Полина

Когда Григория Смирнова силой усадили на шаткий стул и стремительным образом связали, да так, что он даже не успел пикнуть, первое, что Советский партизан выкрикнул прямо в лицо своему врагу, было следующее: — Ты куда Полину дел, сволочь, а?!.. — Чшш… Bleib ruhig… Как это по-вашему: «спокойно?» «тихо?».. Так вот: куда я дел Полину, МОЮ Полину — не твоего ума дело!.. Ральф Эссер торопливо перевёл последнюю сказанную своим начальником фразу. — Вот ты правда гнида, а!.. Опоил её чем-то, да?.. Что она с тобой была… — Твоя Судьба — весьма незавидна, парень… — быстро перебил соперника немец.  — Ты всёрьёз уверен в том, что выберешься отсюда живым?..  Немецкая речь.  Ганс в сотый раз ухмыльнулся, и от этой его ухмылки натурально стыла кровь в жилах… — А что ты мне сделаешь?.. — бесстрашно поинтересовался Смирнов. — Ну для начала — я допрошу тебя. И ты всё мне, мразь, расскажешь. Абсолютно всё. А не скажешь и будешь упорно молчать, уж поверь мне — хоронить будет нечего… Ральф Эссер вновь перевёл сказанное несчастному пленному партизану. Гришу натурально передёрнуло: он сглотнул и поёжился. — Что ты хочешь знать?.. Конкретно?.. — Вот как запел, — произнёс Ганс, отчего-то всецело и полностью на русском языке.  — Для начала, я и вправду жажду узнать, сколько вас всего… В вашем отряде. — Ничего я тебе говорить не буду!.. Сукин сын ты фашисткий!.. Это явно был перебор. — Но я ведь хотел по-хорошему, — улыбнулся немец, будто Смирнов сейчас сказал ему что-то приятное, а не оскорбил его мать. Четверо немецких солдат в данный момент терпеливо стояли на пороге ветхого домишка и ожидали дальнейших указаний офицера Вермахта. Кляйн единичным движением руки поманил к себе одного рядового солдата, что-то тихо сказал ему.  Тот лишь коротко кивнул, затем — покинул дом, а ещё через несколько минут — вновь переступил порог домишка, однако теперь, с настоящей проволокой в руках…  Ганс Кляйн, вежливо улыбаясь, обогнул дубовый стол, подошёл к Грише со спины и, таким же образом широко и весьма противно ухмыляясь — накинул проволоку на шею обречённому Советскому парню одним лишь ловким движением. — Сука. Предупреждаю сразу: я тебя собственноручно задушу, если ты не ответишь хоть на ОДИН мой вопрос… — прошипел немецкий офицер на ухо Советскому партизану, затягивая проволоку всё туже и туже на его шее… Гриша принялся кашлять, судорожно глотал ртом такой спасительный сейчас воздух. Проволока больно врезалась в его юношескую шею. Ганс ещё сильнее натянул удавку, и Советский парень просто обезумел от невыносимой боли и тотальной невозможности вдохнуть. — Мне продолжать, мразь?.. Или ты начнёшь отвечать на мои вопросы?!.. — Нас… нас… — просипел Гриша, сызнова задыхаясь, — Нас… Сорок семь человек…. — Гриша закашлялся. Ганс Кляйн немного ослабил натяжение проволоки. — Таак… Вот это уже лучше. Теперь. Где конкретно располагается ваш отряд?.. — Не скажу я больше ничего…. — Умереть за Родину решил?.. Похвально. Только поверь мне, Родина не оценит таких жертв. Ну будешь всего лишь один из нескольких миллионов, позорно похороненный в общей Братской могиле…  — хмыкнул немецкий офицер и отчего-то даже осклабился.  — Лучше умереть, чем предать родную страну!… Ганс почему-то совсем убрал удавку с шеи Гриши Смирнова и, обойдя его, размахнувшись, со всей силы ударил Советского партизана. Ровно, как тогда, ныне покойную Веру Ковалёву… После того, как Гриша сплюнул кровь себе под ноги, ведь удар действительно был нанесён со значительной силой, Ганс Кляйн злобным образом прошипел: — Ты знаешь, я хочу всецело видеть твои мучения. Не думай, что твоя смерть будет быстрой и абсолютно безболезненной. Нет, такой смерти у тебя уж точно не будет… Я тебе это гарантирую, — две последние фразы он практически прошептал, причём, вновь по-русски. Нанеся Грише ещё несколько очень жестоких ударов в лицо, Ганс повторил сказанное: — Так где же располагается ваш партизанский отряд?.. — В… в… лесу… — еле слышно проговорил Смирнов, из носа которого сейчас сильно хлестала кровь. Ганс Кляйн громко расхохотался как обезумевший и припадочный. — Ты что, мразь, всерьёз решил испытать моё терпение?!.. Смирнов сжался, опустил голову. Кровь, между тем, залила ему всю одежду. На самом деле, Гриша сейчас стремился исчезнуть. Навсегда исчезнуть. Провалиться сквозь землю. Или же — стать абсолютно маленьким и совершенно незаметным… Словно муравьишка, который бегает по Советской земле. Немецкий офицер вновь сильно ударил Смирнова, и в очередной раз сплюнув кровь, парень просипел: — В лесу… К… километров в пяти… отсюда… Не бей меня больше… Но Ганс Кляйн совсем проигнорировал просьбу русского партизана. Более того, он сделал всё в точности до наоборот: нанёс Грише целых два крепких, почти боксёрских удара. Подряд. — Дальнейшие планы вашего партизанского отряда?.. — тяжело выдохнул немец. — Этого я точно тебе не скажу… Хочешь — убивай. На куски меня режь!.. — И порежу… Не сомневайся. Ганс Кляйн вновь взял злосчастную проволоку со стола, и пытки Гриши продолжились.  В один момент немецкий офицер так сильно затянул проволоку, что Смирнов едва ли не потерял сознание… Выведав всю необходимую ему  информацию от предателя партизан и Родины в целом — Григория Смирнова, офицер Вермахта ощутимо расслабился. Вновь ударил Советского парня…  По сути, Ганс уже сбился со счёта, какой именно это был удар… Молодой немецкий офицер с силой схватил соперника за волосы и, приподняв ему окровавленную голову, наклонился к самому его уху и проговорил, совершенно по-русски и без единой ошибки: — Последний вопрос, ублюдок… Ты спал с ней?.. — В смысле?.. — Спал с ней тогда, когда она находилась в твоём отряде?.. Гриша сглотнул и задумался на минуту. Сызнова поёжился и передёрнулся. Но выдал совсем не то, что от него все ожидали: — Да! Я спал с ней! Спал! Представляешь!.. Не такая уж она и простая!… Ганс по-настоящему опешил. Отшатнулся от Гриши и и молчал. Долго-долго молчал. Эти жалкие секунды поистине показались Григорию Смирнову вечностью. Но парень всецело понимал: уж теперь ему живым отсюда точно не выбраться… Гриша осознал, что ляпнул это в сердцах. Только и всего. Чтобы позлить эту немецкую гниду. Однако стоит ли мимолётный моральный триумф человеческой Жизни?..