Кривое Зеркало

1906 год. — Ужас, Луизе, что с тобой? Она смотрела прямо на Йозефа; ее загипсованная левая рука и красная рана на ключице, проглядывающая через воротник рубашки, сказали все без слов. Рядом с Луизе стоял один из взрослых ишваритов — он и помог ей добраться до дома Берна, хотя и пытался предупредить ее, насколько это было опасно. Йозеф быстро втащил Луизе и ее провожатого внутрь, закрыл дверь на все пять замков и занавесил окна. Шварц, одобрительно кивнув, облокотилась здоровой рукой на стену, чтобы не упасть от боли во всем теле, и ответила: — В меня стреляли. А потом хотели отравить в больнице — короче, я в полной пизде. Ишварит скривился от услышанного ругательства и неодобрительно посмотрел на Луизе, но ей было плевать. Она потянулась в свою сумку, достала оттуда кучу бумаг с какими-то графиками, отчетами и советами, и протянула ее бледному, шокированному Йозефу. Берн, приняв бумаги, быстро положил их на тумбочку, даже не думая в них посмотреть, и отчаянно схватил Луизе за запястье: — А я говорил — уезжай в Крету! Нет же, «патриоты не бегут» — и что теперь?! — Теперь у тебя намного меньше шансов избраться, если хоть кто-то, кроме нас двоих, знает, что я на тебя работаю. Раз уж они готовы убить меня, Йозеф, то… Скорее всего, пускать моих друзей в политику они тоже не намерены. Берн, тяжело вздохнув, отпустил Луизе и все же взял бумаги, написанные ей от руки и пахнущие то ли канализацией, то ли просто сыростью. Он просмотрел все, что было там написано, покачал головой и ответил: — Все хорошо — я никому не говорил. Мне, конечно, придется подавать списки работников моего штаба, но вместо тебя я внес одного профессора из нашего университета, так что… Луизе кивнула и улыбнулась Йозефу. В любой другой ситуации ей не понравилось бы, что ее труды приписали кому-то другому, но теперь, когда ей нужно было сделать все, чтобы просто выжить, уже ничего не имело значения. С того момента, как она проснулась в больнице, прошло три дня, и Шварц пришлось снять все деньги со своих счетов: а вдруг ее признают мертвой или попытаются конфисковать все ее имущество за выдуманные преступления? Теперь даже жизнь в гетто с кучей наличности в карманах казалась лучше смерти, хотя Луизе привыкла к богатству. — Спасибо, Йозеф, — устало улыбнулась Шварц. — Я расписала вообще все, что могла, учитывая, сколько осталось времени до выборов. Если появится новая информация, я приду снова. Йозеф растерянно покачал головой, смотря на свою раненую подругу, и вдруг положил ладонь на ее здоровое плечо. Луизе, нахмурившись, удивленно взглянула ему в глаза, осталась стоять на месте, не подходя ближе, и Берн попросил ее, бледнея: — Останься здесь. У власти пока нет ко мне претензий — здесь ты будешь в безопасности. — Военная полиция, откройте! В дверь тут же послышался отчаянный стук, а в зашторенные окна начали светить фонарями. Луизе, широко распахнув глаза, сжала трясущуюся здоровую руку в кулак, будто она могла хоть что-нибудь сделать — Йозеф, схватив ишварита и Шварц за воротники, мигом поволок их в один из залов, отодвинул заслонку в камине… За ней оказалась тайная комната. Луизе и ишварит залезли внутрь, Йозеф надежно запер ход скрытыми под дровами шпингалетами и пошел открывать военным дверь. Несколько солдат вбежали внутрь и предупреждающе наставили на Йозефа пистолеты — следом вошел их командующий: — Генерал-майор Герман Байер. Нам поступила информация, что в вашем доме могут укрываться преступные элементы: революционеры, ишвариты, сбежавшие политзаключенные — вы поняли. У меня есть ордер на обыск — отступите, или мне приказать своим людям принудить вас к повиновению? — Ищите, — твердо ответил Йозеф. — Однако спешу заверить, что у меня никого, кроме домработницы, не бывает. Один из солдат остался рядом с Берном; другие, включая Байера, вошли внутрь. Они проверили все, пролистали каждую книгу, будто бы пытались найти, в чем еще обвинить их сегодняшнюю жертву, и рассвирепели, не найдя ничего, кроме художественной литературы. Никто и не обратил внимания на заслонку в камине — она слишком уж напоминала обычный кусок стены. Луизе, прислонившись к спасительному листу железа, обклеенному обоями, слушала все, что происходило снаружи. Фамилия этого генерал-майора была слишком уж ей знакома, и Шварц, распахнув глаза от ужаса, сжала правой ладонью ткань своей юбки и глубоко задышала. Совсем близко к ней какие-то солдаты скидывали книги на пол и выносили ковры, и все, что ей оставалось делать — сидеть тихо. Напуганный ишварит достал из кармана нож-бабочку, будто он мог помочь им, если их комнату найдет толпа солдат, и затаил дыхание… — Надеюсь, она не появится у вас в ближайшее время. Мы будем наблюдать за вами, герр Берн, — хищно улыбнулся Герман. — Вы ищете кого-то конкретного? Йозеф поднял бровь, борясь с желанием посмотреть на камин, и генерал-майор тут же сурово положил руку на кобуру — видимо, это было совсем не его дело. Не прощаясь, Байер вывел своих людей наружу, вышел сам, и Берн, оставшись в безопасности, разобрал весь бардак, что устроили солдаты, и выпустил Луизе с ее провожатым из тайной комнаты. — Ваша страна просто ужасна, — вздохнул ишварит. — У нас, конечно, тоже было не все идеально, но Первосвященник никого не преследовал… — Скажи мне что-то, чего я не знаю, — закатил глаза Йозеф. — Выждите немного, чтобы вас не заметили, и уходите. Здесь теперь слишком опасно. Луизе вздохнула. Она, конечно, все равно не собиралась оставаться у Берна, но теперь, когда и к нему могли послать столько людей… Шварц, конечно, могла бы предложить ему пойти с ней, но Йозеф и сам мог защитить себя, разве нет? Луизе пожала ему руку на прощание, кивнула и ответила: — Хорошо. Думаю, этот Байер искал меня. «Конечно, искал — возможно, это он хотел меня убить. Мы с ним слишком хорошо знакомы, но Йозефу и ишваритам этого знать необязательно». Йозеф печально кивнул, подошел к окну и заглянул за штору. Снаружи никого не было, но что-то подсказывало ему, что это затишье после бури было лишь иллюзией. Берн достал себе вина из потайного ящика, отпил немного прямо из горлышка бутылки и обнял Луизе — та, ойкнув, отстранилась: — Рука, Йозеф. — Прости. Я просто переживаю, ты ведь знаешь? Луизе чувствовала, что даже спустя годы после того, как она бросила Берна, он все еще любил ее — хотя бы немного, в глубине души. Ей было плевать: у нее уже был Зольф, а Йозеф всего лишь время от времени приглашал ее на работу и предлагал помощь. Луизе не хотела большего, и Берн, кажется, это знал, хотя в его груди все еще теплилась надежда… Которую, наверное, следовало бы разбить. — У меня есть люди, которые могут о мне позаботиться. Не нужно. Йозеф, покачав сперва головой, все же кивнул, и через некоторое время, когда утро сменил день, Луизе и ишварит, которого, как оказалось, звали Калеб, вышли из дома Берна. На улице все еще светило яркое солнце — ни одному из них нельзя было попадаться на глаза простых людей, поэтому они вошли в подворотню. Пахло мочой и, как ни странно, кровью… За первым же поворотом Шварц увидела спину незнакомого ей мужчины с двумя огромными ножами для мяса — между его ног виднелся женский свежерасчлененный труп. Услышав шаги, жестокий убийца повернулся к еще одним своим жертвам… Калеб тут же взял Луизе на руки и побежал прочь, что-то крича на своем языке — вроде бы какую-то молитву. — Блять! Луизе всхлипнула от страха и боли — у нее внезапно свело щиколотку, и она почти отпустила шею Калеба, сгорая от оглушающих ее ощущений. Он перехватил ее покрепче, выбежал на главную улицу, закрывая глаза, чтобы никто не понял, что он был ишваритом. Убийца побежал за ними, совсем не боясь, что его увидят все те люди, которые прогуливались поблизости… Кто-то звал полицию, кто-то кричал «мама» — а Калеб, толкнув умирающую от боли Луизе в сторону какого-то молодого парня, достал свой клинок. Убийца махнул своим огромным ножом, пытаясь ранить Калеба в грудь, но вместо этого оставил на его ноге огромный порез. — Ни одна жертва не уйдет от меня, Барри-Мясника! — улыбнулся убийца. А Калеб, зарычав от боли, воспользовался тем, что его новый враг стоял близко, и всадил свой клинок ему в плечо — а затем и во второе, пока тот не смог уже махать своим оружием. Приехавшая полиция быстро арестовала Барри, и тут же, наставив дуло на Калеба, начала подходить к нему… Раненый ишварит поднял руки вверх, падая на колени. Аместриец с пистолетом, какой-то лейтенант, судя по незамысловатым погонам, убрал оружие и вздохнул: — Мы за этим ублюдком три года гонялись. Спасибо за помощь — пока сохраним вам жизнь. Луизе общалась с тем самым молодым парнем, не смотря на Калеба. У него была небольшая щетина, каштановые волосы, и одет он был, как гражданский, да еще и стоял с букетом хризантем, теперь беспощадно помятых падением Луизе прямо ему в руки. — Простите, — Шварц пробурчала, только-только отходя от судороги. — Ноги не держат. Давайте я оплачу вам новый букет? Парень покачал головой, поправил на своем носу маленькие прямоугольные очки без оправы и попытался расправить цветы — кажется, он собирался их кому-то подарить. Он оглядел Луизе, улыбнулся ей и ответил: — Думаю, моей девушке понравится, что я помог прохожей. Грэсия так гордилась, когда узнала, что я закончил военную академию и пошел работать в следствие — а еще она просто красавица! «Военную академию? Следствие? Везет мне, однако, на военных, черт бы их побрал». Но этот человек выглядел не так, как хищные генералы и полковники — наверное, у него была совсем обычная, добрая душа. Луизе вздохнула, крепче прижимая к себе свою сумку, посмотрела в сторону Калеба: того, израненного и в крови, уже грузили в машину скорой помощи. Шварц, вздохнув, отвернулась от своего нового знакомого. Что делать? Наверное, Луизе стоило поехать с Калебом, раз уж он спас ее жизнь, но с другой стороны, именно следователь бы мог помочь ей понять, кто хотел ее убить. «Это, конечно, вполне может быть и Герман. Но что, если не он? Кимбли явно не знает всего…» — Я очень рада за вас, — мило улыбнулась Луизе. — Как вас зовут? На случай, если вы все же захотите денег за испорченный букет. — Маэс Хьюз. Но не переживайте об этом, прошу, — засмеялся он. — Лучше подойдите к врачам: вам бы в больницу, вам наверняка плохо. Последний ее визит в больницу закончился взрывом: ну нет, Луизе не собиралась попадать туда, где ее хотели отравить. Но как она могла сказать об этом Хьюзу? Наверняка этот следователь уже знал, кем она была, но говорить ему, что его начальство пыталось ее пристрелить, явно не было лучшей идеей. Поэтому Луизе попыталась перевести тему: — Я в порядке, правда. Для приличия Шварц все же подошла к машине скорой помощи и попросилась внутрь, чтобы поехать в больницу вместе с Калебом, но врачи, уже готовые ехать, закрыли перед ней двери. Луизе, вздыхая, вернулась к Маэсу, изо всех сил изображая печальный вид, и коснулась своего гипса здоровой рукой: — Не пускают. Как бы с ним не сделали ничего — он же ишварит. — Военная полиция его только что отпустила, так что вряд ли. — Маэс снова поправил очки, задумался и вдруг обеспокоенно, но уверенно спросил, глядя прямо на Луизе. — В вас недавно стреляли? У вас шрам на ключице, поэтому и рука в гипсе. Шварц вздрогнула — да уж, Хьюз точно был умнее остальных. Любой другой человек подумал бы, что Луизе просто неудачно упала, и остановился бы на этом, но Маэс умудрился разглядеть воспаление, кое-как обработанное и перевязанное тем, что было под рукой, и понять, как она получила эту рану. Его навыки точно могли бы пригодиться Луизе, и она, пытаясь его разжалобить, тихонько всхлипнула и покачала головой: — Да. Но я не могу сказать вам, кто это сделал — у вас будут проблемы. — Это связано с армией? — Маэс понизил голос. — Вы слишком догадливый для своего же блага, — пошатнулась Луизе. — Не лезьте в это, пожалуйста. Вас девушка ждет. Маэс, стиснув зубы, нацарапал на салфетке свой номер и как-то странно согнулся. Он не хотел обижать Грэсию и заставлять ее волноваться — опоздать он никак не мог. Поэтому Хьюз, посмотрев на странную незнакомую со слишком уж знакомым лицом, коротко бросил и начал уходить: — Если вам нужна будет какая-то помощь, позвоните. Это мой домашний номер, так что я смогу отвечать только поздним вечером. — Спасибо. Как только Хьюз отвернулся, Луизе хитро улыбнулась, поймала такси до уже знакомой ей окраины города и прошла в гетто. У Калеба не было ни жены, ни родственников, так что его никто не ждал — тем лучше, потому что сейчас они начали бы возмущаться, что Шварц не поехала со скорой помощью. Но Луизе, состроив грустное лицо, посмотрела на окруживших ее женщин и подростков, всхлипнула: — По дороге сюда на нас напал какой-то сумасшедший с ножами. Калеба ранили — я хотела поехать с ним, но медики закрыли передо мной дверь. — Не очень у тебя отношения с докторами, хмм? Кимбли вошел вслед за Луизе, обнял ее со спины, поцеловал ее в щеку и тут же странно на нее посмотрел — она не рассказывала ему, что собирается куда-то идти. Зольф развернул Шварц к себе, нахмурился и спросил: — Где ты была? — Сначала я заносила Йозефу документы — это мой начальник, я помогаю ему избраться в парламент. А потом ты слышал. Луизе устало прильнула к Кимбли, изо всех сил стараясь сесть так, чтобы у нее не заболела простреленная рука, и уткнулась носом в его плечо. Зольф по-собственнически погладил ее по талии, будто бы пытаясь напомнить ей, что он был лучше всяких там Йозефов, а затем поцеловал ее в макушку и накрыл своим пальто: — В следующий раз предупреждай. Ты не в том состоянии, чтобы так рисковать. Шварц прижалась к Зольфу, чмокнула его в губы, чтобы он перестал ворчать, и достала криво написанную визитку из кармана, гордо улыбаясь — теперь у них был шанс, и Кимбли был просто обязан это оценить. Луизе показала ему на номер и имя своего нового знакомого, а затем прошептала: — Зато теперь я познакомилась с одним добрым следователем, который, кажется, может помочь нам узнать, кто хочет меня убить. А еще у меня есть один подозреваемый. С лица Кимбли исчезло все раздражение — хотя его бесило, что у его девушки был номер какого-то мужика, шанс, который давало им это знакомство, просто нельзя было упустить. Зольф, довольно ухмыльнувшись, посмотрел на визитку, тут же запомнил все числа и имя следователя… — Маэс Хьюз, значит? Не слышал о нем. Ну да ничего — давай я отвезу тебя к себе, и мы ему позвоним. — Сейчас он вроде как на свидании со своей девушкой. Он просил звонить вечером. Кимбли пожал плечами — что ж, какая разница, когда? Зольфу просто хотелось поговорить с Луизе с глазу на глаз, потискать ее без этих осуждающих взглядов со стороны ишваритов, поэтому он все равно поднял ее на руки, улыбаясь, и поцеловал ее в лоб: — Все равно поехали — если хочешь, конечно. Я по тебе очень скучал. Луизе удивленно распахнула глаза, обвила здоровую руку вокруг шеи Зольфа, чтобы не упасть, и все же попыталась встать на ноги. Шварц подумала, что Кимбли просто хотел секса, как обычно — а сейчас ее тело явно было не в том состоянии. Поэтому Луизе прошептала ему на ухо, чувствуя легкое раздражение: — Может, дашь мне передохнуть? Вряд ли я смогу сейчас заняться с тобой… — Я не об этом, дурочка, — закатил глаза Зольф. — Это мы всегда успеем, а пока я просто хочу поговорить с тобой наедине. У меня, знаешь ли, тоже подозреваемые есть. Неужели? А вот это уже было интересно. Луизе снова позволила Кимбли взять себя на руки, он аккуратно посадил ее в машину, и через полчаса они были у него дома. Зольф тут же попросил свою горничную уйти домой пораньше, закрыл на ней дверь и поцеловал Луизе в губы. Шварц, усмехнувшись, ответила на ласку и сжала его плечо в своей правой ладони. Они вошли в спальню, но вместо привычной коробки презервативов Зольф достал тоненькую папку с написанными от руки именами и возможными мотивами. Луизе серьезно пробежалась по ней глазами — несколько раз, запоминая всех, кто был указан на этом листе. Интересно, где только Кимбли нашел такую информацию? Шварц посмотрела на Зольфа и удивленно спросила: — Кто такой майор Мустанг? Я думала, у моего убийцы было бы звание побольше. — Лично я с ним не знаком, — сосредоточенно нахмурился Кимбли. — Но кто знает, на что способны мелкие сошки, чтобы заполучить хотя бы какую-то власть? Говорят, Огненный Алхимик только закончил академию, а уже… — Уверена, что мой убийца умеет только стрелять, — отрезала Луизе. — А раз Мустанг только что поступил на службу, у него недостаточно влияния, чтобы нанять мне киллера. Зольф вздохнул — все-таки не зря он поставил «вряд ли» рядом с именем Мустанга. Кимбли снова просмотрел список имен, повернулся к Луизе, и та, легонько шлепнув себя по лбу от усталости и неопределенности, показала пальцем на еще одно имя: — Баск Гран? Я, кажется, однажды была политтехнологиней его брата, так что вряд ли. Об остальных солдатах, кроме, пожалуй, полковников Клемина и Эдисона, Луизе не слышала ничего — эти два вояки раньше ходили по борделям с ее отцом. Что ж, у них не было никакого мотива убивать ее — разве что они хотели выслужиться перед фюрером; ну, или каким-то образом узнали, что Шварц задушила их «друга». — Это все? — Еще один. Зольф перевернул лист другой стороной, и Луизе, ахнув, несколько побледнела. Это был Герман Байер: тот самый человек, который приходил к Йозефу, чтобы найти ее и убить. А еще Шварц была с ним связана — именно Байеру она заплатила тогда, чтобы он прекратил расследование по делу смерти Алоиса. — Пиздец. — Луизе обняла Кимбли одной рукой, пытаясь найти хотя бы какую-то поддержку, и вздохнула. — Одно радует — теперь мы точно знаем, кому нужна моя смерть: он и мой подозреваемый тоже. Кимбли поднял бровь, и его глаз задергался от тихой, но разрушающей ярости. Ему захотелось что-нибудь взорвать, но Зольф сдержался, грубовато поцеловал Луизе в шею и порвал свой список на мелкие кусочки. Неужели это был Байер? Он принимал у Зольфа аттестацию на звание Государственного Алхимика и казался ему спокойным, честным человеком… — Почему он может хотеть твоей смерти? И как ты узнала? — Когда я была дома у Йозефа, он пришел к нему с обыском. Байер упоминал какую-то женщину — но не сказал, как ее зовут. Скорее всего, это была я. Зольф кивнул, но все же, Луизе не ответила на его первый вопрос. Конечно, Герман вполне мог просто хотеть привилегий, власти и расположения, но судя по лицу Шварц, было и что-то еще. Кимбли поднял бровь, задал свой вопрос снова, и Луизе, ухмыляясь, ответила: — Скажем так, он знает, что я задушила своего же папашу. Я дала ему взятку, и он прекратил расследование. Зольф почувствовал, как его нижняя челюсть медленно поползла вниз, и его глаза зажглись ярким, довольным огнем. Он и подумать не мог, что Луизе стала бы убивать — по крайней мере, своими руками. Но ему нравилось то, как она говорила об этом без всякого стеснения, будто гордясь собой… Кимбли коротко чмокнул ее в губы, посадил ее к себе на коленки и сжал ее талию, шокированно улыбаясь: — А ты умеешь удивлять, милая. Даже интересно, зачем ты это сделала. — Мудак он был, вот зачем, — закатила глаза Шварц. — Надо было пытать его. Горячим утюгом — или о чем там ты мне говорил? Зольф рассмеялся, смотря ей в глаза, и по его телу прошел ток возбуждения. Луизе тоже почувствовала его реакцию — но ее тело было не в состоянии, и она слезла с колен Кимбли. Зольф, цокнув и шутливо закатив глаза, погладил ее по ляжке и подарил ей весело-хищную ухмылку: — Я знал, что выбрал правильную женщину. Но все же, зачем Байеру твоя смерть? Он получил свои деньги, звание… — Может, он боится, что расследование возобновят? Ну, или думает, что наш с ним общий секрет может повредить его карьере… — Вполне возможно, — задумчиво цокнул Кимбли. — Но о деле твоего отца вообще никто из гражданских не слышал. Как давно он умер? — Четыре года назад. Что ж, всякое могло случиться: иногда фюрер спонтанно проводил проверки в армии и следствии, и может, этому Байеру попало за халатность и слишком быстрое прекращение дела без нормального расследования. Зольф, пожав плечами, убрал список в сторону и кивнул: — Давай дождемся твоего Хьюза. Луизе вздрогнула. Он был их единственным шансом, но все же, Маэсу многое нельзя было рассказывать. Хьюз был слишком порядочным человеком, чтобы умолчать о том, что его новая знакомая убила собственного отца и дала высокопоставленному офицеру взятку — к тому же, об этом могли узнать и обычные люди, его знакомые, и тогда весь ее имидж идеалистки и мученицы можно было бы просто смыть в унитаз. — Может, все же не стоит? — потерла глаза Луизе. — Испугается моей истории и наябедничает кому не следует. Зольф, закатив глаза, почесал затылок и чуть отстранился от Шварц, пытаясь придумать, как бы обыграть все в их пользу. Он нахмурился, щелкнул пальцами, чтобы сосредоточиться, и вдруг погладил Луизе по ляжке, улыбаясь: — Уверен, ты умеешь манипулировать мужчинами. Придумай что-нибудь. Скажи, что Байер тебя заставил — ну, или что ты защищалась от домашнего насилия, и у тебя просто не было другого выбора. А что? Раз уж Маэс был добрым человеком, он вполне бы мог в это поверить. Он, конечно, был следователем, но у него было мало опыта, да и Луизе слишком хорошо умела вызывать к себе жалость — уж Кимбли-то знал. Шварц, пожав плечами, кивнула Зольфу и ответила: — И то верно. Как только наступил вечер, Луизе, пытаясь войти в роль несчастной жертвы режима, набрала номер своего нового знакомого. Маэс поднял телефон сразу и, не не дожидаясь, пока Шварц скажет ему хоть что-нибудь, начал рассказывать ей, как прошло его свидание, будто бы они были знакомы с самого детства: — …Грэсия такая замечательная! Она сказала, что я герой, а еще у нее было такое красивое платье, и еще… Луизе, не дожидаясь, пока Маэс закончит, всхлипнула в трубку, и он на секунду прекратил. Шварц тут же начала свой рассказ, чтобы Хьюз не решил перевести тему, и очень грустным и тихим голосом произнесла: — Вы были правы. В меня стрелял солдат — я не видела лица, но уверена, его заказал кто-то свыше. Вы ведь знаете, кто я? На другом конце провода Маэс крепче перехватил трубку, обеспокоенно смотря в стену и машинально поправляя очки, и уклончиво ответил, чтобы офицеры, прослушивающие его телефон, не узнали ничего лишнего: — Вас весь Централ знает. Мне приехать к вам? Я свободен сейчас. — Если вас не затруднит. Луизе всхлипнула, чтобы Хьюз подумал, будто бы ей было очень стыдно просить помощи у незнакомца, дала ему адрес Кимбли, и тот тут же попрощался и бросил трубку. Зольф, усмехнувшись, подмигнул ей, поцеловал ее в шею, на секунду выбивая ее из роли испуганной мирной женщины, и взял ее за руку: — Отлично сработано. Теперь главное, чтобы встреча прошла хорошо. Через двадцать минут в дверь постучали. Посмотрев в глазок, Луизе открыла дверь — Маэс Хьюз быстро вошел внутрь, с серьезным пожал ее руку, и Луизе, снова всхлипнув, повела его в гостиную. Он сел чуть поодаль от нее, посмотрел на ее воротник, пытаясь снова увидеть рану, и спросил: — Сколько раз в вас стреляли? — Дважды, — вздрогнула Луизе. — Вторая пуля задела предплечье. Шварц стоило отдать должное — она выглядела такой испуганной, что Хьюзу действительно стало ее жалко. Он поджал губы, пытаясь решить, какой еще вопрос ей задать, и нервно постучал носком сапога об пол. Луизе посмотрела вниз, вздохнула и начала говорить первая: — Сегодня, когда я была у своего начальника, генерал-майор Байер пришел к нему с обыском. Он упомянул, что ищет какую-то женщину — кто знает, может, это я? — Может, и не вы, — протер очки Маэс. — Он упоминал что-то еще? Если нет, то с таким же успехом он мог искать какую-нибудь воровку. — Байер говорил, что мой начальник укрывает революционеров. Если не я, то кто? Другие члены оппозиции не проявляют себя так активно, как я — да и воровок обычно не ищут в домах депутатов. Хьюз вздохнул, почесал голову и ущипнул себя за спинку носа. У Луизе как-то странно менялась интонация, когда она говорила о Байере — неужели они были знакомы? Здравый смысл подсказывал Хьюзу тут же отмести эту идею в сторону: ну какие связи в армии могли быть у самой известной оппозиционерки в Аместрисе? Но его следственное чутье будто бы уже на уровне инстинкта говорило ему проверять любую версию, возникшую у него в голове, и Хьюз спросил: — Вы знаете генерал-майора? Вот он — тот самый момент, от которого зависело, будет ли Луизе жить в тюрьме до скончания ее жизни. Ее нижняя губа задрожала, лицо побледнело, и сама она, всхлипнув и опустив голову, обняла себя здоровой рукой за раненое плечо. Шварц вспомнила все то время, которое позволяла отцу себя унижать, все его оскорбления, и по ее щеке потекла слеза… Хьюз, нервно сглотнув, подсел к Луизе ближе и утешающе потрепал ее по плечу. Он надел очки обратно, посмотрел ей в глаза и выдохнул, аккуратно пытаясь узнать, что с ней произошло: — Все хорошо? Он сделал вам что-то? — Нет, — стыдливо всхлипнула Луизе. — Но нас с ним объединяет кое-что ужасное, и я… Шварц снова заплакала, закрыла лицо руками — Маэс, вздрогнув, протянул ей носовой платок и посмотрел вниз, чтобы не смущать ее еще больше. Луизе вытерла слезы, отвернулась от Хьюза, мелко дрожа, и подождала, пока он спросит, что она сделала. Нет, Луизе не могла признаться сейчас — ей нужно было выждать момент, когда Маэс по-настоящему проникнется ее состоянием. — Пожалуйста, расскажите мне, — тихо попросил Хьюз. — Если я смогу вам помочь, я это сделаю. — Нет, нет, это слишком… Луизе всхлипнула, высморкалась в платок и задрожала еще сильнее, избегая его взгляда. Маэс аккуратно сжал ее плечо, развернул ее к себе, успокаивая ее так, как только мог, и покачал головой. Шварц посмотрела ему в глаза, приоткрыла рот, и Хьюз улыбнулся: — Что бы ни произошло, мы разберемся. Прошу вас, Луизе, доверьтесь. Я понимаю, вас пугает, что я в армии, но… Не все солдаты — монстры, которые хотят вашей смерти, знаете? Шварц сглотнула слюну — до этого момента правду об ее отце знали только она и Зольф, но теперь все зависело от реакции Хьюза. Луизе вытерла глаза, пошатнулась и положила руку на колено, а затем все же произнесла, тихо и с болью в голосе: — Я совершила кое-что ужасное, когда была моложе. Мой отец был тираном, ужасным человеком — и одним из приближенных к фюреру. Он ненавидел меня, знаете? С тех пор, когда у меня нашли одну неизлечимую болезнь, он только и делал, что унижал меня и угрожал мне. Я не могла никуда от него деться, и однажды, после того, как он довел меня до припадка, я очнулась и… Вообще-то, Луизе не совсем соврала — в последнюю их встречу у нее действительно случилась жуткая, невероятно болезненная судорога, во время которой Шварц не могла и пошевелиться. Алоис не удосужился ей помочь и просто ушел; именно после того вечера Луизе решилась на убийство. Все, что она рассказала Хьюзу, было лишь собирательным образом ее детских воспоминаний… Но Маэс был в ярости. Он всегда мечтал стать отцом, обожал детей и просто не понимал, как можно было так обращаться с собственным ребенком. Мысленно приготовившись к еще более ужасному ответу, он взял Луизе за руку и тихо спросил: — Что вы сделали, фрау Шварц? — Я его задушила! Луизе закричала и тут же заплакала — кажется, у нее случилась самая настоящая истерика. Она отвернулась от Маэса, дрожа от страха, а тот лишь сочувственно погладил ее по волосам, хотя на его лице было написано столько эмоций, что он сам не мог понять, что чувствует. Страх? Отвращение? Жалость? Шок? Хьюз встал, сходил на кухню, принес Луизе стакан воды и спросил кое-что другое: — При чем тут генерал-майор Байер? Шварц выпила всю воду одним глотком, поставила стакан на пол и, немного успокаиваясь, ответила: — Он начал расследование, как только моего отца нашли мертвым. Я пошла к нему, дала ему огромную взятку и убедила закрыть дело. Честно говоря, я думала, что Байер не согласится, потому что они с отцом иногда ездили вместе домой после работы, а оказалось, что Герман только и мечтал, чтобы мой отец… — Почему? — Маэс еле подавил приступ рвоты. — Они были конкурентами. Отец мешал Байеру продвинуться по службе, вот и все. Чтобы отвлечься от всех ужасных подробностей того убийства, Хьюз начал думать, зачем Байеру было убивать Луизе сейчас. Хотел заслужить одобрение фюрера? Возможно. Действовал по его приказу? Нет, тогда бы Луизе арестовали и судили за измену Родине, а не убивали тайком, как котенка в бочке с водой. Маэс снова постучал носком ботинка об пол, вздохнул и вдруг выпалил: — Я могу посмотреть статус дела вашего отца. Кто знает, может быть, его собираются возобновить, и тогда у Байера есть причина для беспокойства. Вы ведь единственная знаете, почему прекратилось расследование — фюреру не понравится, что его же генерал-майор позволил убийце высокопоставленного офицера гулять на свободе. — Посмотрите, пожалуйста, завтра же. Речь идет о моей жизни — Байер может снова послать ко мне своих людей. — Конечно. Я помогу, чем смогу, не переживайте. Хьюз убедился, что с Луизе было все в порядке, быстро попрощался с ней и вышел из дома — что ж, теперь у него прибавилось работы. А Шварц, закрыв за ним дверь, усмехнулась и присоединилась к Кимбли в спальне: тот смеялся так, будто слышал все, что Луизе говорила Маэсу, хотя сидел этажом выше. — Что такое? — У меня отличный слух, — улыбнулся Зольф. — Да и ты так громко плакала — я почти поверил. Луизе, вздохнув, закатила глаза и села на кровать: ей не нравилось доводить себя до истерик и снова переживать в своей голове все моменты из прошлого, но иногда, ради собственной выгоды, можно было и потерпеть. Шварц легла на кровать, стараясь не повредить раненое плечо, закрыла глаза, чтобы отдохнуть, и Зольф лег с ней рядом, поглаживая ее по спине: — Останься здесь на ночь. Думаю, ты устала спать на холодном покрывале — тебе нужно расслабиться. Шварц уже и не была в состоянии куда-либо ехать. Она прислонилась ближе к Зольфу, запустила руку в его длинные черные волосы и сняла с его хвоста резинку для волос, играясь с его прядями. Кимбли, усмехнувшись, поцеловал Луизе в щеку, накрыл их обоих одеялом… Этой ночью ей было очень-очень тепло.