Полина

Прошел ровно день с того самого момента, когда Ганс Кляйн отправил написанное торопливой рукой переводчика письмо своей любимой русской жене. Ганс так непомерно обрадовался этому, что в полной мере позволил Ральфу Эссеру тайно вновь увидеть Аглаю, целиком и полностью аргументируя это тем, что тот «заслужил».  Райф также пребывал в безудержном Душевном счастье. Аккурат после обеда Ганс Кляйн сделал поистине странное заявление молодому переводчику Вермахта: немецкий офицер сообщил о том, что он всерьёз желает изучать русский язык и поэтому он, Ганс, приказывает Ральфу Эссеру заниматься с ним стабильно два раза в неделю, в перерывах между основной службой. На что Ральф Эссер, в свою очередь, крайним образом удивился и мягко ответил своему начальнику про то, что его русской супруге не помешало бы самой подучить немецкий язык. На это крайне возмущённый Ганс ответил лишь то, что Ральф «слишком много дерзит ему» и что ему «всецело нужно быть осторожным в своих словах и выражениях». Ничего не попишешь: переводчику пришлось действительно согласится обучать немецкого офицера «великому и могучему», целых два раза в неделю, разумеется, по мере возможности на жестокой кровопролитной Войне.                          *** Абсолютным образом впервые, за довольно долгое пребывание в очень богатом немецком поместье, Полина Орлова проснулась действительно в хорошем и даже в какой-то степени —приподнятом настроении.  Стоял конец октября 1942 года. В Берлине было сухо, очень солнечно и довольно-таки тепло. Каждый Божий день беременная блондинка совершала долгие пешие прогулки на свежем воздухе по территории огромнейшего поместья своих законных немецких родственников. Свежий воздух ведь был крайне полезен для будущего малыша, ну или малышей — как предполагала сама Полина. Однажды русской Орловой пришла в голову действительно гениальнейшая из идей: а что, если ей и вправду попробовать подтянуть свой немецкий язык?.. Всё равно до появления на свет ребёнка заняться, здесь, в пригороде Берлина, особо пока что нечем. А бесцельно слоняться по большому дому Кляйнов совсем без дела ей действительно уже порядком наскучило. Полина Орлова на очень и очень ломаном немецком языке объяснила Саре — домработнице-еврейке своё твёрдое намерение.  Сара призналась Орловой, что для осуществления её желания ей, Саре, придётся посетить библиотеку Берлина, для того, чтобы выписать несколько учебников немецкого языка для начинающих и такое же количество словарей; а для этого ей нужно сначала персонально отпросится у её почтённых хозяев: Герр и Фрау Кляйн. Полина Орлова пришла в полнейший восторг, когда через целых три дня Сара, всё-таки, сызнова явилась к ней в комнату, доверху нагруженная толстенными книгами. Ровно с тех самых пор Полина Орлова практически не расставалась с учебниками и словарями.  Советская девушка всё зубрила и зубрила иностранный материал, упорно зубрила. Целыми днями: даже перед непосредственным отходом ко сну. Полина громко и вслух разучивала немецкие слова и выражения, также повторяла вслух теоретические правила, разумеется, написанные всецело, целиком и полностью на немецком. И весьма в скором времени Орлова и вправду начала замечать, что ей стало гораздо-гораздо легче понимать немцев, а также изъясняться на их языке самой. Дошло даже до того, что Полина начала писать письмо своему мужу на его родном языке.  По правде сказать, пока что девушка написала всего лишь два крохотных абзаца, однако это уже являлось ощутимым прогрессом, её самыми первыми языковыми шагами.  И от осознания всего этого русская Орлова радовалась ещё больше.                            ***  Прошло ещё дня два, и Ральф Эссер полноценно начал обучать своего прямого начальника русскому языку на углубленном уровне.  Он действительно старался изо всех сил дать Кляйну именно те прочные знания, которыми обладал сам, выдать ту лингвистическую информацию, в которой был на все сто процентов уверен сам.  Не был удивительным тот факт, что Ганс Кляйн оказался весьма и весьма способным, донельзя старательным учеником: ведь некоторыми основами русского языка он уже обладал. Уроки русского языка длились ровно по пятьдесят минут и именно поэтому — отнюдь не отвлекали от основной службы. Был четверг, когда Ганс и Ральф уже заканчивали второй по счёту урок. Вдруг Ганс подал голос: — Вот что, Ральф… Ты знаешь, я в полной мере погорячился с нашими занятиями русского языка. Ведь моя служба мне гораздо дороже, а моя жена должна действительно подтянуть свой немецкий, поскольку она проживает в Берлине. Теперь проживает, — усмехнулся Кляйн. — Ну да, Вы всецелым образом правы, товарищ офицер. Я ведь так и говорил, с самого начала, однако Вы упирались… Ганс ничего не успел ответить переводчику Вермахта, он не успел даже и раскрыть рта: совершенно внезапным образом в пустой домишко не вбежал —влетел запыхавшийся немецкий солдат. — … Господин офицер!.. — громко выпалил он с порога. — Что случилось, Отто? — раздраженно спросил Ганс, подняв свои красивые большие глаза на вошедшего. — Там… там наши ребята троих Советских партизан поймали!..  Ганс Кляйн тотчас же изменился в лице и даже встал из-за высокого дубового стола. — Где именно поймали? — поинтересовался немец, нахмурившись. — Да там, в лесу!..  Не особо далеко от этой деревни! Видимо, заплутали, бедняги, отбились от «стайки», — злобным образом усмехнулся Отто — рядовой немецкий солдат. — Веди всех троих сюда, — сухо приказал Ганс, наморщив лоб.  — Эссер с большим удовольствием с ними побеседует. добавил он серьёзно. —  Есть!..  Отто удалился и через минут пять —вернулся, но совсем не один, а со своими тремя напарниками, которые насильно привели собой троих Советских партизан: молодых и весьма крепких парней.  Среди них Гансу удалось разглядеть очень и очень знакомое лицо… То был именно Гриша Смирнов.  В свою очередь, заметив Ганса Кляйна, Советский парень едва заметно скривился.  Да, чистейшего рода отвращение сейчас явно читалось на его молодом лице. — Ну здравствуй… бедолага, — многозначительно выдал Ганс, полностью по-русски, на что словил поистине удивлённый взгляд Ральфа.  Гриша Смирнов совершенно ничегошеньки не ответил на данное весьма «многообещающее» приветствие: он просто долгим образом косился на немецкого офицера исподлобья, наверняка, медленно приходя в себя от первичного шока. Наконец, по-видимому, частично «переварив» ситуацию, Советский парень брякнул совсем уж неуместное и даже в полной мере опасное в его теперешнем положении: — Вот так встреча….  Ну привет, немецкая гнида! — Свяжите его и усадите на стул. Остальных пока что уведите, —  начисто проигнорировав оскорбление, приказал Ганс своим подчинённым уже по-немецки.  А затем добавил с чистейший усмешкой Дьявола на своем красивом лице: — Разговор наш с ним будет очень и очень долгим… И упорным. Всецело по Душам… — уточнил молодой немецкий офицер, а затем страшно ухмыльнулся, практически как матёрый маньяк, державший в непомерном страхе абсолютно всю страну…