До Вас. III Навсегда?

Новосельцев, последовав примеру директора, тоже провел вечер в приятной компании, разделяя опьяненное состояние. Честно отработав до десяти часов, он собирался ехать домой, однако эмоциональное состояние требовало разрядки. Сначала они с Георгием выпили по бокалу вина, обсуждая работу и предстоящий новогодний ажиотаж, которой вот-вот должен был начаться. Затем к ним присоединился Дато, извечный любитель отметить пятницу, затем подтянулись ещё несколько приятных персон, по всей видимости, близких друзей, тут и понеслось… Анатолий Ефремович еле стоящий на ногах, ввалился в квартиру около трех часов ночи, забыв о её обитателях и любовной драме, сложно было сказать, помнил ли он свое имя. Бросив верхнюю одежду на пол, он, борясь с законами физики, пытался снять обувь, через пару минут минут забросив бесполезное занятие, хотел пройти в комнату, однако сонный сосед, негодующий до глубины души, преградил путь и включил свет, который больно ударил в глаза. — Ма-ма-максим Вик-кт… — он тяжело вздохнул, облкачиваясь на стену. — Опять? — раздраженно сказал старичок. — Да мы так… посидели и… потом… — язык еле ворочался. — Ты на машине? — Конечно, а как… как я её оставлю эту свою машину. — Новосельцев закрыл глаза, покачиваясь из стороны в сторону. — В своем уме?! — рявкнул сосед. — Ты пьяный вдрыгз! — Ой… — мужчина взялся за голову от громких звуков. — Дайте пройти. — Это перешло все границы, говорю последний раз — кончай страдать и возьми, наконец, себя в руки. В том, что сейчас происходит виноват ты и только ты, будь мужчиной и признай свою ошибку. Не знаю, помнишь или нет, но у тебя двое детей, ты собираешься участвовать в их жизни или будешь дальше гулять? Ты не достоин Людмилы, это правда, и я буду очень рад, если она найдет нормального мужчину. Ещё один такой приход, Толя, и я заберу детей, говорю серьезно. И перестань бухать, противно. — сосед, слегка толкнув его плечом, вышел из квартиры, оставляя мужчину одного, к тому же беспомощно пьяного.

******

Людмила, перевернувшись на правый бок, слегка поежилась от прохлады в комнате, бессознательно натягивая одеяло к подбородку, однако скрип половицы заставил вернуться в реальность. Пружины кровати прогнулись под весом мужского тела, она открыла глаза, пытаясь сфокусироваться. Букет алых роз одержал поведу в схватке за внимание, улыбка осветила лицо, Людмила, привстав на локтях, наконец, одарила пришедшего взглядом. — Привет. — тихо произнес он. Женщина ответила так же тихо, притягивая цветы к себе. Нос коснулся цветка, ощущая приятный запах, она снова посмотрела на него с более широкой улыбкой. — Спасибо. — тихий тон сохранялся. Басманов присел ближе, продолжительно целуя женщину в щеку, отчего тело незаметно потянулось назад. Наверное она ещё не привыкла целовать другого. — Ты вчера так быстро уснула, что я даже не успел спросить, понравился ли тебе ужин. — под ужином скорей всего подразумевалось нечто иное. Людмила лишь одобрительно кивнула. — Я рад. У меня есть два часа, потом мне нужно уехать, можем позавтракать и я довезу тебя до дома. Завтра можем встретится вечером и в понедельник поехать вместе на работу. — Завтра? — Людмила, видимо, ещё не осознала произошедшего, списывая вчерашнюю связь на случайность. — Ты думала, что это наша первая и последняя встреча? — мужчина невольно усмехнулся. — Мы встречаемся? — женщина, замявшись, посмотрела на него. — Ответ сам собой разумеющийся, но если вы, Людмила Прокофьевна, желаете услышать официальное предложение, мне не сложно. Вы мне нравитесь, я бы хотел стать вашим, как сейчас говорят, ухажером, но слово мужчиной мне как-то больше по душе. Так вы согласны? — ерничал он. — Я… — она опустила голову вниз, бегая глазами. — Да… — женские плечи непроизвольно дернулись вверх, как и уголки губ. — У вас не было выбора. — на что Людмила лишь треснула его букетом, оба засмеялись. Басманов, не прекращая издавать радостные звуки, откинул цветы на другой конец широкой кровати, попутно притягивая женщину к себе. Губы, встретившись, начали поцелуй, мужчина, нависнув на женщиной, натянул одеяло, которое спрятало пару полностью.

******

Максим Викторович, пережив ночные приключения, крутился на кухне, спасая только что испеченные блины от обжорливых и не терпящих мучительного ожидания детей. Новосельцев, превозмогая свои возможности, поднялся с кровати, видимо для подобного рода гуляний он был уже староват. Голова сразу закружилась, провоцируя тошноту. Сережа и Вова, увидев отца мельком, рассмеялись помятому виду и наличию галстука на оголенной груди, сосед лишь что-то проборматал под нос. Через полчаса к столу явился отец семейства, менее помятый, но такой же бледный. — Пап, доброе утро! — сказал Сережа через смех. — Доброе, доброе. — Толя, налив стакан воды, сел на табуретку, пытаясь продрать глаза. — Пап, ты заболел? — Чуть-чуть. — тихо ответил он. — А что у тебя болит? — Печень. — ответил старичок, отпивая чай. — Это тоже. Какие планы на сегодня? — Мы хотели на каток. — Я сегодня не конькоспособен, Вов. Можете сходить с Максимом Викторовичем, если он согласиться, но после того, как я проверю твои уроки. — мужчина потер голову. — Чует мое сердце, что проверка математики сегодня тоже с меня. — ерничал старичок. — Пап, ты же обещал… — проскулил Сережа. — Предлагаю компромисс, после работы я заеду в магазин и вечером устроим киносеанс. — Ура! — закричал младший. — Но на следующей недели пойдем все вместе. — не унимался Вова, желая уделать отца в конькобежном спорте. — Договорились. — Новосельцев пожал маленькую ручку, ловя одобрительный взгляд деда Максима. После завтрака образовалась тишина, старший ушел в свою комнату воевать с математикой, младший катал машинки по ковру в гостиной, Анатолий Ефремович прилег на диван, слушая жужжание мотора, воспроизводимого из уст Сергея.

******

— Добрый вечер, ты как? — Георгий, разделяющий похмелье, усмехнулся, подавая руку помятому подчиненному. — Лучше не спрашивайте, как вы? — Идентично. — оба рассмеялись, приступая к своим обязанностям.

******

Компания, растекшаяся по дивану, внимала «Бременским музыкантам», поглощая пирожные и эклеры, Анатолий Ефремович ограничился чаем. За окном шумела вьюга, от чего атмосфера гостиной, залитой теплым, приглушенным светом, становилась донельзя уютной и приятной сердцу. Время постепенно близилось к наступлению воскресения, дети, утомленные беготней на льду, мирно сопели, положив головы на мужские колени. Толя, опустив взгляд, широко улыбнулся зрелищу. В череде последних событий, он совсем забыл про самое дорогое, что у него есть. Людмила и правду стала дорога сердцу, чего там говорить — её неотъемлемым куском, который пришлось оторвать, снова обнажая любовную рано, однако Сережа и Вова были тем самым ориентиром, который не дал потеряться много лет назад и сейчас снова ставит на ноги. В последнее время в его жизни, действительно, появилось много ответственности — сотрудники, представляющие несколько десятков суетливых, отнюдь несовместимых, однако по отдельности прекрасных женщин, которые ждали от него решающего слова, Георгий — поверивший в него и позволивший больше не думать о следующей получке, Максим Викторович, Ольга, наконец, старый добрый Юрий Григорьевич Самохвалов, на первый взгляд, совершенно взрослый и полноценный мужчина, но в душе маленький ребенок, который порой даже без слов ждет товарищеского совета и простого человеческого понимания. Нет, он не может их подвести, закрыться в комнате от всего мира, тихонько стоная от собственной, кто-то скажет — глупости, кто-то — опрометчивости, я скажу — стечения обстоятельств, не улыбнувшимся ему в определенное время. Смирение постепенно проникало в мужскую грудь, туша в нем пожар. Наконец, принятое решение, действительно, показалось правильным, не требуя самовнушения этого факта. Свет, пробившийся через темные тучи, словно провоцировал мужчину вспоминать исключительно хорошее, забыв о многочисленных плохих днях. Если любишь отпусти — первый шаг к одиночеству или осознанности? Герой больше склонялся ко второму варианту, зарекаясь более никогда не принести ей боли, это лучшее, что он мог сделать для неё напоследок. Однако в голове стрельнули слова мамы про ту самую, то не на есть настоящую любовь, которая иногда притаится за углом, но всё же всегда возвращается. Взрослый мальчик по доброму, но с ноткой грусти улыбнулся, будто чувствуя её присутствие до сих пор. — Они бы понравились друг другу. — прошептал Толя, унося спящих детей в комнату.

******

Приехав вместе в учреждение, новоиспеченная пара вызвала небольшой поток слухов, которые быстро стихли ввиду недостоверности источников и всего парочке женщин, которые стали свидетелями утренней картины. Людмила пребывала на седьмом небе, летая, нет порхая по учреждению. Возлюбленный часами засиживался в кабинете, отвлекая от работы, доходило до того, что ей приходись силой выталкивать его в приемную. Верочка, практически сразу догадавшаяся о новом служебном романе, с недоверием смотрела на министра, поселившегося со соседству за стенкой. Желания растрепать эту сенсацию по всем углам, к большому удивлению, не было, ввиду уважения к Калугиной, как к женщине, но и, конечно, предчувствия, что отношения закончатся быстрее, чем эта новость дойдет до последней статистки в самом отдаленном зале учреждения. Но что подумают, а тем более скажут злые языки было не важно, Людмила полностью отдалась новым чувствам, не замечая ничего вокруг, ужасная женская черта — влюбляться до беспамятства. Однако это было спасением, единственным вариантом пережить любовную трагедию, про которую она старалась даже не вспоминать. Легкость и взаимность — единственное, чего она хотела на данным момент, совершенно не задумываясь о последствиях.

******

— Людмила Прокофьевна… — Юрий Григорьевич со стуком вошел в кабинет, увидев Басманова, вытанцовывающего перед директорским столом и напевающим песню. Мужчина, ничуть не смутившись, громко рассмеялся, злобно улыбаясь вошедшему, затем зашел за кресло, положив руки на спинку, словно подчеркивая свое новое положение. — Да, по вам Мариинка плачет. — язвил Самохвалов, кладя документы на стол перед женщиной, которая вся покраснела. — Хотите отправить меня в ссылку на север? — усмехнулся Басманов, чувствуя себя хозяином положения. — Лучше сразу пристрелить. — сказал он про себя и вышел. Вечером товарищи встретились в курилке. — Уж как она любит его! Кажется жить без него не может! — Юра опять начал свою излюбленную тему, на которую Новосельцев старался не реагировать, ввиду данного самому себе обещания. — Федора Басманов! — так громко и выразительно Самохвалов не произносил даже речи в министерстве, почему-то этот жалкий, по его мнению, человечишка задевал его за живое, может во всем виновато сочувствие к Анатолию Ефремовичу? Басманов внезапно появился на горизонте, застукав курильщиков. — Вы меня звали, Юрий Григорьевич? — но Самохвалов даже не подумал смутиться. — Что ж ты перед ней пляшешь?! — особенно ярко было выражено неформальное обращение, словно подчеркивая накопившееся презрение. — Что с того ежели пляшу? — он залился смехом. — Да и где ей найти краше меня?! А? Мне вообще на вас всех наплевать! — сказал он через вырывающиеся звуки. — Кстати, передавайте привет Ольге Петровне. — он подмигнул и скрылся, оставляя мужчину в оцепенении. — Как? — Юра повернулся на друга, все тело охватила дрожь. — Толь… — мужчина, словно маленький мальчик, ждал слов поддержки или сожаления, каких именно — сказать сложно, хоть каких нибудь. Образовавшаяся тишина была губительна. Но Новосельцев сохранял молчание, удивленно бегая глазами, отчего становилось ещё страшнее. От одной мысли, что его роман на стороне может быть обнародован, становилось дурно, мужчину бросило в жар, дрожащая рука расстегнула пуговицу и ослабила галстук. — Может это другая Ольга? — Какая другая?! — нервно рявкнул оппонент. — Успокойся. — Да я его… — Самохвалов ринулся к выходу, но дружеская рука остановила тело. — Стой, только хуже сделаешь. — Хуже уже не будет. — разгоряченный мужчина начал подворачивать рукава. — Прийди в себя, наконец! Только в учреждении как минимум три Ольги Петровны. — Ты прав, ты прав… — мужчина задумчиво заметался по маленькому помещению, перебирая в голове всех знакомых с подобным именем. — Дурак! — Самохвалов радостно хлопнул в ладоши. — Мама Анны — Ольга Петровна… точно, точно, это она! — А ты сразу драться. — усмехнулся Толя. — Как ни крути, не дает мне покоя эта морда протокольная, так бы… — Пошли работать. — Новосельцев, вовремя остановив поток новых оскорблений, хлопнул его по плечу, попутно выходя из курилки.

******

Понедельник и вторник прошли для директора как в тумане, однако звонок в среду смог, наконец, привести в чувства. Из отдела кадров поступило сообщение о кандидатуре на должность начальника отдела тяжелой промышленности, которая должна была появиться завтра для прохождения собеседования. Калугина, не скрывая своего разочарования, изучала личное дело женщины лет 40-45, с острыми чертами лица и белоснежными, как первый снег, волосами, собранными в тугой пучок. Её приход означал лишь одно — любимый мужчина вынуден вернуться в министрество, страх того, что он уйдет не только из учреждения, но и из её жизни, окутал изнутри. — Привет. — Басманов широко улыбнулся, проходя вглябь помещения. Кроткий поцклуй впечатался в щеку. — Ты, конечно, уже в курсе? — Людмила подняла на него взгляд вместе с личным делом. — Обижаешь. — мужчина присел на край стола, забирая листок из рук. — Ядерная? — с улыбкой озвучил он. — Надеюсь, фамилия говорящая. — смех поразил помещение. — Завтра увидим. — заключила женщина. — Людмила Прокофьевна, я вижу, что вы чем-то обеспокоены? — он взял её руку. — Я… Я не хочу, чтобы ты уходил. — выпалила она на выдохе, вызвав умиление. — И так засиделся, пора и честь знать. — А как же мы? — женщина неосознанно сжала кулак. — А что мы? Разве это что-то изменит? Будем встречаться после работы, как все нормальные люди. — она вздохнула с облегчением, обнимая мужчину. — Может потом перейдешь в министрество. — Министрства мне и дома хватает. — засмеялась Людмила, увлекаясь поцелуем.

******

Высокая женщина с точенной фигурой переступила порог учреждения ровно в 9 часов утра, держа в правой руке кожаный черный портфель. Белые волосы были уложены волосок к волоску, что делало черты лица ещё более острыми. Черный строгий костюм, состоящий из юбки чуть ниже колена, плотно прилегающей к бедрам, и укороченного пиджака, устрашал и одновременно привлекал, обнажая изгибы красивого тела. — Добрый день, Людмила Прокофьевна. — директор, увидев женщину, сразу встала из-за стола. — Здравствуйте, проходите, пожалуйста. — она стремительным шагом направилась к столу, от скрытой напористости перехватило дыхание. — Ядерная Анна Николавна. — она протянула руку, присаживаясь напротив. — Приятно познакомиться. — «Точно ядерная…» — подумала про себя Калугина. Образ и манера поведения отдаленно напоминали её саму пару месяцев назад, та самая мымра, только привлекательней и сексуальней. — Расскажите немного про себя. Какое у вас образование? — Школа с золотой медалью, СПбГу с красным дипломом, получила докторскую степень в области математики. — список впечатлил. — Где ранее работали? — Последние 10 лет в центральном статистическом учреждении в Ленинграде, но по личным обстоятельствам была вынуждена переехать. Ваше заведение мне отрекомендовали, как самое преуспевающее, и лично о вас отзываются крайне положительно. Люблю иметь дело с профессионалами. — прогиб был засчитан, Калугина с удовольствием подняла уголок губ, однако быстро опустила, сохраняя беспристрастность. — Это взаимно. Анна Николаевна, думаю дальнейшее собеседование излишне, я подробно ознакомилась с вашим личным делом и считаю, что ваша кандидатура более, чем подходящая. Жду вас завтра для подписания договора, Федора Алексеевич поможет ознакомиться с обязанностями. — Думаю, мы сработаемся, Людмила Прокофьевна. — женщина, поднявшись с места, снова подала руку. — До свидания. — высокая фигура уверенным шагом проследовала к выходу, директор лишь задумчиво посмотрела ей вслед, заглядевшись на длинные стройные ноги. — Посмотрим, Анна Николаевна… — сказала она в пустоту.

******

Юрий Григорьевич, всё ещё находясь под впечатлением от состоявшегося разговора, не находил себе места, мучаясь догадками об истинной личности той самой Ольги Петровны. Наведя справки, он нашел пять различных женщин с подобного рода именем, работающих в трех разных отделах учреждения, включая возлюбленную. Вероятность, что министр мог стать свидетелем их тайной связи, была мала, однако всё же присутствовала, отчего начинало потряхивать. В глубине души мужчина понимал, что рано или поздно роман всплывет наружу, но принять этот факт он был ещё не готов. Было не так страшно потерять репутацию примерного семьянина, учитывая, что практически все его знакомые из министерства имели по любовнице, кто-то даже по две, как предстать перед тестем, который придумает самое изощренное наказание, вполне вероятно разрушающее всё то, что он строил все эти годы. Однако надежда всегда умирает последней, Юра, решив прекратить поток губительных догадок, уповал на удачу, предварительно договорившись с Ольгой прекратить свидания на рабочем месте. Ничего не подозревающая Рыжова лишь качнула головой, оставляя поцелуй на потом.