помахал, уходя переодеваться. — У него на телефоне была открыта поддержка, — СанМун уронила руку, прекращая касаться пальцами подбородка Чонгука, — и это немного волнует. Ну, знаешь, ладно, если у него просто тяжёлые времена и он решает свои проблемы с психологом онлайн, но вдруг он настолько разуверился в жизни, что решится на какую-нибудь глупость? — Вроде самоубийства? — Чонгук вздохнул, отставляя тарелку с едой. — СанМун, я думаю, будет хуже дать ему знать, что ты догадываешься. Он может оказаться мнительным и заторопиться ещё, боясь, что его решат остановить. Либо он сочтёт твои треволнения навязчивыми, списав их на фанатизм. У СанМун в любом случае не было полномочий, чтобы как-нибудь повлиять на происходящее в жизни Тэхёна. Она и толики его проблем не знала, не была в них посвящена, и этого всё равно никогда не произошло бы. — Тогда можно я просто приглашу его в Мокпо? — она сложила руки у лица, умоляя Чонгука. — Скажу, как у нас красиво и спокойно, и пообещаю угостить его, если он приедет. Чонгук не думал, что кого-то, кто висел на волоске, можно было удержать обещанием бесплатного обеда. — Можешь сказать, что я тоже угощу его, если он приедет, — в итоге, ответил он. — Но поторопись, потому что он может уехать раньше, и тогда мы вряд ли отыщем его, чтобы предложить нашу еду в обмен на его компанию.

***

Джин мазнул соусом по тарелке, выложил несколько идеально прожаренных хрустящих чипсов, а в самом конце переложил в центр куриные рулетики. Ещё немного соуса добавил там, подлил туда, и официально завершил свой рабочий день. Он уже был наслышан о том, что СанМун с Чонгуком и его итальянской подругой приехали, и даже сделали заказ. Он только надеялся, что СанМун учла все его предпочтения и заказала для него что-нибудь вкусное. После работы он был готов слона съесть. Не напробовался ещё. — Я ухожу, — оповестил он коллег, не прощаясь с каждым лично. Прикидывая, как давно гости сделали заказ и сколько времени может уйти на его приготовление, Джин не очень-то торопился с переодеванием. Он хотел выйти как раз к еде, и так глупо просчитался. Столик уже был заставлен тарелками, а Чонгук и СанМун ворковали, как два голубка. Один из стульев был вообще нетронут, а на втором свободном висела женская сумочка. — Привет, невероятный Чон Чонгук, который смог вывезти мою сестру за пределы Мокпо, — Джин хлопнул парня по плечу, отрывая того от сюсюканья с СанМун. Они до этого за руки держались, сидя друг напротив друга, но после появления Джина СанМун взялась за вилку и салфетку. — И тебе привет, — добавил брат, с хитрой улыбкой поглядывая на девушку. Он, значит, столько времени уговаривал её вырваться в Сеул хоть на денёк, выходной был готов взять, а она приехала ради своего парня. Были у него подозрения, что вместе с Чонгуком СанМун однажды может решиться и не на такое. Вдруг ещё дальше выберется — на Чеджу, в Японию или другие ближайшие страны. В общем, получалось, что влияние Чонгука куда сильнее влияния Джина. — Что ты такой счастливый? — хмыкнула СанМун, наблюдая за тем, как Джин отодвигал стул и садился рядом с Чонгуком. — Рад вас двоих видеть, — нараспев произнёс парень. — Надеюсь, мою подругу тоже будешь рад видеть, — Чонгук подсобил СанМун с её хитроумным планом, сам того не подозревая. Когда Беатриче вышла из уборной, Чонгук поднял руку, не исключая того, что она потеряется и не найдёт их в полупустом ресторане. — Беатриче, — позвал он её, приподнимаясь со своего места. Джин отреагировал на знакомое имя отражённым на лице удивлением, но пика оно достигло тогда, когда Беатриче, растирая по рукам увлажняющий крем с ароматом ванили, приблизилась к столику. Её лицо тоже вытянулось, она тоже уставилась на Джина, и безмолвная сцена едва ли не заставила СанМун смеяться. Она чувствовала себя настоящим купидоном. — Беатриче? — переспросил Джин, вдруг вскакивая со своего места и протягивая девушке руку. СанМун стукнула Чонгука ногой под столом, и в это же время официант принёс блюдо от шефа, на которое Чонгук согласился чисто из вежливости и интереса. Данное заведение позиционировало себя рестораном с европейской кухней, так что попробовать что-то «европейское» Чонгуку хотелось. — Простите, — он отреагировал только на блюдо, указав пальцем на тарелку, — это что? Он упустил из виду второе знакомство Джина и Беатриче, нечаянное столкновение с ногой СанМун и смену песни на заднем фоне, ожесточённо уставившись на блюдо. — Запечённые рулетики из скумбрии с грибами, сыром и овощами, — проговорил официант чётко, чеканя каждое слово. — А кто… кто готовил? Блюдо выглядело очень привлекательно, по мнению СанМун. Золотистая корочка была присыпана чёрным кунжутом, рулетики были большими и щедрыми, начинка так и выпирала из боков, а лежали они на салате из вяленых помидоров, свежего шпината и красного лука, нарезанного дольками. Запах был просто восхитительным, сразу слюнки текли. — Это блюдо от шефа… — напомнил официант. — Фактически, от шефа, но готовил его наш новенький Мин, — объяснил Джин, сжимая пальцы той руки, за которую всего мгновение назад держалась Беатриче. Теперь и от него пахло ванильным кремом. — И предложил блюдо тоже он. — Кто именно? — не унимался Чонгук. В его голосе проскальзывали истеричные нотки, которые ранее можно было различить в его эмоциональных изъяснениях на итальянском. — Может, Мин ТэСу? — выдвинул он предположение мрачно. Беатриче опёрлась на стол, наклоняясь вперёд и вкрадчиво спрашивая Чонгука, не послышалось ли ей. Вместо ответа она получила лишь укоризненный взгляд. — Да, — Джин кивнул, ничего не понимая, — а откуда ты знаешь? ТэСу работает здесь от силы месяц. Уже договорив, Джина накрыла одна идея, прокравшаяся в его мысли, и он внезапно подсел ещё ближе к Чонгуку. — Ты знаком с ним? Я слышал, что прежде он работал за границей. Чонгуку хотелось успокоить себя, сказать, что он ошибся и в голову брать не стоит, но эта чёртова скумбрия! Она поперёк горла у Чонгука ещё с кулинарной школы стоит. Всё никак проглотить не может былые обиды, и даже сейчас бередит старые раны. — Да, возможно, — туманно ответил он, в глубине души продолжая отрицать присутствие в этом ресторане того самого ТэСу. Это ведь Корея, здесь тёзок больше, чем в любой другой стране в мире, наверное. А рецепт рулетиков уже давно в интернете, и Чонгуку гордиться нужно, что некогда его рецепт обрёл популярность настолько, что и в итальянских ресторанах его использовали, и в корейских теперь. СанМун снова поддела его ногой под столом, в этот раз намеренно, чтобы привлечь к себе внимание. — Кто такой ТэСу? — Да так… — Чонгук нахмурился. — Учились когда-то вместе. Но я могу и ошибаться. Он отколупнул вилкой кусочек от скумбрии и с каким-то высокомерием хмыкнул, более ничего не добавляя про вкус, консистенцию или соус. Во второй раз к блюду от шефа он не притронулся, заставляя СанМун гадать, чем ему так вкус не угодил, потому что ей блюдо очень понравилось, даже больше мясных закусок, но не больше нежного десерта. Чонгук за ужином смог отгородиться, отвечая на рассказ Джина о том, что с Беатриче они познакомились в сети, тоже хмыканьем и кивками головой. Таким замкнутым и хмурым Чонгук крайне редко бывал, но он отрывался от своих мыслей, когда СанМун пододвигала к нему еду, подавала салфетку, разрезала для него стейк. Её безвозмездная забота была лучшим отвлечением, и компенсировала удручённость и задумчивость, с которой она просидела все съёмки на стуле. Возможно, таким образом она хотела отплатить за то, что уделила ему недостаточно времени днём. — Вы же не будете против? — ворвался в сознание Чонгука Джин. — По реке Хан ходят лучшие кораблики. — На которых наверняка триллион пауков, — скривилась СанМун, а затем взглянула на Чонгука, ища в его лице поддержку. — Может, Джин покатает только Беатриче? А мы с тобой ещё немного посидим и забронируем номера в отеле. Если Джин и был в глубине души счастлив такому исходу, эмоции свои сдерживал. С корейским акцентом, который некоторые иностранцы находили очень милым, он сказал Беатриче на английском, что пойдут только они вдвоём, и уже она стала хлопать в ладоши и лепетать Чонгуку что-то на итальянском, а он ответил унылым «sì». Перед этим ему казалось, что он всё со стола сметёт, таким голодным он был, а теперь аппетит пропал, и оставалось только томно смотреть на переполненную тарелку и так же томно вздыхать. — Чонгук, — СанМун подсела ближе к нему, когда Беатриче взяла Джина под руку и повела его в сторону выхода, — если тебе нужна психологическая поддержка — моё плечо и мои уши для тебя открыты. Она сочла это остроумным и улыбнулась, а Чонгук одарил её нерешительным взглядом. Он ценил то, что она не настаивала, но при этом всегда была готова выслушать его. Он просто обожал её умение молчаливо воспринимать информацию, переваривать её и умело утешать, не раня чувств Чонгука. Ей как-то удавалось всегда говорить то, что ему было необходимо услышать, потому у него складывалось ощущение, что она всегда на его стороне, и за этого он влюблялся ещё сильнее. — Мне можно пожаловаться на кого угодно и получить поддержку? — он вместе со стулом тоже подвинулся к СанМун. — Даже на Тэхёна? Она поразмышляла над вопросом недолго, но дала ему добро и на это. — Мне кажется, ему не понравилась моя еда. Он был довольно равнодушен и неосторожен в высказываниях вне камер, из чего я сделал вывод, что провалился. — Я видела, как господин Ча доедал всё до последней крошки, — ободряюще сказала СанМун, действительно раскидывая руки в стороны и радуясь тому, что Чонгук опустил голову на её плечо, в то же время обхватывая её талию и прижимаясь к ней. — А Тэхён, видимо, не был голоден. И ещё, возможно, он на диете. Айдолы постоянно сталкиваются с запретами. Вдруг менеджер следит за ним на съёмочной площадке, а распространяться он об этом не хочет. Мысленно Чонгук сказал: «Принимается». — Я немного разочарован тем, что ты сводила Беатриче и Джина за моей спиной, и даже со временем не рассказала мне об этом, — он скосил глаза, стараясь посмотреть на лицо СанМун. — Что? — притворно изумилась она. — Я не знала, что они переписываются. — Я твою ложь за версту чую. Так что можешь не притворяться. Fare un buco nell’acqua, — поучительно заявил Чонгук, и тут же поспешил перевести: — Пословица такая — всё равно, что сверлить дырку в воде. Ни за что не поверю, что ты не знала. Разочарование Чонгука продлилось недолго. Он чуть повеселел, когда СанМун насупилась после уличения во лжи. — Ладно, — сдалась она чересчур быстро, — но Джин познакомился с ней сам. Он, видимо, зарегистрировался, пока был в Мокпо, и попался Беатриче. Она сказала, что он красивый, так что мне, быть может, захотелось, чтобы Джин начал с кем-то встречаться или хотя бы дружить, и потому я тоже его одобрила. — Не ради виноградников, ведь так? — усмехаясь, спросил Чонгук. — Есть ещё одна пословица про дружбу, но я думаю, что она может касаться и любовных отношений — amicizia e vino se non son vecchi non valgano un quattrino — дружба и вино, пока не постареют, не стоят и гроша. СанМун ущипнула его за плечо, чтобы он прекращал умничать. — Какой кладезь итальянских пословиц в тебе открылся, — с упрёком сказала она. — У нонны была пара любимых, и я запомнил, — Чонгук повеселел ещё больше, притягивая правую руку СанМун к себе и оставляя лёгкий поцелуй на тыльной стороне её ладони. — Когда у неё было много работы, и она сетовала, что тащит семейный бизнес на своих плечах, она говорила: «Chi fa da se, fa per tre» — кто работает на себя, работает за троих. Это хорошо отражало суть работы СанМун и Чонгука, и в этой пословице они оба прекрасно видели себя. — Что-нибудь ещё на итальянском? Телефон СанМун, лежащий ближе к Чонгуку, завибрировал. Он дотянулся до него, замечая уведомление от Ассоциации, но СанМун замотала головой, намекая, что это сейчас не имеет никакого значения. — Любимая моей мамы — chi la sera I pasti gli ha fatti, sta a gli altri a lavar I piatti, — он хохотнул, переводя: — Если один готовит, то другие моют посуду. Но может это и не пословица вовсе, а просто придуманное правило тем, кто готовил ужин. Нонна тоже её использовала. И я, время от времени. — А тебе какая нравится? СанМун вовсе не скрывала, что очарована итальянским Чонгука. Ей начинало казаться, что это её любимый иностранный язык — его плавность и в то же время отрывистость — стаккато — звучали очень привлекательно. — Chi mangia solo crepa solo — кто ест один, один и умрёт, — Чонгук потёрся щекой о плечо СанМун, нежничая. — Так что я нереально рад кушать теперь с тобой. Общие завтраки, обеды и ужины — мои любимые свидания. — А может ты просто любишь вкусно покушать? — И это тоже. Но куда важнее не еда, а компания. Чонгук не был таким компанейским человеком, каким хотел казаться, но трапезничать с СанМун он всегда любил. Он мог не помнить какой-нибудь мелочи со свидания, но в его памяти вырисовывалась чёткая картинка набитых, как у белки, щёчек СанМун, когда она ужинала и завтракала в домике госпожи Мин и господина Квона. А ещё он прекрасно помнил, как она пробовала его пиццу в доме Кимов. И как пила с ним вино. Еда и СанМун всегда вызывали у него самые светлые чувства. — Твоё настроение сегодня испортилось из-за еды, и даже хорошая компания не спасла твой аппетит, — напомнила СанМун, понемногу подбираясь к интересующей её теме. Разумеется, ей было любопытно. Чонгук сам неоднократно делился с ней всякими подробностями своей жизни в Италии или других странах, но всегда берёг худшие истории на потом. — Кажется, Беатриче знала, о ком ты говоришь, — попробовала она заодно и с другой стороны. Если Чонгук всё равно собирался быть откровенным с СанМун, не было разницы, в какой момент рассказать о своих проблемах. Он уже делился с ней тем, что считал постыдным, и она всё ещё обнимала его крепко, поглаживая по макушке. — На втором курсе кулинарной школы мы работали над меню, которое в конце семестра должны были сдать. Не очень важный проект, больше ради дополнительных баллов, — Чонгук нехотя отстранился, чтобы смотреть на СанМун, пока будет говорить, и замолчать, если что-то из сказанного покажется ей неприятным. — Но я всю душу вложил в него, разработав меню для рыбного ресторана. А ТэСу, якобы просто для примера, попросил показать ему мой вариант. — Он украл у тебя меню? Чонгук кивнул, дуясь на произошедшее уже много лет назад. — Он сдал моё меню раньше, и когда я пришёл к профессору, меня обвинили во лжи и списывании. А я даже не знал, что участвую в гонке. — Профессор в итоге узнал, что меню ТэСу было украденным? На это Чонгук лишь поморщился и отрицательно помотал головой. Он уже не считал эту историю такой важной, учитывая, что школа была позади, и он открыл собственный бизнес. Та неприятность с меню для Чонгука послужила уроком. Жаль, что он полагал, что обмануть и обвинить его могут только таким образом. — А ты не мог как-нибудь доказать? Больше всего СанМун ненавидела несправедливость. Эта неприятность с перехваченной квартирой казалась ей ужасной несправедливостью. Как и многие другие вещи, из-за которых они спорили с Чонгуком. — Нет, — отмахнулся он, — но это не то, почему ТэСу не вызывает во мне никаких хороших эмоций. Мы прошли всю школу бок о бок, а после я держал его на расстоянии столько, сколько мог. Пока мы оба не попали в «L’antico Maniero». Это был очень хороший ресторан, в двери которого Чонгук упрямо стучался, пробуясь на разные должности. Он начинал с официанта, постепенно ползя по карьерной лестнице, а когда добился должности су-шефа, вынужден был взять перерыв из-за выгодного предложения по работе во Франции. Он не мог жаловаться или говорить, что жалеет о сделанном выборе, потому что опыт, полученный в Париже, был для него важен. Как и не мог винить кого-либо за то, что после возвращения место второго человека на кухне уже было отдано ТэСу. — Было время, когда я работал там с одними людьми, но за пару лет управление кардинально поменялось и мне пришлось уживаться с новыми, не совсем устраивающими меня правилами. За то, что я был чем-то возмущён и слишком уж инициативен, меня подвинули. Он пожал плечами, не видя в этом ничего противоестественного. Правильнее было бы закончить, рассказать СанМун историю целиком, но он ненавидел эту тему даже больше старой истории с отцом. Он отходил от увольнения последние пару месяцев, и только учился не вспоминать слишком часто о том, почему ему пришлось всё бросить. В какой-то степени, закрытие ресторана было бальзамом на душу. Как и тот факт, что ТэСу, похоже, тоже не удалось закрепиться в Италии, и он вынужден был бежать в Азию, чтобы найти себе работу. — СанМун, когда мне уже ты что-нибудь расскажешь? — капризно заговорил он. — Всегда говорю только я. Почему? Ответ был проще простого — СанМун нечего рассказывать. Её жизнь настолько непримечательная, обычная и скучная, что чтобы отыскать для Чонгука хоть что-то интересное, придётся поднять присыпанные горкой пыли школьные и университетские архивы. — У меня, — она напряглась, думая, что бы такого рассказать, — все парни были брюнетами и с карими глазами. — Класс, — цокнул языком Чонгук, — может, они все ещё и азиатами были? Да не может быть!

***

СанМун не открывала глаза, доверяясь полностью другим органам чувств. Она, можно сказать, притворялась спящей, позволяя Чонгуку низко хихикать, проводя ладонями по голым ногам и животу, задирая майку и как-нибудь ненавязчиво стараясь раздеть её целиком. Считая, что так её пробуждение будет более приятным, он начал с поцелуев в щёки и лоб, щекочущего дыхания на шее, шуточных покусываний живота… А привело это в итоге к высунутому языку, кончиком которого он обвёл её пупок и устремился вниз, к пижамным шортикам. Прошлым вечером они уже успели разбросать нижнее бельё, и Чонгук считал вчерашний оргазм одним из лучших из тех, что у них были, но никогда не отказывался от возможности кончить с СанМун снова. Да и она охотно раздвигала ноги, немного сгибая их в коленях, когда Чонгук стал стягивать с неё шорты. Она отозвалась судорожным стоном на причмокивания, с которыми он старательно вылизывал клитор. Не ограничивая себя в возможностях, а СанМун в наслаждении, Чонгук нередко прижимался к клитору губами и мычал, вибрациями вынуждая девушку ворочаться и постанывать. Он отталкивал её руки, в то время как она жестами просила его о перерыве, но Чонгук вознамерился довести СанМун, а потом постепенно свести — то ли с ума, то ли с пика удовольствия, которое мелкой дрожью пробирало её тело, пока она кончала. Ему нравилось слушать её стоны ничуть не меньше, чем неловкие истории о бывших, её первом разе и практике минета. Он был доволен узнавать что-то из её жизни до него, и раздвигать её ноги шире, пока она пытается их свести. — Ты просто невероятен, — тяжело дыша, заявила она, когда губы и язык Чонгука всё же покинули чувствительную зону. — Знаю. Что-нибудь ещё? — У тебя кошмарно спутались волосы. Он попытался поправить их, и рухнул на постель рядом. От вчерашней укладки и следа не осталось, зато теперь его чёлка торчала так, словно его током шандарахнуло. Дважды. — Ну и плевать, — заявил он, опуская руку на живот СанМун и круговыми движениями поглаживая его. — Как насчёт сырников на завтрак? Тут внизу классное кафе. — А можно сырники прямо в постель? Это значило, что Чонгуку нужно сбегать в душ, одеться и сходить за сырниками в одиночку, пока СанМун валялась бы полуголая в постели и ждала его… И почему он не додумался сходить за завтраком раньше? — Можно, — он ткнул указательным пальцем в кончик её носа. — Что насчёт сиропов? Малиновый, мятный, брусничный?.. — Любой ягодный. Чем слаще, тем лучше. СанМун продолжала подтверждать свой «сладкий» статус, а Чонгук и сам был не прочь сладостей на завтрак. Только чай возьмёт без сахара для них двоих, чтобы ничего не слиплось. — Я возьму сразу и для Беатриче, ладно? — он вскочил с кровати, раздеваясь догола вместо того, чтобы одеваться. Он поверить не мог, что в этот момент СанМун смотрела в телефон, а не на него. Ещё и так пристально, перечитывая одни и те же строки несколько раз. — Чонгук, для Беатриче не нужно, — медленно проговорила она, прочищая горло перед тем, как зачитать вслух: — «СанМун, мы с Беатриче немного задержимся на кораблике» — то, что прислал Джин без пятнадцати двенадцать. А сегодня в семь он прислал следующее: «Не беспокойтесь за Беатриче, она осталась у меня». От неожиданности Чонгук запутался в валяющемся на полу покрывале и шлёпнулся на постель, к ногам СанМун. — Что? Они ночевали вместе? — округляя глаза, спросил он. — Чёрт, это то, о чём я говорил! Беатриче только дорвалась до свиданий, а уже спит с кем-то! — Не с кем-то, а с Джином, — сказала СанМун так, словно это что-то меняло. — Ему стоит быть осторожнее, — Чонгук пригрозил пальцем, — мало ли, что у неё на уме. Если он ей понравился и — не дай Бог! — сильно понравился, она может заставить его жениться на ней. А тогда она увезёт его в Италию, запрёт в своём огромном особняке… — Я не думаю, что Беатриче настолько коварная. Если ей нравится Джин, она наверняка скажет ему об этом, а не станет прибегать к каким-то глупым методам, вроде нежелательной беременности. Решительность во взгляде Чонгука говорила об обратном. — Если она на такое способна, ты должен был предупредить Джина раньше об этом! Или твою мужскую солидарность усыпила вчерашняя усталость? На Тэхёна ему было плевать, теперь вот на Джина. И ладно ТэСу заслуживал его гнев, но остальные-то тут каким боком? — Спроси у него, — бросил Чонгук, на животе подползая выше к подушке и дотягиваясь до своего мобильного, — а я спрошу у Беатриче. Она печатала в разы быстрее и в нервном ожидании смогла отвлечься только на голую задницу Чонгука, в то время как он долго строчил сообщение и смотрел исключительно в телефон. Его изгибы были просто божественны: крепкие руки, широкие плечи, зауженная талия, ямочки на пояснице и зад, которым СанМун не додумалась полюбоваться раньше, когда они точно так же голыми лежали в постели. Неужели Чонгук действительно был её и ничей больше? Неужели именно она просыпалась от его ласк? Неужели всё было настолько хорошо, что в это с трудом верилось? — О, фух, — Чонгук уронил голову на руки, — она пишет, что они гуляли допоздна и Джин повёл её в родительский дом. Её положили в гостевой комнате. СанМун тоже заглянула в мобильный, где Джин написал простое «Ты что, прикалываешься? Я не сплю на первом свидании». Внутри она ликовала от того, что он назвал это свиданием. А потрудилась над этим частично СанМун. У Чонгука снова провибрировал мобильный, заставив его думать, что Беатриче написала что-то ещё. А оказалось, это был его корейский друг. Он прислал ссылку на новостной портал, а ниже дописал сообщение, в котором просил прочитать это как можно скорее. — Что там? СанМун повернулась на бок, закидывая босую ногу на парня и опуская ладонь ему между лопаток. — Статья… — Чонгук с каждой секундой менялся в лице, и первичное потрясение очень быстро сменилось злостью. Так быстро он ещё не выходил из себя, и СанМун хотелось знать, что вызвало у него негодование. «По словам коллеги-пекаря из небезызвестной благодаря фирменным персиковым пирогам пекарни в Мокпо, Чон Чонгук в который раз доказывает свой непрофессионализм. Госпожа А уверяет, что пиццерия требует дополнительной проверки инспекцией, ссылаясь на постоянную грязь в заведении и нечестные методы привлечения клиентов. А госпожа Б заявляет, что открывший курсы Чон Чонгук даёт совсем не ту информацию, на которую ученики рассчитывали. "Бессмысленная трата денег. Лучше десять раз сходить в хороший ресторан", — прокомментировала госпожа Б. Такие высказывания вполне способны посодействовать в изъятии лицензии. Госпожа пекарь не отрицает вышесказанного, и самолично обращалась в Ассоциацию за оглаской случая этого возмутительного предпринимательства, которое базируется на мошенничестве. Это уже не первый случай мошенничества господина Чона, ниже прилагается перевод статьи с итальянского». Слова, напечатанные в онлайн-издании, в одно мгновение точно стали расти, растягиваться, достигая таких размеров, которые не могли уместиться в телефоне, а тогда они вывалились наружу и снесли Чонгука чёрно-белой лавиной тотального шока. Дежавю, прилагающееся ниже и переведённое на корейский, было особым видом мазохизма, в который Чонгук влез одним пальцем, а в итоге погряз по самую шею. «Ресторан "L’antico Maniero" сотрясло ужасное известие — была раскрыта одна из самых масштабных мошеннических схем по закупкам продуктов, выращенных якобы на ферме. Оплот чистого и мудрого отношения к еде в лице шефа, оказался обыкновенным мошенником. Работающие повара были вовлечены в обман, воруя на закупках по меньшей мере восемьдесят тысяч евро в год, а это немалая надбавка к зарплате. Представьте, семьдесят процентов продуктов, которые продавали как особенные, на самом деле являлись индустриальной рыночной ерундой. В деле фигурируют такие имена: Джада Ромито, Нико Де Лаурентис, Карло Скаппи, Чон Чонгук. Последний — тот самый молодой человек, который не выдержал давления и раскрыл информацию полиции. Существуют доказательства его причастности к делу, разглашать которые мы не имеем права. Что ж, рестораторы должны быть очень осторожны с терминами "фермерский", "экологически чистый", "зелёный" и "био". А тот, кто пытается обмануть потребителей, обязан нести ответственность».