Кривое Зеркало

Конец 1906 года. Начало 1907 года. Кимбли постарался на славу — арендовал им с Луизе уже украшенный к Зимнему празднику и Новому году и очень уютный дом на окраине Норд-Сити, где можно было полюбоваться издалека на горы Бриггс. От самого города было не так далеко: почта работала, с телефонной связью тоже было все в порядке… — Ты долго там еще? Зольф уже десять минут ждал, пока Луизе соберется на ярмарку: обычно она одевалась и красилась быстро, и Кимбли совсем не привык стоять у двери их спальни, изнывая от жары в теплой куртке. Потеряв терпение и не получив ответа, Зольф вошел в комнату… Луизе, сидя в куртке, одетая и собранная, что-то черкала в своем блокноте. Неужели снова? Зольф закатил глаза, но подошел к ней со спины, улыбаясь, положил руку Шварц на плечо — та обернулась, и он, глядя прямо ей в глаза, прислонился своими губами к ее. Луизе, что-то промурчав, встала со стула, отстранилась и извинилась: — Прости, дорогой. Выбираю тему для докторской. — Милая, ну мы же в отпуске… У тебя будет вся жизнь, чтобы ее написать. — А я хочу сделать это как можно быстрее! Зольф нежно сжал ее талию в своих руках и все же решил посмотреть на список тем. Большая часть из них уже была зачеркнута, но Кимбли смог разглядеть некоторые: «Анализ политической ситуации Аместриса», «Падение диктатур как следствие демократизации политического режима», даже «Военный переворот и…» — дальше не разглядел. Кимбли ткнул во вторую, подмигнул Луизе и спросил: — Почему не эта? Звучит интересно. Шварц вздохнула, отстранилась от Зольфа — на ее лице промелькнула тень раздражения. Она взяла свою сумочку, еще раз накрасила губы и, взяв Кимбли за руку, вывела его на улицу. Зольф удивленно посмотрел на нее: почему у нее так внезапно сменилось настроение? Луизе все же решила ответить, чтобы не затягивать паузу: — Если слишком либеральную тему возьму, ты опять вмешаешься в защиту. Наверное, мне стоит рассмотреть какое-нибудь монархическое государство вроде Ксинга или Аэруго. Зольф хмыкнул — разве они уже не забыли об этом? Он нежно сжал пальцы Луизе в своей ладони, нагнулся, чтобы поцеловать ее в шею и заставить ее наконец-то подумать о празднике и ярмарке, а не о научных работах и старых обидах. Луизе позволила. Она закрыла глаза, чтобы успокоиться, но все же вздохнула: — Я понимаю, ты хотел меня защитить… И все же. — Ну прости, милая. — Зольф снова поцеловал Луизе в щеку и аккуратно развернул ее к себе. — Давай сегодня расслабимся: завтра Новый Год, сегодня еще работает зимняя ярмарка… Луизе, цокнув, все-таки кивнула, и Кимбли повел ее к машине. Их дорога лежала через чудесный заснеженный лес с вековыми соснами, своими острыми бело-зелеными верхушками закрывающими небосвод. Двигатель мерно гудел, Шварц аккуратно, чтобы не мешать ему вести машину, обнимала Зольфа сбоку. Кимбли, довольно улыбнувшись, быстро поцеловал ее в щеку и тут же сбавил скорость: — Ты умеешь водить машину? — Нет. У меня даже нет своей, зачем мне? Зольф остановился — черт, и что только пришло ему в голову? Он прошелся пальцами по челюсти Луизе, остановился на ее подбородке и развернул ее лицо к себе. Шварц выгнула бровь, пожала плечами, и Кимбли с хищной ухмылкой на лице ответил: — Что, если фюрер решит тебя найти? На машине проще сбежать — я ведь не всегда смогу быть рядом. Давай научу, пока не поздно; ярмарка все равно работает до утра. Следующие два часа ее жизни Луизе провела в состоянии шока: несмотря на то, что она очень легко запомнила теорию и даже смогла разобраться в устройстве коробки передач, которую почти не могла нормально использовать из-за сломанной руки, практика оказалась сложнее. Шварц не могла понять, когда и как отпустить педаль сцепления — машину затрясло, и Зольф начал выходить из себя: — Нежнее, Луизе. Я уже сказал, что это деликатный механизм… — А ты не говори под руку! Луизе чувствовала себя дурой, и ей это очень уж сильно не нравилось. Она снова попыталась отпустить сцепление правильно — машину снова чуть-чуть тряхнуло, и Зольф, хрипло что-то пробормотав, хлопнул себя по лбу: — Садись обратно. Научу тебя потом — или найму кого-нибудь, это просто невыносимо… Вот она — последняя капля. Луизе вцепилась в руль здоровой рукой, снова положила ноги на педали, опять отпустила сцепление. Машина поехала! Шварц позволила Кимбли включить за нее фары, злобно посмотрела на него в зеркало, чтобы он понял, как сильно ее недооценил, и засмеялась: — Кое-кто должен передо мной извиниться. Зольф поджал губы и глубоко вдохнул — он совсем не хотел выходить из себя, это было совсем не в его стиле, и теперь Кимбли чувствовал себя плохо. Он погладил Луизе по коленке, даже не пытаясь снова залезть ей под юбку, обнял ее сбоку и поцеловал ее в плечо, а затем прошептал: — Ты права, милая — у тебя отлично получается, просто смотри на дорогу и не разгоняйся слишком сильно. И извини, что нагрубил тебе. Луизе не ответила — хотя Зольф был с ней искренен, ей все еще хотелось наказать его за то, как он разговаривал с ней. Да, Шварц обещала ему, что не будет им манипулировать, но теперь, когда Кимбли начал позволять себе слишком многое… Луизе закатила глаза, отодвинула свою ногу в сторону и прошептала: — Ведешь себя как мой отец. Бесит. На секунду в глазах Зольфа появилась эмоция, которой Луизе раньше не видела на его лице — страх. Кимбли слишком хорошо знал, что Шварц сделала со своим горе-папашей и помнил ее рассуждения про то, как ей хотелось бы убить его еще больнее и наблюдать за его мучениями. А еще как-то раз она обещала нанять киллера, если Зольф ей навредит — и Кимбли ласково попросил ее, смотря в зеркало: — Останови машину, милая. Давай поговорим? Луизе смягчилась. Она подъехала к обочине, нажала на тормоз и обернулась к Зольфу, смотря ему прямо в глаза. Он поцеловал Луизе в щеку, погладил ее по волосам, затем опустил ладонь ниже и начал массировать ее шею… Шварц не сдержала небольшую улыбку, и Кимбли, радостно усмехнувшись, чмокнул ее в нос: — Я не хотел выходить из себя. Больше этого не повторится — веришь? — Не знаю. Луизе действительно не могла сообразить, что делать. Сдаться и простить Зольфа или все же надавить посильнее, чтобы точно убедиться, что ничего такого больше не будет? Она слишком хорошо помнила, как подчиненные отца, которым она рассказывала про его унижения, просили его извиниться перед ней. Алоис иногда сдавался, приносил ей шоколад, называл себя дураком — а потом все начиналось сначала. Зольф удрученно вздохнул, аккуратно поцеловал Луизе в шею, чтобы не коснуться края раны от пули и прошептал: — А я говорю правду. Давай так — мы сейчас поедем веселиться на ярмарку, и я куплю тебе все, что захочешь. Ты не должна грустить в праздник, ведь так? Луизе, конечно, могла бы прервать Кимбли и сказать что-то вроде «не пытайся меня купить», но за все время их отношений она уже успела понять, что подарками и деньгами Зольф выражал сожаление. Она кивнула, улыбнулась ему и наконец-то поцеловала его в ответ, возвращая его в мир ее сладких губ и веселых взглядов, в котором он жил тогда, когда они не ссорились — в целом, почти всегда. Зольф помог Луизе довезти их до ярмарки, управляя коробкой передач и другими кнопками — у его машины был правый руль, а ее левая рука совсем не могла двигаться. В центре Норд-Сити было очень красиво: огни гирлянд сияли на столбах и елках разными цветами, артисты показывали представления, лавочки с едой и елочными игрушками сказочно переливались пестрыми пятнами… Луизе весело улыбнулась Зольфу, взяла его за руку, чтобы не поскользнуться на льду, — суставы болели сильнее из-за холода и снега, — и спросила: — Как насчет глювайна? За пару тысяч центов в их руках оказались красивые глиняные кружечки с оленями и елками: кружка Луизе напоминала по форме зимний чулок, который люди обычно подвешивали над камином, чтобы получить маленький подарочек. Горячий напиток быстро опьянял — чтобы насладиться им, Луизе пришлось в тот день отказаться от своих обезболивающих таблеток — она сама не знала, что было в составе, но ее последний врач четко приказал ей вообще не подходить к алкоголю, пока их действующее вещество было у нее в крови. Шварц было больно — и очень. Но атмосфера праздника, чудесный пряный вкус глювайна и холодные руки Зольфа на ее талии позволили ей отвлечься. Луизе улыбнулась, допивая последний глоток: ее щеки раскраснелись от алкоголя и мороза. Кимбли подмигнул ей, посмотрел на их кружки и вдруг спросил: — Будем возвращать? Кружки на зимних ярмарках продавали вместе с напитками — поэтому цена была очень уж завышена. Конечно, Зольф и Луизе могли бы получить больше половины своих денег обратно, если бы вернули кружки владелице лавки, где купили глювайн… Но Кимбли уже обещал ей купить все, что она захочет, а кружки были достаточно милы, чтобы ей понравиться… — Давай оставим? Хочу запомнить этот день. Зольф кивнул, протер обе кружки чистым носовым платком, чтобы какая-нибудь оставшаяся капля глювайна не запачкала бы его куртку, аккуратно взял их и положил себе в карман. Луизе радостно поцеловала Кимбли в обе щеки, снова взяла его за руку, и он повел ее к другой лавке. Там пухлая женщина лет сорока продавала сладости — Зольф купил несколько штолленов с разными начинками и отдал их Луизе: — Не знал, какие тебе нравятся, и купил все вкусы. Выбери сколько хочешь. Тут с миндалем, с маком, еще… Луизе взяла один с марципаном и довольно прожевала большой кусок. По ее подбородку посыпались крошки, но Шварц, быстро смахнув их, продолжила есть. Зольф, улыбнувшись ей, съел свой любимый штоллен с миндалем. Людей вокруг, конечно, было очень много, и Кимбли это не нравилось — но он обещал Луизе, что сводит ее на ярмарку, и не хотел отказываться от своих слов. А зачем? Толпу всегда можно было просто проигнорировать… Какие-то дети громко визжали, лепя снеговика — неужели нельзя было общаться чуть потише? Луизе на секунду сморщилась, а затем снова приятно улыбнулась — вдруг в толпе был кто-то из ее сторонников? Шварц сильнее сжала руку Зольфа в своей, чтобы отвлечься от лишних звуков, затем посмотрела прямо в его льдисто-голубые глаза и попросила: — Давай отойдем подальше. Бесит. — Я уж думал, не дождусь. Зольф подарил Луизе довольно-хитрую ухмылку и повел ее ближе к выходу. Там все еще было очень красиво, но людей было меньше, да и лавок тоже. Шварц расслабилась, обняла его здоровой рукой, и Кимбли, нагнувшись к ее лицу, прошептал: — Может, ты хочешь куда-то еще? Луизе посмотрела в сторону, обдумывая его вопрос, и ее лицо вдруг покраснело еще сильнее. Она уверенно прижалась к Зольфу ближе, отпустила его талию, чтобы поднять руку к его правому плечу и размять его, твердо сжимая его кожу через куртку, и прошептала: — Не «куда», а «кого». Ответ прост — тебя. Кимбли понадобилась лишь секундная пауза, чтобы осознать ее желание — его тело вытянулось в тонкую струну от вожделения, и он, чувствуя странное тепло в низу своего живота, крепко схватил ее за руку и призывно прошептал: — В машину. Сейчас — я не знаю даже, доедем ли мы до дома, если ты будешь смотреть на меня вот так… В этот раз за рулем был Кимбли. Он втопил педаль газа в пол, зная, что в лесу, в который им нужно было заехать, чтобы добраться до дома, все равно не было полицейских. Зольф разогнался так быстро, как только мог, иногда смотря на Луизе в зеркало, а когда они добрались до дома, он тут же взял ее на руки, стараясь не растревожить раны на ее руке, и положил ее на кровать. — Я слишком по этому скучал… Ну же, иди ко мне. Луизе горячо вдохнула — на секунду ей показалось, что она была в вакууме. Ее голова тут же заполнилась воспоминаниями из дней до того, как в нее стреляли: о, тогда они могли не быть осторожными и полностью отдаваться чувствам. Теперь, когда ее левая рука была перевязана, чтобы срослась собранная по кусочкам ключица, было сложнее. Луизе расставила ноги, смотря вверх на Зольфа — он тут же сел сверху, нетерпеливо расстегивая пиджак и жилетку, и спросил: — Как рука? — Лучше. Просто не касайся ее, вот и все. Луизе чуть приподнялась, чтобы снять с себя платье — Зольф помог ей вынырнуть из надоедливых рукавов и снял через голову свою собственную рубашку. Шварц расстегнула ему штаны, он стянул с нее колготки, и, когда оба лишились одежды, Кимбли небольно прикусил Луизе за шею: что ж, она не стала возмущаться — в прошлый раз он оставил ей засос, а теперь все было очень даже… спокойно. Зольф ласкал ее тело, приближался к ней, все сильнее заставлял ее обожать себя — Луизе, в очередной раз простонав от удовольствия, когда его язык коснулся ее бедра, вдруг приподнялась, смотря прямо Кимбли в глаза, сжала его плечо и покачала головой: — Садись на край кровати. Зольф, хитро усмехнувшись, чмокнул Луизе в губы и послушался. Он расставил ноги, позволяя ей, севшей перед ним на колени, гладить его ляжки и делать все, что ей вздумается — а почему нет? Кимбли расслабился — и тут же напрягся, чувствуя прикосновения ее языка и движения этих чертовых губ, которые почему-то хотелось целовать все сильнее, даже несмотря на то, что они делали с его членом… — Луи…зе… Аккуратнее с рукой… Шварц не ответила — у нее было занятие получше. Она держала глаза открытыми, чтобы смотреть на то, как меняется выражение его лица: обычно хладнокровно-спокойный — или убийственный — Кимбли уже не скупился на комплименты. Он просил ее не прекращать, иногда звал ее, держась за одеяло… В самый последний момент Луизе отстранилась, села рядом с Кимбли и помогла ему рукой — она терпеть не могла, когда ей приходилось пачкать лицо. Зольф довольно обмяк, громко и тяжело дыша ей в ухо, и вдруг поцеловал ее в шею: — Ты потрясающая, Лу. Сядь ко мне на коленки и отвернись к стене — давай же. — Иду, иду. Луизе, усмехнувшись, сделала, как Зольф сказал, и медленно облокотилась на его грудь, чтобы не удариться об него рукой. Шварц тут же почувствовала движение его пальцев — сначала он просто касался ее вульвы и клитора, заставляя ее стонать и напрягаться от возбуждения, а затем, почувствовав, как сильно Луизе хотела этого, вошел внутрь. Шварц жалобно всхлипнула, держась здоровой рукой за его колено, и попросила: — Верни как было… — Хорошо, хорошо… Если хочешь, сегодня мы просто поиграем. Зольф лишь усмехнулся, поцеловал Луизе в затылок и снова коснулся ее снаружи. Он медленно двигал подушечками пальцев туда-сюда, находя нужный ритм, пока Шварц окончательно не сошла с ума. Ее ноги начали дрожать, и Луизе, издав хриплый стон, чуть не съехала на пол — Кимбли надежно придержал ее за талию второй рукой. Энергии не было — а еще у Луизе слишком сильно заболело все тело. Она коротко шикнула, ложась на кровать, и накрыла себя одеялом. Зольф нахмурился и лег рядом с ней. Его руки обхватили ее талию, прижимая Шварц к его груди, и Кимбли ласково поцеловал Луизе в лоб, чтобы хоть немного ее успокоить. Сейчас обезболивающее принимать было нельзя — проклятый глювайн все еще был в ее крови. Луизе ахнула: Кимбли вдруг поднялся с кровати и подошел к их чемодану — в тот день они только заехали в этот домик в Норд-сити и еще не успели разобрать все вещи. Зольф достал теплую пижаму Луизе, свитер и несколько пар носков, а затем вернулся и уверенно произнес: — Прими душ и надень. — Жарко же будет! Луизе недоверчиво посмотрела на кучу одежды в руках Зольфа и удивленно покачала головой. Но Кимбли был непреклонен — он подошел к ней, поцеловал ее в лоб, чтобы ее убедить, и кивнул: — Тебе от холода хуже. Если ты согреешься как следует, все будет хорошо. Через некоторое время Луизе лежала под одеялом в пижаме и куче носков — свитер она все же сняла. Зольф все так же прижимал ее к себе, нежно поглаживая ее живот и лежа сзади нее. Луизе закрыла глаза… А на следующий день настал Новый год. Луизе проснулась первой: Кимбли спал рядом с ней, недовольно морщась, потому что ночью она нечаянно украла у него все одеяло. Шварц тихо накрыла его, поцеловала его в лоб, чтобы он смог проснуться в тепле, и пошла на кухню, стараясь не наступать на скрипучие половицы. Около камина висели их чулки для подарков — ее, красный, выглядел полным. Луизе, улыбнувшись, нашла свою сумочку, которую вчера оставила в коридоре, достала оттуда флакон одеколона, который видела однажды у Кимбли дома; у него был очень свежий, чистый запах, немного напоминавший морской бриз. Луизе аккуратно положила одеколон в чулок Зольфа, радостно усмехнулась, пошла в зал и посмотрела под елку. Конечно, он и подарок ей уже приготовил. У Луизе тоже было для него кое-что хорошее — она не стала смотреть, что Кимбли подарил ей, и просто поставила под елку коробку с красивым белым бантом: кажется, это был его любимый цвет. Шварц вернулась из зала на кухню и приготовила себе ленивый завтрак — хотелось есть, а в холодильнике не было ничего, кроме вчерашних штолленов. «Они на десерт. Как раз один мне и один ему». — Горелым пахнет, — Зольф, проснувшись, тут же пошел на кухню. — Это все равно не для тебя, — цокнула Луизе, смотря на свою неудавшуюся яичницу. Кажется, многие годы назад, еще будучи подростком, Шварц пообещала себе, что не отупеет ради мужчины. Все домашние обязанности, выполненные не для себя, а для кого-то, по сути, были неоплачиваемым и неблагодарным трудом — Луизе не хотела бы застрять в круговороте вечной домашней эксплуатации, пока ее счастливый сожитель мог каждый день отдыхать после работы… Зольфа это вполне устраивало — он, конечно, думал о том, чтобы съехаться с Луизе, но у него была домработница. Он дождался, пока Луизе отойдет от плиты и освободит сковородку, и сделал себе омлет — тоже довольно невкусный из-за маленьких кусочков яичной скорлупы. А еще он добавил слишком много молока. — В следующий раз я возьму с собой Хильду. Или заселю нас в отель, где кормят три раза в день… — Так будет лучше. Луизе усмехнулась, доедая яичницу, и пошла мыть за собой посуду. Когда она закончила, Зольф тоже помыл за собой, а затем они сели у камина, чтобы погреться и отдохнуть. Кимбли прижал Луизе к себе, коснулся губами нежной кожи ее щеки, спокойно улыбаясь, и вдруг обратил внимание на чулки: — Кажется, нам обоим сегодня повезло. Посмотрим, что там? Шварц кивнула и встала с ковра. Она взяла свой чулок, Зольф дотянулся до своего, и они встали друг напротив друга, чувствуя, как их общее, разделенное на двоих счастье окончательно укоренилось где-то глубоко внутри. Луизе, расплывшись в глупой ухмылке, зажала нижнюю часть чулка между ног, запустила туда правую руку — было неудобно, но ее пальцы все же наткнулись на подарок. По ощущениям это была бумага — Луизе достала ее из чулка и увидела подарочный сертификат в тату-салон. — Как-то раз ты сказала мне, что хотела сделать татуировку. В этом салоне тебя не выставят за дверь. Да и денег должно хватить — особенно если ты выберешь что-то маленькое. Луизе приоткрыла рот от удивления, весело заглянула Зольфу в глаза и прыгнула на него, обвивая здоровую руку вокруг его шеи. Кимбли аккуратно придержал ее, чтобы она не поранилась, затем поставил ее на пол и подарил ей легкий поцелуй. — Спасибо, дорогой. Теперь посмотри, что у тебя в чулке. Зольф подмигнул Луизе и достал тот самый флакончик с одеколоном — черт, его любимые! С того момента, как он стал Государственным Алхимиком и мог позволить себе покупать почти все, что хотел, он пользовался только ими. Кимбли довольно поставил свой подарок на стол, затем прижал Луизе к себе, нежно поглаживая ее талию, и прошептал: — Не знаю, как ты поняла, каким одеколоном я пользуюсь, но это потрясающе. — Видела такой флакон у тебя дома — но он был почти пустой, вот я и подумала… Зольф поцеловал Луизе снова, и она, улыбнувшись, погладила его по волосам. День начался чудесно — до вечера они лениво играли в карты, жарили сосиски, обнимались и слушали новогодние передачи по радио. А вечером они съездили за продуктами, чтобы вместе приготовить ужин… Как и с утра, получалось не очень. Луизе было сложно из-за раненой руки, и она то и дело роняла овощи на пол — Зольфу приходилось их раз за разом мыть, но после вчерашней сцены в машине ему не хотелось выходить из себя. Кимбли забрал у Луизе нож, чтобы она не порезалась, показал ей на холодильник и улыбнулся: — Поешь пока штоллен. Но оставь мне тот, что с маком! Я его весь день хочу. — Черт, я тоже… — грустно вздохнула Луизе. — Разделим? — Тогда и последний тоже, я целый хочу. Луизе, пожав плечами, достала оба штоллена из холодильника, и Зольф разрезал каждый напополам и поменял куски местами. Забыв о картофельном салате, они облокотились на кухонные тумбы и насладились десертом — а потом, поняв, что оставили еду на столе, снова принялись готовить ужин. Черт, как же это было вкусно! Они, конечно, переборщили с уксусом, но даже так блюдо их детства казалось им потрясающим. Луизе, проглотив последнюю ложку, хитренько посмотрела на Зольфа, встала из-за стола и протянула ему свою руку: — Пойдем. Под елкой подарки. — О, конечно, милая. Елка сияла красивыми огнями — на ней висели блестящие игрушки, а на самом верху блестела синяя звезда. Зольф нагнулся, подал Луизе подарок, который приготовил для нее, и взял в руки свой: это была маленькая, но увесистая коробочка, украшенная белой лентой. Он развернул упаковку, посмотрел на Луизе и улыбнулся: — Тут много всего. Стой, ты… подарила мне аммиачную селитру? И еще алхимические ингредиенты, и… О, тут подвеска! Зольф не привык носить на шее что-то, кроме галстука, но это была простая и минималистичная подвеска из серебра в форме скругленного прямоугольника, на котором было написано «Я люблю тебя…» — Зольф развернул его обратной стороной и увидел продолжение: «Когда ты делаешь мне приятно». Кимбли засмеялся, тут же надел подвеску на шею и подмигнул Луизе. Он подошел к ней ближе, положил обе ладони на ее задницу и сжал ее ягодицы, хитро улыбаясь. Луизе поцеловала Зольфа в шею, распустила его волосы и кивнула ему: — Надеюсь, тебе понравился подарок? Я не разбираюсь в алхимии, но я знаю, что тебе нравятся опасные вещества, вот и… Насколько я знаю, из этого можно сделать динамит. — Я и сам как динамит, милая, но это отличный подарок — у меня скоро аттестация, надо бы провести какое-нибудь исследование. И подвеска просто замечательная… Открой теперь свою коробку. Коробка Луизе была еще меньше — интересно, что там? Она развернула красивую синюю упаковку, и ее челюсть тут же упала вниз от удивления. Серьезно? Это был очень дорогой подарок: перед ней предстало золотое кольцо с маленьким сапфиром. Неужели? Нет, они с Зольфом были в отношениях всего несколько месяцев, да и на одно колено он не встал… — Это ведь не? — Конечно, нет! — рассмеялся Зольф. — Брак не имеет никакого значения. Вот именно! Луизе надела кольцо на указательный палец правой руки, поцеловала Зольфа в губы, облегченно посмеиваясь — подарок был очень дорогим, но ей понравилось. Шварц заглянула Кимбли в глаза, взяла его за руку, и он поднял ее ладонь к своему рту, чтобы поцеловать ее и рассмотреть кольцо получше. — Спасибо, но… Это такой ценный подарок. Ты уверен? Зольф загоготал — неужели Луизе до сих пор так и не поняла? Одним движением он оказался у нее за спиной, положил голову ей на плечо и обхватил руками ее талию, прижимая ее ближе к себе. Кимбли поцеловал ее в шею, затем, хмыкнув, ответил: — Это кольцо для меня ничего не стоило. Но я хотел тебя порадовать, и я тебе его купил. Не обращай внимания на деньги, ладно? Для тебя — все, что угодно. Луизе улыбнулась и расслабилась в его объятиях. Жизнь казалась ей такой чудесной — несмотря на совсем недавнюю попытку убийства и риск уголовного преследования из-за того, что они сделали с Байером и его адьютанткой, Шварц осознала, что в этот самый миг все действительно было хорошо. Она была вдали от всех лишних людей, могла получать ласку от того, кого любила больше всего на этой прогнившей земле — если не считать себя саму, конечно же… Кимбли мерно задышал рядом с ее ухом, радуясь тому, что они были у друг друга, и все проблемы исчезли сами собой. — Пойдем в кровать, дорогой? Я устала и хочу отдохнуть. — Конечно, милая. Зольф поцеловал затылок Луизе и отпустил ее талию — они направились в спальню, чтобы поболтать перед сном и закончить встречу Нового года. Оба чувствовали любовь и спокойствие — все лишние эмоции исчезли из их сердец. Шварц уткнулась носом Кимбли в грудь, он дотронулся до ее больной спины, делая ей легкий массаж, чтобы снять дискомфорт, и Луизе расслабленно хмыкнула, наслаждаясь его прикосновениями… А на утро около их двери будто бы специально появилась газета. «Сегодня Его Превосходительство Фюрер подписал приказ №3066 о начале Ишварской Зачистки. Наше государство изо всех сил старалось наладить отношения с повстанцами, однако после взрыва железнодорожной станции в районе Ганжи Фюрером было принято решение воздать ишваритам по заслугам. Теперь вся мощь нашей армии, включая Государственных Алхимиков, будет обрушена на головы чрезмерно гордого народа…» Кимбли в это время говорил по телефону — когда звонок завершился, он вышел к Луизе с совершенно спокойным лицом и заметил газету в ее руках. Шварц стало нехорошо: что?! Неужели теперь государство собиралось убить всех ее сторонников? Многие из них уже и так прятались в гетто, но теперь, когда фюрер официально заявил, что уничтожит их… — Кажется, наш отпуск придется закончить вовремя, милая. Меня призывают на войну в Ишвар. Луизе взяла Кимбли за руку, смотря в его глаза и даже не моргая. Зольф, покачав головой, ухмыльнулся и прижал ее к себе — он был слишком уж равнодушен, черт его подери! Луизе всхлипнула, сжала руки в кулаки и пожаловалась: — Эти ублюдки собрались убить весь мой электорат. — Не весь. Тех, кто и так прячутся в гетто, вряд ли… Да и война будет вестись в самом Ишваре, а не здесь. Зольф поднял подбородок Луизе и прикоснулся к ее губам жадным поцелуем. Он не боялся умереть — его жизнь, как и любая другая, вообще ничего не значила. Кимбли волновало другое: что, если Шварц заведет себе нового мужчину, пока он будет на войне? Он отстранился, крепко сжал ее правое предплечье в своей ладони и серьезно приказал: — Не изменяй мне. И пиши так часто, как только сможешь. Луизе кивнула, но ее внутренности сжались от раздражения. Все, чего она добивалась годами, признание и поддержка ишваритов, — могло испариться в одночасье! Что, если за теми, кто жил в гетто, все-таки придут? Шварц не сможет обмануть их всех так же, как сделал это с Кимбли; к тому же, тогда он сам захотел нарушить приказ, а не поверил в ее историю с Софи. — Я буду тебя ждать — и надеяться, что хотя бы кто-то из ишваритов останется в живых и поддержит меня. Может, время для революции? Пока меня не убили вместе с ними. — Почему бы и нет, — покачал головой Кимбли. — Оппозиционерка, выступающая за деколонизацию Ишвара, явно понравится им больше, чем фюрер, который решил устроить геноцид. — Может, тебе не ходить на эту войну? Ты же сам понимаешь, что… Зольф покачал головой — Луизе ожидала этого, но ее сердце все равно предательски заболело. Неужели он был готов убивать ее электорат? Ей было бы плевать, если бы ишвариты не оказывали ей поддержку и выступали за ее приход к власти, но раз уж они доверяли ей и надеялись на защиту и социальные гарантии… Черт, Шварц была готова им это дать, как только стала бы президенткой! А Кимбли собирался пойти и своей алхимией взрывать людей, которые могли бы быть ей полезны… «Может, ишвариты испугаются и побегут из их земли ко мне. Так даже лучше — больше сторонников и больше повстанцев на момент революции!» С другой стороны, это было не так уж и плохо — может быть, и выгодно. Луизе крепко обняла Кимбли, он поцеловал ее снова, и она, не забываясь даже в его руках, прошептала: — Не насилуй местных. И вернись ко мне живым — а я пригляжу за твоим домом и твоими исследованиями. Зольф цокнул — разве он не говорил ей, что не был насильником? На войне всякое могло произойти, конечно, но до такого уровня, до уровня животного, он опускаться не собирался. Кимбли заглянул глубоко Луизе в глаза, сжал ее тело крепче в своих руках и ответил: — Все будет хорошо. А если нет, то я был слишком слаб и заслуживал умереть. Какая разница? Этот мир может выбрать кого угодно, ишварита или аместрийца, меня или какого-нибудь местного монаха… Знаешь ведь, что выживает сильнейший. — Знаю, — вздохнула Луизе. — Но это все равно страшно. Я не ожидала, что ты так быстро уйдешь на войну. — Я солдат, Луизе, это моя работа. Если бы я не был готов убивать и умирать, мне бы не стоило вообще думать о том, чтобы надевать военную форму. Для каждого дела ведь есть свои требования, правда? Не думаю, что ты смогла бы сделать научную карьеру, если бы у тебя был слишком низкий айкью… Кимбли был прав. Луизе будет ждать и надеяться, что он вернется, но если с ним что-то случится, это будет только его вина. Зольф сам хотел стать Государственным Алхимиком, зная, что это автоматически сделает его солдатом и что он должен будет участвовать в войне, если она однажды начнется. А еще Кимбли понимал, что на поле боя может случиться всякое — раз уж он сознательно пошел на этот риск, то и разбираться с последствиями он должен был сам. Они быстро занялись сексом в коридоре — так, на прощание. И Зольф уехал в Центральный Штаб, разбираться с документами и готовиться к отправлению на войну.