Мимикрия II

      Три недели свадебного путешествия пролетели незаметно.       Таджикистан, Турция, Италия — все эти разные, но по-одинаковому яркие страны оставили неизгладимые впечатления на Пчёлкиных.       Так, солнечный Душанбе помог молодоженам обзавестись полезными связями на азиатском рынке и даровал нового товарища в лице Фархада. Величественный Стамбул окунул их в культуру богатого османского наследия, а красочный Палермо подарил бронзовый средиземноморский загар.       Долгие пешие прогулки, алые закаты, романтические ужины и страстные бессонные ночи опьянили разумы настолько, что возвращаться в реальность, какая поджидала новоиспеченных супругов в России, совершенно не хотелось. Благо лето, какое господствовало в столице уже несколько дней, помогало легче переносить акклиматизацию после странствования по жарким странам. — Неужели мы почти дома, — с усталой улыбкой выдохнула Василиса, остановившись с ключом у двери квартиры на Остоженке. — Ни за что не поверю, что ты соскучилась по Москве, — Витя усмехнулся и свободной от чемоданов рукой обнял жену за талию. — Мне показалось, что ты была не против остаться в Стамбуле со своими новыми друзьями.       Его сощуренный хитрый взгляд блеснул смешинкой, из-за чего Вася тут же закатила глаза и показательно цокнула.       На обратном пути, гуляя по Стамбулу во время пересадки до Москвы, пара познакомилась с компанией турчан. Парни оказались настолько веселыми, что Пчёлкины, все еще чувствуя послесвадебный кураж, провели с ними ночь, устраивая забеги от одного бара района Бейоглу до другого. Тогда-то Василиса и решила, забавы ради, развести нежных наивных турков на слабо.       Заказав в одном из баров алкогольные шоты, она поспорила с парнями, что сможет выпить больше, чем они. Турки, само собой, налакались настолько быстро, что едва могли волочить ногами, отдав заслуженную победу Васе, за что впоследствии нарекли ее сильной русской девочкой.       Правда, на следующий день, лежа в номере отеля и страдая от страшного похмелья, Василиса непосильным трудом могла оторвать раскалывающуся пополам голову от подушки, принимая из рук хохочущего Вити обезболивающие и бутылки с минеральной водой. — В Москве бандиты уже все свои, — усмехнулась Пчёлкина, — родные. — Особенно один, — Пчёла перешел на сбивчивый шепот. — Ты за него замуж месяц назад вышла.       Он аккуратно перехватил девичью руку с ключом и, развернув Василису к себе, провел кончиком носа по ее шее. Шелковистая кожа снова источала привычную горечь черного перца и ветивера, будто та восточная сладость, какую Витя ощущал рядом с женой на протяжении всего медового месяца, выветрилась сразу же, как только они сошли с трапа самолета и окунулись в воздух загазованной Москвы.       Ладони неторопливо блуждали по очертаниям женской талии и выводили пальцами витиеватые узоры. Губы, поднявшись выше, припали к чужим и сминали их в дразнящем поцелуе, позволяя языку по-хозяйски исследовать полуоткрытый рот супруги.       Пчёлкин упивался близостью с Васей. Смаковал каждый ее рваный вздох; любовался броской красотой и пытался насытиться последними минутами их единения перед прыжком в темные воды реальности.       Три недели — слишком короткий срок для того, чтобы сполна насладиться любимой наедине. — Что ты делаешь? — Пчёлкина сорвалась на томный приглушенный стон и улыбнулась сквозь поцелуй. — Целую свою законную жену, — Витя лукаво ухмыльнулся, крепче сжал талию в своих объятиях и прислонил податливое девичье тело к стене. — Что-то не так? — Не в подъезде же, — нехотя воспротивилась Василиса, но все же обвила руками крепкую шею, притянув супруга ближе. Она на клеточном уровне не могла противостоять его прикосновениям. — Как подростки ведем себя. — Дома нас ждет мама, — Пчёла пожал плечами, а после, прислонившись лбом к Васиному, тихо рассмеялся вместе с ней.       И ведь правда: вели себя, как влюбленные безмозглые подростки.       Но если говорить откровенно, то Васе уже не терпелось увидеть Светлану Львовну, которая во время свадебного путешествия оберегала их семейное гнездышко своей опекой. Прежде Пчёлкина никогда не расставалась с мамой так надолго, а расстояние в виде границ между странами и вовсе навевало щемящую в груди тоску.       Потому, мягко отпрянув от Вити, чье выражение лица субтитрами транслировало недовольство, Василиса поспешила открыть дверь квартиры, чтобы увидеть в ее стенах соскучившуюся по дочери мать.       Но никто, кроме темноты, супругов не встретил.       Переступив порог, Василиса неспешно осмотрелась. Ее брови неосознанно нахмурились, холодные пальцы мертвой хваткой вцепились в лямку сумочки, а сердце отчего-то кольнуло зарождающейся тревогой.       Ведь Стрельникова-старшая знала о возвращении Пчёлкиных и обязалась приветствовать их своим фирменным пирогом с капустой едва ли не в холле аэропорта.       Изумрудный взгляд исследовал пустой коридор: обувь Светланы аккуратно покоилась в обувнице, верхняя одежда висела на вешалках в шифоньере, воздух полон ароматом горячей еды. Пространство так и кричало о том, что еще совсем недавно здесь царили уют и гармония.       Тогда отчего по коже Васи так неприятно бегали ледяные мурашки, а уши заволокло писком звенящей тишины, которой здесь быть не должно?       Зрачки, расширенные в беспокойстве, бегло прошлись по полу, где у входа в гостиную Василиса заметила разбитое блюдце, вокруг которого черными кляксами разлились остатки кофе. — Вить… — Пчёлкина, перейдя на шепот, на ощупь коснулась рукой мужа позади себя и пошатнулась.       Пчёла, вовремя успев удержать равновесие жены перед собой, проследил за ее ладонью холодным прищуром. Его челюсть тут же сомкнулась, когда глаза заметили фарфоровые осколки, губы поджались в тонкую полоску, а пальцы машинально открыли кобуру, чтобы достать оттуда пистолет. — Жди здесь, — шепнул Витя и, обогнув обмякшее тело Васи, сделал шаг вперед.       Он ловким движением привел огнестрел в боевую готовность; слух, точно локатор, пытался уловить посторонний шорох.       Не успел Пчёлкин полноценно вернуться из отпуска, как проблемы тотчас настигли его семью. Ведь, если со Светланой Львовной что-то произошло — Василиса этого не переживет, особенно, если случилось это по его вине. Мозг лихорадочно перебирал возможные варианты, кто бы мог в качестве мести позариться на жизнь тещи, — а таких недоброжелателей числилось у Вити с завидным достатком — как из комнаты донесся истошный вопль Стрельниковой-старшей. — Удавился! — Мама… — голос Пчёлкиной из шепота перешел в дрогнувший крик. — Мама! — Василиса, стой!       Витя выставил свободную от пистолета ладонь, чтобы преградить супруге дорогу, пока та не будет полностью безопасной, но Вася, не замечая ничего вокруг, оттолкнула Пчёлу и вбежала в гостиную.       Твою мать! Когда-нибудь она точно по своей воле найдет приключения себе на задницу.       Забившееся в истерике сердце колотило ребра, разламывало их пополам и едва не выпрыгивало из груди, глаза хаотично метались по комнате в поисках матери. Светлана Львовна, сгорбившись, сидела на диване, раскачивалась вперед и назад и, прикрыв лицо обеими ладонями, горько плакала, да так, что голос ее почти захрипел.       Завидев ревущую маму, Василиса с разбега рухнула перед ней на колени и, игнорируя саднящие болезненные ощущения после падения, схватилась за женские запястья. В ее глазах колом застыли собственные слезы, не находя сил выдержать муки Стрельниковой. — Мамочка, — Вася пыталась убрать руки матери с ее лица, но те только крепче впились пальцами в морщинистую кожу. — Что случилось? Почему ты плачешь? — Удавился… — захлебывалась Светлана. — Кто? — Пчёлкина, крепче сжав чужие запястья, повысила голос. — Что произошло, мам? Посмотри на меня!       Требовательный, но в то же время взволнованный тон дочери, кажется, смог отрезвить Стрельникову. Она подняла на Василису стеклянные глаза, шмыгнула носом, а после перевела застланное скорбью внимание на Витю, что одиноко замер в дверном проеме.       Его возвышающаяся мрачной тенью фигура напоминала Светлане Львовне стервятника, чей блеснувший взгляд излучал отчужденность, серьезность и холод. Мазнув по крепкому телу зятя, Стрельникова-старшая заметила в его сжатой руке пистолет. Ее губы тотчас дрогнули в немом испуге, а глаза распахнулись так широко, будто Пчёла в самом деле собирался шмальнуть по ревущей женщине.       Когда Витя понял, куда был направлен чужой взор, он раздраженно дернул щекой, ощерился и поспешил спрятать ствол обратно в кобуру — отличное приветствие он устроил для матери своей жены, ничего не скажешь.       В будущем, когда Стрельникова придет в чувства, она обязательно напомнит ему об этом моменте, устраивая новый виток скандала на почве криминала. — Мама, что произошло? — Пчёлкина снова подала голос, чтобы вернуть мать к реальности. — Борька, сосед наш из Бирюлево… — медленно перевела взгляд на дочь Светлана. — Повесился сегодня утром! — Как повесился? — Василиса оторопела, уставившись на маму в потрясении.       Но вместо ответа Стрельникова разразилась новым воплем. Исступленный чужой крик сработал в сознании Пчёлкина приступом удушья, из-за чего ему незамедлительно захотелось выйти из окна или, все-таки, пристрелить тещу, чтобы та не мучилась.       Выносить женские слезы, а тем более истерики, было выше его сил.       Видя, как жена отчаянно пыталась успокоить маму, Витя тяжело вздохнул, прикрыл веки и запрокинул голову к потолку. Сжав несколькими пальцами переносицу, он приглушенно чертыхнулся, когда сквозь стенания Светланы Львовны услышал взмолившийся голос Васи. — Витя, — обернувшись на супруга, выкрикнула Пчёлкина, — принеси воды!       Дважды Пчёле повторять было не нужно.       Он понятливо кивнул и широкими шагами скрылся на кухне. Хотя Витя бы с удовольствием свалил к самому далекому природному источнику, чтобы оттуда набрать для Стрельниковой спасительной воды, лишь бы не слышать ее вой, какой содрогал стены квартиры на Остоженке.       Вот так, всего один случай клешнями выдернул молодоженов из вакуума их выдуманного мира и хлесткой пощечиной отрезвил опьяненные счастьем разумы, возвращая пару во мрак реальной жизни.       Той, в которой без ведомой причины человек мог покончить с собой по собственной инициативе.       Передав стакан с холодной водой в дрожащие руки Светланы, чьи плечи заботливо обнимала бледная, как смерть, Василиса, Пчёлкин присел на край дивана рядом с ними. Опершись локтями о колени, он опустил голову и прикрыл глаза, чтобы попытаться хотя бы на секунду отвлечься от внешнего мира. — Мамочка, не плачь, — Вася положила голову на женское плечо и зажмурилась. — Прошу тебя.       Но ни вода, ни успокаивающие объятия дочери в полной мере не смогли успокоить расшатанную психику потрясенной матери. Стрельникова-старшая продолжала проливать горькие слезы и задыхаться, хватая ртом спертый отчаянием воздух.       Каждый ее судорожный вздох ронял на темечко Вити ледяные капли, что ядом просачивались в жилы и отравляли бурлящую кровь раздражением. — Светлана Львовна, успокойтесь, — хриплым голосом отозвался Пчёла. — У вас такими темпами обезвоживание будет. — Не могу, — сокрушаясь, покачала головой та. — Боря… до сих пор не могу в это поверить.       Блять!       Будто этот сосед имел хоть какое-то весомое значение в семье Стрельниковых — столько скорби ему удостоилось, словно Светлана собиралась второй раз хоронить родного мужа. — Это всего лишь сосед, — Витя вздохнул настолько глубоко для эмоционального равновесия, что чуть было не поглотил воздух гостиной. — Да, жаль мужика, но он сам сделал свой выбор. А вы своими слезами больно Василисе делаете. — Да, он был, как ты выразился, всего лишь соседом, — теща подняла на Пчёлкина жгучий взгляд исподлобья. — Но он был еще и человеком! Это для тебя человеческая жизнь ничего не стоит: захотел — избавился, как Господь бог. А другим людям свойственно оплакивать чужую смерть, какой бы она ни была.       Началось.       Стрельникова-старшая была для Вити, как затычка в бочке, как настоящая заноза в заднице, которая в любой — подходящий и не очень — момент умудрялась находить возможность вставить едкие пять копеек в адрес его деятельности.       Филигранное мастерство. — Давайте хотя бы сейчас не будем поднимать эту тему, — рыкнув, Пчёла выпрямился и вперился немигающим взглядом в противоположную стену. Если он обернется на собеседницу, то точно рискует взорваться к чертовой матери. — Конечно, тебе легко говорить, — подалась вперед корпусом Светлана Львовна. — Ты же таких проблем не знаешь. — Ну, разумеется, — Витя, качнув головой, осклабился. — У меня же вообще никаких проблем нет, как и сочувствия. Я же, блять, бессердечный. — Витя! — Вася строго шикнула на мужа, а после обратилась к матери. — Мама! Прекратите ругаться. — Хочешь сказать, что я не права? — Стрельникова ахнула в нарочито ядовитом удивлении, проигнорировав мольбы дочери. — Какие у тебя могут быть проблемы, м? Кого побогаче под крышу взять? А честные люди в это время еле концы с концами сводят, чтобы выжить на те копейки, какие им выплачивают. Боря как мог пытался прокормить семью, но не смог. Из-за этого он на себя руки и наложил! — Значит, плохо пытался, — мрачно хмыкнул Пчёлкин.       Несмотря на трудности, какие подкидывало новое государство своим гражданам, точно дрова в горящее пламя, он презирал таких людей, каким оказался сосед Стрельниковых. Как бы тяжело временами ни приходилось, это не давало ему право бросать семью, решая проблемы самым простым способом.       А самоубийство для Вити являлось именно таким вариантом: трусливым, жалким и недостойным уважения. — Мне и самой уже второй месяц не выплачивают зарплату, — понуро отозвалась Светлана Львовна, а после сорвалась на плач и уткнулась лицом в девичьи объятия. — Глядишь, и я скоро следом за Борькой пойду… — Мама, даже думать об этом не смей! — Василиса крикнула, пытаясь скрыть пробивающий конечности тремор. — Чтобы я больше от тебя таких слов не слышала, поняла меня? Мы что-нибудь обязательно придумаем.       Боковым зрением Пчёлкин заметил, как супруга содрогнулась от услышанного заявления, а после оцепенела, точно льдинка, из-за чего он оскалился и провел большим пальцем по нижней губе.       Это больше невозможно было выносить.       Витя рывком подорвался с дивана и, не оборачиваясь на жену, в чьих глазах застыл немой вопрос, размашистыми тяжелыми шагами вылетел из комнаты. Он свирепым ураганом добрался до спальни, игнорируя желание и вовсе покинуть квартиру с концами, наотмашь распахнул сейф и достал оттуда толстую пачку денег.       Не пересчитывая хрустящие купюры, чьего номинала хватило бы на полгода беспечной жизни, Пчёла вернулся в гостиную.       Остановившись в дверях с котлетой в руке, он окинул цепким прищуром сидящих в обнимку женщин. Картина нисколько не отличалась от той, какую Витя наблюдал часом ранее, разве что теперь его глаза иначе видели сложившуюся ситуацию.       Вместо беспокойства по отношению к матери Васи, чье лицо от пережитых эмоций приняло болезненно бледный оттенок, Пчёлкин открыто презирал Стрельникову за ее слабость и те слова, которые она имела вольность ляпнуть при дочери.       Ведь Светлана прекрасно знала, насколько сильно Василиса любила свою маму, готовая отдать собственную жизнь ради ее благополучия. — Возьмите, — сквозь зубы процедил Витя и протянул деньги теще. — На первое время хватит; позже разберемся. — Что это? — Светлана Львовна, шмыгнув носом, подняла на Пчёлу заплаканные глаза. — Полчаса назад это называлось деньгами, — язвительно выплюнул Витя. Чаша его терпения стремительно заполнялась желчью от откровенно тупых вопросов. — Неплохой сглаз от суицида; на них еще еду обычно покупают. — Витя! — Василиса подняла на мужа укоризненный взгляд, но тотчас же смягчилась, призрачной улыбкой благодаря его за помощь.       Можно подумать, будто он так расщедрился ради тещи. Робин Гуд, блять.       Поняв, что лихорадочный мозг Стрельниковой слишком долго обрабатывает информацию, Пчёлкин положил пачку банкнот рядом с ней на диван, после чего неторопливо подошел к окну и отвернулся, спрятав руки в карманах брюк.       Общение с этой женщиной и без того претило Вите последние четыре года, а сейчас, после выкинутых закидонов, видеть ее и вовсе не было никакого желания.       Ему до скрежета зубов, до ломоты в теле хотелось, чтобы этот гребаный день быстрее закончился. Чтобы отправить восвояси вынужденную родственницу, приласкать жену, разгладить ее натянутые нервы и остаться, наконец, с Васей вдвоем.       Но у Светланы Львовны, что встала со своего места, кажется, были другие планы, и шли они вразрез с теми, какие маячили перед воспаленными надеждами Пчёлы. — Я не возьму их, — покачала головой Стрельникова, смотря на деньги, как загипнотизированная. — Возьмете, — бесцветно отозвался Витя, не давая той даже возможности апеллировать его словам. — Куда вы денетесь. — Мам, — Василиса поднялась на ноги следом за матерью и обхватила ее за плечи, — мы с Витей хотим помочь тебе. Не надо отказываться. — Нет, — с жаром выпалила Светлана и кинула на зятя такой искрометный взор, что у того могла дыра на затылке остаться. — Я ни за что не возьму эти грязные деньги! Я знаю, как они были заработаны.       Вы посмотрите-ка на нее, какая принципиальная.       Не находя в себе больше выдержки продолжать спор, Вася на тяжелом выдохе дернулась и зарылась пальцами в белокурую копну распущенных волос.       Прежде усмирить характер матери мог отец, чье авторитетное слово всегда являлось последним. Через ссоры и скандалы, но Стрельникову-старшему все же удавалось воздействовать на жену, как главе семейства, а теперь, когда папы не стало, Василисе приходилось самой искать на ту управу.       Но порой это было практически невозможно. Например, как в настоящий момент.       Пчёлкин же в ответ на изречения тещи хищно осклабился. Он выждал несколько секунд, чтобы дать себе время утрамбовать то пекло, какое раскаленной магмой разливалось по венам, а после обернулся.       Одарив Стрельникову уничижительным взглядом, Витя медленно ступил в ее сторону. — И каким же образом они были заработаны, м? — Пчёла дернул уголками губ, из-за чего они приняли форму сардонической ухмылки. — Скажите. — Ты не хуже меня знаешь, — ни капли не колеблясь, строго отчеканила Светлана Львовна. Она смело запрокинула голову, чтобы лучше разглядеть лицо зятя. — Если раньше ты со своими дружками только насилием обходился, то сейчас вы по уши в чужой крови испачкались. Вы убиваете людей!       Они смотрели друг на друга, как разъяренные голодные волки, готовые наброситься и перегрызть взаимно глотки.       Претензии, разногласия и упреки, какие долгими годами варились в котле их общего терпения, теперь закипали, бурлили и вырывались наружу, срывая крышку адекватности к чертовой матери. Оставалось только гадать, кто в этой битве не выдержит первым.       Остановившись перед Стрельниковой, Пчёлкин бросил на нее свою тень, заживо поглощая чужое тело ее тьмой. Он возвышался над тещей и давил на нее тяжелой энергетикой. — Светлана Львовна, — склонившись над женским лицом, Витя зашипел, — не важно, как я заработал деньги; важно, что вы их примите, хотите вы этого или нет, потому что они вам нужны. Забыли, что теперь я глава этой семьи? Месяц назад ваша дочь вышла за меня замуж, и теперь я принимаю здесь решения. — Пчёлкин, ты можешь принимать какие угодно решения, — процедила Стрельникова-старшая, вцепившись в того полным ярости взором, — но не те, которые касаются меня. Никто не давал тебе права распоряжаться моей жизнью! — Нихера, — Пчёла, надменно и недобро рассмеявшись, покачал головой. — После свадьбы я взял ответственность не только за Василису, но и за вас в том числе. Я обещал вашей матери, что рядом со мной ни с одной из вас ничего не случится. Поэтому если я сказал, что вы заберете деньги — значит, так и будет. — И что ты мне сделаешь, если я не приму их? — Светлана, нахмурившись, сжала ладони в кулаки. — А? — Насильно заставлю! — Витя надрывно гаркнул. — Я не позволю, чтобы Вася пережила потерю еще одного родителя.       Его крик разлетелся по всей гостиной; грозным мячиком ударился о стену и, отскочив, впился в уши Пчёлкиной. От неожиданности она едва заметно вздрогнула, а после быстрым шагом подошла к мужу. — Витя, тише, — положив ладонь на его грудь, Вася пыталась усмирить Пчёлу своей лаской. — Не заводись.       Василиса встала между самыми близкими в ее жизни людьми, но казалось, что она застряла меж двух огней. Шквалистых и полыхающих, желающих заживо уничтожить друг друга, только вместо этого они губили саму Пчёлкину. Ее кожа лопалась и разлагалась под действием высокой температуры, сердце лоскутами разрывалось на части, метаясь в груди от режущей боли.       Война между мужем и матерью уже четвертый год подкашивала душевное равновесие Васи. Она выбивала у нее из-под ног почву и бросала в овраг, который Василиса никак не могла засыпать песком перемирия.       В такие моменты она как никогда чувствовала себя беспомощной.       Тем не менее, прикосновения и близость жены смогли отрезвить рассудок Пчёлы. Имея феноменальную способность, она мастерски укрощала нрав Вити одним лишь своим присутствием и чудесным образом приводила его эмоции в порядок.       В конце концов, Пчёлкин знал, как мучительно Вася реагировала на любые конфликты между ним и тещей, потому, глубоко вздохнув, отступил.       Эту бесполезную борьбу пора было прекращать.       Но если Витя готов был поднять белый флаг и капитулировать, собираясь и вовсе покинуть гостиную от греха подальше, то Светлана Львовна только разогревалась.       Схватив с дивана пачку с деньгами, она со всей свирепостью швырнула ею в лицо Пчёлы.       Зеленые банкноты в лучших традициях драматических кинофильмов разлетелись в воздухе, точно конфетти в новогоднюю ночь, оставляя после себя шелест падающих к ногам бумажек. — Мама! — Василиса, повысив голос, схватилась за материнские ладони, что еще секунду назад сжимали ненавистные купюры. — Что ты делаешь? Прекрати! — Я лучше руки на себя наложу, — остервенело прокричала Светлана в обращении к Вите, — чем возьму от тебя деньги! Подавись ими!       Пчёлкин, вовремя успев увернуться, чтобы не схлопотать по физиономии собственным бюджетом, поджал губы и прикрыл глаза. Его грудь тяжело вздымалась в зарождающейся агрессии, желваки заходили ходуном, а руки сжались в крепкие кулаки.       Конечно, Витя понимал, что Стрельникова ни за что не примет помощь от человека, которого всеми фибрами души ненавидела. Как и ее дочь, она до последнего будет противиться и любимыми способами выражать протест. Пчёла также осознавал, что своей выходкой Светлана Львовна лишь хотела выплеснуть бьющие через край эмоции, какие, вероятно, копились в ней долгое время.       Но именно этот поступок стал последней каплей в графине терпения Вити и окончательной точкой невозврата в их взаимоотношениях.       Вобрав в легкие больше воздуха, как перед прыжком в пропасть, Пчёлкин медленно обернулся на женщину. Его глаза, что еще мгновение назад были застелены пеленой мрака, блеснули искрами выпрыгивающих наружу чертей; губы искривились в кровожадной ухмылке. — Витя, — предостерегающе покачала головой Василиса, преградив мужу дорогу своим телом, — держи себя в руках.       Она понимала, видела наяву, как снаряды внутри Пчёлы подрывались один за другим, поэтому всеми силами пыталась оградить мать, точно защитная броня, от неминуемой смерти. Если не физической, то хотя бы моральной.       Но в этот раз голос любимой оказался бесполезным и пролетел мимо ушей Вити. Он обогнул замершую перед ним Васю и подошел к Светлане.       Оценив ее воинственную позу, готовую к новой схватке, Пчёлкин хмыкнул, довольно осклабился, а после демонстративно достал из кобуры пистолет. Блеск его черного металла отразился в чужих изумрудных глазах и принял в них форму непонимания и натурально животного страха.       Одним умелым щелчком Витя вытащил из ствола магазин, проверил его на наличие патронов и вставил обратно. Его движения были показательными и нарочито неторопливыми, такими, чтобы Стрельникова-старшая видела каждую деталь огнестрела. Понимала его устройство и, проглатывая ком колючего испуга, гадала, для чего Пчёла устроил эту мизансцену. — Держите, — Витя протянул заряженный пистолет Светлане Львовне. — За… — Стрельникова запнулась на полуслове, рассматривая огнестрел с таким ужасом, будто зять держал в руке тикающую бомбу. — Зачем он мне? — Чтобы вы застрелились, — сухо отозвался Пчёлкин, пожав плечами. — Вы же этого хотели минуту назад? Или мне вам помочь? — Пчёлкин, ты с катушек слетел? — Василиса сорвалась на отчаянный крик и схватилась за плечи супруга, чтобы оттащить его от мамы, но тот, словно приклеенный к полу, никак не реагировал. — Убери ствол от моей матери! — Не… — задыхаясь в припадке, Светлана зажмурилась. — Не надо… — Ну, чего вы? Давайте, — Витя насмешливо хмыкнул, наблюдая, как тело тещи пробивает леденящий душу страх. — Одним выстрелом убьем сразу двух зайцев: и вы свое желание на тот свет отправиться исполните, и мне делиться бабками не придется. Меня же в жизни только они интересуют, так?       Постепенно его замогильный голос становился громче, жестче и властнее.       Каждое его вылетевшее слово, размашистый жест с пистолетом в ладони и испытующий взгляд Пчёлы расстреливали Светлану Львовну невидимыми пулями, из-за чего она не переставала вздрагивать, как от точечного заряда тока. Ее губы поджались в белесую полоску, глаза наполнились слезами, а голова то и дело моталась из стороны в сторону, отказываясь смотреть на протянутый пистолет.       Сделав еще один твердый шаг и оказавшись к Стрельниковой-старшей в непростительной близости, отчего она готова была сжаться в наночастицу, Витя склонился над ней и раздраженно дернул щекой. — Витя, не надо, — сквозь рыдания проблеяла Светлана. — Прошу тебя, убери пистолет. Я не буду… — Тогда нехер разбрасываться словами, о которых потом можете пожалеть, — сквозь зубы прорычал Пчёлкин. Он вдалбливал реплики так свирепо, что на его напряженной шее проступили очертания вен. — Вспомните, блять, о дочери. Думаете, ей не больно было выслушивать ту херню, которую вы здесь наговорили?       Материнские рыдания, рев мужа, страх — все смешалось в одно сплошное неконтролируемое безумие, что тошнотворным комом застряло в горле и темнело перед плывущим взглядом. Василиса слегка пошатнулась, а после перевела размазанное внимание на Витю.       Он продолжал нависать над Светланой Львовной и умываться ее слезами. Все те демоны, которых Пчёла скрывал в самом потаенном уголке темной души, сегодняшним вечером прорвались наружу. Именно они руководили Витей, управляли его мыслями и заставляли прибегнуть к радикальным, откровенно чудовищным, мерам, чтобы проучить тещу за ее длинный язык.       Одновременно Пчёлкина понимала и в то же время осуждала обоих своих близких людей. Их ваза терпения неминуемо переполнилась, треснула, а после лопнула, впиваясь осколками в зияющие раны.       Светлана — человек старой закалки, чьи принципы и мораль всегда будут главенствовать над материальными благами, особенно, если те ниспослали измазанные в чужой крови руки бандита.       Пчёлкин — вспыльчивый и импульсивный, желающий любыми способами оградить свою любовь от опасности и наказать ее обидчиков, даже если на противоположной чаше весов стояла родная мама Василисы.       Они оба сегодня перешли черту; растоптали ее, стерли и испачкали в грязи скандала, остановить который можно было только одним способом.       Часто проморгавшись, чтобы вернуть здравый рассудок и не потерять сознание, Вася сорвалась с места и, подойдя к Вите, оставила на его щеке звонкую пощечину. Размашистый удар побудил Пчёлу дернуть головой в сторону, на мгновение зажмуриться, ощущая на коже жар девичьей ладони, а после глубоко выдохнуть. — Пчёлкин, успокойся! Отойди от моей мамы!       Оплеуха, подаренная супругой, смогла привести Витю в чувства.       Он вернулся к реальности так стремительно и болезненно, что пошатнулся на несколько коротких шагов. Поняв, до чего его поступок довел не только Светлану Львовну, но и Василису, Витя стыдливо поджал губы, не в силах посмотреть на жену. Она замерла в метре от него и испепеляла блестящим, полным злости и застывшими слезами, взглядом.       Пчёлкину знобило, потряхивало и натурально выворачивало наизнанку. Ее иссохшие губы дрожали, гортань перекрыла доступ к кислороду, а ладонь разъедала жгучая кислота.       Хотелось отрубить руку по самый локоть, раскрошить кости до состояния порошка и развеять его по теплому июньскому ветру. Василиса презирала, натурально ненавидела себя за то, что имела вольность ударить любимого мужа, но иного пути, чтобы остановить его, попросту не существовало. Окинув напоследок застывшего напротив Пчёлкина, Вася молча развернулась и быстрым шагом покинула гостиную, оставив вынужденных родственников наедине.       У нее больше не оставалось никаких моральных сил участвовать в их схватке.       Как только силуэт дочери скрылся за дверью, Стрельникова-старшая в изнеможении рухнула на колени и взревела так, что рисковала выплюнуть к черту собственные легкие.       Возвышаясь над плачущей тещей у себя под ногами, Пчёла убрал пистолет в кобуру, запрокинул голову и шумно вздохнул. — Собирайтесь, — хриплым, нечеловечески уставшим, голосом обратился Витя. — Мои ребята отвезут вас в Бирюлево. Или вы с бандитскими шестерками тоже ничего общего иметь не хотите? — Нет… — покачала головой Светлана Львовна, не поднимая взгляда на зятя. — Я поеду с ними, спасибо.       Если бы она была такой сговорчивой с самого начала, то всего того дерьма, которое они пережили сегодняшним вечером, можно было бы избежать.       Догадывался ли Пчёлкин, что медовый месяц, какой должен был стать для молодоженов самым счастливым воспоминанием в их совместной жизни, завершится на такой трагической ноте?       Начали за здравие, а кончили за упокой.       Вашу же мать.