До Вас. III Навсегда?

Верные друзья стремительным шагом вышли на улицу в одних пиджаках, по пути закуривая сигареты, единственное средство успокоиться и прийти в себя после горячей перепалки. — С Людмилой слегка переборщил. — начал Юра, смотря вдаль, видимо, ища в толпе, спешащей на службу, любимую блондинку. — По-моему в самый раз. — Новосельцев сделал секундную паузу на выдох, сново затягиваясь. — Тоже верно, пообижается, зато больше не будет крутиться около этого павлина. Что за хамоватая министерская порода… — по всей видимости, Самохвалов ещё надеялся и верил в их воссоединение, не зная о вчерашнем поцелуе. — Она меня уволит. — Тебя? Ни за что в жизни! Все ссорятся, это нормально. — Я видел, как они вчера целовались. — практически шепотом произнес он. Мужчина, зависнув на секунду, внимательно посмотрел на него, потом вниз, потом сново поднял голову, теряясь в догадках, что ответить. — Ты уверен? — Абсолютно. Знаешь, я и сам хочу уйти, закончу год, сдам всю отчетность и уволюсь. Не могу видеть её с другим. — Зачем же ты её отпустил, если любишь? — Я не знаю, Юр, я ничего не знаю. Так будет лучше для неё, надеюсь, она когда-нибудь меня простит. — Она может и простит, а ты себя простишь? — Это неважно. — на горизонте засияли знакомые лица сотрудников, женская часть которых мило улыбалась стоящим у входа мужчинам. Через 10 минут оба разошлись по местам, начиная последний на этой неделе трудовой день. Новосельцев решил раз и навсегда откинуть мысли о ней, во-первых, они губительны, а во-вторых, побуждают совершать опрометчивые поступки, последствия которых иногда даже страшно представить. Спокойствие и безразличие — две аксиомы, которые необходимо немертво укрепить в поведении и отношениии к жизни, в противном случае — он просто сойдет с ума.

******

Под конец рабочего дня Вера напомнила о вызове в кабинет директора. Анатолий Ефремович размеренной походкой направился на второй этаж, надев маску, сдерживающую вулкан эмоций. Избегать или прятаться от начальства больше не имело никакого смысла. «Уволит, так уволит…» — последняя мысль, перед тем, как его нога перешагнула кабинет. Они встретились глазами, повисла нагнетающая тишина, никто не знал, с чего лучше, точнее безопаснее начать. — Анатолий Ефремович, присаживайтесь, не робейте. — ледяной голос пронзил помещение. — И потрудитесь объяснить сегодняшнюю выходку. — Я с цепи! — произнес он громко и уверено, при этом качнув головой. — Я это уже давно заметила. — состояние приближалось к критическому уровню. Помимо того, что он врал о своем назначении на новую, интересную и не совсем легальную должность, бывший возлюбленный потерял всякое чувство стыда, заставив её краснеть перед всеми начальниками, тем самым подорвав авторитет и вызвав поток нескончаемых сплетен в особенности среди женской половины учреждения. — Вы удивительный человек, товарищ Новосельцев. Настолько лживых и бессовестных мужчин я ещё не встречала! Да-с… — неприязнь читалась во всем, даже как она встала из-за стола. — Арагви… Замечательное место, не правда ли? И накормят, и напоят, и рабой обеспечат… — шептала женщина, качая головой. — Новосельцев, вы в своем уме?! — она резко повысила тон, от неожиданности мужчина незаметно дернулся. — И как долго вы намеревались скрывать этот занимательный факт биографии?! Что молчите?! — С недавнего времени я не должен перед вами отчитываться за то, чем я занимаюсь в свободное от работы время. — Господи, как вы мне надоели… Если решили уходить — уходите, но оставьте меня, наконец, в покое… — она вернулась в кресло. — Неужели вы меня настолько ненавидите? Ответьте, за что? — на глазах появилась мокрая пелена. — Вы сами от меня отказались, так дайте же мне жить спокойно… — неприятный комок съежился внутри мужчины. — Я… Я искренне прошу прощения за свой поступок, такого больше не повториться. Впредь обещаю не докучать вам и более не смущать своим присутствием, все отчеты передам лично в руки Юрия Григорьевича. Что касается долгосрочной перспективы, не переживайте, я подпишу заявление сразу после новогодних праздников, дабы не порочить честь учреждения. Прошу ещё раз простить, слова более излишни. До свидания, Людмила Прокофьевна. — во время монолога глаза были опущены точно в пол, смотреть на неё не было сил. Заокончив, он стремительно вышел из кабинета, Людмила еле сдержала поток слёз.

******

По обыкновению или лучше сказать от случая к случаю, утомленное, но не потерявшее живость, лицо появилось в щелке между дверью и косяком. Юрий Григорьевич, хмуривший брови над очередным документом, поднял голову, сразу же сменив положение мышц лица на более оптимистичное. Она всегда вызывала беспричинную улыбку, может поэтому он её и полюбил? — Привет, можно? — фигура перешагнула порог кабинета и прикрыла за собой дверь, привычка, выработанная за время их недолгих, но стремительных отношений. Юра, отложив все дела, встал из-за стола приблизившись вплотную, Губы едва коснулись щеки, Ольга, будучи противником курения, ненавидела ужасный запах, мужчина знал это ещё с института. — Нарушаете рабочий процесс заместителя, Ольга Петровна. — шутливо прошептал он, утопая в её глазах. — Ваш рабочий процесс закончился сорок минут назад. — женщина поддерживала игривое настроение. — Но если хотите, я уйду. — Ни в коем случае. — рука притянула за талию, губы коснулись шеи. — Устал? — Рыжова провела ладонью по светлым волосам. — Немного, но у меня есть хорошая новость. — женщина озарилась. «Неужели он сказал жене?» — Я снял нам квартиру. — улыбвка резка сползла вниз. — Зачем? — растерянно и с ноткой грусти сказал голос. Глаза недоумевающе бегали по помещению. — Я подумал, что прятаться в кабинете нам уже не возрасту, к тому же там нас никто не сможет побеспокоить. Это отличная идея, правда. Можем заезжать после работы или встречаться на выходных, знаю, что это не то, чего ты хотела, но это временно. — Я даже не знаю… — Если тебе настолько мил этот кабинет, я могу отказаться. — счастливый тон сменился, мужчина явно ожидал иной реакции. — Нет, я не то имела ввиду. — Рыжова замялась, сразу заметив перемену. Небольшое шаг с его стороны подтверждал намерение быть вместе. — Я просто не ожидала. — Значит сюрприз удался. — вздох облегчения вырвался из груди. — Ты рада? — Очень. — женщина, поднявшись на носочках, начала поцелуй. На самом деле решение было принято скоропалительно и на эмоциях, которые переполнили мужчину прошлым вечером. Григорий Григорьевич, видимо не желающий покидать ненавистную столицу без внука, продолжал заниматься нравоучениями в адрес дочери, пусть и в мягкой форме, зато полностью отрываясь на «любимом» зяте. Очередная колкость, каких за день насчитывалась сотня, стала последней каплей. Юра, не выдержав давления, ушел, хлопнув дверью. Связи, наработанные за годы общения в высших слоях общества, позволили быстро найти уютную квартиру в центре города, к тому же со значительной уступкой. Тесть, сам того не подозревая, стал толчком для развития отношений на стороне, что же касается Ольги — видимо, ей лучше не знать истинный мотив этого решения, Юрий Григорьевич лишь обрадовался подвернувшийся возможности убить двух зайцев сразу, однако ночевать сегодня вне дома он не решился, страх быть выкинутым из квартиры насовсем побуждал ехать на Арбат, собрав все оставшиеся силы в кулак, а матерные выражения оставить при себе.

******

Весь оставшийся день, включая дорогу до дома, она не могла отделаться от мысли о Новосельцеве, который словно по щелчку пальца стал чужим и ненавистным. От одного лишь упоминания его имени на лице появлялась нервная ухмылка, а настроение было испорчено на ближайшие несколько часов. Создавалось впечатление, что Анатолий Ефремович, которого она некогда любила и без которого не представляла жизни пару недель назад, и мужчина, оправдывающийся сегодня в кабинете совершенно холодно и без капли раскаяния, абсолютно разные люди, которые никоем образом не могли существовать в одном человеке. Очередной план и игра на нервах или же он был таким всегда — эта загадка не давала ей покоя. Людмила, будучи приглашенной на свидания, по всем нормам женской логики, должна была крутиться у зеркала, с приятным трепетом поправляя то прическу, то макияж, однако желание выходить из дома, более того, встречаться с мужчиной отсутствовало напрочь. В голове она уже успела отменить встречу, попутно снимая серьги. Вчерашний вечер и случайный поцелуй показался глупой ошибкой, нелепым поступком, последствия которого она осознала только сейчас. Возможно в женщине сидела та самая губительная капелька надежды, что мужчина, которого она, действительно, любит, объявиться, когда будет уже поздно. Людмила, запутавшись в любовных страстях окончательно, решила поставить окончательную точку с министром, не желая обманывать ни себя, ни мужчину, однако входящий звонок опередил её. — Машина ждет. — произнес бархатный голос в трубку. — И я… — словно под действием дурмана она довольно угукнула и улыбнулась, словно забыв о только что принятом решении. Шуба быстро оказалась на хрупких плечах, ключ повернулся в замочной скважине, оставляя квартиру в полном одиночестве. Старенький водитель галантно открыл дверь, уличные фонари замелькали перед глазами, сердце начало приятно и учащенно биться. — Добрый вечер. — он с улыбкой открыл дверь, подавая руку. Как только они поравнялись, мужские губы дотронулись до щеки. — Как поездка, не замерзла? — мужчина, не отпуская ладонь, увлек женщину к подъезду. Сталинка, расположившаяся на Смоленской набережной, была как приятное дополнение к красивому мужчине, на первый взгляд такому же строгому, как и само здание. Подъезд был по-особенному просторен и богат, напоминая первый этаж министерства, правда без колон. — Проходи. — Басманов, пропустив женщину вперед, закрыл дверь. Людмила, быстро проанализировав помещение, была приятно удивлена. Просторный коридор, ведущий в обе стороны, состоял из массивных, резных шкафов из красного дерева. Прямо напротив через приоткрытые дверцы виднелась гостиная, кухня и спальня притаились где-то вне поле её виденья. Федора, скинув с себя пальто, помог раздеться женщине. — Я не знал, что ты любишь, поэтому взял всё. — оба прошли в гостинную, где был накрыт шикарный стол. — Правда, не стоило так затрудняться и, Федора Алексеевич… — Мы вроде перешли на «ты». — он улыбнулся, облокачиваясь рукой на стул, тем самым преграждая путь. — И никакой трудности в этом нет, готовил «Метрополь». — В… ты не готовишь? — Людмила, переборов себя, присела на стул. Мужчина сел рядом. — Готовка — это не мой конек. — он усмехнулся. — Бутерброд и кофе — максимум, на что я способен. — Разнообразно. — острила женщина, ещё не понимая, какой позиции ей придерживаться сегодня. — Я как-то привык обедать и ужинать вне дома, но если в моей жизни будет женщина, которая вкусно готовит, я забуду слово ресторан. — он улыбнулся смотря в глаза. — А это экономно. — тихонько засмеялась Людмила, осматривая стол. — В этой жизни нельзя экономить на двух вещах — женщинах и машинах, иначе это выйдет боком. — Басманов подхватил смех, беря в руку бутылку вина. — Белое или красное? — по-моему этот вопрос уже где-то звучал. — Вы какое больше любите? — женщина, чувствуя дискомфорт, снова перешла на "вы". — Белое, а вы, Людмила Прокофьевна? — мужчина, оказывается, тоже умел передразнивать. — Тоже. — она подняла взгляд на него, внимательно вглядываясь в черты загадочного лица. Зачем, а главное для чего, она соврала было необъяснимо даже неё, может быть вкусы, действительно, меняются... После нескольких минут неловкости, беседа потекла ручьем. Белое вино, разлившееся по красивым хрустальным бокалам, издавало приятный запах винограда, побуждая пару отпивать чаще. Мужчина галантно разложил еду по тарелкам, ухаживая за гостьей. Людмила, взглянув на большую порцию, невольно усмехнулась про себя, даже при недельной голодовке она бы не смогла попробовать всё за один присест. Щедрость — одна из лучших качеств мужчины — подумала она про себя с ноткой иронии. Басманов, заложив нога на ногу, свободно рассказывал о приключениях из жизни, коллегах, министерстве, обнажая все подводные камни, о которых Калугина даже не задумалась. Нелепости, происходящие в подобного рода учреждении, на первый взгляд кажущимся абсолютно скучным и до жути формальным, что лишь от одного названия начинало подташнивать, вгоняли в краску и дикий смех, вылетающий из груди обоих. Женщина, не веря байкам, постоянно уточняла: «Неужели?!», потом добавляла через смех: «Быть не может!», «Какая глупость…» Видимо, рабочая внутрянка ничем не отличалась от той, к которой женщина практически привыкла за много лет. Бархатный тембр приятно разливался по комнате, импортное вино — по телу, было уже не так важно, что мужчина говорит, ведь главное как. Женщина, прищурив глаза, томно наблюдала за размеренными и свободными движениями рук, держа бокал около губ. Расслабленная улыбка застыла на лице, позволяя понять собеседнику, что она более, чем удовлетворена сегодняшним вечером. Бутылка кончилась незаметно, однако новая появилась на столе незамедлительно, диалог продолжился ещё в более приятном ключе. Тихая музыка, играющая из граммофона, навеивала игривое настроение, в которое женщина погрузилась, стреляя глазами по мужчине. Алкоголь, проникший в тело, окончательно подчинил его, ноги приятно онемели, а голова слегка кружилась, хотя наверное в этом нет его вины. — Людмила Прокофьевна, вы такая… — мужчина покачал головой и улыбнулся, снова обратив взгляд на неё. — Такая не такая… — женщина опустила голову, расплываясь полностью. От приятного смущения она приложила руку ко лбу, пытаясь сформулировать хоть пару слов, однако мужчина убрал ладонь от лица, заключая в замок и подсаживаясь ближе. — Вы пьяны, Федора Алексеевич. — с ноткой довольства сказала она, переводя взгляд на губы. — Не пьян, а опьянен… Я влюблен, хотите вы этого или нет. — мужчина, медленно приблизившись, остановился в паре сантиметрах от губ, пылая болезненным желанием. — Какое несчастье. — тихо ответила она, широко улыбаясь. Мужские губы нежно затронули её, словно спрашивая разрешения. Людмила аккуратно взялась за лацкан пиджака, словно боясь прервать поцелуй, о котором она думала несколько часов. Басманов притянул ближе, обхватывая руками талию, углубляя поцелуй, последствия которого были ясны для обоих. Кисти рук оказались на шеи, чувствуя учащенный пульс. Министр, не желая больше мучать ни себя, ни женщину, встал из-за стола вместе с ней, не прерывая поцелуй, и стремительным шагом направился в спальню. По пути директор, пятившаяся назад под покровительством сильных рук, сняла мужской пиджак, бросив его на произвол судьбы где-то в длинном коридоре. Оказавшись на кровати, мужчина начал снимать одежду, не отставая от женской шеи ни на секунду. Людмила, нежившаяся в объятьях, на секунду пришла в себя, не веря в происходящее, однако опьяняющий напиток и мужчина не дали ей шанса противостоять. Она сдалась, падая в бездну любовных страстей, настигших так неожиданно, но бесповоротно. Басманов, будучи человек добродушным, не стал изводить женское тело ласками, нежно войдя как только, вся одежда была снята. Черная ночь. Белоснежная, как первый снег, постель. Они, вносящиеся коррективы в тихую жизнь дома высокой культуры быта. Её глаза, искрящиеся в темноте, его обжигающий поцелуй в шею. Сколько красоты в этой картине, зрителями которой могут быть лишь эти двое противоборствующих сторон советской системы. Она издала последний стон, как только он вышел, закрывая лицо руками. Басманов, удалившийся всего на пару минут, застал спящую женщину на краю кровати, что вызвало кроткую улыбку.