До Вас. III Навсегда?

— Спичек не найдется? — сказал низкий голос, ещё одна примечательная черта новой начальницы. Постоянные посетители курительного местечка прервали увлекательную беседу и повернулись на звук. Строгая, но привлекательная женщина прошлась по ним снизу вверх, держа во рту сигарету. — И не только. — не скрывая интереса, Самохвалов в своей манере сделал шаг на встречу, чиркнул спичкой и поднес к женскому лицу. — Благодарю. — дым окутал пространство. — Я вас раньше не видел, вы из какого отдела? — низкий тембр, необычная внешность, главной особенностью которой был выдающийся для женщины рост, на пару сантиметров уступающий мужскому. — Вы и не могли меня видеть, здесь я впервые. — Это правда, я бы заметил. — язвил Новосельцев, разделяя интерес друга. — Новосельцев Анатолий Ефремович, начальник легкой промышленности, это Юрий Григорьевич Самохвалов звезда нашего учреждения и по совместительству зам директора. — Да, я это заметила. — она окатила обоих внимательным взглядом. — Значит вы из легкой, легонькой промышленности. — женщина имела чувство юмора, подражая манере общения собеседников. — А вы, боюсь предположить, из тяжеленькой? — Не бойтесь, из тяжеленькой. — она усмехнулась, качая головой. — Если бы вы только знали, как мы вас ждали. — Юра рассмеялся, радуясь переменам и скорому уходу Басманова. — Как дембеля. — бросила женщина с ухмылкой. — Моя фамилия Ядерная, в лицо зовут меня Анной Николаевной, за спиной — не уточняла. — мужчины, переглянувшись, еле сдержали смех. — Значит будем знакомы, Анна Николаевна. — Так точно. — женщина, выбросив окурок, стремительно вышла, оставляя приятный шлейф духов. Мужчины, наконец, дав волю эмоциям громко рассмеялись, выходя за ней. — Стопроцентное попадание. — произнес Юра через смех. — Ух, кака! — Очаровательный женский экспонат. — смеялся Толя, чуть не столкнувшись с директором на балконе. Новосельцев, оцепенев на секунду, потерял былую прыть, как и улыбку. Продолжительный взгляд, посыл которого было трудно угадать. Ненависть, безразличие или оставшаяся горечь? Эта женщина навсегда останется загадкой. Она, наконец, опустив оппонента взглядом, поспешила вниз по лестнице, не проронив ни слова. Самохвалов, поддавшись общему напряжению, даже забыл поприветствовать директора. — Не жалеешь? — заместитель медленно провожал красивую фигуру, одетую в импортный костюмчик. — Ни о чем не жалею, никого не виню. — он натянул улыбку, хлопнув товарища по плечу.

******

— Скоро вернусь. — сказал Новосельцев Георгию, забирая последний сверток. Сегодня хотелось справиться побыстрее, дети ожидали обещанные конфеты. Черная Волга тронулась, скрываясь в кромешной темноте московских улиц. Мороз, проникший в салон, бодрил уставшую голову, которая смотрела по зеркалам, увиливая от машин. Последний адрес, мужчина резко затормозил у монументальной сталинки. Ноги быстро перебирали ступени, звонок, она… молчание.

******

Пара, расположившаяся в гостиной на диване, покорно ждала курицу из духовки. Первая попытка женщины разубедить мужчину в том, что домашняя еда намного лучше ресторанной. Впервые Людмила с такой чуткость и внимательностью отнеслась к ужину, хотелось удивить. — Я в душ. — Федора, кротко поцеловав в висок, отпустил женскую талию, удаляясь в ванную. Калугина, проводив его взглядом, слегка улыбнулась и поднялась с дивана, расхаживая по просторной площади. Квартира уже не казалось настолько темной и пугающий, как при первой встречи, однако всё равно чувствовался это неприятный министерский привкус, возможно он исходил от хозяина? Как женщина не пыталась найти плюсы, её хоть и небольшая квартирка казалась в разы милей и уютней, но это ведь не главное. Обои можно переклеить, мебель поменять, да и к тому же, кто запрещает проводить время у неё дома. Одним словом — мелочи, переживая о которых свойственны для всех представительниц женского пола, в особенности по вечерам, в особенности на голодный желудок. Однако сколько бы недостатков не нашлось, всё перекрывало одно большое преимущество — она не одна, её целуют и обнимают по ночам, о ней заботятся, возможно даже любят, любит ли она сама? Этот животрепещущий, интригующий, каверзный вопрос каждый день поднимался в голове, оставаясь без ответа, впрочем он был не так важен на данный момент. Прошло слишком мало времени, чтобы определиться с правильностью принятого решения, к тому же чувства — наука тонка, не терпящая разумного объяснения и доказательств. Людмила, измучив себя, закончила очередные размышления на мысли — время покажет. Кстати о времени, часы пробили девять, за последним ударом последовал короткий звонок в дверь. Женщина, повернув голову, направилась в коридор. Открывать было боязно, ввиду позднего часа и положения, пока что, гостя в этом доме. Однако рука сама потянулась за щеколдой, дверь отварилась, обнажая личность ночного посетителя. Дыхание сперло, тело начало трясти от мысли потенциального скандала, зная Новосельцева, способного при большом желании и нетрезвой голове, залезть на балкон второго этажа, заявиться сюда было пущей безделицей. Однако где он взял адрес — загадка, которую она старалась разгадать в эти напряженные несколько секунд. Повисла гробовая тишина, казалось, было слышно, как билось её сердце, может оно билось по другой причине? — Добрый вечер. — выжал он из себя, не опуская взгляд. В отличии от женщины, Новосельцев был более, чем непоколебим. — Я наверное ошибся квартирой. — Толя хотел оставить монолог без ответа, но был остановлен мужским голосом. — Анатолий Ефремович, вы по адресу. — в проеме появился Басманов в накинутой на голое тело рубашке и брюхах, по шеи стекали капли от мокрых волос. Людмила резко кинула взгляд на мужчину, недоумевая, что происходит. Новосельцев молча протянул сверток, смотря на обителей квартиры под номером 8. Заплывшее тело хозяина вызывало неприязнь, физическая форма, естественно по мнению Анатолия Ефремовича, нуждалась в срочной корректировке и отказе от хлебобулочных изделий хотя бы на месяц. — Спасибо. — мужчина, не подозревающих о тщательной оценке его тела, протянул конверт. — Это на чай. — купюра в 10 рублей была протянута следом. — Я люблю кофе. — он строго посмотрел на министра, качая головой, все силы были направлены на тушение внутреннего пожара, который мог вылиться в вполне реальную драку. — Хорошего вечера. — поймав женские глаза на секунду, он развернулся, с гордостью напополам с горечью спускаясь по лестнице. Дверь, наконец, закрылась. Людмила, обернувшись, с нетерпением ждала объяснений, но их не последовало. — Бордо 1970. — Басманов, обнажив бутылку, с наслаждением крутил содержимое. — Превосходное вино, тебе понравиться. — Это всё? — бровь была невольно скинута вверх. — При всем уважении, две бутылки для вечера четверга многовато. — он усмехнулся, целуя в щеку. — Я не об этом. По-твоему, нормально спонсировать нелегальный оборот алкоголя? — она впервые повысила голос. — Ты слишком серьезно к этому относишься. — Это аморально. — Ничуть. Мне продали товар, я заплатил за него деньги, кто виноват, что на полках советского магазина стоит одна бурда, уж лучше выпить яду. Твой костюм наверное тоже не на ивановской ткацкой фабрике сшит. Каждый человек хочет для себя лучшего, не так ли? Не вижу преград отказывать себе в удовольствии. — Это неправильно. — Добро пожаловать в современный мир, капиталистический и несправедливый. В следующий раз я куплю советского шампанского. — мужчина ушел на кухню, оставляя женщину в темном коридоре. Она, взглянув на себя в зеркало, провела рукой по шерстяному, немецкому кардигану. На прошлой неделе её буквально разрывало от факта причастности своего подчиненного, точнее сказать бывшего возлюбленного, к данному занятию, противозаконного, аморального и постыдного, сегодня она сама является соучастником преступной схемы, поощряя инициативу, жизнь — непредсказуемая штука. Женщине, привыкшей делить всё на черное и белое, плохое и хороше, было трудно смириться с устоями современного общества, его порядками и новым виденьем справедливости и честности. Если подумать, то ничего страшного вовсе и не произошло, действительно, советский алкоголь не представлял из себя ничего хорошего, и она это прекрасно знала, возможно во всем виноват политический режим, вынуждающий людей искать лазейки, преступать закон ради того, чтобы жить слегка лучше, жаль, что хорошая и сытая жизнь доступна ограниченному числу населения. Мысль о Новосельцеве тут же посетила её, кто хуже — Анатолий Ефремович, работающий на благо семьи, рискующий попасть под статью ради прибавке к зарплате, наконец, просто выполняющий поручения от начальства или же они, бесящиеся с жиру… Спрос порождает предложение — самый простой закон любой экономики, так кто же тогда виноват? Вспомнив слова, брошенные в адрес подчиненного, Людмила стыдливо прикусила губу, жалея о столь грубых высказываниях. По большей части женщина злилась вовсе не из-за ночной подработки, хотя эта новость крайне разочаровала, а из-за его очередного вранья, которое с уверенностью можно назвать недосказанностью ради её же блага и сохранения нервных клеток. Жаль, что разумные мысли приходят опосля, Калугина, выйдя из размышлений, направилась на кухню, запланировав извинительный разговор на завтра.

******

Басманов, закончив непродолжительный рассказ об учреждении, специфики работы и обязанностях, возложил новоиспеченного начальника на плечи заместителя. — Мне пора. — с этими словами он зашел в кабинет. — Уже? — женщина, подняв жалобный взгляд, подошла вплотную. — Вызывают. — он развел руками и улыбнулся. — Как она? — Замечательно, уработает отдел до смерти. Чем то тебя напомнила, такая же серьезная, с «дивным» характером. — он рассмеялся, получив удар по плечу. — Будь готова к полседьмому, у меня для тебя сюрприз. — он кротко коснулся губ. — До встречи. — дверь хлопнула с обратной стороны, оставляя женщину воевать в одиночку. Уставшие ноги медленно перебирали ступени, хотелось поскорей принять горячий душ и завалиться под теплое одеяло, внимая книге и слушая порывы ледяного ветра. Однако глаза заприметили знакомую фигуру, опережающую на несколько десятков метров. Людмила, вспомнив вчерашний вечер, стремительно побежала вперед, однако двери лифта закрылись раньше, чем она оказалась на лестнице. Выйдя на улицу, женщина потеряла всякую надежду увидеть его, к счастью, Новосельцев был сегодня не склонен торопиться, спокойно очищая машину от снега. — Анатолий Ефремович. — она сделала пару шагов, боясь спугнуть. — Добрый вечер, Людмила Прокофьевна. — мужчина, обернувшись, легко улыбнулся, будучи уверенным в том, что диалог ограничиться взаимным приветствием. — Уделите мне пару минут? — внутри что-то нервно защекотало, но он не подал виду. — Я не в силах вам отказать. — Я хотела сказать… Одним словом я… — при близком присутствии и зрительном контакте директор теряла равновесие и по видимости весь словарный запас, она ещё помнила его запах и вкус губ. — Я виновата, простите мне грубые слова и ту сцену в кабинете, я была не в себе. — глаза резко опустились, мужчина лишь недоумевающе пожал плечами. — Не стоит извинений, вы абсолютно правы, более того я с вами полностью согласен и на счет лживого, и на счет бессовестного. — Я не хотела… — она не успела продолжить. — Обидеть? Бог с Вами, на вас невозможно обижаться да и к чему мне это? На правду ведь не обижаются? — он грустно улыбнулся. — Наверно стоит прояснить всю ситуацию, чтобы больше не было сюрпризов... Я, действительно, работаю на Георгия и получаю за это деньги, познакомились мы совсем недавно, как-то само вышло. Сказать, что я доволен — да, что это работа моей мечты — отнюдь нет, но иногда люди вынуждены заниматься тем, что необходимо, а не тем, что нравится. Наверное, мне стоило рассказать всё раньше, но я лишь не хотел вас волновать, простите, если сможете, если не сможете — так мне и надо. Людмила внимательно наблюдала за каждым движением мышц лица, будто бы родные до боли черты забылись, но глаза пытались восполнить пробелы в памяти. Едкое чувство печали осело внутри, он стал другим, холодным и безэмоциональным, робот в человеческом обличии, ровный и четкий тембр лишь подчеркивал безжизненность, но эта улыбка, возможно искусственная, она не хотела знать правды, возвращала в то время, когда он был настоящим. Воспоминания, прокручивающиеся, как кинопленка, возбудили теплые и одновременно болезненные от безвозвратности чувства. Что лучше безжалостно ненавидеть или отчаянно любить, она даже не знала. Забвение прервал скрип тормозов, она, оглянувшись, почувствовала прикосновение руки. — Хорошего вечера. — он кратко кивнул головой, быстро сел в машину, удаляясь прочь. Мужчина испарился в ночном пейзаже города, словно этого разговора и вовсе не было, заставляя женщину слегка усомниться в реалистичности произошедшего. — Привет. — Басманов вышел на встречу с огромным букетом алых роз. Кроткий поцелуй обжог щеку, выводя из забвения после разговора. — Это тебе. — Спасибо. — сказала она неуверенно, смотря в сторону уехавшего автомобиля. — Я заказал столик в Праге. — произнес мужчина, как только машина тронулась. — Я очень устала. — женщина задумчиво водила пальцем по цветку, не поднимая взгляд. — Хорошо, тогда сразу едем ко мне. — Я хочу побыть одна. — Федора перевел взгляд с дороги на неё. — Я тебя чем то обидел? Если это всё из-за вина… — Нет. — она покачала головой. — Мне просто нужно побыть одной. — Как скажешь. — развернувшись, он поехал в другую сторону. Повисла тишина продлившаяся до конца маршрута.

******

Понедельник, середина декабря, новогодние праздники уже не кажутся чем-то недостижимым и воображаемым, одно час от часу не легче. Работа учреждения по-настоящему закипала в последние недели уходящего года, и так из раза в раз, из года в год, все — от простого статиста до директора учреждения были на взводе, с честью погибая под кипой бумаг. Даже случившая любовь не могла придать жизненно необходимые силы женщине, изводя с утра звонками из министерства и другими мелкими, но не мало важными делами. Новосельцев, хорошенько выспавшись, осветил помещение легкой и непринужденной улыбкой, будто бы в его жизни не было место боли и страданиям от неразделенной любви, любви, от которой он сам же и отказался. Ближе к полудню Новосельцев решил сделать небольшой перерыв и скрыться от перманентно жужжащих женщин в кабинете старшего по должности товарища. Однако беспрепятственно проникнуть в помещение не удалось. Как только он зашел в приемную, перед ногами рассыпались документы, застилая грязный пол, словно белоснежный снег. — Черт. — прошептала женщина, предварительно забыв завязать папку на бантик. — Не переживайте, я подниму. — холодно бросил Анатолий Ефремович, присаживаясь на корточки. — Нет уж, давайте я всё же помогу. — Людмила, наблюдая, как пачкаются идеально чистые брюки импортного костюма, присела рядом. Через пару секунд пол снова стал грязно-чистым. Рука, схватившаяся за последний документ, почувствовала сопротивление. Они встретились взглядами, не отпуская рук от листа, поднялись на ноги, женщина невольно остановилась на мужских губах. — Держите. — мужчина прервал борьбу, отпустив руку и передавая всё остальное. — Спасибо большое. — усталая улыбка появилась на лице, глаза не хотели прекращать контакт. — В министерство? — она лишь качнула головой. — Давайте я вас подвезу? — от нелепости произнесенной фразы мужчина замялся, наверное впервые краснея перед женщиной, за исключением того инцидента после вечера у Самохвалова. Середина рабочего дня, кипа бумаг, с нетерпением ожидающая его проверки, наконец, с какой стати… И зачем он это сказал? — Анатолий Ефремович… — она отвела глаза то ли от смущения, то ли от неожиданности подобного рода вопроса. — Мне сделали предложение... — на выдохе сказала женщина, демонстрируя кольцо.