Полина

Ориджиналы
Гет
В процессе
NC-21
Полина
автор
Описание
Май 1942 год. В военное время совершенно неуместны и даже аморальны всяческие проявления искренних, ничем не прикрытых Чувств между представителями двух враждующих наций… Удастся ли Гансу и Полине в полной мере доказать обратное?..
Примечания
Метки всё ещё будут добавляться. Ребята, это «перезалив» данной работы спустя несколько месяцев. В теме ВОВ я очень «зелёная», так что исправляйте, ругайте и направляйте. Критику приму в любой форме в комментариях! Автор ни в коем случае: а) НЕ оправдывает идей фашизма/расизма и чего-то подобного. б) Никого и ни к чему не призывает! Первая, «вводная» часть работы: https://ficbook.net/readfic/0192a5d1-8d74-722f-bd66-f357ca013d53 ВНЕШНОСТЬ ПЕРСОНАЖЕЙ: https://postimg.cc/HcfjLmKc Полина Орлова. https://postimg.cc/4K0x8ZXL Ганс Кляйн. https://postimg.cc/GTF3hyGV Татьяна Орлова. https://postimg.cc/w3LjkSZ2 Фридрих Шульц. https://postimg.cc/dL9QbGqT Григорий Смирнов. https://postimg.cc/R6f4XHsh Николай Воропаев. https://postimg.cc/q6T0YvSL Антонина Новикова. https://postimg.cc/D87nPmqf Эмма Вальтер. https://postimg.cc/gwLW2hPs Вера Ковалёва. https://postimg.cc/hhBfND96 Аглая Варламова.
Посвящение
Читателям и всем, кого заинтересует данная работа!
Содержание Вперед

Часть Вермахта.

Для Антонины Новиковой — девушки родом из Советского Союза, в один миг взяла и началась совершенно другая жизнь. И не сказать, что эта самая жизнь была лёгкой и праздной. Скорее, всё обстояло в точности да наоборот. Да какая может быть праздность, если идёт жестокая кровопролитная, не щадящая абсолютно никого, Война?.. Аккурат после того, как полностью расцвело, к Антонине подошел сам Ганс и довольно-таки неприветливым тоном своего голоса сообщил девушке, в отрывистой и чёткой манере, про то, что ей следует прямо сейчас собрать свой жалкий скарб, всего лишь за жалких семь минут, а затем — сесть в один из немецких автомобилей. Советская девушка равнодушно пожала плечами, однако ослушаться офицера Вермахта отнюдь не посмела: ровнёхонько по истечении указанного количества минут, Антонина уже вновь стояла перед Кляйном. Как штык. — Ты готова? — грубо спросил парень. — Ну разумеется, я уже полностью готова, — гордо отчеканила Новикова на чистейшем немецком, абсолютно без грамматических ошибок и русского акцента. — Это хорошо. А теперь — в машину. Видишь, вот в ту, — Ганс указал рукой вдаль. — Но зачем? — Прошу, только не выводи меня. Лишний раз. Если я тебе это приказал — будь так добра, исполни мой приказ. И без лишних вопросов! — гневно и с нетерпением выплюнул немец. Антонина очень громко хмыкнула, затем поджала губы, вновь не посмев возразить. Молча девушка поплелась в указанную Гансом сторону. Когда автомобиль с пятью немцами и Новиковой в придачу, размеренно ехал, покинув место их земляных работ, Антонине на самом деле казалось, что они никогда и никуда не приедут — настолько долго продолжался путь. Наконец, после очень долгого и запутанного пути, автомобиль, слегка кренясь, неспешно завернул направо, и взору Тони предстало довольно высокое здание, бессовестно «украшенное» вражеским флагом. «Немецкая часть», — сразу же пронеслось у Антонины в мыслях. И девушка оказалась донельзя права: здание действительно являлось одной из главнейших частей Вермахта. Автомобиль плавно остановился, и Ганс приказал Антонине покинуть его. Девушка вышла из душного салона на свежий воздух. — Это — наша воинская часть. Отныне и навсегда ты работаешь здесь. В качестве переводчика, — как бы невзначай, крайне лениво и манерно растягивая слова, произнёс Кляйн. — Я всё поняла, — послышался твёрдый ответ. Ганс Кляйн покачал головой: именно эта-то Советская девчонка с радостью продаст Родину. Ну, если по-настоящему захочет. Однако крайне вероятно, что уже продала… На входе Антонину заставили вписать своё имя в ветхую тетрадку с пожелтевшими страницами. А также — приказали расписаться. Антонина кротко повиновалась приказам. — Добро пожаловать, — сказал ей престарелый немец и очень-то очень гадко улыбнулся. Но Тоня лишь выдавила в ответ какое-то жалкое подобие улыбки. Ей сразу же велели отправиться в душ. Антонина ликовала: горячая вода, которая ей снилась ночи напролёт с тех самых земляных работ, сейчас предлагается ей безвозмездно. После душа, который девушка очень долго принимала, ей зачем-то выдали немецкую форму и наказали облачиться в неё. И что-то сделать с непослушными волосами. В общем и целом, привести себя в основательный порядок. Новикова донельзя долго вертелась перед старым, треснувшим ровно посередине заплыленном среднем размере зеркалом, что находилось в одном из маленьких помещений. Затем, её основательно накормили. Очень основательно, так, что Тоня просто не поверила своим глазам: ведь больше не было совершенно никакой необходимости поглощать бурду на земляных работах, которая почему-то называлась супом. Плотно пообедав и поблагодарив Судьбу за то, что та её хоть как-то, но бережёт, Тоня зачем-то отправилась на поиски Ганса… Тот, как и в старые добрые времена сейчас находится в своём кабинете, сидел в кресле и курил трубку, обильно выдыхая густой дым. И складывалось такое впечатление, что помещение просто пропиталось этим дымом. Робко постучав в дверь, Тонька без явного на то разрешения, переступила порог кабинета молодого немца. Отнюдь. Тот нисколько не поднял своих глаз, не посмотрел даже на Антонину. А просто-напросто продолжал курить. — Можно? — уточнила Новикова на всякий случай. Ганс ничегошеньки ей не ответил. Но почему-то равнодушно пожал крепкими плечами, явно давая понять, что ему всё равно. — Уютно у вас тут, — беззастенчивая Тонька старалась ухватиться за любую тему для разговора, но в ответ её вновь ждала полнейшая тишина. Недолго думая, Антонина абсолютно бесцеремонным образом присела на ручку кресла, в котором сейчас находился Ганс. Кляйн сдвинул свои густые брови, и на лбу у него залегла глубокая складка. — Ты. Можешь. Отодвинуться. От меня, — выделяя голосом абсолютно каждое слово, процедил Ганс сквозь сжатые зубы. — Зачем? Мне и тут хорошо… — Затем, что это — не вопрос, а утверждение. Девочка, я, разумеется, не знаю, что у тебя там в мыслях и на уме, но сейчас ты ведёшь себя крайне бесцеремонно. И скажу ещё кое-что: я совсем от этого не в восторге. Тонька, от досады поджав губы, медленно, словно «рисуясь» перед Гансом, поднялась с ручки кресла, одернув свою немецкую военную форму. — Почему ты отталкиваешь меня? — вдруг неожиданно спросила она в лоб. — Чего?.. У меня и в мыслях не было этого. Тебя отталкивать или не отталкивать. Ты мне — абсолютно не интересна, девочка. — А кто тебе интересен, Орлова твоя? — в сердцах выпилила Новикова. При упоминании имени своей по-настоящему любимой женщины, сердце Ганса почему-то закололо. Однако юноша продолжать сохранять полную невозмутимость. — Может и она. Хоть все. Главное — не ты, — отрывисто хмыкнул он. — А ты, оказывается, и принципы имеешь… — Имею. Сейчас — тебе явно пора освободить мой кабинет, назойливая девочка. — Как скажете, товарищ офицер, — очень фамильярным тоном произнесла Новикова, на что Ганс раздражённо выдохнул, вновь набивая трубку.                         *** Время стремительно близилось к вечеру, когда Тоньке Новиковой пришла в голову весьма авантюрная идея: исследовать часть. Вдоль и поперёк. Сохраняя данную мысль в своей непутёвой голове, Антонина решила начать с самых верхних этажей, а именно — с четвертого. Однако каково было её удивление, когда она обнаружила, что практически все двери крепко-накрепко заперты. Совсем. В конце коридора, взор Тони привлекла крохотная, ничем на первый взгляд не приметная, полуоткрытая дверка, из которой шёл пронзительный сквозняк. Совершенно не опасаясь ничего, Советская девушка решительно толкнула дверь и моментально оказалась внутри. Она сразу же наткнулась глазами на четверых немцев в форме, которые сейчас увлечено и с большим азартом играли в потертые от времени карты. И тут, и там, стояла крепкая выпивка, а также пустые или наполненные алкоголем жестяные кружки. — Извините… — стремительно произнесла Антонина, и собиралась было уже ретироваться, как четыре пары абсолютно «голодных», по-видимому, в сексуальном плане глаз, одновременно впились в неё. — А. Это ты. Привет, а мы тебя знаем. Ты — наш новый переводчик. Старый подорвался на мине. Хороший был дядька… — Вы меня извините ещё раз, однако мне действительно пора… — быстро перебила вещавшего немца Новикова. — Никуда тебе не пора, детка, посиди с нами, выпей. Выпивки — навалом. — Спасибо, но я не употребляю спиртное… Самый рослый и крепкий по телосложению немец неспешным образом встал с прогнувшейся до самого Пола софы, на которой сидел и, подойдя к Тоне совсем вплотную, бесстыдно взял её за подбородок двумя пальцами. — Пьёшь ты или не пьёшь, отныне будем решать только мы. Поняла, шлёндра?… — злобно прошипел он. — Захотим — выпьешь. А ещё захотим — даже разденешься. Понятно? — Помогите… — только и успела пролепетать Тонька, облизнув крайне пересохшие губы. Ганс Кляйн как раз-таки направлялся прямиком на четвёртый этаж, как вдруг юноша услышал пронзительные женские крики и почему-то — резкий звук рвущейся ткани… Ганс буквально влетел в комнатушку. И первое, что он увидел, была Антонина в на четверть разорванной юбке. — Что здесь происходит, чёрт вас побери?!.. — Да вот, господин офицер, упрямая и строптивая попалась, никак не хочет… — Девушку отпусти! — прорычал Кляйн. — А почему мы должны сейчас её отпускать? — Я сказал, отпусти девчонку! — гаркнул немецкий офицер и поспешно добавил: — Это личный приказ! Нелюди… Вы просто нелюди… — добавил он, и голос его почему-то предательски надломился. Подчинённый в крайней степени изумления взглянул на него, а затем — изрёк следующее: — Ну, воля ваша, господин начальник. Как знаете. — немец бесцеремонно и грубо толкнул Антонину прямо в руки Гансу. Тот, резко взяв за запястье очень сильно перепуганную девушку, стремительно выволок Антонину за дверь из злосчастной комнатушки… — Доигралась, — только лишь промолвил Кляйн Антонине. Они торопливыми шагами спустились на первый этаж. Советскую девушку колотила лёгкая дрожь. Ганс Кляйн привел её обратно в свой кабинет и накрепко захлопнул дверь. Затем — недовольно выдохнул. Тоня взглянула прямо в глаза своему спасителю по неволе. — Спасибо тебе, Ганс… — прошептала девушка, и совсем не думая о последствиях, просто-напросто обняла парня. Однако сам Кляйн и не желал даже отвечать на это, такое донельзя фамильярное и оттого — чертовски неуместное спонтанное объятье. Молодой немец сейчас стоял как истукан, даже не шелохнувшись, вытянув руки по швам. Его лицо в эти самые мгновенья являлось каменным.
Вперед

Награды от читателей

Войдите на сервис, чтобы оставить свой отзыв о работе.