До Вас. III Навсегда?

Утром времени не хватило даже на себя, что там говорить о любовной драме. Калугина без колебаний выбрала наряд и наскоро нанесла макияж, который ничем не уступал вчерашнему, занявшему добрых полчаса, и выбежала из дома. Как только нога переступила порог, а дверь плотно закрылась, звонок из министерства заставил побежать обратно к выходу. От утренних пробок её укачало, бедный желудок жалобно скулил, раздражая и без того утомленную хозяйку. Секретарь, по совместительству молодая девушка с длинными и красивыми ногами (за какой надобностью министрам такие кадры — догадайтесь сами), объявила, что инициатор встречи сможет принять её только через полтора часа. Людмила, закатив глаза, сдержалась из последних сил, направляясь к выходу. Смысла ехать обратно в учреждение не было, слишком мало времени и много машин. Отпустив Василия, она решилась пройтись вдоль улицы в поисках ресторана, хотя бы захудалого кафе, в котором можно найти горячий кофе и что-нибудь сладкое. Через пятьсот метров место было обнаружено, к тому же неплохое. Стоящий аромат свежей, горячей выпечки опьянял, побудив женщину взять на один эклер больше, чем она себе обычно позволяла. День становился не таким уж и ненастным, особенно вдали от учреждения, от которого за годы женщина успела устать, может дело не в работе? В этом была доля правды, всё напоминало о нем, о ненавистно любимом мужчине, который не упускает возможности удивить новыми выходками. Она, как никогда прежде, ощущала бесконтрольность и одновременно бедственность положения, находясь на грани между насильно впиться в губы и уволить к чертовой матери.

******

— Передайте, пожалуйста, Людмиле Прокофьевне. — Новосельцев появился в приемной на секунду, сразу же поторопившись к лестнице. — Её нет. — небрежно ответила Вера. — А где она? — мужчина остановился. Как бы он не старался казаться равнодушным, чувства всё равно давали о себе знать. — Не скажу. — секретарша окончательно разлюбила когда-то красиво ухаживающего, заботливого, самого что не на есть идеального по женским меркам Анатолия Ефремовича. — Вера! — он усмехнулся обиженному виду, подходя ближе. — Вы сегодня отлично выглядите! Скажите, пожалуйста, где Людмила Прокофьевна? — Я вам больше не верю. — во фразе читался стиль директора, слегка претерпевший изменения в виде резкого движения рукой. — Больше и не надо! Видимо, даже беспринципная во всех планах секретарша больше не жаловала его, что уж говорить, Новосельцев, словно сам избегающий самого себя, приобрел интересный, совершенно несвойственный для зрелого мужчины навык — вылетать из помещений с невиданной скоростью. Однако он был не единственным, кто сегодня интересовался местоположением женщины. Басманов, очевидно покоренный окончательно после вечернего рандеву, искал её по учреждению, заходя во всевозможные помещения. Выведав у Веры про министерство, он направился прямиком на место работы, однако излюбленная всеми секретарша Настя, та самая, с ногами, с которой у Федоры Алексеевича совсем недавно образовался мимолетный роман, длящийся всего пару недель, не смогла внести ясность, кротко ответив: «Уехала.» Басманов, всегда добивающийся всего, чего он хочет, в особенности расположения женщин, питал надежду, что Людмила уже успела вернуться назад. Машина резко тронулась, мощные широкие колесо слегка увязли в сером снеге, удаляя хозяина обратно. В это время Людмила, удовлетворенная импровизированным завтраком-обедом, направилась спокойным шагом к мощным дверям, скрывающим самые «светлые» умы Советского Союза. Встреча прошла более, чем обыденно, все те же лица, вопросы, упреки, благо не в её сторону, чему уже можно было радоваться. Василий, приехавший с точностью швейцарских часов, открыл дверь и помог сесть. Теплый, сухой воздух в салоне клонил в сон, женщина, глубже укутавшись носом в шарф, прикрыла глаза, наслаждаясь минутами спокойствия среди бурно брызжущей жизни. Получив звонок от непосредственного начальника, Басманов вновь сел в машину, они разминулись с разницей в пять минут. Наконец, достигнув цели в виде кресла, она закурила сигарету, чтобы отрезвить голову от кроткого сна. Стрелка часов приближалась к четырем, это означало лишь одно — скоро домой, где её снова настигнут мысли о нем. Тоска, словно непотушенная сигарета, прожжет изнутри и неразделенная любовь, которая вовсе не являлась таковой, накроет лавиной, побудив проронить несколько скупых слез на белоснежную подушку. Басманов, раскрывшийся неожиданно положительно, словно беря пример с Новосельцева, тоже пропал. Неужели все мужчины от неё сбегают? Самоирония сквозь слезы. Звонок. Два часа пролетели незаметно и непродуктивно, чему Людмила была одновременно рада и разочарована, однако сил оставаться здесь более — не было. Она, не спеша собрав сумку и надев шубу, вышла из кабинета. Пар, поднимающийся из чайника, сигнализировал, что Вера убежала совсем недавно. Ступени. Пустое помещение. Такое же пустое, как её квартира. Лифт. Морозный вечерний. Воздух неприветливо подул в лицо, от чего она слегла поморщилась. Василия ещё не было, женщина медленно подошла к краю бордюра, взглядываясь в темноту. Вдруг за спиной послышался хруст снега, она резко обернулась, перед глазами встала высокая, явно запыхавшаяся и слегка взволнованная фигура. — Людмила Прокофьевна! Я вас потерял! — с ноткой смятения сбивчиво произнес он. Глаза казались по-детски радостными. От переизбытка эмоций он всплеснул руками, еле сдерживая смех от встречи. Людмила, опустив глаза, улыбнулась. — Знаете… — глаза невольно поднялись, гуляя по собеседнику. — Я тоже слегка озабочена вашей пропажей. — мужчина, резко сделав шаг вперед, нежно обхватил лицо обеими руками, касаясь губ. Женские зрачки расширились, тело онемело от неожиданности. Басманов, на секунду оторвавшись, углубил поцелуй, обхватывая талию одной рукой. Людмила, не успев ничего осознать, начала отвечать, неосознанно взяв рукой за ворот мужского пальто. Внутри словно взорвался эмоциональный вулкан, стрельнувший в голову настолько сильно, что она боялась потерять равновесие. Хотя в первые пару секунд мыслей не было совсем, она была увлечена теплыми губами ненавистного когда-то, но внезапно полюбившегося красивого министра. Новосельцев, перешагнув порог учреждения, встал, как вкопанный, став невольным свидетелем романтической сцены. Мужчина попятился назад, потом сделал шаг вперед, он метался на одном месте, разворачиваясь то к входу, то обратно. Внутри всё упало, вокруг пелена, не позволяющая убежать прочь. Наконец, точка была поставлена, всё произошло именно так, как он того желал, она счастлива и совершенно думать забыла о нем, растворяясь в объятьях другого мужчины. Разве вы не этого добивались, Анатолий Ефремович? Безусловно, однако до этого момента он не осознавал, насколько губительным будет для него её счастье. Но уже ничего не поделать, жалеть, а тем более отступаться от принципов совсем не по-мужски, глупая упертость — порок современно общества, результатом которого являются сплошные негативные последствия: разбитое сердце, ненависть и одиночество. Мужчина, не решившись прервать пару, направился вдоль здания, оставив машину у входа. Их отношения рухнули, словно карточным домик, главным разрушителем которого являлся сам Анатолий Ефремович. Зачем он пошел на этот шаг, кому нужен был его подвиг, главным образом ради чего он отпустил любимую женщину, которая молила его остаться, он и сам толком мало понимал. Но всё, что не делается — всё к лучшему — отговорка или житейская истина? Это было абсолютно не важно, в сухом остатке — он потерял её, преднамеренно, глупо и похоже безвозвратно. По пути мужчина зашел в магазин, купив чекушку водки, которую залпом осушил на улице. Шаг продолжился менее стремительно, через пару метров совсем прекратился. Он остановился в пустом переулке. — Да пошло всё! — произнес он громко, заливаясь смехом, который был лишь защитной реакцией, чтобы не расплакаться на месте. Жар от алкоголя и эмоций побудил растянуть пальто, он продолжил путь абсолютно незащищенным от сильного, не щадящего никого, ветра.

******

Оторвавшись от губ, Федора нежно посмотрел в глаза, которые смущенно бегали от него. — Давай поужинаем? — выпалил он на выходе, не отпуская талию. — Когда? — прошептала она. — Завтра. Я пришлю машину. — мужчина не скрывал радости, мило любуясь. — Я подумаю. — Людмила тихонько засмеялась, не веря в происходящее. — А я закажу ужин. — он подхватил смех. — До завтра. — он прикоснулся к щеке губами, увидев подъезжающего водителя. — До встречи. — еле слышно произнесла она, садясь в машину. Весь оставшийся вечер внутри присутствовало чувство, захватывающее дух и низ живота. Она несвойственно себе невольно улыбалась пустой, одинокой, но уже приросшей к ней кухне с теплым светом. Указательный палец то и дело касался губ, водя медленно по ним и возвращая к моменту. Случившееся было настолько неожиданным, неподвластным, но волшебным. До этого дня мысли о мужчине сопровождались противоречиями, отвержением, даже отвращением, но всё прошло, будто открывая новую страницу в её жизни. Может она, действительно, не за того боролась и настоящая любовь притаилась в министерстве, которое она всей душой ненавидела. Но от ненависти до любви один шаг, не так ли? Или всё-таки от любви до ненависти… Почем знать. Наконец, внутри образовалась приятная гладь, мысли о нелепом разрыве словно испарились, оставив лишь неприятный осадок, что же касалось виновника сего неожиданного и губительного для неё поворота, женщина старалась не думать, обессилив от его жестоких игр. Однако Басманов оставался до конца не изученным, точнее сказать — одной большой загадкой, однако ему хотелось поверить. Вы спросите — так быстро? Женщина, испытывающая недоверие ко всем лицам мужского пола, доверилась практически первому встречному? Она слишком устала быть мишенью, в которую то и дело норовит попасть начальник легкой промышленности. Эта знакомство, проверка, наконец, поцелуй, были спасательным кругом и наверное последней возможностью вырваться из череды любовных неудач, женщина бежала, стараясь спасти половину, хотя бы то, что осталось после служебного романа. Рационально…

******

Заболевший после вчерашней вечерней прогулки, Новосельцев проклинал тот день, когда решил посвятить свою жизнь статистике, утреннее собрание было ненавистно, как никогда, дикое желание забыть о любовной парочке, целующейся под фонарем, словно сковывало ноги, не позволяя ускорить шаг, хотя часы уже кричали о том, что пора бежать. Убитое физическое состояние, сопровождающееся кашлем и насморком, полностью корректировало с внутренним, хотелось лезть на стены, а лучше выпить яду. Радовала только мысль о том, что впереди выходные, в которые он точно не увидит её. Зал был забит начальниками, даже Юрий Григорьевич, как примерный заместитель, сидел на последним ряду, ожидая начала. — Доброе утро. — Самохвалов хлопнул по спине, от чего Толя поморщился. — Доброе… — прошипел он, присаживаясь на кресло. — Не важно выглядишь. — Я заметил. — Новосельцев тяжело вздохнул, обращая взгляд на сцену, где директор мило улыбалась министру, которой навис над столом. — У нас собрание в индивидуальном порядке? — Видимо. — недовольно хмыкнул Юра. — Толь, это конечно твое дело, но я бы не стерпел. — сладкая парочка, будто не замечая никого вокруг, не могла расстаться. — Она вправе общаться таким образом, каким посчитает нужным. — отрезал мужчина, нервно теребя листы в руках. Повисло секундное молчание. — Этот цирк когда нибудь закончиться, наконец?! — терпение кончилось. Толя встал с места, обращаясь к коллегам в полный голос. — Товарищи, собрание сегодня начнется или нет?! — под товарищами он подразумевал уважаемую Калугину Л.П. Людмила, обратив на него внимание, недовольно поморщилась, внутри пылая негодованием, однако продолжила слушать Федору Алексеевича, который даже не повел ухом. Новосельцев остался стоять, прося, нет требуя, закончить балаган. — Людмила Прокофьевна, я к вам обращаюсь! — у присутствующих защекотало внутри, даже Юра начал тихонько теребить его за штанину. — Собрание началось 5 минут назад, все ждут только вас! — Новосельцев, присядьте! — А я не хочу присаживаться, у нет на это времени! Ровно через 20 минут я должен приступить к своим непосредственным обязанностям и задерживаться из-за ваших личных дел не намерен. — Вы будете ждать ровно столько, сколько я посчитаю нужным. — пожар воспламенялся, колкостями в адрес друг друга. — Это не входит в мои обязанности. — он машинально скрутил листы в трубочку. — Анатолий Ефремович, будьте мужчиной. — тонкий намек Басманова вывел из себя окончательно. Новосельцев зло усмехнулся, качая головой. — После вас, Федора Алексеевич. Товарищи, прошу простить, но я вынужден удалиться. Терпеть этот абсурд я более не намерен. — он стремительно направился к выходу, оставляя за собой разгоряченную толпу начальников, которые подхватили бунт. — Новосельцев, немедленно вернитесь! — яростно крикнула Калугина, выходя из-за стола. Басманов, опередив женщину, кинулся к выходу, желая победить в колкостях. — Анатолий Ефремович, забываетесь! — он настиг его на балконе, между курилкой и входом в приемную. Новосельцев, резко обернувшись, пылал желанием дать в морду незамедлительно. — Беру пример с вас! — Неужели?! Может вы хотите поговорить на улице? — Федора, хоть и министр, но тоже не упускал возможности решить проблему радикально. — С большим желанием выскажу всё, что о вас думаю! — Знаете, это взаимно. — мужчины приблизились к друг другу, пылая негодованием. — Что вы себе позволяете? — но драку прервал женский голос, Людмила, поддерживая общее настроение, метала горячие взгляды. — Людмила Прокофьевна, при всем уважении, но у меня тот же вопрос. — Калугина, дыша, как паровоз, яростно думала, что ответить. — На вашем бы месте, я бы интересовался мужчина не во время работы, а после неё. — пародируя её манеру, отрезал он. — Вы в своем уме?! — крикнула она. Эмоции взяли верх, её распирало от обиды и злости. Являясь инициатором расставания, он преднамеренно продолжал разрушать её личную жизнь. Как говориться — не себе, не людям. — Да, что он в конце концов себе позволяет! — Басманов толкнул его в плечо, получив в ответ кулаком по лицу. В эту же секунду на крик прибежал Самохвалов, оттаскивая друга подальше. Федора Алексеевич приложил ладонь к пульсирующему носу, из которой потекла кровь. Людмила лишь ахнула. — Вы об этом пожалеете… Очень сильно пожалеете… — восклицал он. — Думаете, если работаете на Алиевых, вам всё сойдет с рук? — женщина, ничего не понимая, наблюдала за сценой. — Верно понимаете, товарищ! Если вы ещё раз тронете меня пальцем, у вас будут большие проблемы, это я вам обещаю! — Новосельцев, заключенный в объятья друга, брыкался во все стороны, желая нанести повторный удар. — Вы мне угрожаете? — Настоятельно рекомендую! — Знаете, что… — Басманов стремительно пошел на оппонента, сгорая от злости. — Я вас попрошу… — Самохвалов, вынырнув из-за спины, встал между ними. — Точнее советую сбросить обороты. Вы знаете, кто мой зять и мне не составит абсолютно никакого труда выставить вас ни то, что из министерства, а прямиком из Москвы. Сохраняйте спокойствие ради вашего же блага. — мужчина, отрезвившись, сделал шаг назад. — Пошли. — бросил Юра. Оба мужчины начали спускаться по лестнице. Людмила, наконец, сложив весь пазл в голове, пришла в себя. — Новосельцев, немедленно ко мне в кабинет! — Увольняйте задним числом, я всё подпишу! — крикнул он, не обернувшись. Товарищи скрылись в дверях лифта.