
Пэйринг и персонажи
Метки
Драма
Романтика
Ангст
Экшн
Алкоголь
Любовь/Ненависть
Развитие отношений
Рейтинг за насилие и/или жестокость
Отношения втайне
Курение
Сложные отношения
Пытки
Смерть второстепенных персонажей
Жестокость
Упоминания жестокости
Неравные отношения
Ревность
Мелодрама
Первый раз
Сексуальная неопытность
Измена
Нежный секс
Трисам
Психологическое насилие
Исторические эпохи
Межэтнические отношения
Буллинг
Обреченные отношения
Любовь с первого взгляда
Плен
Характерная для канона жестокость
Первый поцелуй
Война
Леса
Впервые друг с другом
Борьба за отношения
1940-е годы
Любовный многоугольник
Фастберн
Эксперимент
Огнестрельное оружие
Запретные отношения
Дневники (стилизация)
Соперничество
Невзаимные чувства
Побег
Советский Союз
Вторая мировая
Партизаны
Описание
Май 1942 год. В военное время совершенно неуместны и даже аморальны всяческие проявления искренних, ничем не прикрытых Чувств между представителями двух враждующих наций…
Удастся ли Гансу и Полине в полной мере доказать обратное?..
Примечания
Метки всё ещё будут добавляться. Ребята, это «перезалив» данной работы спустя несколько месяцев. В теме ВОВ я очень «зелёная», так что исправляйте, ругайте и направляйте. Критику приму в любой форме в комментариях!
Автор ни в коем случае:
а) НЕ оправдывает идей фашизма/расизма и чего-то подобного.
б) Никого и ни к чему не призывает!
Первая, «вводная» часть работы: https://ficbook.net/readfic/0192a5d1-8d74-722f-bd66-f357ca013d53
ВНЕШНОСТЬ ПЕРСОНАЖЕЙ:
https://postimg.cc/HcfjLmKc Полина Орлова.
https://postimg.cc/4K0x8ZXL Ганс Кляйн.
https://postimg.cc/GTF3hyGV Татьяна Орлова.
https://postimg.cc/w3LjkSZ2 Фридрих Шульц.
https://postimg.cc/dL9QbGqT Григорий Смирнов.
https://postimg.cc/R6f4XHsh Николай Воропаев.
https://postimg.cc/q6T0YvSL Антонина Новикова.
https://postimg.cc/D87nPmqf Эмма Вальтер.
https://postimg.cc/gwLW2hPs Вера Ковалёва.
https://postimg.cc/hhBfND96 Аглая Варламова.
Посвящение
Читателям и всем, кого заинтересует данная работа!
Стремительные перемены.
09 июля 2024, 08:17
Всё ещё пребывая в абсолютном испуге, Орлова тягостно сглотнула солёную влагу и утёрла оставшиеся на лице слёзы тыльной стороной ладони.
Возвращаться в сени, а затем на кухню, к Гансу, не хотелось. Совсем.
Однако, что же это было?… Что за мощный удар нарушил размеренное спокойствие деревни Белый колодец?
Может, всё-таки, стоило сейчас вернуться в собственный дом? Хотя бы ради своей же безопасности?…
Полина Орлова с детства отличилась весьма своенравным характером. Поэтому прямо сейчас девушка упрямо проследовала к калитке и, недолго думая, покинула пределы своего же двора.
Однако долго наслаждаться вынужденной свободой русской не пришлось: Кляйн бросился прямо следом за любимой Полиной.
— Wohin gehst du jetzt? — строгим образом поинтересовался парень, удерживая Полину за хрупкое плечо.
Вопрос его означал: куда направляешься? Далеко ли ты держишь путь в данный момент?
— Отпусти! — блондинка резко вырвала собственное плечо из железной хватки немецкого офицера и, гордо вскинув вверх голову, стремительно зашагала по протоптанной дорожке.
Однако Гансу Кляйну такие выходки русской, которая принадлежала теперь ему и только ему, совсем не пришлись по вкусу.
— Ты абсолютно не имеешь права уходить отсюда без моего на то разрешения! — довольно громко заорал он на немецком, грубейшим образом схватив русскую за нежное запястье, да так, что Полина даже остановилась.
Одним махом повернувшись к молодому немцу, блондинка впилась своими большими карими глазами в красивые глаза Кляйна.
— Это ты как объяснишь?.. — Орлова беззастенчиво потрясла исписанным немецким наречием белоснежным листом прямо у Ганса перед носом.
На этот вопрос немецкий офицер отнюдь не стал отвечать. Да и не думал даже. Напротив, он выхватил из рук русской злосчастный белоснежный лист, испещрённый почерком своей бывшей возлюбленной и… попросту разорвал его на мелкие кусочки, прямо у Орловой-старшей на глазах.
— У нас с Эммой давно ничего нет. И никогда больше не будет, слышишь?… Ich liebe dich…
Эту фразу Полина поняла сразу же. Без дополнительного умственного усилия.
— Вернись в дом, я прошу тебя… — взмолился немец на ломаном русском.
— А если не вернусь?.. Пристрелишь?.. Как щенка бездомного?… — горько усмехнулась русская.
Ганс скорбно покачал головой.
— В доме осталась твоя младшая сестра… — почему-то гадко ухмыльнулся парень.
— Ну я же знаю, что ты всё равно не причинишь ей абсолютно никакого вреда. Ты же не такой, Ганс…
— Кто знает... Поэтому, чтобы ненароком не случилось никакого греха — добровольно зайди обратно в дом! — отнюдь не приветливым тоном гаркнул молодой немецкий офицер, и Полина вздрогнула.
— Ты же клялся мне в вечной Любви буквально вчера… — буркнула она в сердцах. — И ты действительно не сделаешь ничего Татке, — строгим тоном добавила блондинка.
— Я очень сильно тебя люблю… Очень сильно. Но твои бурные выходки, Полина, категорически мне не нравятся… И да, ты права. У меня абсолютно не хватит духу причинить какой-либо вред твоей сестре… Причинить ей вред — навсегда попрощаться с тобою…
— Получаешь письма у меня за спиной от какой-то Эммы! — гневно воскликнула девушка, перебив нескончаемый поток немецкой речи.
— Я же объяснил тебе. С Эммой покончено. Покончено навсегда. Я к ней не чувствую и толики того, что чувствую к тебе…
— А что это был за удар?.. — вновь стремительно перебила немецкого офицера Полина.
— Возможно, заставшее нас врасплох, внезапное наступление ваших… — задумчиво ответил Ганс, почесав затылок. — Но не стоит придавать одиночному сильному удару такое важное значение. Пойдём в дом. Скорей же— быстро добавил немец, опасливо оглянувшись по сторонам.
Орлова-старшая, никаким образом не смея сопротивляться, страшась за свою жизнь и за жизнь младшей сестры, всё-таки, повиновалась немецкому офицеру.
— Что-то ты какая-то смурная, Поль, — грустно сообщила старшей сестре Татьяна Орлова, когда та вернулась в их общую комнатушку.
Полина) понизив голос до шёпота, в красках поведала любимой сестре о всей сложившейся ситуации.
Татьяна прижала ладони ко рту, аккурат по окончанию рассказа.
— Вот же окаянный!… И не стыдно ему…
В ответ на это, Орлова-старшая попросту разрыдалась. Младшая в одночасье прильнула к ней и ласково приголубила…
Всё изменилось в одночасье, в тот именно момент, когда Полина Орлова, тихим тёплым вечером уходящей второпях весны, в недрах ящика их с Татой письменного стола обнаружила ветхий, пахнущий старым переплётом запыленный, Богом забытый учебник по немецкому языку за десятый класс. Как он попал в ящик письменного стола, вернее, как он там остался — один Господь ведает. Однако факт оставался правдивым фактом: теперь Полина Орлова часами сидела на крыльце, раскрыв злосчастную книгу и положив её к себе на колени и часами, просто часами напролёт «грызла» теорию вражеского языка, устно выполняя практические упражнения, произносила громко и вслух сложные немецкие слова, отдельные, вырванные прямо из контекста фразы и даже частенько — целые предложения. С ошибками — но упорно повторяла нараспев и вслух.
А вскоре — слова, фразы и предложения стали произносимы Орловой-старшей совершенно без ошибок.
Новые лично для неё теоретические правила Орлова торопливо записывала в карманную записную книжку, которую теперь натурально повсюду таскала с собой: даже засыпала девушка, не расставаясь с ценными для неё записями — клала слегка потрепанную книжечку под подушку.
Ганс Кляйн не мог и нарадоваться такому рвению своей любимой русской изучать его родной язык, поэтому теперь, при каждом удобном случае, молодой человек старался говорить с Полиной исключительно на немецком. Девушка крайне быстро привыкла к темпу, самому звучанию и произношению вражеской для всего Советского Союза речи; и лишь благодаря этому факту и ежедневному изучению, по множеству часов кряду теории немецкого языка, спустя некоторое время сносно заговорила сама: Ганс натурально не давал девушке и банальной передышки, а как мы всё прекрасно осведомлены, данный лингвистический факт носит конкретное название: «языковое погружение».
Скорее всего, Орлова-старшая сейчас могла «дать фору» и самой Тоньке Новиковой: гибкая память бывшей отличницы моментально воспроизвела в своих недрах практически весь заученный, целый школьный курс немецкого языка. Недаром же Полина получила медаль, и ею по праву гордился весь преподавательский состав учебного заведения в Белом колодце.
Ганс и Полина взаимодействовали теперь исключительно на родном языке немецкого офицера, и даже если Полина говорила «ломаным» немецким языком, Кляйн понимал её, а когда Орлова-старшая вдруг не понимала чего-либо из сказанного им самим, Ганс говорил во много раз медленнее.
Татьяна Орлова совсем перестала понимать речей двоих молодых людей, противоположным по языковым культурам, да и по «картинам мира» в целом, поэтому всякий раз, когда они со старшей сестрой оставались наедине, Татка запрашивала подробный отчёт обо всём том, о чём говорили Полина и до безумия влюблённый в неё молодой немецкий офицер.
Хоть и крайне неспешно, но шли дни, ссора Полины и Ганса постепенно забылась, совершенно стёрлась в памяти для обоих, и молодые люди теперь действительно были неразлучны. Про таких иногда говорят: «не разлей вода». Разумеется, Ганс и Полина не смели показывать своих чувств на глазах у оставшихся, считанных по пальцам одной руки, жителей деревушки, однако в доме Орловых немец и русская уже совсем не скрывали своей ежесекундно рвущейся наружу, обоюдной, совершенно искренней Любви.
***
В очередной, только-только начавшейся, однако уже такой знойный летний день, блондинку Орлову разбудил настойчивый голос её любимого:
«Полина. Пожалуйста, просыпайся. И разбуди сестру. Сегодня у нас есть крайне важные дела… — довольно громко и членораздельно произнёс Ганс Кляйн по-немецки, после чего, живо удалился из каморки сестёр Орловых.
Тата Орлова недовольно приподняла голову, протерев сонные очи кулаком.
— Что он сказал?… — недовольно поинтересовалась она у сестры.
— Он сказал, чтобы мы с тобой просыпались и сообщил, что сегодня у нас у всех есть какие-то важные дела, — бегло перевела Полина, на что Татка в сердцах фыркнула.
— Меня твой иностранный жених с ума скоро сведёт, — буркнула она, однако в этом предложении не было ни толики злости.
Полина звонко и искренне рассмеялась, отбросив с себя шерстяное, рваное в некоторых местах одеяло и проворно спустила ноги на скрипучие, потемневшие от времени половицы.
Обе девушки принялись наскоро одеваться, а затем — причесали свои шикарные шевелюры гребнем.
Когда они, наконец, вышли на улицу, Ганс Кляйн и Фридрих Шмидт уже давнёхонько поджидали девушек.
— Вот что, Полина, — нежным тоном голоса начал немецкий офицер. — Сегодня мы отправляемся чуть поодаль от деревни…
— Зачем?… — спросила Орлова на немецком, и тотчас же девушку окутал абсолютно неконтролируемый приступ страха и паники…
Расстрел всех мирных жителей деревушки?.. Но какова причина?
Они все что-то сделали не так, в чём-то провинились?…
Но в чём же они не угодили немцам?
Мысли блондинки хаотичным образом блуждали у неё в голове и отменным образом путались, пока она крайне безуспешно в данный момент времени предпринимала попытки совладать с собой.
— Полина!… Ты меня слышишь?… — позвал на родном ему языке Ганс.
— А… Да… Ты что-то сказал?… — бегло ответила девушка на том же самом немецком.
— Я говорю, сегодня, нет, прямо сейчас, мы все едем на земляные работы. Точнее, вы, русские, отправляетесь на земляные работы. Всей деревней. И это отнюдь не обсуждается: приказ вышестоящего начальства, то есть такого начальства, которое даже заведует мной, — очень медленно, практически по слогам произнёс Ганс Кляйн и подавшись чуть вперед, нежно обнял свою любимую русскую.
Тата и Фридрих в шутливой манере одновременно закатили глаза.
Когда Полина и Ганс, наконец-таки, отлипли друг от друга, палящее солнце было уже крайне высоко в чистом, насыщенно-голубом небе.
— Нужно собрать всех жителей на высоком пригорке, — деловито сказал Кляйн, и они с Фридрихом вышли за калитку, оставив сестёр Орловых стоять за ней.
— Какие ещё такие земляные работы? Что они от нас хотят, сестра?.. — моментально нахмурилась младшая Татьяна.
Полина с чистым недоумением на красивом юном лице, пожала своими хрупкими плечами.
Стоя аккурат в толпе, блондинка уже не могла утаить, да и унять абсолютнейшего беспокойства, которое сейчас, в данную секунду, стремительным образом разливалось по венам, вместе с кровью…
Ганс Кляйн грубейшим образом выцепил из толпы деревенских Антонину Новикову и велел быстро и крайне корректно перевести деревенским жителям свою же собственную немецкую речь. Слово в слово. И без единой ошибки.
Тоня принялась бегло и с противной ухмылочкой на хитром личике, которая так не понравилась Орловой-старшей, синхронно переводить всё сказанное немецким офицером своим соседям по деревне.
А именно. Нужно было взять свои некоторые вещи, некоторый скарб и отправится на злосчастные земляные работы. Вместе со всеми.
Многим позже, находясь в железном холодном, но зато просторном кузове немецкого грузовика, неустанно и больно подпрыгивая вместе со всеми и хватаясь друг за друга, сёстры Орловы постоянно мрачно поглядывали друг на друга…
Всё происходящее только теперь начало казаться девушкам Войной. До этого — они воспринимали общую трагедию всего Советского Союза как что-то такое отдалённое, как то, что их абсолютно не касается.
Прямо сейчас же — сразу двум Орловым было скорбно и больно. Словно какая-то невиданное раннее осознание в одночасье поразило две молоденькие головушки…
В то время, как грузовики прибыли на свой конечный пункт назначения, солнце уже садилось за горизонт, и закат был действительно красив.
Ганс беззастенчиво, прямо при всех, на руках и по очереди снял двух сестёр с кузова немецкого грузовика, аккуратно поставив на землю.
Ганс и Орлова-старшая заговорщически переглянулись, ну а Тата не совладала с так не вовремя появившейся хитрой улыбкой на устах.
Остальным жителям деревни повезло гораздо меньше: им пришлось выбираться из кузова совсем самостоятельно.
… Господин офицер! — послышался совсем рядом молодой, ещё только расцветающий немецкий мужской голосок.
На этот призыв Ганс лишь недовольно поджал губы, развернувшись к подчинённому:
— Ну что тебе, Якоб?…
— Тут лопат на всех явно не хватит… — произнёс молодой подчинённый Кляйна довольно озадаченным тоном своего голоса, на что немецкий офицер лишь крайне недовольно фыркнул и сразу же отвернулся, отойдя чуть ближе к грузовику, из которого всё ещё выбирались жители деревушки Белый колодец.
— Не хватит лопат, говорите?… — тут же крайне весело подхватила по-немецки Полина. — Я пересчитываю. Вроде, поровну. На всех.
— Знаете немецкий?.. — удивлённо воскликнул Якоб, слегка вскинув вверх густые брови.
— Да, — подтвердила Полина, довольно улыбаясь. — Но лишь слегка говорю на нём…
— Что ж. Это очень даже похвально. Честно говоря, мне редко доводилось встречать русских девушек, хоть сколько-то, но владеющих нашим языком. Большое Вам спасибо за посильную помощь, — крайне вежливо произнёс немецкий рядовой солдат, и на какое-то, совсем коротенькое мгновенье, прямо за спиной Ганса Кляйна, взгляды Орловой-старшей и Якоба случайно встретились…