Другой Путь

Мол подчинился, но рассудок его словно пребывал в некоем подобии стазиса. Казалось невероятным, невозможным то, что случилось, то, с какой легкостью его учитель расстался со своим учеником. За прошедшие годы Мол успел привыкнуть ко всему, что связывало его с Сидиусом, к боли, гневу, к тому, что принадлежал своему учителю душой и телом. Сидиус приучил его к беспрекословному подчинению, даже если дело касалось того, чтобы услужить ему самому или нужным персонам. Мол не знал иной жизни, не знал ничего о мире без учителя. И вот теперь учитель ушел, просто ушел, отшвырнув его, Мола, как ненужный обломок или использованное тряпье. Не было ни обиды, ни гнева, только чувство потерянности и пустоты. — Не буду уговаривать тебя не горевать по твоему наставнику, — мягкий голос синекожего ворвался в сознание ветром безумия, — но теперь ты принадлежишь мне и моему дому. Пусть даже этот дом находится не на материнской планете. Он положил руку на плечо Молу, и что-то произошло. Только что они стояли под знойным ветром Татуина — и вдруг оказались в странном месте, и изумительно прекрасное звездное небо проливало на них свой призрачный свет, а у самого горизонта раскинулась бирюзовая туманность. Мол сглотнул, стараясь устоять на ногах. Невозможно, подумалось ему, учитель такого не умел точно. Ему, как и другим, приходилось преодолевать звездные пути на транспорте. А то, что случилось сейчас, было невозможно. — Сила не имеет предела, юный Мол, — произнес синекожий, с явным наслаждением вдыхая холодный, удивительно свежий воздух этого мира, — и возможности не имеют предела. Но тебе еще предстоит об этом узнать. Идём, нас уже ждут. Мол подчинился, с трудом оторвав взгляд от небесного пламени. Они шли по дороге, вымощенной сияющими в сумраке плитами. Лишь теперь Мол увидел высокие ажурные башенки и изысканные изгибы арок и переходов. Перед ними раскинулся настоящий дворец. Навстречу уже шел невысокий темноволосый мужчина-человек в облегающем скине. Огромные прозрачно-голубые глаза смотрели безмятежно и спокойно с приятного, хотя и странно очерченного лица. Он потратил пару мгновений, рассматривая Мола, затем приветствовал своего хозяина. — Милорд, всё приготовлено согласно вашим указаниям, — доложил он, щелкнув каблуками и вытянувшись в струнку, — прикажете проводить мастера в купальню? Мол озадаченно огляделся. Господ поблизости не наблюдалось. — Да, займись им, Брес, — синекожий положил руку на плечо Мола и подтолкнул вперед, — а ты, юноша, изволь слушаться. Брес обиходит тебя и покажет твои покои. Если тебе что-то понадобится, ты можешь обратиться к нему. В мое отсутствие он здесь управляет всем. Мол поежился. Неизвестность была опасной. Всегда. Он успел запомнить это, сделать своей сутью. Очень часто его доверие учителю оказывалось началом неприятных событий его жизни. Он привык к этому и не видел причин надеяться на что-то другое. Теперь он принадлежал этому странному синему существу с непроизносимым именем. Интересно, что ждало его здесь? Возможно, то же, что и прежде? Изнурительные тренировки, голод, боль, существа, которым он должен был угождать по приказу учителя. И повезет, если это будет кто-то, похожий на человеков. Однажды учитель отдал его хатту… Мол потряс головой, пытаясь стряхнуть омерзительное воспоминание. Человек по имени Брес покосился на него, но ничего не сказал. Они вошли во внешний дворик, спугнув стайку прелестных созданий самых разных рас, в числе которых были и человеческие существа. Из дальней части дворика доносились звуки музыки. Мол присмотрелся и с удивлением увидел сидящего на каменной скамье молоденького красного забрака, по облику — ровесника Мола, с еще мягкими юношескими рожками. В руках у мальчишки был странный музыкальный инструмент, из которого лилась приятная мелодия. Две совсем юные тви’лечки весело танцевали под неё, то беззлобно поддразнивая, то лаская музыканта, который ухмылялся во все острые зубы, охотно отвечая на поцелуи, но не переставая наигрывать на своем инструменте. Остальные зрители подбадривали танцовщиц восхищенными возгласами и вздохами. Внутренние покои были расположены за закрытыми дверями, а некоторые отделены от проходных помещений лишь занавесями. Озадаченный Мол разглядывал богатое убранство и предметы роскоши. Ему не доводилось видеть ничего подобного в тех мирах, где они путешествовали. — Сюда, — Брес свернул куда-то в сумрачные переходы, иногда ступая по разбросанным подушкам и покрывалам, — ваши покои располагаются близко к внутреннему двору. Так вам будет проще, если вы пожелаете искупаться в бассейне или пройти в библиотеку. Вот мы и пришли. Мол в изумлении огляделся, не слишком доверяя своим глазам. Брес привел его в изящно убранную, очень уютную комнату, чьи окна выходили с одной стороны на огромный водный простор, шумевший негромко и приятно, а с другой в тот самый внутренний двор, о котором говорил мажордом. — Пожалуйте в купальню, мастер, — Брес распахнул украшенную узорами дверь, за которой оказалось еще одно помещение, — как только смоете дорожную пыль и грязь, я велю подавать ужин. Мол бросил на него недоверчивый и не слишком-то располагающий взгляд. — Если пожелаете, я помогу вам омыться, — словно спохватившись, церемонно произнес мажордом, — пока лорд Эриан не вернется, я должен присматривать за вами и обеспечивать всем, в чем у вас возникнет надобность. — Лорд Эриан?— переспросил Мол, услышав новое имя. — Его светлость доставил вас сюда, но у него возникли другие дела, и он удалился. Я в вашем полном распоряжении, мастер, — Брес отвесил изящный поклон, — как мне называть вас? Мол вздохнул, украдкой оглядевшись по сторонам и оценив возможности к бегству. Неизвестно, зачем он здесь, непонятно, зачем нужен этому синему, и почему Эриан, если… Ладно, если к нему относятся как к знатному господину, то стоит подыграть. Тем более, пока он не знал, чего ждать от местного населения в целом и этого существа по имени Брес в частности. — Меня зовут Мол, — сказал он, обрывая поток собственных мыслей, — помоги мне помыться и расскажи о том, где я и что здесь происходит. Небольшой бассейн в центре купальни был полон горячей ароматной воды. Не привыкший к такой роскоши Мол не смог сдержать вздоха удовольствия, оказавшись в этой воде. В последний раз он мылся в корабле обычной холодной технической, и было это не меньше десятка звездных суток тому назад. Учитель позволил ему помыться после того, как Молу пришлось ублажить шестерых правителей небольшой планетёшки, на которой они нашли прибежище после нейтринного шторма, застигшего их на подлете к системе Сердца. Впрочем, судя по тому, что корабль им заправили и под завязку загрузили едой и водой, справился он неплохо. Брес освободился от своего облегающего одеяния, оставшись в обычной повязке на узких бедрах, и спустился в бассейн по небольшой лесенке. Короткое мгновение он потратил, чтобы повесить свою одежду на специальный стояк чуть поодаль от бассейна, и этого мига хватило, чтобы рассмотреть старые поперечные рубцы на спине. Молу хорошо были знакомы такие рубцы, остававшиеся после порки металлической плетью. Стало быть, перед ним был вор, а, возможно, убийца или насильник. Наказание металлической плетью почти всегда означало мучительную смерть. Интересно, как ему удалось остаться в живых? Мол слегка напрягся, ожидая обычных скабрезных выражений, попыток ощупать, какими награждали его те, кому его представлял Сидиус. Но Брес не проявил ни малейшего интереса, зато взял с широкой дощечки, закрепленной на краю бассейна, губку, окунул её в темное, резко пахнущее мыло и принялся растирать Мола от плеч, спускаясь вниз медленными плавными движениями. — К какой расе принадлежит твой хозяин?— полюбопытствовал Мол, с трудом позволяя себе расслабиться, но готовый в любое мгновение броситься в бой. – Я никогда не видел подобных ему, хотя уже много где побывал. — Милорд Эриан – чисс, — ответил Брес, окуная губку в воду и смывая пену, — его раса предпочитает скрытность и не любит показывать себя. — Учи… — Мол запнулся, смешавшись на короткое мгновение, — человек, который меня обучал и воспитывал, называл его иначе. — Митт’эр’иан’нитро, — Брес снова коснулся губкой выемки на деревяшке, теперь мыло было перламутровым, — таково полное имя милорда. Но здесь он предпочитает пользоваться тем, что вы слышали. Не могли бы вы подняться и повернуться ко мне спиной, мастер? Мол подчинился. Брес быстро намылил ему спину и зад, проскользнув мочалкой между ягодиц, но не задержавшись там, опустился на колено и принялся омывать ноги. Затем элегантным жестом велел Молу окунуться в воду. Почти сразу пена с пленкой грязи всосалась в решетчатый пол, образованный разошедшимися плитами. Сверху, из продольных отверстий на потолке, хлынули горячие струи, смывая остатки грязи и мыла. Затем бассейн наполнился снова и Брес провел повторную церемонию купания, которой Мол не сопротивлялся – очень уж было приятно. Подумалось, что за такое и ублажить не грех. Но, конечно, вслух он этого не сказал. — А что это за место?— полюбопытствовал он, заворачиваясь в протянутую ему легкую тунику и повязывая пояс. Брес, тоже уже успевший одеться, вывел его в большую комнату. — Это Ловена, — ответил он, поворачивая небольшой рычаг у самой двери, — её нахождение неведомо никому, кроме милорда. Это чистый, хотя и опасный мир, девственный везде, кроме этого острова, на котором мой господин построил свое жилище. Сюда он приводит тех, кого ему удается освободить от оков. Мол слегка наморщил нос, недоверчиво глядя на Бреса. — И зачем ему это? Что он требует от вас всех? — он сделал неопределенный жест. – От тебя, например. — До встречи с милордом я был лишь жалким и преследуемым рабом и вором, — Брес говорил так же ровно и бесстрастно, как и прежде, — он нашел меня на Татуине, уже полумертвого, поскольку моему бывшему господину захотелось посмотреть на мои смертные муки. Он выкупил меня у хозяина, дал мне новое имя и новую жизнь здесь, в его мире, дал мне работу, смысл существования и покой, какого я никогда не знал до него. — А им? Тем, кто там… — Мол передернул плечами, бросив взгляд на проходную дверь, — им он тоже дал новую жизнь? — Большинству из них, — ответил мажордом, расстилая тончайший серебристый плат на небольшом круглом столике у низенького ложа, покрытого богато вышитым одеялом, — но некоторые сами пришли к нему и попросили их забрать. Их привела Сила, текущая в них. Здесь есть один ваш соплеменник, юноша, что был ребенком похищен из вашего мира и продан в рабство хаттам. Его жизнь не была приятной до тех пор, пока милорд не выкупил его. Вы могли видеть его во дворе. Мол поежился, отгоняя собственные воспоминания о хаттской туше, прижимающейся к его разбитому телу. Так или иначе, он не может изменить прошлое, так что толку думать о нем? Главное теперь то, какое будущее сулит ему этот мир и его хозяин. — Ваш обед прибыл, мастер Мол, — голос слуги заставил обернуться. Мол с удивлением увидел в его руках большущий поднос, уставленный узорчатыми блюдами, чашами и кувшинами. В животе голодно заворчало. — Желаете ли вы, чтобы я прислуживал вам за обедом, мастер, или, быть может, мне позвать кого-то из здешних дев? — Эм-м-м… дев лучше не надо, — осторожно ответил Мол (не слишком любивший женщин и не доверявший их показной красоте и хрупкости), устраиваясь на ложе и пытаясь понять, что из поданного съедобно, — останься… и расскажи мне еще о лорде Эриане. Заметив его колебание, Брес придвинул одно из блюд, на котором дымился, расточая аппетитные ароматы, отлично зажаренный кусок мяса. Мол позволил ему разрезать мясо и принялся есть, стараясь не жадничать и не показывать, насколько голоден. Желудок благодарно заурчал. Затем мажордом аккуратно налил в высокую колбу бледно-розовое, отливающее перламутром нечто. — Что именно вы хотите знать? — Кто он такой? Что он за существо? Мой учи… тот, кто был прежде моим учителем, боялся его. А он обычно ничего и никого не боялся. Его боялись, но он — никогда. Перламутровая жидкость в колбе была изумительно вкусной, но Мол пил осторожно, памятуя, что разные напитки по-разному воздействуют на обитателей различных миров. — Вы можете пить без опаски, — сказал Брес, придвигая поближе кувшин, — это хаома, сок местных плодов, смешанный с чистой водой. Он дает легкое опьянение, но не лишает рассудка, лишь успокаивает и дарит внутреннее равновесие. Дворецкий опустился на небольшую подушку, брошенную прямо на пол. — Милорд Эриан знает и умеет многое, но старается ни во что не вмешиваться, — сказал он, видимо, подобрав, наконец, нужные слова, — ибо большая сила означает равно и огромную ответственность. Но он любит бывать во внешнем мире. Иногда возвращается один, а иной раз приводит кого-то, вот как вас. — Он умеет перемещаться без использования кораблей и челноков, — сказал Мол, всё ещё чувствуя ошеломление от такого проявления могущества, — даже мой… даже милорд Сидиус не умел такого. — Это лишь использование Силы, — ответил Брес, — без установок критериев возможности. Он поднял руку и провел в воздухе. Мгновением позже в руке его оказался прозрачный тонкий бокал, заполненный наполовину розоватой хаомой. Мол вытаращился на него во все глаза. — А почему ты…— начал было он, но тут же заткнулся. — Почему я служу милорду? — Брес едва заметно улыбнулся. – Мне нравится здесь, нравится заботиться о детях, которых он приводит, нравится этот мир и этот покой. Мне хватило иных миров и событий, пережитых до встречи с милордом. — Так ты умел использовать Силу до встречи с твоим хозяином? — Не всегда, — ответил мажордом, — очень, очень редко. Меня ведь никто не учил этому. Сколько себя помню, я всегда был рабом и вором. И даже когда я применял Силу, чтобы защититься или спастись, потом было лишь хуже. Он пригубил сока из бокала и поставил его на столик. Потянувшись, Мол коснулся прозрачного стекла. Бокал был материален. Он с любопытством взглянул на Бреса. — Ты долго учился этому? — Не сказать, чтобы очень долго, всего лишь несколько лет, здешних лет, милорд – отличный наставник, лучший из всех, — ответил тот, снова поднимая бокал и отпивая еще глоток, — но мне пришлось полностью изменить себя, свою суть, обучиться многому, а потом пройти джунгли Ловены и вернуться кем-то другим. Совсем другим. Можно считать, что прежний, тот, кем я был, умер. Но по кому я не заплачу, так это по нему. Мол вздохнул. Вопросов становилось всё больше. В нем проснулось любопытство, практически утопленное было годами ученичества при Сидиусе. Но спать хотелось еще больше. Возможно, виной тому был сок хаомы, такой вкусный и приятный. Он посмотрел на окна и на сидевшего у его ложа Бреса. — У меня столько вопросов, но сейчас… Я… я могу поспать? Хоть немного поспать, а потом задать эти вопросы. — Конечно, мастер. Вы совершенно измучены, это сразу видно. Сколько вы уже не спали? Мол пожал плечами. — Несколько звездных суток. С учи… с тем, кто был моим наставником, необходимо было всегда быть начеку. Сон был наградой. В голубых глазах слуги мелькнуло чувство, незнакомое Молу. Но он понял вдруг, что может спокойно заснуть рядом с этим человеком, потому что никто не тронет его, пока жив Брес. Это понимание было сродни теплому облаку, окутавшему сознание. Оно было вне его и внутри его разума. И он сделал то, чего никогда не сделал бы при Сидиусе – вытянулся на ложе, подсунув под щеку сложенные ладони, и позволил себе провалиться в глубокий безмятежный сон.