Мимикрия II

— Ашхаду анна Мухаммадан Расулю-Ллах. Хаййа аля с-салях. — Твою мать.       Пчёла, перевернувшись на живот, вымученно простонал и накрыл голову подушкой.       Их с Василисой свадебное путешествие в Душанбе длилось уже четвертый день, но к надрывным завываниям азана Витя привыкнуть так и не смог, в особенности, к утренним, что вырывали его из сна не хуже будильника.       Вытянув руку, Пчёлкин на ощупь попытался дотянуться до жены, которая должна была спать слева от него, но ничего, кроме воздуха, ему обнять не удалось. Потому Витя нехотя разлепил веки, медленно проморгался и, не обнаружив в комнате Васю, поднялся с постели.       Из открытого окна, из которого минуту назад доносился злосчастный азан, послышались знакомые голоса. — Джаным, руку держи прямее, если не хочешь убить соседей. — Вот так? — Да, ноги на ширине плеч расставь для устойчивости. Молодец.       В саду, под листьями виноградной лозы, стояла Василиса. Она держала в руках лук, что по размеру был едва не вровень с ней, и сконцентрированно хмурилась на мишени; за девичьей спиной тенью возвышался Фархад. Он осторожно направлял Пчёлкину, ладонями корректируя ее прицел, и что-то неустанно шептал на ухо. За дастарханом одиноко сидели телохранители молодоженов с пиалами чая в руках.       Ну, прямо-таки Робин Гуд и Дева Мэриан.       Усмехнувшись, Пчёла зачесал растрепанные после сна волосы пальцами и направился в ванную, чтобы после спуститься к супруге и товарищу.       Несмотря на раннее утро, город уже душил гортань своим зноем и опалял кожу прямыми солнечными лучами. Витя и был бы рад выйти на улицу с голым торсом и в шортах, но доводить бедных мусульманских женщин до инфаркта своим вызывающим внешним видом не хотел.       Завидев на крыльце начальника, охранники тут же встали с мест и кивком выказали ему приветствие. — Что за охоту вы тут устроили с утра пораньше? — Пчёлкин с ухмылкой закурил и подошел к Василисе с Фариком. — Доброе утро, — улыбнулась Вася. — Фара учит меня стрелять из лука. — Салам-пополам, брат, — отозвался следом Джураев, пожав Вите руку. — Мы тебя разбудили? — С этим азан неплохо справляется, — иронично усмехнулся Пчёла. — Похлеще петуха будит. Фарик, у вас с памятью проблемы, что вам несколько раз на дню напоминать о молитве надо? — Конечно, — Фархад, закурив, фыркнул. — У мусульман же память, как у рыбок, а не потому что это правило такое.       Витя расслабленно засмеялся.       Ему был близок юмор Фары, который никогда не обижался на откровенно язвительные изречения товарища в адрес его веры. Джураев, чего уж греха таить, и сам не стеснялся в выражениях, называя себя то чуркой, то — как однажды его назвал Пчёлкин во время их первой встречи — урюком.       Главное, они оба понимали, что никакого злого умысла их шутки не имели и несли исключительно развлекательный характер.       Подойдя к Василисе, Витя склонился над ее ушком и, коснувшись губами мочки, улыбнулся. Пчёлкина источала аромат восточной сладости и алых роз, которыми был усеян сад Джураевых. Ее светлые волосы слегка выгорели под палящим майским солнцем, а горбинка носа и щеки покрылись крапинками озорных веснушек, что контрастировали с яркими зелеными глазами.       Красивая.       Почувствовав на открытой коже чужое щекочущее дыхание, Вася повела плечом и тихо рассмеялась. — Пчёлкин, щекотно, — нарочито возмутилась она и опустила лук, чтобы случайно не запульнуть стрелу в мужа. — Я тут делом занята, вообще-то, а ты меня отвлекаешь. — Ну, давай, Цветочек, — Витя нехотя отстранился и кивнул в сторону мишени. — Покажи, чему научилась. — У тебя все получится, джан, — поддержал подругу Фархад. — Помни, о чем мы говорили, и правильно держи стойку.       Но держать правильную стойку оказалось просто лишь на словах, или если ты, к примеру, являешься мужчиной с сильными крепкими ногами, для которого вес лука нисколько не утяжелит и руки.       Для Пчёлкиной же, чей рост, как и сила, могли конкурировать разве что с Дюймовочкой, это оказалось почти непосильной задачей. Тем не менее она выпрямилась, встала в открытую позу и расставила ступни, как ее научил Джураев. Опустив лук, Василиса приложила стрелу к тетиве и обхватила ее тремя пальцами. Руки отчего-то пробил тремор волнения, чувствуя, как за спиной замерли заинтригованные парни, будто Вася принимала участие в Олимпийских играх, не меньше.       Лук поднялся ввысь, направленный точно в мишень. — Натяни тетиву сильнее, джаным, — по-отечески заботливо прошептал Фарик, когда Пчёлкина прицелилась. — Фара, давай без пошлостей, — ухмыльнулся в ответ Витя. — С моей женой, все-таки, разговариваешь. — Это у тебя член только в одну сторону смотрит, — Фархад на выдохе закатил глаза. — Только об одном и думаешь, извращенец.       Дураки.       Смешок вопреки желанию вырвался наружу, из-за чего Василиса не смогла удержать стрелу и выпустила ее раньше времени. Она со свистом вылетела из лука, но до цели так и не добралась, наискосок упав возле мишени, как бумажный самолетик.       Блять.       Разочарование, какое накатило на Васю, побудило ее по-детски состроить бровки домиком и опустить голову. Словно этим проигрышем она подвела целую команду в шаге от мировой победы. — Ничего страшного, — поспешил успокоить Джураев. — Ты же лук впервые в жизни держала. Со временем обязательно научишься. — Не расстраивайся, Цветочек, — встав за спиной у супруги, Пчёла нежно поцеловал ее в плечо. — Зато из пистолета ты стреляешь намного лучше, а это в нашем деле важнее. — Мне нужно о чем-нибудь знать? — Фарик, явно не ожидавший такого факта из биографии Пчёлкиной, недоверчиво изогнул бровь. — Не стоит, — довольно хохотнул Витя, а после обернулся на охранников, что продолжали молча восседать за дастарханом. — Пацаны, не хотите в качестве мишени Василисе подсобить? Может, хоть с вашей помощью у нее дела лучше пойдут.       Мускулистые телохранители размерами с три вместительных шифоньера в лице Славика, Вадоса и Сереги бегло переглянулись между собой. — Пчёла, ты знаешь, как мы уважаем Василису Андреевну, — взял слово Вадик, — но пощади нас, а? Нам еще перед Филом за вашу безопасность отчитываться. — Зря, — в мнимой досаде вздохнул Пчёлкин. — Вы бы неплохо с яблоками на головах смотрелись. — Ссыкухи, — Вася, сощурившись, перевела внимание на охранников.       Славик, который первым уловил придирчивый взгляд жены начальника, поспешил скрыть лицо за бортиком пиалы.       Он, в отличие от своих коллег, старался как можно меньше контактировать с Василисой напрямую, наслышанный о ее взрывном характере. За месяц службы семье Пчёлкиных по ее прихоти было уволено минимум трое пацанов только потому, что они либо не так посмотрели в сторону Васи, либо же отказывались надолго оставлять ее без присмотра, как того настоятельно требовали Витя и Валера.       В кругах службы безопасности бригады о Пчёлкиной едва ли не слагали легенды о ее причастности к клану ведьм, чьим главным даром являлось умение по одному щелчку пальцев избавляться от неугодных ей людей.       Потому, не желая оставаться с голой жопой прямо посреди Таджикистана, Славик редко позволял себе раскрывать рот в присутствии Василисы. Даже Пчёлу он опасался меньше, чем это миниатюрное исчадие Ада со стрелковым оружием в руках.       Вите же доставляло удовольствие наблюдать за тем, как менялись в лицах охранники, стоило ему упомянуть имя своей жены. Казалось бы, взрослые мужики, кто-то был даже ветераном Афганистана, а беззащитную девушку старались сторониться, как огня.       Притянув Васю к себе, Пчёлкин оставил на ее макушке поцелуй. — Нам пора ехать, — он усмехнулся, увидев, как после его слов девичья мимика тут же видоизменилась. — Может, я все-таки с вами поеду? — Пчёлкина же надежд на одобрение супруга не оставляла. На протяжении прошедших дней она неустанно напрашивалась вместе с ним на встречу. — Разбавлю ваше скучное мужское общество своей красотой. — Хочешь сделку нам сорвать? — Пчёла беззлобно хохотнул. — У таджиков же штаны протрутся от стояка, пока они на тебя глазеть будут. — Это всяко лучше, чем я буду сидеть вместе с их женами, — насупилась Василиса. — О чем мне с ними разговаривать? О хозяйстве? — Почему нет? — Витя пожал плечами. — Может, выведаешь у них парочку рецептов, чтобы потом меня накормить.       Васе же идея мужа нисколько не понравилась.       Она показательно цокнула, закатила глаза и собиралась было уйти, эффектно развевая волосы по ветру, но крепкая хватка Пчёлкина, что обвила талию, не дала этого сделать.       Безусловно, Витя понимал, как Василисе претило находиться рядом с женщинами, чьи мысли всегда были заняты бытом и воспитанием детей. Ведь его возлюбленная — другая; ей бы орудовать скальпелем на протяжении десятков часов или махать пистолетом на какой-нибудь стрелке, но никак не чахнуть в окружении покладистых и молчаливых мусульманских жен.       Но и взять Васю с собой Пчёла не мог — не принято было здесь, чтобы женщина в важные дела вмешивалась. — Ты вроде хотела центральную мечеть посмотреть? — Витя задумчиво сощурился, припоминая недавние слова супруги. — Я оставлю с тобой Вадоса и Серегу, чтобы сопроводили. — Нет, — твердо парировала Василиса. — Со мной останутся Сережа и Слава, а Вадик пусть с тобой едет.       Отчего-то слова Васи показались Пчёлкину подозрительными, ведь он знал, с какой пренебрежительностью она относилась к Славе и была бы не прочь остаться под защитой Вадоса, но оспаривать не стал — и без того много времени потратил на уговоры.       Не станет же, в самом деле, Пчёлкина устраивать беспорядки в чужой стране без присмотра Вити, потому отпустил ее почти со спокойной душой.       Местом запланированной встречи Пчёлы со старейшинами был выбран едва ли не единственный европейский ресторан во всем Душанбе. Он находился в центре города в окружении густых деревьев; имел привычное меню и, что самое главное, удобные стулья. От одного лишь этого факта настроение Вити тут же улучшилось — за четыре дня сидения на тюфяках его спина заметно настрадалась, а поясница и вовсе отваливалась.       А ведь ему было всего двадцать два года.       Но, кажется, радость москвича разделяли не все. Гафур, что сидел во главе стола, придирчиво глянул в меню и отшвырнул его в сторону, не желая знакомиться с содержимым.       Нехороший знак. — Итак, — Джураев-старший вперился тяжелым взглядом в собеседника, — какой будет предмет разговора, Виктор? Разве наши соглашения больше не устраивают Александра? — Устраивают, — в тон старейшине отчеканил Пчёла. — Но до нас дошли слухи, что вы планируете часть сбыта продавать через третьи лица, а это противоречит нашим эксклюзивным правам на наркотики. — Эксклюзивным правам? — Гафур издал ядовитый смешок, сочившийся неприязнью.       Было заметно, что самоуверенность, ровный голос и решимость Пчёлкина принижали его роль главного наркодилера. — Именно, — кивнул Витя. Он расправил плечи и расслабил тело, чтобы выглядеть увереннее. — Я лично составлял договор о транзите, поэтому помню каждый его пункт. В нем русским по белому указано, что правами на кокаин из Таджикистана владеет исключительно структура Белова, и вы его подписали.       Высокомерный шайтан.       Вздумал во время деловой встречи, да еще и в обращении к старейшине, — на виду у партнеров — намекать на расовые различия, завышая свою собственную.       Гафур глубоко вздохнул, на миг прикрыл глаза, а после вернул сверлящий взор на Пчёлу: — Что вы хотите этим сказать, Виктор? Что мы не выполняем часть своей сделки и нарушаем договор? — Нет, — Витя, вцепившись в Джураева исподлобья, медленно покачал головой. — Пока нет, поэтому я и приехал сюда, чтобы избежать проблем. — Отец, — взял слово Фархад, — Виктор говорит о нашем возможном сотрудничестве с Багдадом. Бригаду беспокоит перспектива делить с ним часть рынка в обход первоначальных договоренностей. — Тогда позвольте узнать, — размеренно, растягивая насмешливо слова, заговорил Гафур, — какие последствия нас могут ждать, если мы решим сотрудничать с Багдадом? Какой проблемы вы хотите избежать?       Чертов таджик.       Джураев-старший намеренно сформулировал свой вопрос таким образом, чтобы вынудить Витю выйти с ним на открытый конфликт. Он будто ставил над ним эксперимент, прощупывал почву и пытался выбить Пчёлкина из колеи.       Поняв, к чему клонил старейшина, Витя хищно осклабился, усмехнулся и, по-хозяйски развалившись на стуле, неторопливо закурил. Сизый дым, что танцевал у его лица, умело скрывал за завесой недобрый блеск в голубых сощуренных глазах.       В воздухе, помимо гробового молчания, повисло наэлектризованное напряжение, которое могло в любой момент взорваться, подобно газовому баллону. — Гафур, — спокойно, но в то же время холодно, проговорил Пчёла, — вы знаете, как я уважаю вас и благодарен за то гостеприимство, которое ваша семья оказала нам с Василисой. Но если вы откажетесь работать по нашим условиям, то последствия могут оказаться плачевными. Вы же не хотите развязывать войну с нашей структурой?       Вот она — та самая бомба, которую поджидал Джураев-старший.       Он откинулся на спинку стула, оценивающе осмотрел Витю и принялся перебирать седые волосы на бороде несколькими пальцами.       Казалось бы, обычный жест, не предвещающий ничего подозрительного, но именно он побудил телохранителей Гафура точно по щелчку подняться на ноги и достать из-за пазухи пистолеты. Словно Джураев хотел развязать войну прямо не отходя от кассы, чтобы наказать своего молодого партнера за излишне острый язык и вседозволенность на чужой территории.       Вадос, что сидел за спиной начальника, хотел было отзеркалить поведение охраны и достать из кобуры свой ствол, но Пчёлкин, предусмотрительно выставивший перед ним ладонь, не дал этого сделать. Он безмолвно покачал головой, оставаясь в хладнокровной невозмутимости, и жестом приказал сесть обратно.       Какой бы великолепной военной подготовкой ни владели телохранители бригады — вдвоем с Витей им ни за что не одолеть вооруженных до жопы урюков. — Прошу прощения за опоздание — задержалась на экскурсии в мечети.       Твою мать.       Пчёле не было нужды иметь на затылке лишнюю пару глаз, чтобы знать, что за его спиной откуда ни возьмись материализовалась Василиса.       И без того накаленный до предела, Витя сжал челюсти до такой степени, что рисковал раскрошить зубы в мелкую крошку, после чего угрожающе обернулся на жену, за которой по обе стороны замерли Серега и Славик. Они пожали плечами в ответ на красноречивое выражение лица бригадира и виновато опустили рожи.       Теперь Пчёлкину стало понятно, почему Вася так категорично отказалась от сопровождения Вадоса — имея твердый стержень, он бы ни за что не пошел на поводу у супруги своего начальника, в отличие от этих двух олухов, которых, вероятнее всего, Василиса запугала угрозами, чтобы пробраться на встречу.       Она умышленно подстроила произошедшую ситуацию, с самого начала не собираясь ехать ни в какую мечеть.       Пчёлкина же, на которой покоилась подаренная Фарой диадема с платком, — хотя бы в этом она решила соблюсти чужие традиции — гордо вскинула подбородок и, проигнорировав злость мужа в свой адрес, неспешно осмотрелась. Изумрудные кошачьи глаза обогнули широкий стол, изучили напряжение, какое подавалось на нем вместо закусок, и метко выцепили в руках таджиков пистолеты, направленные в сторону Вити.       Кажется, их интеллигентная сделка пошла по абсолютно иному сценарию, финал которого мог стать для Пчёлы фатальным. — Василиса, — первым затянувшееся молчание прервал Фархад. Он встал со своего места рядом с Витей и предложил его подруге, — присаживайся. Прости, что вот так встретили — не знали, что ты будешь присутствовать на встрече. — Не переживай, Фарик, — очаровательно хлопала глазками Вася. — Я и сама не знала, успею ли доехать — в этот час в Душанбе такие пробки.       Этим нетипичным для себя поведением она мастерски транслировала одну небезызвестную фразу: умен тот, кто вовремя может прикинуться дураком. В случае Василисы — дурочкой.       Пчёлкин терпеливо — насколько это позволяло его состояние — дождался, когда жена сядет рядом, а после, облокотившись локтем о спинку ее стула, склонился над девичьим ухом. — Дорогая, какого хрена ты здесь делаешь? — Витя прошептал настолько мягко и приторно, что прозвучало это почти убийственно устрашающе. — Мне стало скучно, — пожала плечами Василиса, будто в ее поступке не было ничего противоестественного. — Ну конечно, — ядовито усмехнулся Пчёла. Он уже находился на грани пожара собственной задницы, потому глубоко и шумно вздохнул. — Ты хоть понимаешь, насколько тут опасно и твое присутствие не к месту? — Заметила, — иронично подметила Пчёлкина, коротко кивнув на охрану Гафура. — Явно не от большой любви на тебя стволы наставили. — Поэтому ты решила подставиться под них вместе со мной? — Витя едко хмыкнул. — А ты как думаешь? — Вася, обернувшись на мужа, обворожительно ему улыбнулась. — Если умирать — то только вместе, иначе я найду тебя в аду и убью снова, но уже своими руками.       Невыносимая.       Безрассудная, сумасшедшая и до того любимая, что Пчёлкин не сдержал ответной улыбки. Василиса готова была умереть вместе с ним, лишь бы не оставлять одного в окружении нашинкованных оружием мусульман.       Таджики же, в свою очередь, сгорали в таком гневе от неподобающего поведения супругов, что даже сам Аллах, наверняка, в бешенстве потирал кулаки в желании наказать чету Пчёлкиных. Мало того, что Витя допустил до стола переговоров свою жену, чьим прямым предназначением являлось ожидать мужа дома, так еще и миловался с ней у всех на виду. — Если вы не против, — Пчёла вернул внимание на угрюмых партнеров, сдерживая ухмылку, — то Василиса останется с нами. — Конечно, — снисходительно улыбнулся Гафур, чувствуя, как внутренние органы подрываются один за другим. — На чем мы остановились? — На соглашении о транзите наркотиков напрямую в Европу, — напомнил Витя. — Без привлечения третьих лиц и продажи в Москве.       Вася, сжимая под столом свободную руку супруга, следила за поведением старейшин и приближенных к ним людей.       Дотошно изучала их мимику, повадки; пыталась на телепатическом уровне добраться до мыслей, чтобы просчитать каждый их будущий ход и заранее поймать на уловках, которые могли встать боком не только бригаде, но и Пчёлкину. — Поймите, Виктор, — слегка надменно парировал Джураев, — с одного транзита наша структура работает только себе в убыток. Продажа в Москве же может увеличить наши доходы почти в три раза. Вы, как финансовый директор, должны это понимать. — Конечно, понимаю, — кивнул Витя. — Но наркота — это не сигареты. Потеряв поставщика такого дорогого товара, мы также рискуем остаться без прибыли. — Поэтому я предлагаю компромисс, — Гафур откинулся на спинку стула и многозначительно вздернул уголками губ. — Раз Сафед так категоричен в продаже наркотиков через его людей, то мы поделим партии пополам: одна часть продолжит проходить транзитом через вашу структуру, а вторую часть мы будем реализовывать в Москве с помощью Багдада. — Сдался же вам этот Багдад, — недобро усмехнулся Пчёла и потянулся за новой сигаретой.       Багдад, кем бы он ни являлся, костью застревал в горле с самого девяносто первого года. Но сколько бы Витя за ним не охотился — все было бестолку, будто за призраком гонялся. Из-за чего злоба по отношению к урюку разрасталась в крови, как на дрожжах.       Еще и Гафур оставлял Пчёлкину выбор без выбора, заставляя делить рынок с ненавистным соперником. — Мы склонны работать с приверженцами нашей веры, — пояснил Джураев-старший. — Сотрудничество с Александром стало для нас исключением. — Не боитесь, что Багдад в скором времени ласты склеит? — Витя, глубоко затянувшись никотином, кровожадно оскалился. — Говорят, что этот дедок уже на ладан дышит. — Тут ты не прав, брат, — хохотнул Фархад и покачал головой. — Я лично виделся с Багдадом и могу авторитетно заявить, что этот амбициозный молодой человек живее всех живых.       Какого хера?       Пчёла, едва не поперхнувшись дымом от сигареты, вперился звериным взглядом в товарища. Будто именно Фарик оказался виноват в том, что Витя на протяжении целого, блять, года наивно считал Багдада старым пердуном.       Злость оседала на легких черной копотью. Ему во что бы то ни стало нужно найти этого неуловимого черта, пока он не успел вставить новые палки в колеса всей группировке.       Но раз Джураев с ним знаком, значит, есть надежда на очную ставку, которая закончится для иракского упыря выносом тела ногами вперед вместе с его ебаными амбициями.       Василиса, заметив, с какой дьявольской злостью муж смотрел на бедного Фару, прочистила горло сдавленным кашлем.       Эту тупиковую ситуацию пора было исправлять. — А если мы предложим вам транзит на Дальний Восток? — Пчёлкина вцепилась сверкающими глазами в Гафура, который сначала даже не понял, откуда послышался посторонний звук.       Он, вскинув удивленно брови, перевел внимание на женщину, которая, если и не покинула встречу, как того требовали устои, то должна была хотя бы смиренно помалкивать в тряпочку.       Но не только Джураев опешил от смелости Васи. Витя также обернулся на супругу, готовый растерзать ее голыми руками. — Василиса, — зашипел он, свирепо проговаривая слова по слогам, — какой еще, нахер, Дальний Восток? Эта идея настолько сырая, что о ней даже Белый не знает. — А что ты предлагаешь делать? — Вася шикнула в ответ. — Ждать, когда таджики полностью власть Багдаду отдадут? Пока я их отвлекаю — лучше думай, как работу над транзитом ускорить. — Твою мать, Пчёлкина…       Прав был Саня, когда изрекал философскую мысль о том, что посвящать своих жен в дела бригады — гиблое дело. Правда в тот момент Белов имел в виду Ольгу, чьи истерики в связи с родом его деятельности регулярно капали тому на мозги.       В случае с Василисой же Пчёла жалел о том, что месяц назад поделился с ней зачатками идеи о гипотетической — всего-то навсего! — возможности осуществления транзита на Дальнем Востоке, которую теперь супруга преподносила, как золотую наркотическую жилу.       Если бы Гафур и его пособники только знали, насколько эта концепция находилась в состоянии зародыша и еще не имела никаких гарантий на успех, то наверняка бы расстреляли их к чертовой матери прямо в зале ресторана.       И тогда Багдад бы точно остался единоличным победителем в этой заочной войне за кокаиновую власть.       Джураеву же, кажется, мысль о восточном пути пришлась по душе, несмотря на то, что озвучила ее женщина. Он придвинулся ближе к столу и задумчиво сощурился: — Что вы имеете ввиду, Василиса? О чем идет речь? — Владивосток, Хабаровск, — перечисляла Вася, ни капли не колеблясь под натиском обжигающих карих глаз. — Этот рынок свободен и почти не имеет конкуренции, поэтому вы сможете увеличить свою прибыль, как хотите, без надобности продавать товар в Москве. — Виктор, это правда? — Гафур перевел внимание на Витю. — Да, — теперь в ход пошла непревзойденная актерская игра Пчёлкина. — Восточный транзит — новая схема, которую мы только планируем запускать, но перспективы у нее вполне благоприятные и выгодные.       Врал и не краснел.       В действительности же Витя в душе не ебал, выстрелит ли плод его бурной фантазии на самом деле. — В какие сроки вы хотите реализовать новый путь? — Джураев стал серьезнее, заинтересовавшись предложением. — Как только вы согласитесь, — вскинул уголки губ Пчёла. — Дадите добро — и мы запустим процесс. — Фархад, как тебе предложение Виктора и его зан? — Думаю, отец, — с улыбкой заговорил Фарик, — что стоит соглашаться. Это позволит нам расширить географию сбыта и не тратить время на переговоры с Багдадом, которые и так затянулись. — Ты прав, — кивнул старейшина, а после вернул взгляд на Пчёлкина. — Тогда, Виктор, как только вернетесь в Москву — сразу же отправляйте нам дополнительное соглашение. Я подпишу его.       Протянув друг другу растопыренные ладони, деловые партнеры закрепили будущий договор крепкими рукопожатиями.       Удавка, какая на протяжении последних полутора часов сдавливала шею, ослабила хватку и позволила Вите дышать свободнее. И пусть впереди его ждали бессонные ночи в раздумьях о новом — еще не существующем — транзите и муторные уговоры упертого Белого на восточное направление, новость о котором станет для лидера группировки настоящим сюрпризом, но сейчас Пчёла испытывал удовлетворенное облегчение.       Обо всех сопутствующих трудностях он подумает позже; после того, как разберется с любимой женой, что сидела по левую руку от него и деловито перелистывала страницы меню, будто сорока минутами ранее с ее подачи ничего не произошло.       На протяжении сделки они оба ходили по лезвию, рискуя вспороть им свои внутренности, подобно харакири.       Дождавшись, когда старейшины покинут ресторан, Пчёлкин расслабленно развалился на стуле, неторопливо закурил сигарету и вперился прищуром, полным колкости и иронии в одном флаконе, в Василису. Но та виртуозно игнорировала сверлящий взгляд супруга в свою сторону. — Ну, и что за выкрутасы ты здесь устроила, мафиози доморощенная? — Витя, затянувшись никотином, язвительно усмехнулся. — Была собой, — пожала плечами Вася, не отрываясь взглядом от меню, будто изучение цен на местные стейки для нее было самым увлекательным занятием. — Ты же сам мне так сказал. — Когда я говорил об этом, то не имел в виду вламываться на сделку к вооруженным наркодилерам, как к себе домой, — Пчёла сдавленно рыкнул и чересчур остервенело вжал бычок в пепельницу.       Вообще-то, именно это он и имел в виду.       Просто забыл, что быть собой в понимании Василисы — это плевать на правила, устраивать анархию там, где ее устроить невозможно, подрывать чужое терпение своими выходками и с двух ног без спроса врываться на опасные сделки, которые магнитом притягивали Пчёлкину, чей инстинкт самосохранения оставался чахнуть в утробе матери.       Руки Вити так и чесались в непреодолимом желании вытряхнуть всю дурь из жены за ее опрометчивый поступок. Но вместе с тем он чувствовал, как брюки в паховой области становятся тесными — безрассудство вкупе с ее бесстрашием и деловой хваткой, какая вдруг открылась в Васе на встрече, заводили Пчёлу не хуже сексуального нижнего белья, какое она носила на радость мужу.       Чертовка.       Когда-нибудь она точно сведет его с ума. — Нам повезло, что таджики не попросили расчеты по восточной схеме, — уже спокойнее отозвался Пчёлкин. — У меня по ней еще нихера нет. — Уверена, что ты сможешь быстро просчитать все риски, — Пчёлкина, игриво улыбнувшись, опустила ладонь на бедро Вити. — А вообще мог бы и поблагодарить; я, между прочим, ваши с Белым задницы спасла.       Из груди Пчёлы вырвался бессознательный ядовитый смешок.       Его глаза сверкнули плотоядной бесовщиной, готовые раздеть жену прямо посреди ресторана; ладонь по-хозяйски легла на девичью ножку и с силой сжала фарфоровую кожу. Витя медленно склонился над Василисой, опаляя ее шею горячим дыханием, и растянул губы в хищной ухмылке. — Не переживай, Цветочек, — хрипло прошептал Пчёлкин. — Ночью я обязательно поблагодарю тебя. Отблагодарю и оттрахаю так, что завтра ты сидеть не сможешь.       Живописная картинка предшествующей ночи яркими кляксами заплясала перед зелеными глазами Васи.       Она прикусила нижнюю губу и сорвалась на рваный вздох, наблюдая, как мужская рука провоцирующе поднимается по бедру вверх, к точке, которая уже изнывала в потребности ощутить мужа в себе. Пчёлкина неосознанно раздвинула ноги чуть шире, позволяя пальцам Вити пробраться к разрезу юбки, чтобы продолжить дразнящую пытку.       Возбуждение, вместе с адреналином, заволокли девичий взгляд покровом томительного желания. Но, как только Пчёла добрался до нужного места, он ослабил хватку и потянулся этой самой ладонью за сигаретой, оставив супругу в откровенном разочаровании.       Дьявол! — Мы так и будем делать вид, будто не поднимали тему о детях? — Витя говорил ровно, почти сухо; его сощуренный взгляд был устремлен в окно.       Не успела Василиса отойти от прилива горячей силы страсти, как сердце тут же камнем ухнуло в обледеневшие пятки. Она опасливо обернулась на мужа, который нарочно продолжал пялиться в окно, игнорируя сидящую рядом оцепеневшую любимую.       Твою мать.       Все-таки, слова Пчёлкина, которые он произнес несколькими днями ранее, не были спровоцированы действием травки. Все это время он старательно выжидал, когда Вася сама поднимет щекотливую тему, что колом встала в их семье, но вместо этого она с упорством барана делала вид, будто ничего не произошло.       Неужели Витя в самом деле так хотел ребенка? — Дорогой… — аккуратно начала Василиса, но тут же оказалась перебита едким смешком. — Я знаю эту интонацию, — Пчёла, усмехнувшись, покачал головой. — Так ты меня называешь, когда иронизируешь или где-то накосячила. Какой из вариантов правильный на этот раз? — Пчёлкин, — уже более строго и холодно отрезала Вася, — не перебивай и дай мне сказать.       В ответ Витя безмолвно кивнул с зажатой в зубах сигаретой, вскинул руки в капитулирующем жесте, а после вжал окурок в стенки пепельницы. За вечер в ней скопилось достаточно бычков, и почти все они носили название одной марки, которую Пчёлкин шутливо называл «Самцом». — Когда ты заговорил о детях, я удивилась, — вымолвила Василиса. — Мы никогда не касались этой темы, поэтому я оказалась к ней не готова. — То есть, ребенка ты не хочешь, — Витя неоднозначно хмыкнул, качнув головой. — Я правильно понял? — Нет, — на выдохе выпалила Пчёлкина, но тут же поправила себя. — Не сейчас. Ну, пойми, Вить, мы только-только поженились, еще толком не успели насладиться друг другом. У нас еще целая жизнь впереди, куда нам так спешить?       Пчёла, развернувшись корпусом к Васе, развалился на стуле и вцепился в нее задумчивым прищуром. Его зрачки сканировали напряженное женское тело, которое под чужим тяжелым взглядом едва не крошилось в волнении.       Возможно, доля правды в словах жены действительно была.       Они поженились меньше недели назад, а теперь странствовали по азиатским странам с наркотическими гастролями. Витя еще не до конца вкусил прелести супружеской жизни; не испил источник желания по отношению к Василисе, а уже думал о том, чтобы перевернуть привычную реальность вверх ногами рождением первенца. И все из-за чувства свободы во время медового месяца и сладких речей Гафура.       Ведь появление ребенка навсегда изменит жизнь супругов. Готов ли он к таким жертвам? — Может, ты и права, — согласился Пчёлкин и, положив ладонь на бедро Васи, устало улыбнулся. — Нам еще рано думать об этом. Но пообещай, Пчёлкина, что через год или два ты родишь мне самого умного и красивого ребенка в мире. — Обещаю, — Василиса лучисто рассмеялась, из-за чего изумрудные глаза осветились влюбленным блеском. — Как ты и сказал: он поставит на уши всю Москву. — А мы, оказывается, неплохой командой сегодня были, — с гордостью хмыкнул Витя. — Вместе заткнули таджикских чебуреков и вышли в плюс. Мне бы не помешал такой помощник, как ты. — Даже не надейся, Пчёлкин, — иронично усмехнулась Вася. — Мы бы с тобой не смогли сработаться на одной территории. — Это еще почему? — Пчёла оперся подбородком о кулак и расплылся в довольной улыбке. — Мы же оба упертые, как бараны, — хитро сощурилась Василиса. — Если только ты сам не станешь моей секретуткой, чтобы каждое утро приносить кофе в мой кабинет.       Какая же она, все-таки, пиявка.       Саркастичная, колючая, порой ядовитая и временами невыносимая заноза в заднице, но оттого и любимая.