Мимикрия II

      Сегодняшний день для Пчёлкина не задался с самого начала.       Утром ему пришлось воевать за ванную комнату с Холмогоровым, который отчего-то вдруг подумал, что наводить марафет перед стрелой больше часа — это нормально. Срывая голосовые связки на нерасторопного друга через закрытую перед его носом дверь, Витя понял, что пора задуматься о своем жилье.       Нет, конечно, он был благодарен Космосу за проявленное гостеприимство, растянувшееся почти на месяц; как и признателен за его поддержку, какую тот оказывал Пчёле после расставания с женой. Но не будет же он, в самом деле, всю жизнь ютиться в чужом доме, как и возвращаться обратно в квартиру на Остоженке.       Потому вопрос о покупке нового жилища стал острым.       Следом Витя пролил кофе — горячий! — на новые брюки, чуть не прожег сигаретой сидение в автомобиле и закрепил сей результат громким скандалом с Косом уже в офисе на почве будущей сделки.       Честное слово, будто пожелание Василисы, которое она произнесла вчера на парковке Склифосовского, действительно сглазило удачу Пчёлкина.       Если бы Витя не знал свою возлюбленную столько лет, точно бы подумал, что она — ведьма. Иначе он не мог объяснить, какого хрена образ Васи так упорно отказывался покидать больную голову Пчёлы. Жена въедалась в его память раковой опухолью терминальной стадии, какая разъедала здоровые клетки и ядом отравляла организм. Не давала спать и в целом функционировать полноценно.       Из-за этого Витя злился, психовал и срывался на Людочку за любую, даже незначительную, оплошность. Секретарше при жизни стоило поставить памятник за ту выдержку, которую Исаева проявляла в работе со всеми бригадирами.       И теперь Пчёлкин стоял посреди пустыря на окраине Москвы в окружении вооруженной до задницы бригады, курил и нетерпеливо ожидал появления своего заклятого врага.       Встречу с Багдадом он жаждал последние полтора года. За это время загадочный черт столько раз вставлял Вите палки в колеса, что их заочный конфликт достиг своей наивысшей точки, а пули из его обоймы буквально выпрыгивали в желании как можно скорее продырявить тупую иракскую башку.       И совсем скоро Пчёла осуществит задуманное. — Ну, и где этот хер? — Кос, затягиваясь сигаретой, недовольно буркнул. — Пятнадцать минут уже ждем. — Не суетись, Космосила, — ломким голосом отозвался Белый. — Этот мир, как и право на кокс, принадлежат терпеливым. — Да уже хочется быстрее отстреляться, — в прямом смысле имел в виду Холмогоров, — и поехать конину пить. На улице, так-то, не май месяц. — Кос, потерпи, — Фил, стоявший позади, усмехнулся. — Мало ли, чурка бороду свою уложить не может. Негоже на свиданку со смертью в чем мать родила появляться — ему прихорошиться нужно. — Бери пример с Пчёлы, — одобрительно кивнул Саня. — Багдад ему уже всю плешь проел, а он спокоен, как удав.       Пчёлкин же, что цербером замер во главе бригады, хищно оскалился.       Пусть внешне он и выглядел невозмутимым и даже сосредоточенным, но его грудная клетка натурально полыхала в огне. Языки пламени облизывали органы, кровь бурлила в адреналине, пальцы крепко сжимали рукоять пистолета.       Витя костьми ляжет, но устранит сегодняшней ночью конкурента, единолично завладев всей поставкой таджикского кокаина. Чего бы ему это ни стоило.       По правую сторону от себя Пчёла услышал загробный шепот Фары. Его руки были подняты на уровне плеч ладонями вверх, смолистые волосы собраны в хвост, глаза прикрыты. — Бисмилляхи рахмани рахим, — низким басом шептал Джураев. — Че, Фарик, — ухмыльнулся Витя, — очко жим-жим? У Аллаха помощи просишь? — Ай, брат, — Фархад недобро покачал головой, — ты не представляешь, что тебя ждет.       Было заметно, что чрезмерно самоуверенное настроение бригадиров он ни капли не разделял. — Это Багдад не представляет, что его ждет, — грубо пресек скептичность товарища Валера. — Он по всей строгости ответит за свои действия и уедет отсюда вперед ногами, уж мы об этом позаботимся. — Не ссы, Фара, — хмыкнул Белый с сигаретой в зубах, по-отечески опустив тому на плечо ладонь. — Мы знаем, что делаем. У нас все под контролем. — Пацаны, — окликнул Холмогоров и кивнул вперед, — походу, вон он едет. — Ну, Пчёлкин, — Белов похлопал Витю по спине, — давай, брат. Устрой чурке полный Аллах Акбар. Мы на стреме. — Ребятки, занимайте свои места, — махнул рукой Филатов в обращении к службе безопасности. — Автоматы держите наготове — Пчёлу прикрывайте как зеницу ока.       Десятки мужиков с богатым военным прошлым и калашами наперевес разошлись по пустырю мрачной кляксой. Сформировав вокруг бригадиров человеческий полумесяц, они щелкнули затворами огнестрелов и застыли в ожидании.       И, пока пять наглухо затонированных тачек Багдада парковались по округе, Пчёлкин с Джураевым направлялись к эпицентру их встречи.       Цепким прищуром Витя исподлобья рассматривал вышедших исламистов, чьи смуглые рожи были спрятаны за черными масками. Точно насекомые, они обезличенно разбрелись в хаотичном порядке и стеной окружили приближающихся к ним парней. Автоматы, пистолеты и даже ножи в руках шестерок Багдада давали Пчёле понять, что без боя его противник сдаваться не планировал.       Но так даже было интереснее.       Сегодняшней ночью Московская область содрогнется в кровавом всплеске чужих жизней.       Большим пальцем Витя щелкнул по курку своего пистолета и остановился в десяти метрах от центрального Мерседеса вместе с Фариком. Уголки его губ подрагивали в кровожадной насмешке, сердце дробью отскакивало от ребер, жилы стыли в разрывающим вены предвкушении. — Ну, и где твой несостоявшийся партнер по коксу? — Пчёлкин, буркнув, обратился к Джураеву. — Ссыт из тачки выйти или с этими ниндзя тереть за сделку будем? — Не торопи события, Пчёла, — обреченно вздохнул тот. — Багдад сейчас выйдет, но не шмаляй сразу, как только его увидишь, иначе потом пожалеешь об этом.       Не успел Витя высмеять чрезмерную осторожность товарища, совершенно для него неприсущую, как дверца Мерса со стороны водителя открылась, а следом распахнулась и вторая, где сидел пассажир спереди.       Настал момент истины, который Пчёла жаждал так много времени.       Но те, кого Витя увидел, заставили его парализовать каждую мышцу своего тела.       Ему вдруг захотелось вытащить из глазниц собственные глаза, прочистить их спиртом, вставить обратно и часто, почти до мушек, проморгаться.       Думал ли Пчёлкин, что сегодняшней ночью он увидит призраков? Тех, кто несколько лет назад умерли, а теперь стояли прямо перед ним.       Такое вообще возможно? — Фара, это че за херня? — Витя, ядовито шипя, стиснул зубы. — Че за наебка? Хули ты молчишь, блять?!       Он перевел испепеляющий, убийственно гневный взгляд с Джураева, что с каменной физиономией принял вдруг обет молчания, на стоящих напротив пацанов, в ком узнал — сука! — Авдеева и Воробьева.       Мамкина гордость и краснощекая Аленка воплоти! Живые и невредимые.       Сережа и Дима, одетые в деловые костюмы и пальто, остановились в двух метрах от Пчёлы. Их ладони сжимали заряженные пистолеты, рожи, точно булыжники, не олицетворяли никаких эмоций, глаза надменно глядели на откровенно охуевшего Витю. В них он больше не признавал тех дворовых школьников-неудачников, которые вечно получали пизды от старшаков.       Теперь перед Пчёлкиным стояли полноценные, мать их, криминальные авторитеты. Уверенные, хладнокровные и во всеоружии готовые к стреле.       Какого хера здесь происходит? Это точно был не галлюциногенный сон?       Витя хотел было дернуться и в ярости заорать, но не успел он открыть рот, как из мерина вышел еще один человек, чье появление удушливым комком застряло в глотке. Хотелось заржать так злорадно, громко и сардонически, чтобы сорвать нахуй голосовые связки, когда взгляды Пчёлы и Головина на мгновение пересеклись, только вот кто-то перекрыл доступ к чувствам, как и к возможности пошевелить хотя бы мизинцем.       Отчего-то он даже не удивился при виде Гриши. Конечно, ведь такие крысы, как он, приспосабливаются к любым условиям ради собственной выгоды.       Но не мог же Голова, что два года назад едва не умер от пыток самого Пчёлкина, так высоко взлететь и оказаться Багдадом?       Сощурившись, Витя молча наблюдал, как Гриша огибает тачку и подходит к противоположной дверце, чтобы открыть ее.       Все происходящее казалось бредом, до истерики абсурдным и тупым цирковым представлением. Противоестественной дичью. Чьей-то злобной и нихуя не смешной шуткой. — Пчёла, — голос Авдеева, ровный и холодный, заставил Пчёлкина нехотя оторваться глазами от Головина, — не рыпайся. Ты находишься на прицеле и за любое резкое движение можешь получить пулю в лоб. — Че ты сказал? — Витя несдержанно рявкнул, из-за чего его крик разлетелся в воздухе гулким эхом. — Ты какого хера не сдох вообще три года назад? — Брат, успокойся, — схватив товарища за плечо, Фархад покачал головой. — Ребята тебе скоро все расскажут. — Мы выжили благодаря твоим молитвам, — язвительно парировал Воробей.       Смелые, самоуверенные и повзрослевшие, пацаны за прошедшее время изменились до неузнаваемости. В них больше не существовало того страха, с каким Димка и Сережа прежде смотрели на Пчёлу и остальную бригаду.       Будто за те годы, которые они провели «на том свете», парни нажрались недюжинной храбрости. — Спасибо Багдаду, — ухмыльнулся Пианист, — она спасла нас от смерти. — Она? — Витя, ощетинившись, недоверчиво изогнул бровь.       Пчёлкин мазнул зрачками по Мерседесу, откуда, держась за руку Головина, выходил четвертый человек.       Первым, что бросилось ему в глаза, стали шпильки, какие с характерным стуком опустились на асфальт. Либо иракский хер любил носить каблуки, как заднеприводный пидорас, либо Багдадом являлась женщина, и Авдеев не оговорился.       Только от одной мысли о подобной перспективе хотелось блевать, ведь если Пчёла все это время конкурировал с бабой — это будет полный пиздец.       Пристальный взгляд Вити от каблуков поднялся выше, очертил контур стройного — в самом деле женского! — тела, облаченного в брючный костюм и пальто, мазнул по длинным распущенным волосам и остановился на лице.       До такой степени знакомом, родном и любимом девичьем лице, что хотелось провалиться сквозь землю.       Этого не может быть.       Невозможно.       Пчёлкин точно не спал?       Сука.       Навстречу Вите статной, грациозной и плавной походкой шла Василиса, за чьей спиной сумрачной тенью вышагивал Гриша. Ее изумрудные кошачьи глаза искрились азартом и в то же время подчеркнутой серьезностью, губы растягивались в легкой иронии, правая рука, на безымянном пальце которого блестело обручальное кольцо, держала заряженный пистолет.       Вот теперь точно случился тотальный и беспросветный пиздец. — Здравствуй, дорогой, — голос Васи прозвучал так бархатно, спокойно и мягко, что Пчёле захотелось разнести к хуям все на этом сраном пустыре.       Каждую травинку, песок и пыль; вырвать с корнем деревья и швырнуть их в собственную жену. — Какого хера ты здесь делаешь? — Витя хрипел, исподлобья изучая расслабленную мимику Пчёлкиной. — Ты хотел встретиться с Багдадом, — с вызовом отозвалась Василиса. — Я пришла. — Что?! — Пчёлкин, свирепо гаркнув, скривился. Ему вдруг показалось, что он оглох или вовсе перестал понимать по-русски. — Че за цирк ты здесь устроила, Пчёлкина? Для чего это все? — Витя, это не цирк, — Фархад по крупицам собирал остатки своей выдержки, заведомо предполагая такую реакцию друга. — Василиса и есть Багдад уже несколько лет. Ее ты вызвал на стрелу.       Витя, услышав слова товарища, хмыкнул.       Каждый его выдох сопровождался токсичным смешком, какой бессознательно вырывался из груди и превращался в истерию, приправленную басистым хохотом. Пчёла смеялся так громко, неуместно и нервно, что невольно запрокинул голову к небу.       Он попросту не мог уложить в своем сознании, что в припадке билось о черепную коробку, мысль, в которой его жена — его любимый, блять, Цветочек! — оказалась не только бандитской шишкой, но и прямым конкурентом бригады.       Она оказалась соперником Вити.       Это же невозможно.       Неужели Пчёла был настолько слепым долбоебом, что, живя с Васей два года под одной крышей, ничего не заметил? Как она умудрялась на протяжении столького времени скрывать такой незаурядный, но очень весомый, факт о себе?       «Багдад сейчас выйдет, но не шмаляй сразу, как только его увидишь, иначе потом пожалеешь об этом».       На дикие возгласы Пчёлкина, что разлетались по всей округе, сбежались и остальные бригадиры. Они замерли позади него с готовыми к перестрелке стволами и подозрительно пялились то на Василису, то на стоящих у нее за спиной пацанов. — Пчёла, что здесь происходит? — Белый хмурился с такой силой, что его лоб от напряжения едва не онемел. — Что за парад смертников тут у тебя? — Васёк, а ты че тут делаешь? — Холмогоров непонимающе скуксился, недобро смотря на Головина, Воробьева и Авдеева. — Эти псины откуда взялись вообще? — Познакомьтесь, парни, — на сокрушительном выдохе взял слово Джураев и кивнул на Васю, — это Багдад и ее свита.       После упоминания прозвища жены, — и по совместительству его врага — Витя разразился новым приступом дьявольского смеха. Он натурально сгорал в агонии, покрывался волдырями злости и тонул в болоте желчи.       Беременность, аборт и причастность к криминалу.       Все-таки, Пчёлкиной удалось довести мужа до настоящего безумия.       Василиса же, склонив голову набок, наблюдала за терзаниями Пчёлы. Ее взгляд все еще оставался отстраненным и цепким, готовым в любой момент отразить наступление; виски резало чужим ядовитым хохотом вперемешку с орами Коса.       Их стрела в самом деле больше напоминала цирк уродов, чем разборки влиятельных криминалитетов. — Че за хуйня? — Космос раздраженно гаркнул. — Фарик, че за бред ты несешь? Какой Вася, блять, Багдад? — Это не хуйня, Космос, — ощерился Фархад. Мысленно он уже молился Аллаху, чтобы тот послал ему как можно больше терпения. Повторять одно и то же, как попугай, ему порядком осточертело. — Нельзя сказать, что я сильно удивлен, — холодно хмыкнул Саня, изучая перед собой Пчёлкину в ее новом амплуа. — Все же оказалась в тебе гниль, о которой я говорил. — Я всегда знала, что ты догадливый, — уголок рта Василисы дернулся в иронии. — Хорошо выглядите, мальчики — вижу, ночь в Бутырке пошла вам на пользу. Мне обещали, что с вами там будут обращаться, как с королями.       На мгновение между двумя группировками повисло молчание. Задумчивое, напряженное, колючее.       И, когда смысл сказанных Васей слов дошел до Белого, настал его черед обрушить на нее свой сокрушительный гнев — ведь именно по ее милости бригада оказалась вчера за решеткой. — Так это ты все подстроила?! — Саша бешено взревел, из-за чего его лицо тут же покраснело от злости. — Ты, тварь, своих шестерок в офис подослала, чтобы нас ОМОН повязал? — Я ваши задницы спасла и спрятала, — в изумрудных глазах Василисы сверкали беснующиеся чертята. — Если бы не мои ребята, вы бы уже давно валялись в морге. Не видели, что на улицах творилось?       Сука белобрысая.       Белов сделал резкий выпад в сторону Пчёлкиной и хотел было навести на нее свой пистолет, но крепкая хватка Филатова, что вовремя схватилась за его плечи и оттащила друга от жертвы, не дала этого сделать. — Тварь! Убью! — Белый, успокойся! — Валера громко рыкнул. — Нечего на девушку руки распускать. — Мразь она последняя, — орал, как не в себя, Саня. — Из-за нее я роды Ольги пропустил!       В любой другой ситуации, когда Белый оскорблял Васю, Витя бы обязательно заступился за свою жену; надавал бы лучшему другу оплеух и заставил извиниться. Возможно, даже бы сам, воспитания ради, навел на него ствол.       Но не в этот раз.       Сейчас Пчёлкин был бы рад, чтобы кто-то поставил Василису на место. Он лишь молча наблюдал, как его супруга на угрозы в свою сторону никак не отреагировала, даже не шелохнулась. Только стояла, окруженная свитой, и со скукой смотрела на Саню, которого разве что не корежило от обуявшей злости.       Впервые за пять лет Витя был согласен со словами товарища. — Белый, базар свой фильтруй, — Головин поднял на Белова пистолет, — если без башки остаться не хочешь.       Голос Гриши, бездушный и презрительный, ударил Пчёлкина по затылку кувалдой, из-за чего он бессознательно дернулся и, проведя пальцем по курку огнестрела, навел его на врага.       Жгучий гнев, превалирующий над здравым рассудком, уронил на его глаза забрало ненависти. — Рот закрой, — рявкнул Витя, сжимая рукоять пистолета, — пока я сам тебе башку не прострелил. — Туше, Пчёла, — Головин иронично ухмыльнулся и перевел ствол на оппонента. — Ты же не думаешь, что своей пукалкой сможешь меня напугать?       Наблюдая за развернувшимся конфликтом двух мужчин, какой вполне мог закончиться летальным исходом, боковым зрением Василиса заметила, как Дима и Сережа потянулись за своими пушками в желании защитить соратника их группировки.       Потому, дабы не развязывать кровавую бойню, она взмахнула ладонью, давая пацанам безмолвный указ не вмешиваться. — Пчёлкин, опусти ствол, — невозмутимо и строго, не терпя возражений, выговорила Вася. — Слышал, что тебе жена сказала? — Головин хищно оскалился. — Волыну свою убрал. — Еще одно слово, — зашипел Пчёла, проигнорировав слова Василисы, — и я закончу то, что начал два года назад. — Плавали, знаем, — издевательски протянул Гриша. — По твоей милости я год в инвалидном кресле просидел, а потом столько же с костылем. — Голова, — грозно рявкнул Холмогоров, — лучше не играй с огнем. В этот раз мы с тобой церемониться не будем. — Извини, Кос, — Гриша пожал плечами, а после склонился в язвительном реверансе, — но Головы больше нет. Я же совсем забыл представиться: теперь меня зовут Ватикан. — Это ты нас извини, — сурово выкрикнул Валера, — но сука — она и в Африке сука. Поэтому будь ты хоть самим Папой Римским, уважать мы тебя не станем. — Не переживай, Фил, — хмыкнул Ватикан. — Я как-нибудь проживу и без вашего уважения.       Чужие голоса пролетали мимо ушей Василисы.       Стоя во главе своей группировки, напротив стены соперников, она внимательно рассматривала каждого: пацанов из бригады, их вооруженную службу безопасности, десятки тачек за спинами, столько же оружия.       Изумрудный холодный взгляд изучал все, что происходило на пустыре, добравшись до Вити.       Пчёлкиной не было нужды бежать к гадалке, чтобы знать, что ее муж, продолжая держать на мушке Гришу, вот-вот сорвется и сдержит обещание прострелить тому черепушку.       Чтобы остановить Пчёлу, Вася и могла бы снова попытаться с ним заговорить, повысить голос или вовсе встать между ним и Головиным, подставляя под дуло пистолета собственное тело. Но степень ярости Вити была настолько высока, что оставался лишь один способ.       Крепче сжав рукоять ствола, Василиса подняла его на мужа: — Пчёлкин, убери пистолет. — Че за хуйня? — Кос, увидев направление пушки подруги, дернулся. — Васёк, ты че творишь? — Не лезь, — строго процедил Белый, схватив того за плечо.       Не отрываясь цепким прищуром от Гриши, сбоку Витя увидел блеск черного металла, смотрящего аккурат ему в висок.       Неукротимая злость, какая еще мгновение назад обращалась к Ватикану, теперь разрывала остатки терпения по отношению к Васе. Но вместо того, чтобы заорать и сравнять с землей этот блядский пустырь, Пчёла сокрушительно выдохнул и поджал губы.       Ему вдруг снова захотелось заржать. Неистово и ядовито, так, как смеются люди, которых врачи снаряжают в смирительные рубашки в психушках.       Где такое видано, чтобы жена угрожала мужу пистолетом?       И ради кого? Ради чертового Головина?       Витя попал в сюрреалистический пиздец, не иначе. — Ствол опустила, — зверино рыкнул Пчёлкин. — Ты совсем охренела на меня оружие наводить? — Опустишь ты, — пожала плечами Василиса, — опущу и я. — Ну, конечно, — Витя устрашающе хохотнул. — Я же твоего ебыря под пушку подставил; защищать его побежала. — Не неси херню, — сквозь зубы прошипела Вася, щелкнув затвором пистолета в качестве предупреждения. — Ладно, — Пчёла неопределенно качнул головой, — ладно.       Он опустил огнестрел, как того требовала Пчёлкина, но почти сразу же направил его на жену. — Я сказал, — яростно заорал Витя, — ствол убрала!       Его рука, безымянный палец которой обрамлял обод такого же обручального кольца, как у Василисы, ни на миг не дрогнула.       Казалось, что Пчёлкин находился в такой стадии бешенства, в которой он в самом деле мог застрелить любимую. Но если остальные участники стрелы, что в нервозности наблюдали за жарким противостоянием двух супругов, дернулись в желании их разнять, то Вася же оставалась неподвижной.       Разве что уголки ее губ мимолетно взметнулись в ухмылке. — Эй, ребят, — Фил сорвался со своего места первым, — вы чего? Прекращайте! — Не подходи! — Пчёлкины, как и подобает горячо любящей паре, выкрикнули в унисон, продолжая держать друг друга на прицеле.       Невероятной силы отмороженное семейство. — Что здесь происходит? — Космос схватился обеими руками за голову, едва не взмолившись. — Какого хера? — Не знаю, Косматый, — меланхолично пожал плечами Саня, закурив сигарету. — Пчёлкины решили по душам поговорить. Фарик, скажи честно, весь этот пиздец — правда? Царевна на самом деле Багдад или она так внимание Пчёлы привлекает? — Правда, брат, — тяжело вздохнул Джураев. — Извини, что раньше не рассказал, сам понимаешь, меня за яйца держали. — Вот же сука какая, — Белов мрачно засмеялся. — Полтора года нас за нос водила и все знала о наших планах. — Теперь у Вити не только проблемы в любви, — ощерился Фархад, — но и в бизнесе.       Усталость, что обрушилась на плечи Пчёлкина, побудила его заметно ссутулиться. В висках неприятно отстукивало сердце, глухим эхом отдаваясь в горло. Хотелось блевать.       Он не спал здоровым сном уже несколько дней: сначала ссора с супругой на фоне аборта, следом отсидка в Бутырке, — по ее же инициативе — и, как вишенка на торте, ее триумфальное появление в роли Багдада.       Задумавшись, Витя вдруг понял, что все беды, происходящие в его жизни, связаны с Василисой. Она была для него и самой большой любовью, и в то же время самой огромной болью. С ней Пчёле было плохо, но и без нее хуево.       Порочный круг, разорвать который у него не хватало сил.       «Что бы завтра ни случилось, я буду ждать, когда ты меня простишь».       Смысл сказанных вчера Васей слов теперь заиграл в голове Вити новыми красками.       Черными, густыми, стойкими, точно мазут, который стекал по коже натуральным ядом. — Иди в машину, — Пчёлкин, сдавшись, на хриплом выдохе опустил пистолет. — Дома поговорим. — Мы уже месяц не живем вместе, — напомнила Василиса и последовала примеру мужа, опустив огнестрел. — Ты ушел от меня. — Пиздуй в тачку, я сказал! — Витя из последних сил заорал, указав стволом в сторону Вольво, дулом чуть не ткнув в рожу Космоса, из-за чего тот в опаске увернулся.       Мало ли, сгоряча и его башку случайно прострелит.       В этот раз спорить с супругом Пчёлкина не стала, только едва заметно закатила глаза и спрятала свой пистолет в кобуру.       Одним кивком она дала пацанам в лице Авдеева, Головина и Воробьева понять, чтобы те также сворачивали вооруженный арсенал и разъезжались по домам, и, расправив плечи, сладко улыбнулась бригадирам.       Ее улыбка выглядела настолько приторной и липкой, но в то же время зловещей, что у парней невольно свернулись желудки.       Истинная ведьма. — Доброй ночи, мальчики, — как ни в чем не бывало пропела Василиса. — Еще увидимся. Фарик, спасибо за помощь.       Она гордо вышагивала по пустырю по направлению к Вольво, каждой клеточкой чувствуя, как за спиной тяжелым грозным шагом следовал ее личный доппельгангер в лице мужа.       Пчёла многозначительно молчал и прожигал затылок супруги расширенными во мраке — и адреналине — зрачками, какие превратились в убийственные лазеры. Он так сильно злился на Васю, что даже не мог говорить.       Прав был Саня, когда предупреждал, что возлюбленная Вити с подковырками.       А он, дурак, не послушал и повелся на лживую обертку.       Сейчас бы не пришлось ехать на другие разборки, устраивая новый виток неизбежного скандала.       Салон автомобиля встретил Пчёлкину осенней прохладой, но вместе с тем знакомыми терпкими нотами мужского парфюма и сигаретным шлейфом. Вдохнув любимую синергию запахов, по которой Василиса так скучала, она тоскливо улыбнулась и спрятала пальцы в рукавах пальто. — Замерзла? — Пчёлкин грубо хмыкнул, не оборачиваясь на жену, завел мотор и закурил сигарету. — Нет, — фальшиво воспротивилась Вася. — Сейчас хотя бы мне не пизди, — раздраженно буркнул Витя и выкрутил колесико печки на максимум. — Скукожилась вся. — Зачем тогда спрашиваешь? — Василиса едко усмехнулась. — Чтобы ты спросила, — напоследок рявкнул Пчёла и выехал на областную трассу.       Плавный ход машины по ровной дороге, согревающее тепло и гробовая тишина в салоне побудили тело Пчёлкиной, наконец, расслабиться, из-за чего она не заметила, как задремала.       Последствия напряженного дежурства в Склифосовском, роды Беловой и волнение перед встречей с Витей в ее новом альтер амплуа не давали Василисе возможности выдохнуть. Потому сейчас, чувствуя присутствие, пусть и до чертиков злого, мужа рядом, она позволила себе перерыв на короткий сон.       И только когда автомобиль остановился на парковке дома на Остоженке, Вася нехотя открыла глаза. — Просыпайся, бандитка, — мрачно процедил Витя, — приехали. — Что ты со мной сделаешь? — Пчёлкина изогнула бровь в насмешке.       Давление, какое ярость Пчёлы оказывала на воздух в салоне, превращало его в вакуум и копотью оседало в легких, из-за чего Василиса предчувствовала свою скорую неминуемую гибель. — Наказывать тебя буду, — рявкнул Витя, рывком достал из замка зажигания ключ и первым вышел из Вольво.       Если Вася ненароком наивно подумала, что стрела с бригадой — самое тягостное, что могло быть в сегодняшнем дне, то она ошибалась.       Самое сложное и тяжелое ожидало ее впереди.