Этот вкус любви

Утреннее солнце проникало в комнату через многочисленные щели между книгами, которыми доверху было заставлено окно. Пожелтевшие от времени срезы сами словно напитались солнечных лучей и даже были тёплыми. СанМун убедилась в этом лично, вытащив один из томиков откуда-то снизу и рискуя разрушить мудрёное строение, заменяющее шторы. Это была книга Хан Ган, которая не впечатлила ни в смысловом плане, ни в физическом — идеальных стопочек с ней не получалось, зато без неё исчезло сразу четыре щели, и теперь в комнате был тёплый, приглушённый свет, идеально подходящий этому утру. Склонившись над подоконником и одним глазком посмотрев через отверстие между книжными толстячками, СанМун зацепила взглядом кусочек чистого голубого неба, без единой тучки, и верхушки зелёных кустов мушмулы с ярко-оранжевыми плодами. СанМун могла представить кисло-сладкий аромат и невероятный вкус, представляющий собой смесь персика, цитрусовых и немного переспелого манго. Сразу же появилось желание пропустить завтрак, заботливо приготовленный мамой, и сбежать в сад для того, чтобы похитить парочку свежих фруктов. — Идите завтракать! — донеслось с первого этажа. Мамин возглас расслышал даже папа на улице, и сразу бросил затею незаметно выкурить сигаретку. СанМун стащила с бутылки нагревшейся до комнатной температуры минералки резинку для волос, а затем поспешила вниз, на выходе из спальни пальчиками пробегаясь по лакированному деревянному потолку мансарды. Прошло несколько месяцев с тех пор, как обновили покрытие, но запах дерева всё ещё откуда-то просачивался. — Рис, снежный краб, — перечисляла мама, указывая ложкой то на папу, то на сковороду, от которой тянулась струйка пара, — кочучжан, соевый соус, кунжут, зелёный лук. — Но я точно чувствую здесь кориандр, — с недоверием протянул папа, в то же время осторожно набирая ещё одну ложку, чтобы убедиться в том, что ему не показалось. — Говорю же, что даже смеси перцев не добавляла, никаких специй, — женщина произнесла с лёгким раздражением уже на второй раз, значит на третий мог разразиться скандал. — Спасибо, мам, — вклинилась СанМун, пробираясь к плите вместе с тарелкой и ложкой и накладывая себе побольше, зная, что это остудит немного мамин гнев. Всего минуту назад в доме было тихо, каждый был занят своими делами и рассредоточен не только по комнатам, но и по участку, но за завтраком кухня стала эпицентром горячих обсуждений утренних новостей, сновидений, планов на выходные, в которых принимали участие все трое. СанМун доела быстрее всех остальных, отправляя тарелку в посудомоечную машину, а после набирая себе стакан клубничного молока, чтобы в этот раз остудить свой рот от перца. — Что это? — удивился папа, тыкая ложкой куда-то вниз. — Ты не в пижаме? Его забывчивость кого угодно с ума свести могла, даже мама языком цокнула. — Если она взяла выходной, это не значит, что у неё нет дел, — с нарастающим недовольством высказалась она. — Я сегодня смотрю квартиру, — просияла СанМун. Это та причина, по которой сегодняшнее утро было особенно хорошим. Оно было бы таким, даже если бы, подстраиваясь под прогнозы погоды, пошёл ливень. — А, — отмахнулся папа лениво, больше не проявляя никакого интереса к платью дочери. Из-за столь важного события СанМун заранее, приблизительно за неделю, все окна пекарни залепила листовками с предупреждением о выходном. Она чуть ли не с каждым лично этот вопрос обсудила, на полном серьёзе спрашивая пожилую госпожу Кан не слишком ли её расстроит отсутствие черничного кекса в один-единственный четверг, когда у СанМун будет встреча с риэлтором. — Пора! — радостно сообщила она, заметив, как сменились цифры на электронных часах духовки. Поцеловав родителей в щёки, она вихрем взлетела наверх, захватила мобильный и крохотную сумочку через плечо, а затем поспешила к выходу на задний двор. В мыслях она всё время подсчитывала, сколько будет идти до остановки, сколько ехать, сколько времени в целом её отделяет от самой идеальной квартирки-студии на свете, но это вылетело из головы одновременно с весенним ветерком, игриво поддевающим лимонного цвета платье. — Ой-ой, — сорвалось у СанМун тихо, но ветер и это подхватил, унося далеко вперёд. Солнце казалось чуть более тёплым в комнате, когда плясало на книжных корешках и всё пыталось поднырнуть под обложки. Сейчас же СанМун как никогда обрадовалась быстро прибывшему автобусу сразу по трём причинам — там теплее, ветер не пытается поднять подол платья, пункт назначения ближе с каждой минутой. В салоне играла песня Ли Нан Ёна «Слеза Мокпо», а кто-то с задних сидений мугыкал поверх слов. СанМун тоже ужасно петь от радости хотелось, но она продержалась до своей остановки, а потом припустила вниз по хорошо знакомой улочке, по которой ходила каждое утро последние четыре года. Или почти каждое. За исключением тех редких дней, когда она болела, когда уезжала из города или в дождливые дни, когда никому в голову бы не пришло покидать свой уютный дом, чтобы купить пирог, круассан или пирожное. Немного не доходя до бежевого фасада пекарни, СанМун свернула направо, а после вверх по ступенькам, к стеклянным дверям, что разъехались в стороны, как только девушка оказалась в полуметре от них. Госпожа Ким Соёль уже ждала её в холле и дружелюбно кланялась, когда они обменивались приветствиями. СанМун хотелось пошутить, что раз они обе из династии Кимов, значит непременно поладят. Шутка была очень даже неплохой, но пока СанМун думала, как бы её произнести вслух, Соёль заговорила о планировке, об электричестве и о требовании арендодателя внести плату заранее как минимум на четыре месяца — до сентября. К тому времени, как они подошли к двери квартиры, СанМун могла лишь кивать и поддакивать, соглашаясь с любыми условиями. Она уже провела детальный осмотр квартиры в сети, каждое фото рассмотрев при увеличении. И ей нравилось всё: светло-серый ламинат, белые стены, вместо кровати симпатичный серый диван с огромными подушками, комод, плотные шторы, кружевной тюль, телевизор под потолком, новенькая кухня, где огромная духовка, угловые шкафчики, вытяжка с подсветкой и двусторонний холодильник, простенькая ванная комната даже без душевой кабинки — с отверстием для слива в полу — и, наконец, маленький открытый балкончик, выходящий на ту же улочку, по которой СанМун шла и где находилась её работа. Вживую всё оказалось даже лучше. Квартира была именно такой, какой она себе представляла, но в ней приятно пахло жасмином, через раздвинутые шторы проникало столько света, что о лампочках можно было забыть в дневное время суток, и кухня сияла чистотой. — Я въезжаю, — твёрдо заявила СанМун, когда вышла вместе с госпожой Ким на балкон. Риэлтора это очень обрадовало. Вернувшись в квартиру, она сразу потянулась к портфелю за контрактом, но словно вспомнив что-то, замерла. — Плату необходимо внести сразу, — с полуулыбкой сказала она. — Да, разумеется! — СанМун готовилась к этому. Госпожа Ким распахнула портфель и достала бумаги, бережно листая их до финальной страницы, где была указана сумма за четыре месяца, а также залог, равный десяти платежам, итого — шестнадцать миллионов вон одним платежём. — Пожалуйста, изучите контракт и завтра, если вас всё точно устраивает, я организую встречу с… Улыбка госпожи Ким стала шире и вместе с тем какой-то извиняющейся, когда её слова прервала вибрация мобильного. — Извините, — сказала она, хватая телефон и удаляясь в кухню. До СанМун доносилось негромкое бормотание, иногда чуть более эмоциональное, чем она рассчитывала услышать от госпожи Ким. Зато в её временное «отсутствие» у СанМун появилась возможность пройтись ещё раз по своей будущей спальне, присесть на диван, прилечь, вскочить и ещё раз выйти на балкон. — Ким СанМун, — голос Соёль звучал напряжённо, — мне очень жаль. Я прошу прощения и за себя, и за владельца, но пока мы были здесь, он уже нашёл другого жильца. За несколько секунд столько разнообразных эмоций отразилось на лице СанМун; от удивления до разочарования в мгновение ока. — Но… — попыталась она, не будучи уверенной, что имеет право умолять или о чём-то просить. — Плату уже внесли. Простите, — госпожа Ким кланялась так же, как при встрече, но без добродушной улыбки и предвкушения заключения успешной сделки.

***

Каких-то двадцать семь шагов по улочке вниз отделяли идеальное жильё СанМун от её идеальной работы. Проблема теперь заключалась в том, что в этой задачке на расстояние была неурядица — идеальное жильё СанМун вовсе не было её жильём. Его бесстыдно стащили у неё, когда она уже протянула руку. А ведь из-за этого контракта она взяла в долг у отца, а в качестве выплат согласилась сдать второй этаж здания, в котором находилась её пекарня. Вот и ещё одна неточность — идеальность работы СанМун ускользала вместе с появлением соседа. Вообще здание приобрел ещё дед СанМун. В послевоенное время как-то удалось приобрести его, а потом три года каждую копейку вкладывали, чтобы здание отстроить. Дедушка там впоследствии строительный магазин открыл. А папа СанМун его закрыл и открыл продуктовый. А СанМун в своё время продавала там мыло ручной работы, цветы, и вот, в конце концов, выпечку. Но если для строительного магазина непременно нужно было задействовать оба этажа, как и для продуктового, пекарне СанМун и одного этажа было много. Клиенты никогда не задерживались. Ни уют пекарни, ни восхитительный аромат свежей выпечки, ни милейшие столики не вызывали у посетителей желание поставить жизнь на паузку и хотя бы присесть. СанМун знала восемьдесят процентов своих клиентов. Это всегда были одни и те же люди, что жили неподалёку и поддерживали маленький бизнес девушки скорее из жалости, чем из любви к хлебобулочным изделиям. Просто СанМун всегда со всеми здоровалась, раздавала бесплатно печенья с предсказаниями, а под конец рабочего дня продавала оставшуюся выпечку с пятидесятипроцентной скидкой. Так что были люди, что в течение дня заглядывали за тем или иным лакомством. Единственное, что действительно вызывало восхищение у каждого без исключения, так это персиковый пирог со взбитыми сливками. Представьте: корж с персиковым пюре, пропитанный ромом, в меру сладкие взбитые сливки, такие воздушные, словно ничего не весят, и спелые персики. Сочные ломтики кругами выкладывались поверх слоя сливок, полностью покрывая пирог. Он выглядел волшебно, а про вкус покупатели частенько отзывались как «лучше любого торта», «так вкусно, как у мамы», «нежнейший десерт» и «не мог/ла остановиться до последнего кусочка». Благодаря своему персиковому пирогу СанМун знала практически обо всех днях рождения своих клиентов, потому что они непременно заказывали вместо торта в кондитерской пирог в пекарне. Иногда она выводила карамельным топингом имена, пожелания, даты, и праздники её клиентов становились и её праздниками тоже, потому что в такие особые дни она с самого утра была увлечена готовкой, получая огромную дозу прекрасного настроения, когда клиент заглядывал и сообщал, что особенно сильно ждал этот день не только из-за того, что становился старше, но и из-за пирога. Испоганив себе настроение в этот чудесный день упущенным жильём мечты, СанМун остановилась у стеклянной двери пекарни и достала связку ключей из сумочки. Она ворчала тихо и неразборчиво, недоумевая, как кому-то удалось за минуту до подписания ею контракта заполучить квартиру, даже не будучи в ней. Досадная несправедливость. А ведь госпожа Ким Соёль предлагала провести встречу ещё на час раньше, и если бы СанМун сочла это достойным намёком Вселенной, она непременно встала бы раньше, когда солнце ещё не плясало так красиво между книгами, и когда мама ещё не готовила завтрак. Отперев двери, СанМун запрокинула голову и сжала губы в тонкую линию, останавливая взгляд не на светло-бежевой, почти жёлтой, как её платье, вывеске «SunMoon», а на новенькой вывеске, что теперь тоже красовалась на здании. Оно полностью состояло из завитушек, совершенно не соответствующих ни стилю, ни цвету здания, и гласило «La pizza di Dante». Пицца на втором этаже пекарни! Что может быть глупее и абсурднее? Кто станет покупать пиццу после того, как купит у СанМун вкуснейший круассан с тёртым миндалём и маслом? Или мягкий внутри и хрустящий снаружи банановый хлеб? Эта пиццерия как откроется, так и закроется. Папа зря затеял всю эту аренду и позволил проводить двухмесячный ремонт, пока наверху обустраивали вторую кухню, клеили обои и таскали круглые столики. Пользуясь тем, что пока одна, СанМун оставила дверь нараспашку, включила все духовки и выгрузила из морозильной камеры пакет теста. В тепле оно быстро росло, и как почти все выросшие дети, спешило убежать. На стол, пол и вообще куда угодно. Так что СанМун приучила себя перекладывать подросшее дрожжевое тесто в пакет и отправлять его остывать настолько, чтобы оно перестало расти. Оставив сумку и телефон на одном из столиков, СанМун надела белый фартук с вышитым на нём логотипом пекарни — подарок от родителей на третью годовщину открытия — и качественно вымыла руки. Так же качественно, как это делают хирурги перед операцией. Столешница между духовками была в большей степени пустой, только вереница баночек, коробочек и пакетиков с разнообразными специями и присыпками тянулась под самой стеной. СанМун частенько к ним прибегала, то используя сахарную пудру, то кокосовую стружку, то обжаренный кунжут, то корицу. И сегодняшний день не был исключением. В первые полчаса своего пребывания в пекарне, она отправила запекаться булочки с корицей и шоколадные кексы. Планировала ещё заняться круассанами, когда зазвонил телефон. Вытерев руки бумажным полотенцем, СанМун добежала до столика и приняла вызов. В глубине души она надеялась, что это будет Ким Соёль, звонившая оповестить о том, что хозяин передумал, у кого-то там что-то не получилось, и контракт всё ещё можно заключить. — Здравствуйте, — хорошее настроение звонившего, и чересчур бодрый голос привели СанМун в уныние, — это Ким СанМун? Конечно, это была она. — Да, здравствуйте, — отозвалась она с натянутой улыбкой, чтобы на тот случай, если это был клиент, который желал заказать заранее огромную коробку булочек, пончиков или пироги, не отбить у него желание делать заказ. — Чем могу вам помочь? Парень в трубке замешкался. Его дыхание, немного неравномерное, как будто он запыхался, то отдалялось, то становилось громче, из чего СанМун сделала заключение, что он был в движении. — Я Чон Чонгук, — его представление практически ничего не дало СанМун. — Ваш отец, господин Ким, сказал, что я должен позвонить вам, когда буду точно знать о дате приезда. Так вышло, что я уже приехал, потому хочу зайти в кафе, если вы на месте. СанМун немного напряглась, осознавая, что это тот самый нежеланный сосед сверху. Который буквально назвал свою пиццу «У Данте». Оставалось надеяться, что она будет такой же ужасной, как спуск в Ад. — Да, — СанМун облокотилась на стол, — конечно, заходите. Сразу вспомнилось, как папа ставил ультиматум, говоря, что сдаст второй этаж кому угодно, если это будет приносить больше дохода, чем пекарня СанМун. А она считала, что достаточно её пекарня приносит, смогла ведь она, в конечном итоге, насобирать на аренду жилья с почти годовым залогом? Ну, или почти насобирать, а часть взять у папы… — Тук-тук, — никудышная имитация стука заставила СанМун оторваться от стола и встать ровно, почти удивлённо глядя на парня в дверном проёме. — Я только что звонил. Чон Чонгук неторопливо, осматриваясь, вошёл в пекарню. Он поглядывал на столики, на плитку под ногами, на стеклянную витрину и ламинированное меню, внимательно осмотрел лестницу, ведущую на второй этаж. Прежде он видел это всё только на фото и ему почему-то казалось, что здание попросторнее и сможет уместить больше десяти человек. Немного самонадеянно, но он полагал, что в ближайшие две недели у него будет огромный наплыв клиентов. А теперь оказалось, что их совершенно негде будет разместить, ведь второй этаж отнюдь не больше первого. Пока Чонгук осматривал пекарню, СанМун осматривала Чонгука. Его иссиня-чёрные волосы были разделены пробором, чёлка явно уложена. На его лице она особо не зацикливалась, и так видела, что он не очень-то впечатлён тем, что видел. А вот на его одежде она взгляд задержала. Белая рубашка, мятая в некоторых местах, была частично заправлена в свободные белые брюки, хлопковые, судя по всему. Воротник нараспашку, пуговицы на рукавах тоже расстёгнуты. А на ногах тапки. Как-то несерьёзно для предпринимателя, но, может, все любители пиццы такие. — На первом этаже есть кондиционер? — Чонгук оттянул немного ворот рубашки, демонстрируя, как ему душно. На втором этаже он озаботился о наличии кондиционера, но поскольку все клиенты, так или иначе, сперва должны были пройти первый этаж, кондиционер здесь был необходим. — Да, — СанМун внимательно следила за его передвижениями. Всё ещё было утро, температура поднялась чуть выше двадцати трёх градусов, возле духовки немного выше. Как ей казалось, пока не было нужды в использовании кондиционера. — А много людей одновременно умещается в вашей пекарне? Человек одиннадцать? — предположил Чонгук. СанМун даже не знала, что сказать. Ещё никогда так много людей одновременно не было в её пекарне. Разве что на ежегодных ярмарках появлялось больше посетителей, но они приходили и уходили, словно столиков здесь и вовсе не было. — Хм, — не дождавшись ответа, парень задумчиво хмыкнул и ступил на первую ступеньку лестницы. В это же время цокот каблучков оповестил о посетителе. СанМун нехотя отвернулась от Чонгука, полагая, что это первый клиент, которому не попались на глаза объявления о выходном, либо он увидел открытые двери и решил заглянуть за чем-нибудь вкусненьким к чаю. Но это был не клиент. Это была госпожа Ким Соёль. Она ойкнула, увидев СанМун, кивнула головой, а затем сказала, обращаясь явно не к ней: — Простите, мне нужно бежать на другую встречу, ключи отдать вам или оставить грузчикам? Чонгук глянул через плечо на женщину, а потом кивнул на один из двух вариантов. — Давайте мне, — он спустился с той одной ступеньки и вернулся к двери, забирая из рук Ким Соёль ключи с синим брелком, которые сегодня СанМун уже видела. Не могло же это быть то, о чём она подумала? Просто нелепость, совпадение. Может, все ключи у госпожи Ким с такими брелками. Но вот в свете сверкнула белая вставка с номером «17», и брови СанМун сами нахмурились. Это было возмутительно. Вот почему Ким Соёль так неловко улыбалась, уходя. Она из вежливости остановилась у кассы, окинула взглядом пустоту на полочках под стеклом, а потом обронила что-то вроде «так жаль, что уже всё разобрали», хотя было очевидно, что изначально разбирать было нечего. Домашние тапки Чонгука и эти ключи… Ох, они прибавили пару щепоток к недовольству СанМун. — Я осмотрюсь наверху, — сообщил парень, после медленно поднимаясь по лестнице. Когда он ушёл, СанМун выдохнула всё напряжение, что копилось в её лёгких с тех пор, как он пришёл, протяжно и громко, а потом дёрнулась в сторону духовки, доставая булочки и кексы. Противни были горячими, так что СанМун накрыла их полотенцами, и оставила на следующие пару минут. Возможно, СанМун не стоит вот так сразу судить о Чонгуке. Подумаешь, у него такой стиль одежды. Подумаешь, он заполучил квартиру её мечты. Подумаешь, вопросы неудобные задаёт про посетителей. Её просто сразила смесь серьёзности и беззаботности, ворвавшаяся с утра пораньше в её пекарню. Она потрясла головой, понимая, что какое-никакое сотрудничество и соседские отношения с Чон Чонгуком неизбежны. Наверняка она сможет найти поблизости жильё ещё лучше. Пусть не ближе, но точно лучше. С большим балконом. И кухней. Почти убедив себя в этом, она стала стучать посудой, ища подходящую мисочку. Столько всего предстояло сделать, несмотря на то, что клиенты сегодня могли прийти, а могли и не прийти. Для начала, например, замесить тесто на персиковый пирог, взбить сливки, а потом выбрать парочку наилучших персиков, очистить их от кожуры, тонко нарезать и попытаться начать знакомство с Чонгуком правильно. СанМун не привыкла торопиться с выпечкой. Тесто не любило спешки, а дрожжи — особенно. Сливки взбивать было необходимо на трёх разных режимах, от самого быстрого постепенно переходя к умеренному. И персики нарезать нужно было очень бережно дольками. Но сегодня она немного торопилась. Непонятно, как надолго заскочил Чонгук, и если он хотел только осмотреться, у неё, по идее, не было ни единого шанса успеть. Но вот она уже отправила пирог в духовку и нарезала сочный персик, а Чонгук всё ещё не спускался со второго этажа. СанМун было немного любопытно, чем он там занимался. Она даже пожалела, что ни разу за те два месяца, что был ремонт, не поднялась наверх и не оценила кафе потенциального конкурента. А вот папа интерьер хвалил, лично там указания давал, как лучше столики расположить. СанМун поставила таймер, но всё равно, боясь, что он не сработает, поглядывала на часы. Начинала она готовить пирог с мыслью, что если не успеет, продаст так; чуть позже — что попросит Чонгука немного задержаться и дождаться десерт. Теперь же её подгоняло нежелание о чём-либо его просить, а тем более — задержаться. Она ещё горячий пирог переложила в фирменную коробку, надеясь, что там он скорее станет тёплым. Периодически оглядываясь на пустой зал, она наполнила кондитерский мешок смешанными с сыром маскарпоне взбитыми сливками. За годы приготовления этого чудесного пирога она так руку набила, что с закрытыми глазами смогла бы покрыть всю золотистую корочку и ни единого места не пропустить. За кремом последовали персики. И так красиво они легли, и так замечательно пирог в целом выглядел, что СанМун не удержалась и сделала фото — практически идентичное сотне других фото с персиковыми пирогами. Вопреки её переживаниям, Чонгук не спустился и не сбежал. Он оставался на втором этаже, проводя ревизию ремонта и в телефоне делая пометки касательно вещей, которые ещё предстояло поменять или докупить. Ему не нравились голые стены, не нравилось совсем крохотное расстояние между столиками, которое могло запросто перечеркнуть изысканность его пиццерии, превратив её в забегаловку, где каждый дышит друг другу на ухо и ворует салфетки с соседнего столика. А вот кухня его впечатлила. Идеальная огромная печь, в которую можно было уместить до десяти пицц одновременно, главное — уследить за ними всеми. Немного устав без конца ходить, он присел за один из круглых столиков, записывая в пометки и выделяя красными восклицательными знаками покупку тканевых салфеток, когда ему позвонил приятель. Было бы очень грубо сбросить, когда Чонгук не очень-то занят, потому он принял вызов, пропуская мимо ушей подъём СанМун по лестнице. А она бережно несла открытую коробку персикового пирога. Она хотела, чтобы Чонгук сразу увидел эту красоту, чтобы сразу почувствовал волшебный запах и желательно, чтобы сразу захотел его попробовать. При соблюдении всех трёх желаний СанМун, он смог бы заслужить симпатию. — Нет, хуже, чем я думал, — расслышала она его голос, когда была на верхней ступеньке. — Места совсем мало, покупать что-либо вообще бессмысленно. Чонгук сидел к дверному проёму спиной, болтая по телефону. Наверное, правильнее было бы постучать, но СанМун слишком долго гадала, нормально ли будет отвлечь его от разговора, и упустила момент, когда ей хотелось добиться его внимания. — В тысячу раз хуже, чем в Италии, не сравнится, — несмотря на посыл слов, Чонгук рассмеялся. — Я привык к вечно кричащим и возмущённым людям, но когда встретился с хозяином… Просто катастрофа, а не человек. Таких хамов давно не встречал… СанМун слушала внимательно, понемногу заводясь при мысли, что этот поганец так отзывается об её здании и её отце. — Я ещё даже не открылся, а аренда поглотила огромную часть сбережений. В Корее у людей совсем нет совести… Беззаботность в голосе Чонгука не соответствовала его словам ни на йоту. Ему хотелось поворчать, раз были свободные уши, вот он и шуточно жаловался. В целом, он был готов нести финансовые потери, когда переезжал. Это было неизбежно, но точно стоило того. Он понял это как только пересёк границу города и оказался в Мокпо. Тот самый портовый городок, с горами и лесами, самой длинной и высокой в Корее канатной дорогой прямо через море на остров Кохадо, небольшими рынками и пустыми улочками. Район, в котором он подыскал работу и жильё, был идеальным, вне зависимости от стоимости. — Не у всех, я знаю, — он проговорил в телефон с улыбкой, думая, что Ким СанМун — дочка владельца здания — была вполне себе нормальной. Наверняка они могли бы поладить. Чонгук встал из-за стола, как раз планируя спуститься вниз и расспросить ещё немного о здешних клиентах. Он резко обернулся, не подозревая, что сзади кто-то стоит, споткнулся о ножку стула и налетел на СанМун. О телефонном разговоре он забыл ровно в тот момент, когда коробка с персиковым пирогом смялась и выпала из рук девушки. По всем законам идеального пирога, он приземлился вверх тормашками прямо на белую плитку, заляпав кремом тапки Чонгука, а также балетки СанМун и щиколотки. В жизни СанМун такого никогда не случалось. Она не была неуклюжей и даже никогда молотый арахис мимо пирожного не просыпала, никогда не роняла крем с ложки на стол и уж тем более на пол, не выскальзывали у неё из рук и очищенные от кожуры мушмулы, а её лучшее творение вот так глупо упало к ногам Чонгука. — Пирог… — выдавила она с трудом, не находя подходящих слов, чтобы объяснить, как ей жаль и как она расстроена. — О, ничего страшного, — с губ парня сорвался смешок, а когда СанМун подняла на него удивлённый взгляд, он снова хохотнул, — бывает. Я всё равно не люблю сладкое.