До Вас. III Навсегда?

По воле Юрия Григорьевича они поехали в ресторан, есть хотелось жутко, выпить ещё сильней. Через несколько минут был накрыт стол, через полтора часа пьяные мужчины философствовали громким тоном, перебивая музыку. — Она меня не простит… — еле ворочая языком, сказал Новосельцев, опрокинул рюмку. — Простит! — Юра хлопнул кулаком по столу. — Не простит… зачем я ей… — Она тебя любит! — Не любит! — Да, иди ты… Любит, доверься моему опыту. — Я уже доверился… — Юра махнул на него рукой. — И вот, что из этого получилось, Юрий Григорьевич. — мужчина грозно взглянул на оппонента. — То есть я во всем виноват?! Послушай, друг сердечный, ты на меня ответственность не перекладывай… — Новосельцев резко взял Самохвалова за грудки. — А то что? — видимо, драки не избежать.

******

Суббота. Утро. Ноябрь. Первое число. Месяц наступил абсолютно неожиданно для всех, особенно для Новосельцева, погрязшего в любовных страстях. За 2 месяца жизнь разделилась на до и после, что также можно употребить по отношению к верному товарищу Самохвалову, его оптимистичной спутнице и, безусловно, к директору центрального статистического учреждения. На самом деле, так было всегда, кто-то расстался, кто-то женился, кто-то умер или родился, люди очень часто пропускают события, как что-то несущественное, что ни на есть само собой разумеющееся, обращая внимания исключительно на факторы, затрагивающие их судьбы. Похолодало. За окном летели мелкие хлопья снега, еле покрывая голый асфальт. Толя приоткрыл глаза, не осознавая, кто он и где, извечный вопрос человека после знатной попойки. Определив знакомый потолок, слегка потрескавшийся в левом углу, он медленно повернул голову направо, ощущая лежащее рядом живое тело. От неожиданности он подпрыгнул, случайно ударившись головой об изголовье, издав громкий и продолжительный возглас. Голова распалась на две части в прямом и переносном смысле. Дотронувшись до места удара, мужчина сразу же отдернул руку, ощутив несвойственный тому месту больничный бинт. — Что же ты так орешь… — недовольный голос был приглушен подушкой. Юрий Григорьевич был явно не в ударе. — Что у меня с головой?! — но Новосельцев не желал сбавлять тон, буквально восклицая на всю квартиру. — Я тоже хотела бы знать. — женщина вошла в комнату на звук, прибывая не в ярости, но явно в раздраженном настроении, следом тучей залетел Максим Викторович. Своеобразная компания, собравшаяся в квартире Новосельцева утром в субботу, не предвещала ничего хорошего, однако, что именно произошло, хозяин так и не мог понять, поглядывая на всех тупым спросони взглядом. — Оля… — Юра, перевернувшись на спину, чуть приоткрыв глаза, улыбнулся во весь рот, видимо ещё не отрезвел. — Тебя я думала убить ещё рано утром, да пожалела, но сейчас готовься. — женщина грозно ударила его кухонным полотенцем несколько раз, от чего мужчина прижался ближе к другу. — Быстро в ванну и за стол, оба! — Рыжова вылетела, как пуля, Максим Викторович только покачал головой и вышел в след за ней. Друзья переглянулись. — Юра, что происходит… — сказал он шепотом, дабы избежать второго прихода воинственной женщины. — Пошли… — Самохвалов многозначительно вздохнул, отрывая себя от кровати. Водные процедуры ограничились чисткой зубов и умыванием холодной водой, чтобы хоть на грамм отрезвить разум и тело. Шерочка с машерочкой явились на кухню через 10 минут, молча сели за стол, Толя, подперев больную голову, пытался прийти в себя, Юра — не заснуть. — Рассказывайте, я внимательно слушаю. — Ольга была непреклонна, злая и раздраженная. — Воды, а лучше водки. — протянул первый обвиняемый. — Щас! — Ольга грохнула стаканом по столу, так что пару капель выплеснулось наружу. Самохвалов высушил всё за пару секунд, вновь погружаясь в сон. — Не спать! — от голоса он вновь пришел в себя. — Что у меня с головой?! — Толя жалобно посмотрел на соседа, Юра, повернув голову, заметил новый атрибут гардероба друга и улыбнулся. — Что ты скалишься, рассказывай, я ничего не помню… — Значит, дело было так…

******

— А то что? — оба встали из-за стола, готовясь к очередному бою на кулаках. Новосельцев, будучи в отчаянье, ударил первым. Однако ответного удара не последовало, драка была предотвращена на корню несколькими мужчинами.

******

— Где вы нашли пятерых грузин… — наконец, включился Максим Викторович, которого эта деталь, казалось, интересовала больше всего. — Грузин? — Толя покосился на друга. — Да, точно, грузины. — Самохвалов ухмыльнулся, от боли прикасаясь к голове.

******

— Молодые люди, что не поделили?! — грузин, лет сорока, приятной наружности подошел к мужчинам, явно желающим реванша. — Зачем ссорится, зачем ругаться, пойдемте выпьем, пойдемте. Я Георгий, там сидят мои браться, я вас сейчас познакомлю. — идти против добродушия высокого, статного и явно превосходящего по силам мужчины было бессмысленно, к тому же бестактно. Оба пошли за ним, ещё пылая от эмоций. — Знакомьтесь, Вано, Гела, Дато и младший Леван. — Юра, приятно, приятно, добрый вечер. — Самохвалов пожал всем сидящим руки и сел за стол, примеру последовал и Толя. В присутствии представительных грузин выяснять отношения совсем не хотелось, было страшно, скрывать не будем. — Это ресторан моего брата, Сосо Алиева, может слышали. — Юра поперхнулся, осознавая, с какими людьми сидит за столом. — Мы очень признательны вам за приглашение. — Пустяки, кушайте, отдыхайте, ну и поведайте нам всё-таки историю раздора. — старший из присутствующий, Георгий, улыбнулся, разливая по рюмкам чачу. — Вы товарищи, друзья, коллеги? — спросил Дато, закуривая сигарету. — Враги… — тихо процедил Новосельцев сквозь зубы, за что сразу получил по ноге от товарища под столом. — Всё вместе, дружим долго, работаем вместе, Анатолий Ефремович сегодня не в настроении, думаю, через пару рюмок он сам вам всё расскажет. — атмосфера за столом устаканилась. Мужчины, увлекаясь общей беседой, алкоголем и грузинскими яствами, наконец, успокоились. Недавно протрезвевший Новосельцев снова хмелел, всё больше смеясь и принимая активное участие в разговоре. — Вот такая история, братья. — закончив увлекательный рассказ, Толя опрокинул очередную рюмку за шиворот. — Ну, Анатолий Ефремович, даешь… — заключил старший, смотря на рассказчика косым взглядом. — Красивая-то хоть? — А дальше что? — посыпались многочисленные вопросы со всех сторон. — Давайте не про женщин, здесь танцуют? — желание двигаться обозначало последнюю стадию, точка невозврата Новосельцева. Было доподлинно не известно, танцевали ли здесь раньше, но в этот вечер, плавно перетекающего в ночь, пять грузин и два русских отплясывали, не жалея ног. Около часу ночи бурная компания по воле многоуважаемого Сосо Алиева, не без того перенесшего закрытие ресторана на час, вылилась на улицы Москвы. Полюбившиеся друг другу мужчины даже не собрались расходиться, продолжая кутеж, несмотря на холодную ночь. Бутылки в руках, громкие возгласы, песни и пляски, одним словом, мужские «посиделки». — Братья, мне в голову пришла замечательная мысль. — вдрызг пьяный заместитель директора запрыгнул на возвышенность, покачиваясь из стороны сторону. — А что, если нам помочь моему горячо любимому другу? А? Поможем? — послышались положительные возгласы, свист, аплодисменты, вот что значит широкая грузинская душа. — Как?! — спросил Вано, обнимая Новосельцева. — Поете? — Обижаешь! — Тогда поедемте к Людмиле Прокофьевне, за женщину надо бороться, да, Толя? — Новосельцев внимательно посмотрел на друга. — А поедемте! — мужчина махнул рукой, выпивая из горла горячительного напитка. — Вот это разговор! — ликовал Самохвалов. — Ловим такси! — Юра, дурак, без цветов к женщине?! — Георгий, как самый опытный мужчина, знал толк в извинениях. — Вано, сбегай к телефону, пусть Заза привезёт самый красивый букет для женщины моего друга, давай быстрей. — до этого момента Новосельцев ещё не до конца осознавал серьезность намерений, но сейчас отступать было уже некуда.

******

— К Людмиле?!.. Ой, Господи… очень хреново, просто очень, это плохо, это плохо! — Толя тяжело вздохнул, потирая перебинтованную голову. — Это она меня так? — То есть вы, два олуха, влезли в компанию Алиева, напились и поехали к ней под окна? — видимо, именитая фамилия была знакома не только Юре, но и Максиму Викторовичу. — Ну да… — Самохвалов по-детски пожал плечами. — Что было дальше… — Ольга внимательно посмотрела на возлюбленного. — А дальше…

******

Экипаж из двух такси и черной Волги 24 модели, обладателем которой являлся близкий друг семьи Алиевых, некий Заза, представитель золотой молодёжи, мчался по улицам столицы, достигнув цели через 15-20 минут. Волна пьяных мужчин вылилась во двор ничего неподозревающей начальницы около двух часов ночи.

******

Людмила, с трудом выдержав оборону на работе, зашла в квартиру в слезах, окончательно впав в истерику в спальне. Ядовитые чувства никак не могли утихнуть второй день подряд, что неудивительно, впрочем, об этом было сказано ранее. Спокойный ужин никак не вписывался в атмосферу, царившую в квартире, больше напоминающую больницу, где от боли воют пациенты. Проведя час в постели, Калугина всё-таки нашла в себе силы переодеться в домашнее. Полазив по шкафчикам, затерявшееся вино было найдено, откупорено и выпито в кровати. Затем снова слезы. Круг замкнулся. Глаза ужасно болели, тело требовало положенного отдыха после насыщенной рабочей недели, голова трещала от испытанного вчера нервного срыва, но мысли кололи в самое сердце, не позволяя мученице заснуть. Сон начал накрывать только к глубокой ночи, когда часы сигнализировали о начале субботы, и то отрывками, вынуждая ворочаться. Громкие возгласы за окном — совершенно обыденное явление, тем более для центра Москвы, к чему Людмила не сказать, что привыкла, но смирилась, однако сегодня они были как никогда не кстати, нарушив и так легкий сон. Неосознанно нахмурившись от раздражения, она повернулась спиной к окну, накрывая голову подушкой.

******

— Анатолий Ефремович, как будить собираетесь? — Юре явно нравился образовавшийся балаган, веселая ухмылка не сползала с лица. — Будем кричать! Простите за бестактность. — держа в одной руку бутылку, во второй букет, Новосельцев вобрал в легкие побольше воздуха и оповестил (на скидку) пару ближайших районов о том, что Людмиле Прокофьевне нужно проснуться, товарищи «по несчастью» безоговорочно поддержали, но реакции не последовало. — Спит! — заключил Толя. — Или просто не хочет слышать. — мужчина был на стадии сдаться и уехать домой. — Подожди. — однако разгоряченный, проникнувшийся историей любви, Георгий был иного мнения. — Где окно? Вижу! Дай-ка мне букетик! — Толя странно покосился на него, однако передал подарок в руки мужчины. Отойдя на пару метров назад, он замахнулся, катапультируя несколько десятков алых роз прямиком в большое окно гостиной. Раздался дикий звук, казалось, что без пробитого стекла дело не обошлось. — Починим! — прошептал старший, ловя ошарашенные взгляды присутствующих.

******

Желанный и такой хрупкий сон был нарушен оглушительным ударом за стенкой, от испуга Людмила подскочила на месте, пытаясь понять, что происходит. Накинув халат, она вышла в коридор, ступая по паркету босыми ногами. От страха сердце начало биться чаще, чувствовать беззащитность — не самое приятное удовольствие, однако любопытство оказалось сильнее, подтолкнув хозяйку в гостиную. Голова рисовала двух-трех грабителей, которые разбили окно и уже сгребали ценные вещи в мешки, к счастью, всё было на своих местах, даже окно. Подойдя ближе к источнику звука, она увидела цветы, слегка растрепавшиеся после падения, открыв балкон, она вылетела наружу, желая посмотреть на дебоширов-романтиков.

******

— Людмила Прокофьевна, доброй ночи! — первым, кто обнаружил разъяренное лицо на балконе, был Самохвалов, добродушно маша ей ручкой. Остальные шестеро, явно потерявшие надежду, обратили внимание на второй этаж. — Что это за… Как понимать… Вы… Вы… — женщину распирало от ярости, корректных выражений для описания, мягко сказать, недовольства не было. Увидев Новосельцева, женщина хотела зарядить цветами прямо по голове, но пожалела… цветы. — Убирайтесь сейчас же, иначе я вызову милицию! — Ты послушай, потом вызывай кого хочешь! Коллеги, запевайте! — Толя махнул рукой, видимо роль дирижера сегодня досталась ему. Плавная мелодия зазвучала прямо из недр грузинской души, смысл песни был понятен только исполнителям, но можно было предположить, что о любви. Настолько красивой и душевной музыки Новосельцев ещё не слышал, опешив в первые несколько секунд. — Юр, а кем они работают, напомни. — шёпотом спросил он, не отрывая взгляда от балкона. — Преимущественно директора, кто где, один в министерстве, а что? — Толя многозначительно хмыкнул. Через пару секунд настроение женщины стало необъяснимо даже для самой женщины. Желание, по крайней мере не убить, но точно треснуть Новосельцева вместе со всеми сопровождающими, пропало. Не так была обворожительна музыка, хотя она, действительно, была безупречна, сколько факт, что она предназначается только ей. Облокотившись на перила, она подперла голову, наблюдая за картиной. Ночь. Поющие грузины. И всё только для неё. К концу Людмила размякла окончательно, влюбленный взгляд и глупая улыбка. — Спасибо. — крикнула она, как только мужчины стихли. — Прости меня! — виновник торжества вновь замаячил перед балконом. — Товарищ Новосельцев, идите проспитесь, а! И заберите своих друзей, они спать мешают. — обольщающее действие грузин длиться только, когда они поют. — И не приходите сюда больше! — Видимо, сильно ты её обидел. — Вано похлопал Новосельцева по плечу. — Уходим? — Толя застыл на месте, кусая губу и активно продумывая дальнейший план завоевание крепости. — Они нас в дверь, а мы — в окно! — усмехнулся мужчина, снимая с себя пальто и пиджак. — Держи! — быстрым шагом он направился к подъезду. — Ты куда, дурак! — осознав, какой план родился в голове у товарища, Вано схватил его за руку. — Не пущу! — Лучше подстрахуй. — по решительному взгляду было понятно, что лучше не сопротивляться. Пьяный Самохвалов наблюдал за происходящим молча, но очень внимательно.

******

— И что полез? — Полез! — Юра не успел рассмеяться, как хлопнула громкая пощечина. — Ты в своём уме, да как ты мог его пустить, о чем ты думал?! — Ольга рвала и метала. — А если бы он умер, ты вообще понимаешь это? Господи… а ты, у тебя дети, двое, идиоты! — Рыжова после непродолжительной истерики села на место, прожигая взглядом обоих. — Оль, не кричи, всё же хорошо, ну как… — Юра покосился на перебинтованную голову.

******

Людмила, решительно настроенная лечь спать, обернулась на громкие возгласы поддержки, Новосельцев уже карабкался по фасаду дома. — Новосельцев, Новосельцев, вы с ума сошли, спускайтесь немедленно! — женщина металась из стороны в сторону, крича во весь голос. Дух сперло, одно неловкое движение и мужчина слетит вниз, тогда точно конец. Вся обида и злость сразу же отошла на второй план, сердце выпрыгивало из груди от мысли, что его может не стать. В голову пришла гениальная мысль скинуть что-то с балкона, пока не так высоко и опасно, букет подходил идеально. — Людмила Прокофьевна, не надо! Упадет! — заорал Юра, предугадывая действия. Калугина, метнув взгляд, с нетерпением ожидала прибытия гостя у края. — Добрый вечер, Людмила Прокофьевна, не думал, что застану вас сегодня. — произнес Толя, тяжело дыша, оказавшись на обратной стороне балкона. Они встретились глазами. — Дверь вы мне всё равно не откроете, решил попробовать через окно. — он улыбнулся, будто не чувствуя нескольких метров над землей. — Быстро перелезайте сюда! — она схватила его за руки, в страхе бегая глазами по лицу. — Один поцелуй и я уже перелез. — почувствовав выигрышное положение, мужчина решился на манипуляцию. — Ещё чего! — страх сменялся яростью. — Тогда… — Новосельцев отпустил перила одной рукой, Калугина резко взяла его за ворот рубашки, притянув к себе, губы соприкоснулись, увлекаясь поцелуем. Толпа внизу ликовала. — Всё, перелезайте быстро… — видимо этот поцелуй был жизненно необходим не только ему, но и ей. Сил сдерживать оборону совсем не осталось. — Хорошо. — он ласково улыбнулся, перевешивая ногу через балкон. Вдруг раздался звук милицейской сирены, видимо, кто-то из соседей остался недовольным ночными песнопениями. — Прости, любимая, мне нужно спасать друзей. — губы оставили отпечаток на щеке дезориентированной женщины. Мужчина в одну секунду оказался снова на фасаде, быстро спускаясь вниз. — Новосельцев, по лестнице можно… идиот. — Людмила кинулась в квартиру одеваться и «спасать друзей». Акробат быстро двигал ногами и руками, спускаясь к сообщникам, которые с нетерпением поджидали его внизу. Оставалось лишь спрыгнуть с козырька, что мужчина, собственно, и сделал, однако приземление оказалось неудачным, на голову. Шестеро окружили тело, упавшее на мокрый асфальт, тряся изо всех сил. — Живой? — Живой, живой! — прошептал Новосельцев, потирая голову. — Побежали! — мужчины подняли Анатолия Ефремовича и собирались стартовать, но было уже поздно. Два милицейских бобика окружили двор. — Товарищи, бегите без меня. — Нет, брат, дебоширили вместе, отвечать тоже будем вместе, пошлите. — сказал старший, компания разделилась на две половины, без сопротивления и разговоров они расселились по машинам. — Подождите, стойте, куда их? — продолжение ночи сулило море ярких эмоций. — Гражданочка, не переживайте, посидит, протрезвеет, через три дня придет домой. — Как через три?! Куда вы их везете? — В 36 отделение. Доброй ночи. — старший лейтенант отдал честь и сел в машину.

******

— Вот так была раскрыта самая опасная группировка Москвы. — рассмеялся Юра, отпивая воды. — Но знаешь, Толь, есть в этом какая романтика, вспоминаю, как мы ехали, душевно так… — Самохвалов рассмеялся пуще прежнего. — Да иди ты…

******

— Ну, Анатолий Ефремович, ну мужчина. Я бы испугался, а ты полез и без промедлений, значит сильно любишь свою Людмилу. — включился Георгий, как только машина тронулась. — Если выпью, то и не такое могу, а вообще я виноват, простите меня. — сказал он тихо, прикрыв глаза. — За что? — видимо, относительно молодому Вано ночные приключения нравились больше, чем сидеть в ресторане. — Подставил я вас, уважаемых людей, и то зря, не простила она меня и не простит никогда. — Глупости, мы сами пошли, по своей воле, так что никаких обид. А на счет Людмилы, не спиши с выводами, тем более кто ещё способен на такое безумство? Женщины, они романтиков любят, пусть слегка и безрассудных. — Полностью согласен. — выпалил окончательно захмелевший Юрий Григорьевич, отдыхающий на плече Вано, мужчины улыбнулись. — Голову наклони, посмотрю. — Толя покорно приклонил голову, из которой струей сочилась кровь. — Оооой! — вскрикнул Самохвалов, сморщившись от вида. — Всё плохо? — Бывало и хуже, ты выпей, давай, давай. — Новосельцев, выдохнув, сделал несколько больших глотков, осушив половину бутылки, градус сразу дал в голову, ноги онемели. — Укуси рукав. — Зачем? — хмыкнул мужчина, но подчинился. — Вано, лей! — спиртовая жидкость вылилась на оголенное мясо, от чего Толя громко и болезненно замычал, прокусывая пальто. — Хватит. — На выход! — скомандовал мужчина в форме. Через несколько минут компания воссоединилась в обезьяннике, кто-то возмущался, угрожая фамилией, кто-то мирно спал на шконке (это был Юрий Григорьевич), кто-то просто сидел, ожидая дальнейшего развития сюжета. — Да сядь ты, успокойся, утром позвоним кому надо и отпустят. — сказал Георгий брату. Все подумолкли, воцарилась тишина. Вано затянул мелодию, видимо, грузинская душа поет везде и всегда, остальные подключились, напевая тихо, практически про себя. Новосельцев сидел неподвижно, мучаясь от «производственной» травмы. Через полчаса в отделение влетела разъяренная женщина, которая была знакома всем присутствующим. Её появления взбодрило, как глоток крепкого кофе с утра, мужчины вновь взбунтовались, как будто поддерживая женские крики, возмущения и обвинения. — Немедленно отпустите, за что вы их посадили, я буду жаловаться! — Людмила грохнула кулаком по столу дежурного. — Гражданка, десятый раз вам объясняю, за дебоширство, поступил вызов, мы приехали. Пишите жалобу, мы её примем, там её рассмотрят и непременно дадут вам ответ. Больше ничем не могу помочь. — Дурдом, а не милиция! — Калугина вылетела так же стремительно, как зашла. — Вот эта женщина! — сказал Дато, оглядываясь на Новосельцева. — Ты её ещё на работе не видел. — усмехнулся мужчина.

******

— Кричала, как резаная, я её никогда такой не видел, аж мороз по коже. А ты говоришь не любит, да она за тебя убить готова. — А дальше что? — спросил потрясенный всей историей Новосельцев. — А дальше Максим Викторович поведает, я заснул.

******

Вернувшись с дачи заполночь, Максим Викторович тихой поступью прошел в подъезд, поднявшись на этаж, встал у двери, пытаясь найти ключ. Звук телефонного звонка нарушал тишину. «Неужели так крепко спит…» — подумал про себя сосед, ключ от соседней двери всегда был при нем, поколебавшись с минуту, старичок отварил дверь и прошел в квартиру Новосельцевых. — Ало. — Это Калугина, Толя в милиции, 36 отделение. — разбираться в деталях не было времени. — Сейчас буду. — сосед положил трубку, глубоко вздохнув. — Обормот! Через полчаса Максим Викторович прибыл к месту назначения на своем «жигуленке». — Добрый ночи. Вы, как я понимаю, Людмила. Думал, наше знакомство произойдет в более приятной обстановке, но уже как есть. Максим Викторович. — старичок пожал руку заплаканной женщине. — Я… я, он… потом. — Сейчас разберемся. — оба скрылись за дверью. После длительной беседы соседу всё-таки удалось уговорить представителей доблестной милиции на один звонок другу, бывшему полковнику милиции и непосредственно владельцу дачи, на которой они отдыхали несколько часов назад. — Да, я понял, хорошо. — побледневший молодой человек положил трубку. — Отпускай! Мужчины на радостях вылетели на улицу, обнимая друг друга, их спасителя, выпивая ещё по одной, одним словом, находясь под впечатлением от сегодняшнего дня. — Анатолий Ефремович, мне было приятно иметь знакомство с вами и вашим другом. — Георгий кинул взгляд на спящего на скамейке Самохвалова. — Давненько мы так не веселились, это было оригинально. — Взаимно, спасибо вам за всё. — мужчина слабо рассмеялся, качаясь из стороны в сторону. — У меня к вам есть одно деловое предложение, вижу, вы человек надежный, если заинтересуетесь, позвоните по этому телефону. Конечно, всегда ждем вас в Арагви, а сейчас идите к ней, она вас ждет. — Георгий похлопал по спине и пошел помогать загружать в машину Юрия Григорьевича. — Добрый вечер. — сказал мужчина на выдохе, смотря прямо в глаза. Людмила стояла в оцепенении, выпуская дым. Руки предательски тряслись от пережитого стресса, бессонной ночи и, конечно, от злости. — Идиот, дурак, придурок, как ты мог?! — Калугина, сорвавшись с цепи, начала бить его по плечам, Толе оставалось только защищаться. — Ты хоть подумал, чем это может кончиться, обо мне ты подумал, о детях, наконец! — он схватил её за руки, притянув к себе. — О тебе только и думал… — Новосельцев расплылся в улыбке от осознания, что она пусть и ненавидит, но всё-таки переживает, а значит, любит. — Я тебя убью, Новосельцев, я тебя просто уничтожу… — она трясла его за грудки, невольно плача. — Ты даже не представляешь… — но Толя уже ничего себе не представлял, тело покосилось, он упал в обморок. — Максим Викторович! — сосед мгновенно подхватил его, закидывая руку на плечо. — Какой ты тяжёлый! — наконец, два дебошира оказались в машине, оба в бессознательном состоянии. — Людмила, я провожу вас до такси. — Вы сейчас в больницу? — Обойдемся народной медициной, сосед сверху — хирург, заштопает, будет как новенький. Вы не переживайте, всё будет нормально. — старичок открыл дверь машины, усаживая женщину. — Я буду ждать вашего звонка. Доброй ночи. — Обязательно… Людмила, представляете, а я за целую жизнь так на балкон к женщине и не залез, дурак… — он усмехнулся, захлопывая дверь.

******

— И что, звонила? — дослушав историю, Новосельцев тяжело вздохнул. — Уже два раза. — Злая? — Да тебя убить мало, Новосельцев! — воскликнула Ольга. — А, по-моему, она после такого должна не то, что простить, а… — Самохвалов соблазнительно улыбнулся. — Юра, помолчи лучше! — Рыжова кинула многозначительный взгляд. — Всё, ушел спать во избежание пробитой головы. — мужчина откланялся и удалился в спальню. — Через полчаса придет Андрей, сделает тебе перевязку. — сосед встал из-за стола, подходя к окну. — Как она, вы так и не ответили. — Как, как, всю ночь не спала, плакала, переживала, чуть тебя не похоронила, два часа провела в отделении, нормально, Толь, нормально. Об этом мечтает каждая женщина, правда, Оль? — Осуждаете? — Нет, почему, поступок мужской, но эгоистичный. — Я пойду прилягу. — Завтра я привезу Серёжу и, Новосельцев, разговор ещё не окончен. — на что мужчина лишь махнул рукой и вышел из кухни. — И как с ним разговаривать? — Максим Викторович только улыбнулся.