Мимикрия II

      Днем «Метелица», вечером — «Метла».       Именно такую славу носило одно из самых модных заведений в Москве, попасть в которое в начале девяностых мечтал каждый третий.       «Метелица» появилась в столице вместе с новой магистралью — проспектом Калинина (недавно переименованного в Новый Арбат) в шестидесятых годах. Тогда это место представляло из себя двухэтажное кафе-мороженое с большими панорамными окнами, космической мозаикой на стенах и летней верандой с разноцветными зонтами.       Заведение, благодаря своему удачному расположению, быстро заработало себе популярность, и уже в семидесятых по вечерам семейное кафе превращалось в место, куда съезжалась московская молодежь для громких вечеринок.       Вначале здесь с концертами выступали музыкальные группы, исполняющие популярные зарубежные хиты, а уже ближе к концу восьмидесятых в «Метле» начали устраивать регулярные дискотеки, билеты на которые столичные тусовщики готовы были оторвать вместе с руками организаторов.       Известность «Метелицы» разрасталась с такой скоростью, что некогда безмятежное кафе-мороженое постепенно переквалифицировалось в полноценный развлекательный центр, внутри которого готовилось к открытию первое в городе крупномасштабное казино. Слухи о том, что его строительство спонсируют местные криминальные авторитеты, каких здесь всегда было в превалирующем количестве, быстро разлетелись между постоянными посетителями «Метлы».       Но Василисе, имеющей устойчивую невосприимчивость благодаря собственному прошлому, до присутствующих в заведении бандитов не было никакого дела.       Сидя в углу зала за одним из столиков на двоих, она со скучающим видом наблюдала за танцующими девицами, которые едва ли не жили здесь в надежде охмурить какого-нибудь мужика с толстой котлетой в кошельке. Им было абсолютно плевать, кто стоит перед ними: вылизанный с иголочки депутат, музыкант, приехавший выступить на одном из вечеров, или уродливый на морду криминалитет, который вместе с братвой приезжал в «Метлу» обкашливать свои нелегальные вопросики. — Ты погляди, как эти куколки стараются обратить на себя внимание, — выкрикнула Лизавета сквозь вакуум играющей музыки. — Они же сломаются скоро — так сиськи и жопу выпячивать противоестественно для человеческой анатомии. — Попова, завидуй молча, — Стрельникова усмехнулась, потягивая через трубочку алкогольный коктейль. — Девчонки пытаются наладить свою жизнь и найти богатого покровителя. Не нам их судить. — Но не среди бандитов же, — Лиза в брезгливости фыркнула. — Я все понимаю, времена сейчас для всех трудные, но чтобы так низко падать… Они же все мерзкие и страшные, мало ли, что в их отбитых после перестрелок головах вообще творится.       Безусловно, Вася была солидарна с мнением Лизаветы — раскручивать криминальных авторитетов своими симпатичными телами было не самой хорошей и безопасной затеей. Но уж лучше балансировать во всепоглощающей нестабильности так, чем становиться клофелинщицами, какие в Москве на фоне кризиса разводились едва ли не почкованием.       Дойдя до края нищеты, отчаявшиеся девушки открыли для себя клофелин — сильнейшее седативное средство, которое использовалось в медицине для регулирования артериального давления. Схема работы с ним была проста: в ресторанах клофелинщицы цепляли богатеньких лохов (желательно по одному), приглашали их в съемные квартиры, накачивали препаратом, обворовывали, а после при помощи подельников с пустыми карманами выбрасывали на улицу.       Доза вещества порой была настолько внушительной, что очнувшиеся после грабежа мужчины с трудом могли вспомнить о произошедшем. Некоторые из них с серьезными приступами на скорой помощи попадали в институт Склифосовского, прямиком в руки Стрельниковой. — Будто твой возлюбленный, благодаря которому мы попали в «Метлу», далеко ушел от этих бандитов, — Василиса обнажила в насмешливой улыбке ровный ряд зубов. — Ты моего Лешеньку с ними не сравнивай, — Попова надула накрашенные яркой помадой губки в мнимой обиде. — Он обналичкой занимается, а не людей убивает — это разные вещи, если ты вдруг не в курсе. Хотя, ты-то как раз должна знать разницу, а?       Лиза отставила пустой бокал в сторону и, опершись на локти, ближе придвинулась к Васе.       Она хитро сощурилась, будто пыталась найти в мимике подруги хотя бы тень недоумения на свой толстый намек, но Стрельникова только изогнула одну бровь и, откинувшись на спинку стула, склонила голову набок.       Василиса понимала, к чему — а точнее к кому — клонит коллега, но сдаваться под натиском этих бессовестных жгучих глаз не собиралась. — Не понимаю, о чем ты, — ее голос сквозил холодком. — Не прикидывайся дурочкой, Стрельникова, тебе не идет, — Лизавета уж слишком пафосно взмахнула рукой, давая пробегающему мимо официанту сигнал о повторении своего напитка. — Но если ты решила поиграть в угадайку, то я говорю о той облаве, которую твой бывший устроил на парковке нашей больницы. — Вы посмотрите-ка, какие мы слова знаем, — саркастично отозвалась Вася. — Облава! — Вот ты смеешься, а в тот вечер половина сестринского состава на ушах стояла — все боялись, что вот-вот стрельба начнется.       Стрельникова тяжело вздохнула, мысленно покрывая Пчёлкина обсценной лексикой.       Помимо непревзойденного профессионализма, медицинские сестры Склифосовского также отличались и чересчур длинными язычками, из-за которых в коридорах института наверняка уже разгуливали сплетни о жарком столкновении бывшей пары.       Василиса не любила повышенное внимание к себе, особенно, когда дело касалось личной жизни или ее причастности к криминальным кругам. — Пчёлкин, конечно, эффектно заявил о своем желании тебя вернуть, прямо самец, — Попова одобрительно кивнула. — Тонированные тачки, вооруженные мужики… Как Головин только в штаны не наложил после этого? Даже мне, находясь в безопасности, было не по себе. — У него к подобным встречам иммунитет, — Вася смерила подругу колким взглядом исподлобья. — Точно! Я совсем забыла, что он у тебя тоже из этих.       Под «этими» Лиза подразумевала подобных Пчёле бандитов, которых она с трудом переносила на дух.       Стрельникова закатила глаза, а после взглянула на Лизавету, которая заливала в себя третий к ряду коктейль. Ей и самой не терпелось как можно скорее прочистить горло алкоголем на фоне развернувшегося разговора, но отчего-то именно сейчас поблизости не наблюдалось ни одного официанта. — Угораздило же тебя, подруга, вляпаться в эту криминальную романтику, — продолжила Попова. — То один бандюган попадется, то второй. В вашем Бирюлево нормальных мужиков, что ли, нет? — С нормальными мне слишком скучно живется, — с ноткой яда ощерилась Василиса. — Оно и видно.       Вася на тяжелом выдохе сощурилась, проникая придирчивым взглядом вглубь клуба, тем самым давая коллеге понять, что поднятая в их диалоге тема закрыта.       Спустя полтора часа танцующие девушки, выпившие для храбрости за счет криминалитетов, уже нисколько не стыдились откровенных приставаний с их стороны. Похотливые обезьяны по-хозяйски лапали оголенные участки женских тел, усаживали девчонок к себе на колени и кормили их фруктами с потных лап, на коже которых отпечатывалась грязь чужих мук.       Тошнотворный ком, тут же застрявший в горле, заставил Стрельникову осушить принесенный официантом коктейль едва ли не залпом.       Наблюдать за этими животными было попросту омерзительно. — Смести-ка угол своего взгляда ко входу, красавица, — Лиза нахмурилась, кивая Василисе головой к главным дверям развлекательного центра. — Только резко не оборачивайся.       Вася едко усмехнулась, но сделала так, как ее попросила подруга. Изумрудный взгляд медленно скользнул с забитого людьми танцпола в сторону холла, где во всей красе перед девичьим взором предстали Витя и Космос.       Облаченные в дорогие костюмы и с уложенными прическами, они резко контрастировали на фоне усатых авторитетов, которые являлись завсегдатаями «Метелицы».       Явившиеся, как гром среди ясного неба, бригадиры стояли в ожидании хостеса, чтобы пройти к нужному столику, и с предвкушающим прищуром изучали новое для себя заведение. Лукавый взгляд Пчёлы подробно изучал перед собой раскрепощенных девиц, из-за чего с его идеально выбритого лица не сползала ухмылка, а массивный перстень на безымянном пальце отражал в черном камне блеск слепящих софитов. — Вблизи Витя выглядит еще краше, — оценивающе хмыкнула Лизавета. — Ничего такой жеребчик. А рядом с ним что за дядя Степа трется? — Космос, — Стрельникова усмехнулась в ответ на такие нестандартные сравнения пацанов.       Ей стало любопытно, как бы Пчёлкин и Холмогоров отреагировали на свои новые прозвища, которые обязательно закрепятся за ними в общении между подругами — наверняка бы в брезгливости открещивались от них.       Ведь Жеребчик и дядя Степа звучали не так солидно, как Пчёла и Кос. — Интересно, что они тут забыли? — Попова подозрительно сощурилась, провожая взглядом удаляющихся в сторону VIP-лож парней. — Забыла, в каком заведении мы находимся? — Василиса хмыкнула. — «Метла» же как магнит для таких, как они. А Космос и Витя всегда были заядлыми тусовщиками. — Хочешь, уйдем? — Лиза вдруг смерила подругу сочувствующим взглядом. — Чтобы они тебе глаза не мозолили, мало ли что. — Не нужно, — Стрельникова снисходительно улыбнулась. — Зря, что ли, твой ненаглядный Лешенька нам этот столик выбивал почти неделю? Просто не обращай на них внимания, и все будет в порядке. — Ну, смотри, Василиса Андреевна, я тебя предупредила. Если здесь начнется перестрелка — буду знать, кого винить.       Вася запрокинула голову в беззвучном смехе, из-за чего выпавшие из аккуратного пучка белые пряди задорно щекотали открытые участки кожи, а после еще раз боковым зрением взглянула на Пчёлу.       Он уверенной походкой направлялся сквозь танцующую толпу, в насмешке наблюдая за тем, как при виде двух бригадиров одинокие красотки вмиг озарились сладострастным сиянием и принялись выпячивать перед ними все свои физические достоинства.       Словно мишени на всеобщем обозрении, молоденькие одноразки натурально забавляли Витю своим старательным желанием ему понравиться. Ведь он знал, что если и уедет с кем-то из них сегодняшней ночью, то на утро эта ни к чему не обязывающая связь навсегда оборвется.       И они это знали.       Еще до посещения «Метелицы» Пчёлкин был осведомлен о существовании ее негласных правил, нарушать которые никто из посетителей никогда не осмеливался: никакой любви и отношений.       Честность — вот главный залог этого заведения.       Но так ли это было нужно Вите на самом деле?       За полтора года ссылки под Свердловском он ни раз задумывался и пересматривал свои взгляды на жизнь, в том числе половую. И если в девятнадцать лет Пчёле было интересно попробовать все, что только мог предложить одноразовый секс без обязательств, то сейчас все обстояло несколько иначе.       Витя стал более разборчив при выборе спутницы и не цеплял в постель первую встречную — одной только милой мордашки или пышной груди ему уже было недостаточно. Главным критерием потенциальной совместимости для Пчёлкина являлся естественный аромат женской кожи, который он улавливал при первом телесном касании, а также умение с достоинством подавать себя обществу. И, если совпадений во вкусах не происходило, то Витя лишь виновато улыбался даме и уезжал домой в одиночестве.       Ведь как там говорил один персидский философ? Лучше будь один, чем вместе с кем попало. — А тут ничего так, — Космос развалился на кожаном диване и оценивающе оглядел окружающие его атрибуты помещения. — Дорого, богато, да и девчонки симпатичные. Пчёл, че скажешь? — Нормально, — Пчёлкин, откинувшись на спинку кресла, достал из внутреннего кармана пиджака пачку сигарет.       Прежде, чем что-либо утверждать о заведении, ему необходимо было осмотреться и изучить местный контингент — Витя был наслышан, что основной аудиторией «Метелицы» являются сливки столичного общества наряду с влиятельными криминальными авторитетами.       Голубые глаза с льдистым отливом в доскональном прищуре мазнули по пульсирующему людьми танцполу, неосознанно задержались на груди одной из девушек с глубоким декольте, и перешли к столикам. VIP-ложа была настоящей кладезью высокопоставленных чинов, что без зазрения совести зажимали своих малолетних любовниц, наблюдать за которыми Пчёле было неинтересно. Почти омерзительно.       Старые извращенцы.       Он опустил взгляд к дальнему углу, где фигуристой кляксой в окутанном полумраке выбивалась светловолосая девушка в красном платье.       Этот силуэт Вите показался настолько болезненно знакомым, что он чересчур глубоко затянулся сигаретой и, точно сканер, лучше пригляделся к незнакомке, которая уже через несколько секунд приняла очертания Василисы.       Твою мать.       Стрельникова, которая никогда не любила клубы и шумные тусовки в окружении незнакомых людей, в самом деле была сейчас здесь, в «Метле» — в месте, ставшим натуральным синонимом таких слов, как «разврат» и «похоть». — Пчёла, ты че там, уснул? — Космос толкнул замершего в замешательстве друга локтем. — Кого заприметил уже? Красивая хоть? — Че? — Витя нахмурился, нехотя возвращаясь взглядом к Холмогорову. — Никого.       Во избежание лишних разговоров и непредвиденных ситуаций он не хотел говорить Косу о том, что в каких-то нескольких метрах от них сидела Вася в компании неизвестной девушки. Пчёлкин в целом планировал какое-то время оставаться незамеченным, чтобы как следует проанализировать поведение своей бывшей девушки в непривычной для нее среде обитания.       Или это только для Вити подобное открытие являлось необычным, а на самом деле Василиса за прошедшие полтора года стала настоящей светской львицей? — Тогда давай выпьем, — Кос протянул Пчёле наполненный коньяком бокал. — Отметим удачную сделку с Лапшиным, ну! — Рано радуешься, — Витя поджал губы, но напиток все же забрал. — Еще дождаться надо, когда Артурчик нужные документы подпишет — выебывается же, хер одноклеточный. — Не жужжи, брат, — Холмогоров похлопал товарища по плечу. — Подпишет, никуда не денется, и станешь ты новым учредителем «Курс-Инвеста». — Послезавтра отправим к нему нашего юриста, — Пчёлкин отрешенно кивнул. — Я, если честно, сначала против был этой идеи с рейдерством, — сам понимаешь, что мы не обросли еще нужными связями и замахнулись лихо. Но теперь вижу, какие перспективы эта конторка открывает бригаде. Наконец-то заживем, Пчёла!       Космос так широко улыбнулся, что Витя даже на мгновение удивился, как его довольная физиономия не разорвалась к чертовой матери.       Чокнувшись своим бокалом с чужим в торжественном тосте, Пчёла сделал большой глоток коньяка, закусил его лимоном и вернул взгляд в толпу, где еще несколько минут назад видел Васю. Он опасался упустить ее из вида, потерять и больше не найти глазами, поэтому старался не пропускать ни единой возможности, чтобы лицезреть Стрельникову перед собой.       Даже Холмогоров, что ни на секунду не затыкался, подпевая звучащим в заведении зарубежным хитам, не был способен отвлечь Витю.       Он удобнее устроился в кресле и с легкой ухмылкой изучал сидящую за скромным столиком Василису. Платье, в которое она была одета, красной тряпкой заставляло Пчёлкина, подобно быку перед началом корриды, сжимать пальцами кожаную обивку в нетерпении — ведь помимо красоты и элегантности в своем образе Вася олицетворяла еще и страсть.       Ту самую, необузданную и глубокую, какая когда-то была между ними.       Тонкие бретели утонченно обнимали за плечи, собранные в аккуратный пучок густые волосы открывали потрясающий взор на ключицы и длинную шею. Накрашенные губы расплывались в улыбке, а зеленые глаза определенно точно были устремлены на Витю.       Она заметила его.       Но вместо того, чтобы удивиться неожиданной встрече или отвернуться в нежелании видеть своего бывшего возлюбленного, Стрельникова приподняла свой бокал с коктейлем и осталютовала им Пчёле. Несмотря на прилично разделяющее их расстояние, он смог разглядеть в блеске изумрудного взгляда тех чертят, которых Витя видел в холле ресторана несколько дней назад во время бригадирского ужина.       Сердце в одночасье пропустило жгучий удар между ребер, из-за чего Пчёлкин ухмыльнулся — Василиса все еще заставляла его чувствовать себя глупым влюбленным мальчишкой — и ответно отсалютовал своим бокалом Стрельниковой, тут же залпом осушив его содержимое.       Они снова начали эту пленительную игру взглядов, отчего выпитый алкоголь совершенно не поспевал за мыслями Вити и не давал ему опьянеть.       Закурив сигарету, он исподлобья любовался Васей, к красоте которой были прикованы десятки чужих глаз. Но никто не осмеливался подойти к ней, поскольку каждый присутствующий в клубе прекрасно видел ее внутренний стержень и благоухающую уверенность — мужчины никогда не любили сильных женщин.       А это Пчёле было только на руку — он бы без зазрения совести уничтожил любого, кто только попробовал бы подойти к Стрельниковой этим вечером.       Время потеряло свою значимость, как и все, что происходило вокруг. Даже Космос, прежде предпринявший несколько безуспешных попыток, перестал обращать внимание на своего задумчивого друга. Сам же Витя и дальше бы продолжал наслаждаться женским очарованием, заигрывая с Василисой потемневшим в желании взглядом, если бы в какой-то момент она не встала со своего места и, оставив подругу в одиночестве, не направилась прочь из помещения.       Это был тот самый шанс, просрать который Пчёлкин себе позволить ни за что не мог.       Ему необходимо было действовать прямо здесь и сейчас. — Кос, — Витя толкнул товарища локтем, но тот, увлеченный подпеванием любимой песни, никак не реагировал. — Алло гараж, блять! Оглох, что ли? — Опа! Очнулся? — Холмогоров пьяно взглянул на друга, разведя руки в стороны. — Наконец-то вспомнил, что не один в клуб пришел, и совесть замучила? Че надо? — Видишь телку в самом углу? — Пчёла кивнул подбородком в сторону скучающей Поповой. — Отвлеки ее, чтобы она никуда не уходила. — Чего? — Лицо Космоса вытянулось, брови в непонимании нахмурились. — На кой хер? Ты че задумал, жук колорадский? — Просто сделай так, как я сказал, — Витя начинал порядком закипать, злясь на хмельную заторможенность друга. — Отвлеки ее, пока я не махну, понял? Потом все расскажу.       И, не дождавшись ответного понимания от Холмогорова, он рывком встал со своего места.       Но чтобы дойти до комнаты отдыха, за дверью которой скрывалась Василиса, Пчёлкину понадобилось преодолеть потную танцующую толпу, едва ли не в злобе избавиться от приставаний какой-то пьяной девки, что отчаянно пыталась повиснуть на шее, и обогнуть чересчур нерасторопного тучного официанта, будто назло преграждающего ему путь к заветной цели.       Наконец, остановившись у самой двери, Витя осмотрелся по сторонам, а после с задумчивым прищуром взглянул на стоящего перед ним охранника, чье безэмоциональное лицо напоминало строительный кирпич. — Слышь, друг, — Пчёла достал из внутреннего кармана пиджака портмоне, тут же выудив оттуда несколько свежих купюр. — Сделай так, чтобы никто сюда не заходил, договорились?       Охранник бегло оценил добротную сумму, которую перед ним выставил Витя, и, безмолвно кивнув, принял от него взятку.       Пчёлкин на это только победно усмехнулся, лишний раз убеждаясь в мысли о том, что в современном мире, а особенно в рушащемся к чертям государстве, можно было купить абсолютно все — даже уединение с Васей.       Сегодня никто не посмеет помешать им.       Еще раз осмотревшись по сторонам, дабы не нарваться на пьяный взгляд Космоса, который в этот момент изо всех сил старался уболтать своим вниманием Лизавету, Витя вошел внутрь комнаты отдыха, не забыв при этом плотно закрыть за собой дверь.       Стрельникова стояла к нему спиной у напольного зеркала, что по ширине занимало всю противоположную стену, и ловкими движениями поправляла слегка взъерошенный пучок на затылке. Поднятые к голове руки позволяли как следует рассмотреть осиную талию, по которой в тесных объятиях струилась красная ткань длинного платья с разрезом на бедре. Его открытый верх оголял худые ключицы и плавные изгибы шеи.       Пчёла редко — практически никогда — не видел Василису такой, храня в памяти лишь ее бесформенные футболки, да потертые временем джинсы, изредка — платьица с закрытыми плечами. Плавные, почти скользящие, движения по женскому телу настолько заворожили Витю, что на мгновение он умудрился забыть о первоначальной цели своего визита.       И только когда глаза Васи резким движением поднялись на него, сверкнув в отражающей глади неприкрытым азартом, Пчёла с ухмылкой сделал первый аккуратный шаг в ее сторону.       Василиса замерла, внимательно наблюдая через зеркало, как неспешно, подобно задумавшему охоту льву, к ней приближался Пчёлкин. Размеренный стук его дорогих туфель отскакивал от пола к стенам, а после попадал прямиком в барабанные перепонки. Еще через несколько шагов Стрельникова стала чувствовать поблизости терпкий шлейф мужского парфюма вперемешку с выпитым алкоголем.       Крышесносная смесь. — Не ожидал тебя увидеть в подобном месте, — Витя взметнул уголки губ в тени улыбки. — Прекрасно выглядишь. — Я полна неожиданностей, если ты помнишь, — равнодушно отозвалась Вася.       О, эти неожиданности Пчёла помнил очень хорошо. Все до единой, вплоть до восемьдесят восьмого года. — В прошлую встречу нас отвлекли, — хриплый голос Вити отозвался в комнате гулким эхом, обволакивающим и манящим. — Кажется, в тот вечер мы уже все обсудили, — Василиса расправила плечи, ощущая на них чужое, щекочущее кожу, дыхание. — Нам больше не о чем разговаривать. — Нам необязательно говорить, Стрельникова.       Остановившись в непростительной близости за спиной у Василисы, Пчёла склонил голову и провел кончиком носа вдоль женской шеи, чтобы вновь вдохнуть в себя ее новый аромат. И пусть эти горькие парфюмерные ноты были для него непривычны и далеки, но как же они гармонично подходили к новому облику Стрельниковой.       Витя вкрадчиво улыбнулся, когда почувствовал, как в ответ на его невесомые прикосновения по чужой коже пробежали мурашки, а сама Вася наклонила голову в противоположную сторону, прикрыв глаза. — Не отводи от меня взгляд, — горячий шепот Пчёлкина безжалостно опалил мочку девичьего уха. — Посмотри на меня.       Василиса медленно распахнула веки, возвращая потемневшие глаза обратно к зеркалу. Она впилась в отражение Вити исподлобья, но это не помешало ему разглядеть в полумраке изумрудов те самые огоньки, которые, подобно искрам, разжигали костер и в его груди.       Это именно то, что было нужно.       Не отрываясь от зрительного контакта, что сворачивал желудок в петлю, Пчёлкин опустил руку на Васину талию, слегка сжал ее пальцами, а после ладонью стал подниматься вверх. Он медленно, почти тягуче, скользил по женским изгибам и едва находил в себе силы сохранять здравый рассудок.       Если бы не выставленные Стрельниковой границы, Витя бы уже давно усадил ее на стоящий рядом комод и ощутил так, как давно этого хотел.       И он, рано или поздно, обязательно это сделает.       Василиса шумно выдохнула, тут же прикусив нижнюю губу, когда ладонь Пчёлы поднялась к груди и обвела ее очертания. Но долго на манящей части тела он задерживаться не стал, продолжая скользить выше, к шее, отчего Вася чуть вскинула голову. — Не кусай свои прекрасные губы, Цветочек, — Витя обхватил несколькими пальцами девичий подбородок, исподлобья наблюдая через зеркало за тем, как грудь Стрельниковой тяжело вздымалась в нарастающем импульсе.       Пчёлкин коснулся большим пальцем накрашенных губ и провел им в сторону, оставляя после себя красную дорожку размазанной помады на женской коже.       Несмотря на то, что внешний вид для Василисы стал важнейшим аспектом ее непоколебимой уверенности, она нисколько не противилась тому, как Витя по-хозяйски портил ей макияж. Она лишь усмехнулась, заглядывая в его темный взгляд, в котором буйствовал ураган разрастающейся одержимости, и приняла правила новой игры.       Если Пчёла хочет посостязаться с ней в дразнящих пытках — Стрельникова не останется в долгу.       Память все еще хранила его уязвимые места, потому, когда большой палец снова остановился на прежнем месте, Василиса приоткрыла рот и обхватила его губами, кончиком языка касаясь шершавой подушечки. Почувствовав кожей влажные ласки, Витя шумно вобрал воздух через нос и оскалился. — Играешь не по правилам, Стрельникова, — рычащий шепот сжал внутренние органы Васи в тугой узел. — Не рискуй запрещенными приемами. — Мне всегда было плевать на правила, Пчёлкин.       Томная ухмылка Василисы, какую Пчёла увидел в отражении зеркала вкупе с дерзским высказыванием, отозвалась в его теле разорвавшимся снарядом.       Животное желание, которое он пытался сдерживать последние полчаса, упало на глаза страстным забралом, побудив резким движением развернуть Стрельникову и тесно прижать ее к себе. Обхватив талию обеими руками, Витя впился в чужие губы, что хранили на себе привкус выпитых коктейлей и размазанной им же губной помады, и проник языком в девичий рот.       Вася не пыталась сопротивляться, чувствуя, как клубок возбуждения затягивается внизу ее живота — она уже давно послала к черту все выставленные собой же границы, и теперь на тяжелом выдохе обнимала Пчёлкина за шею.       Они оба оказались слабее той необъятной силы, которая, словно магнитом, пленила их друг к другу даже спустя полтора года разлуки.       Мужские ладони блуждали по стройному телу, сжимали кожу под платьем и оставляли после себя красные следы. Комната отдыха, до которой едва ли доносилась эхом играющая в клубе музыка, пропитывалась синхронным прерывистым дыханием.       Подхватив Василису за бедра, Витя сделал шаг вперед и усадил ее на комод, о котором размышлял еще каких-то десять минут назад. Чтобы не прерывать телесный контакт и быть еще ближе, Стрельникова шире раздвинула ноги, тем самым впуская в свое пространство Пчёлу.       Он приник губами к ее шее, вдыхая во время дорожки поцелуев тот самый естественный аромат женского тела, который так дурманил Витю. Еще ни одна девушка в жизни, какой бы прекрасной она не была, никогда так не подходила ему, как Вася.       Только ее запах был способен завести Пчёлкина с полуоборота. — Что будем делать, если сюда кто-нибудь зайдет? — Запрокинув голову к потолку, сладкой патокой в голосе поинтересовалась Василиса. — Я обо всем позаботился, — Витя поднялся к девичьему лицу, обхватывая его обеими руками. — Никто сюда не сунется, пока я не скажу. Не думай об этом. — Я не хочу заниматься сексом в клубе, полным бандитов, — Стрельникова томно вздохнула, когда Пчёла коснулся зубами мочки ее уха. — А заниматься сексом с бандитом, значит, это другое? — Витя беззлобно усмехнулся и с любопытством заглянул в полные влечения глаза напротив себя. — Тогда поехали ко мне, там нас точно никто не побеспокоит. — Но я пришла сюда не одна, — нехотя воспротивилась Вася. — Я не могу просто так бросить Лизу.       Она оперлась на руки за спиной и игриво улыбнулась, ножкой скользя по мужскому бедру, из-за чего Пчёлкин, не отрывая затуманенного взгляда, плотно сжал челюсть в нетерпении — тратить их совместное время на неизвестную мадам он не имел никакого желания. — О твоей подружке я тоже покумекал, — Витя осклабился. — Она под чутким присмотром и уже вряд ли вспомнит о твоем существовании до завтрашнего дня. — А ты все продумал, Виктор Павлович.       Официоз, произнесенный Стрельниковой пусть и в шутку, резанул слух, отчего Пчёла незаметно дернул щекой. Он взял ее за руку, крепко сжимая ее ладонь в своей, и повел к выходу из комнаты отдыха, что за прошедшие десятки минут впитала в свои стены их увлеченность друг другом.       Витя кивнул охраннику, наспех пихнул ему еще несколько купюр за прекрасно отработанную роль сторожилы и уверенным шагом направился вместе с Василисой к главному холлу «Метлы», минуя заметно опьяневшую толпу на танцполе. Его глаза скользнули по VIP-ложе, где за одним из столиков Космос продолжал охмурять Лизавету, отчего Пчёлкин довольно ухмыльнулся — завтра ему бы стоило как следует отблагодарить друга за проявленную самоотверженность в усердном отвлечении подруги Васи.       Ночной апрель, плавно перетекающий в благоухающий ласковый май, встретил пару мягкой прохладой, ветер которой щекотал кожу и развевал в воздухе светлые локоны Стрельниковой.       И, если бы Витя не являлся закоренелым скептиком, не верящим в знаки судьбы, то обязательно бы подумал, что даже сама природа благоволила им этой ночью остаться вместе. — Надеюсь, ты не сядешь за руль после выпитого? — Поинтересовалась Василиса с легкой усмешкой на губах. — Иначе я с тобой никуда не поеду. — На такие случаи у нас с Космосом есть помощники.       Пчёла склонился в мнимом реверансе возле припаркованной иномарки и, открыв перед Васей дверцу пассажирского сидения, пригласил ее внутрь.       Стрельникова едва ли не вскинула бровки в неподдельном удивлении, но вовремя себя остановила — какие же денежные обороты теперь водились на счетах у бригадиров, что они вот так запросто могли позволить себе круглосуточных водителей в условиях всенародного кризиса?       И уж тем более ее интересовали применяемые пацанами методы, которые позволяли им лутать такие баснословные бабки.       Но вместо того, чтобы задать свои вопросы вслух, Василиса взметнула уголки губ в благодарности и мягко опустилась на кожаное сидение подержанного, но вполне приличного мерина. Дождавшись, когда Витя займет свое место рядом с Васей, водитель без лишних вопросов завел мотор и тронулся с места.       Плавное движение вдоль столичных дорог убаюкивало, а гладкость прохладных автомобильных кресел приятно обволакивала тело, благодаря чему Стрельникова позволила себе прикрыть глаза и опустить голову на подголовник.       Осознание ситуации, в которой она в настоящий момент ехала вместе с Пчёлкиным в его квартиру, нахождение которой Василисе было абсолютно неизвестно, отозвалось в конечностях холодком и легкой дрожью. Она в самом деле позволила ему поцеловать себя, уступая в их битве бывших возлюбленных. Но, быть может, этой ночью Вася и поддалась Вите, — оспаривать свое взаимное желание она нисколько не торопилась — но просто так сдаваться не планировала.       И уже завтра, как только солнце вновь появится на горизонте, все встанет на свои места, где Стрельникова и Пчёла будут противоборствующими против друг друга сторонами. — Карета подъехала ко дворцу, принцесса, — насмешливый шепот Вити, раздавшийся над ухом через полчаса поездки, выдернул Василису из полудремы.       Она распахнула заспанные глаза и, проигнорировав до невозможности абсурдное к себе обращение, взглянула в тонированное окно тачки, где уже через мгновение узнала район Хамовники.       Пчёлкин первым покинул автомобиль, чтобы, как и следует джентльмену, помочь Васе выбраться наружу. Он протянул ей свою ладонь, и когда Стрельникова выпрямилась в полный рост, увлек ее в сторону одного из подъездов новенькой многоэтажки. В свете уличных фонарей она смогла разглядеть в аквамариновом взгляде не только искры, что натурально сжигали ее нутро в предвкушении, но и таинственную нежность, прежде с которой Витя смотрел на нее в далеком восемьдесят восьмом году.       Его однокомнатная квартира, расположенная на пятом этаже, встретила пару объемным мраком, растворяя в себе их самые потаенные и запретные желания, которые останутся только между ними и скроются в прошедшей ночи отголосками воспоминаний. — Квартира небольшая, но на первое время сгодится, — хриплым голосом пояснил Пчёла. — Пока свою не куплю. — Да, — со знанием кивнула Василиса, на ходу скидывая с себя туфли и проходя вглубь единственной комнаты. — Здесь облаву не устроишь.       Витя едко усмехнулся, мысленно сетуя на злопамятность бывшей девушки, и проводил ее удаляющийся по коридору силуэт взглядом исподлобья. Он неспешно следовал сквозь пелену тьмы за Стрельниковой, которая, кажется, чувствовала себя в незнакомой квартире так, будто всю жизнь прожила в ее стенах.       Остановившись у подоконника, Вася невесомо провела указательным пальчиком по его поверхности, а после, развернувшись лицом к Пчёлкину, запрокинула голову, несуетливо выгибая тело в зарождающемся танце.       Она плавно повела плечом, из-за чего бретель платья скользнула по коже вниз, и соблазнительно вильнула бедром, побуждая Витю поджать губы в предвкушении. Ее взгляд искрил азартным огоньком, уголки губ дрогнули в игривой улыбке, руки поднялись вверх, пленительными движениями зазывая Пчёлу к себе.       Василиса обезоруживала его одним только видом — в этом чертовом красном платье с разрезом, из-за чего сопротивляться ее магнетическим призывам не оставалось никаких сил.       Витя за несколько размеренных шагов, так, чтобы не прерывать чарующий танец, подошел к Стрельниковой и положил свои ладони ей на талию, утыкаясь носом в длинную шею. Губы сами собой выстраивали дорожку из поцелуев вдоль гладкой кожи, остановившись за ушком, чтобы зубами едва прикусить его мочку.       В объятиях Пчёлкина, чьи руки плели на теле нежные оковы, Вася ластилась, подобно грациозной кошке, скрывая в темноте комнаты свою удовлетворенную улыбку. Извиваясь бедрами из стороны в сторону, она чувствовала, как возбуждение Вити с каждым ее движением нарастало все больше. — Ты с ума меня решила свести, Стрельникова? — Горячее дыхание Пчёлы щекотало не только плечо, но и все ее естество, свернувшимся клубком отзываясь внизу живота. — А если так, то что? — Василиса почти касалась своими губами чужих, чем неистово дразнила Витю. — Тогда мне придется тебя наказать, — Пчёлкин неопределенно повел плечами, а после сильнее сжал пальцы на девичьей талии.       Честное слово, если Стрельникова выкинет что-нибудь еще, он обязательно разорвет на ней платье голыми руками и возьмет так, что весь подъезд дома в Хамовниках будет невольным свидетелем ее криков. — Так накажи меня, Пчёлкин.       Щелчок затвора. Секундное замешательство. Взрыв.       И все, что Витя успел запомнить после, только то, как он одним рывком притянул Васю к себе и впился в ее расплывающиеся в довольствии губы своими.       Комната, что еще секунду назад казалась привычной, расплывалась перед глазами мельтешащими картинками, как во время сильного алкогольного опьянения. Необузданное желание разливалось по венам раскаленной лавой, заставляя легкие разрываться в мелкую крошку, а из груди вырываться животному рыку.       Не разрывая поцелуя, Пчёла подхватил Василису на руки и спиной уложил ее на диван. Женские ножки изящно обхватили его талию, задирая платье непростительно высоко, благодаря чему одной рукой Витя смог добраться до кромки нижнего белья.       Несколькими пальцами он сдвинул тонкую ткань черного кружева и накрыл ими уже влажные складки, отчего Стрельникова на тяжелом выдохе запрокинула голову. — Я скучал по твоему голосу, — в тени улыбки прошептал Пчёлкин. — Не сдерживай себя.       Мужские пальцы огладили пульсирующую в обжигающем желании плоть, а после проникли внутрь, заставив Васю, наконец, сокрушиться на первый стон.       Сладкая патока, прозвучавшая у самого уха, сработала новым щелчком тумблера, который бессовестно стирал любые границы в сознании Вити. Он шумно вздохнул, а после одним рывком стянул бретели платья вниз, открывая для себя взор на обнаженную грудь Василисы, что вздымалась от тяжелого дыхания.       Красота женского тела завораживала, побуждая Пчёлу не медлить больше ни единой секунды.       Ведь он так давно хотел ощутить Стрельникову изнутри. Вновь стать с ней единым целым, грубыми толчками двигаться в одном ритме и утопать в стонах, порой срывающихся на крик.       Василиса являлась для Вити натуральным витамином.       Чертовым антидепрессантом, без приема которого уже на следующий день его настигал жестокий синдром отмены, заламывая руки в предательском треморе.       И как только Пчёлкин прожил без Васи столько времени, размениваясь на одноразовых пустышек, которые не стояли с ней рядом даже на расстоянии десяти метров?       Нет, больше он ни за что ее не отпустит. Не променяет на случайные связи и не позволит кому-либо еще притронуться к его любимому Цветочку.       Ведь даже обрушившееся на тело удовлетворение, тот самый экстаз, какой Витя ощущал после близости с Василисой, был наивысшей точкой наслаждения. После него тело становилось ватным, сознание — невесомым, без единой мысли в голове.       Все было так, как надо. Рядом с ней. — Мне этого не хватало, — расслабленно улыбнулся Пчёла, прикрыв глаза, чтобы восстановить сбитое дыхание. — И тебя не хватало, Стрельникова.       Вася взметнула уголки губ, польщенная откровением своего бывшего молодого человека, но торопиться с взаимным для него ответом не торопилась. За прошедшие полтора года ее потребность изливать чувства изрядно атрофировалась, выставляя насильный блок на любое их проявление.       Чувства, какими бы они ни были, являлись для Василисы проявлением слабости, позволить которую она не могла, особенно при контакте с Витей.       Потому, наградив его красноречивым молчанием, Стрельникова встала с постели и принялась надевать на себя платье, которое в порыве страсти Пчёлкин безжалостно скинул на пол. — Ты куда-то собралась? — Витя, услышав шорох одежды, открыл глаза и приподнялся на локтях, чтобы убедиться в своих неутешительных догадках. — Ты всегда был очень проницательным, — Вася беззлобно усмехнулась, собирая густые волосы пластмассовым крабиком. — И позволь поинтересоваться куда? — Пчёла нахмурился.       Не так он представлял окончание их совместно проведенной ночи. На кой хер Стрельниковой вдруг понадобилось сбегать от него? — Домой, — Василиса смерила Витю, что уже поднялся с постели, снисходительным взглядом. — Туда, где люди отдыхают и спят по ночам. — Почему ты не можешь остаться у меня? — Зубы Пчёлкина в раздражении едва ли не скрипнули. — Утром я отвезу тебя в Бирюлево. — Забыл о главном правиле «Метлы»? — Вася изогнула бровь в насмешке. — Никаких обязательств. — Стрельникова, я нормально спросил.       Она снова уходит от него. Ускользает, подобно сыплющемуся сквозь пальцы песку.       Вот так, легко и просто, будто произошедший между ними секс для Стрельниковой ничего на самом деле не значил, и Витя даже ничего не мог с этим сделать.       Только бесполезно хватался за воздух в призрачном желании остановить ее.       Теперь Пчёла понимал, буквально ощущал каждым миллиметром своих нервных окончаний, что чувствовали девушки в те моменты, когда он так же сбегал из их квартир после прошедшей с ними близости.       Вася зеркалила его поведение вплоть до мелочей, а это еще больше раздражало и без того взвинченного Витю.       Твою мать. — Я не хочу оставаться в квартире, повидавшей до меня десяток других девушек, — честно, но безразлично, призналась Василиса. — Кто бы говорил! — Пчёлкин ядовито усмехнулся, повысив голос. Оспаривать услышанную правду он не хотел. — Ты же сама трахаешься с Головиным, разве нет?       Слова, которые он не успел даже толком обдумать в вспыхнувшей обиде, заставили Стрельникову ощериться.       Она остановилась в дверном проеме и обернулась через плечо, смотря на Витю так холодно, что разлетающийся в воздухе остроконечный лед хлесткой пощечиной прошелся по его щекам.       Ревнивый идиот. — Прости, — уже сдержаннее проговорил Пчёла. — Вырвалось. — Доброй ночи, Виктор Павлович.       Василиса сверкнула во взгляде неприкрытым пренебрежением и направилась к выходу из квартиры, оставляя Витю, злого до чертиков на самого себя, стоять посреди пустой комнаты в одиночестве.       Он снова все испортил.