Полина

На протяжении всего пути по довольно ухабистой дороге, Тата без единого звука заливалась горькими слезами. Она глотала горячие слёзы всё так же, в полнейшей тишине. Полина тоже молчала, лишь хмуря свой поистине очаровательный лоб и крепко прижимая Татьяну к своей груди. Ганс находился на переднем сидении, с напарником, который вёл автомобиль, поэтому ему было абсолютно невдомёк, что происходит сзади. Они проехали, по меньшей мере, километр, пока, наконец, не завернули направо и принялись пробираться через густую лесную чащу… Тата сразу же умолкла и сглотнула вязкую слюну, а её сестра лишь угрюмо подняла голову. «Плевать. Даже если расстреляют в чаще. Совсем уже плевать» — обречённо подумала блондинка. Однако на этом самом моменте и произошёл форс-мажор: от страха лишиться жизни и абсолютно не поддающейся контролю паники, Тата принялась пронзительно голосить… Ганс лениво повернул голову. Убедившись, что в истерике бьётся не понравившаяся ему блондинка, он бросил довольно грубым тоном по-русски:  — Эй, давай-ка потише. Моим ушам не очень комфорт от твоего визг. Русская продолжала громко рыдать.  Тогда Фридрих резко дал по тормозам, и со свистом шин автомобиль остановился.  Татьяна сразу же умолкла и снова сглотнула: немец вышел из машины и открыл  заднюю дверь.  Вытащив из автомобиля Таню за волосы, он наклонился к самому уху девушки и яростно прошептал по-немецки, не забыв приставить дуло винтовки к виску несчастной жертвы:  — Вот что. Моё терпение правда на исходе. Если ты, русская мразь, сейчас же не закроешь свой рот, я пристрелю тебя на этом самом месте. И мне даже плевать, что на это скажет Ганс, мой начальник. Обещаю, ещё один визг, писк, ещё хоть малейший звук — пеняй на себя. Ты лишишься жизни прежде, чем мы доедем до места назначения. Ты всё поняла, отродьё?  Фридрих с ненавистью разжал пальцы. Татьяну била крупная дрожь. — Ты всё усекла, я спрашиваю?! — нечеловеческим голосом заорал немец. Тата лишь кивнула из последних сил: она совершенно не поняла смысла сказанного, но уловила вопросительную интонацию конечного предложения. Девушка тряслась как кленовый лист на осеннем ветру… — В машину! Татьяна не сдвинулась с места, всё ещё не перестав трястись. — Садись в машину, русская! — Фридрих бесцеремонно затолкнул Орлову обратно на заднее сидение. Они продолжили путь по лесной дороге в полнейшем молчании: было отчётливо слышно, как по автомобильному салону летает комар. — Фридрих, разворачивайся, — лениво протянул Ганс Кляйн на родном языке. — Что? Зачем? — Я забыл фуражку в доме русских. — Ну хорошо — разочарованно буркнул Фридрих, на скорости разворачивая машину. Благо, они отъехали на крайне маленькое расстояние: обратно до деревни Белый колодец они добрались очень быстро. Ганс повернулся на заднее сиденье. — Полина. Где. Твой. дом? — Мы что, вернулись в Белый колодец? — шокировано спросила блондинка. Кляйн лишь коротко кивнул. — Но зачем вы привезли нас обратно?…  — Лишние вопрос — табу, — пригрозил Ганс, и Полина умолкла. Ганс Кляйн повернулся к подчиненному. — Вот что. Раз все вышло именно таким образом… Пару дней перекантуемся у девчушек в доме. Нужно обшарить все близлежащие дома в деревне. Абсолютно. Нам совершенно некуда спешить. Затем решим, что делать с девушками.  — Понял, — отрывисто кивнул Фридрих. — Чуть левее от реки — наш дом, — громко и чётко сообщила Полина. — Заворачивай, Фридрих. Когда все вышли из машины, Полина и Тата понеслись к дверям родного дома, а двое немцев степенно зашагали следом. Ганс Кляйн вдруг остановился перед самой дверью дома. — Фридрих. Я хочу, чтобы ты изучил два соседних дома. Досконально изучил. В прямом смысле. Тащи оттуда всё нужное и полезное, что только попадётся на глаза. За девушками я сам присмотрю. — Я понял вас. Подчиненный удалился, а Ганс улыбнулся: он нарочно сплавил его. Мужчине нестерпимо хотелось лишнюю минуту побыть рядом со строптивой русской. Только вот непонятно, куда деть её младшую сестру… Может, просто-напросто пристрелить?… Но тогда русская окончательно возненавидит его, и план сближения вовсе не понадобится. Нет, он не убьёт сестру. И не позволит это сделать Фридриху или кому-нибудь другому. Наоборот, нужно как-то сблизиться с обеими девушками. По крайней мере, очень постараться… «Да что только за бред приходит мне в голову??» — яростно подумал Ганс, отгоняя от себя мысли, словно назойливых мух. Сейчас парень испытывал настоящий шок: он никогда в жизни ещё не влюблялся с первого взгляда… Со своей девушкой он разорвал отношения в мае 1941 года, а затем — ушёл на фронт. Всё произошло крайне стремительно, Ганс не успел оглянуться, а он уже находился на территории СССР. Парень легонько приоткрыл входную дверь. Та поддалась с противным скрипом.  Полина Орлова в данный момент сидела за огромным высоким дубовым столом, поджав под себя ноги на табурете и уронив голову на руки, не шевелясь, словно тряпичная кукла: бесчувственная, молчаливая. Татьяна Орлова сидела рядом, поглаживая старшую сестру по спине. Ганс так и застыл в распахнутой настежь двери. Так прошло целых полторы минуты.  Наконец, немец отодвинул противоположный табурет и присел практически рядом с русской девушкой. Полина брезгливо отодвинулась, нахмурив брови. А затем, не вытерпев полной абсурдности ситуации, поднялась из-за стола. — Из дом никуда — предупредил её Ганс довольно неприветливым тоном своего голоса: парня явно задел тот факт, что какая-то русская, пусть даже непомерно красивая, отказалась сидеть с ним, Гансом Кляйном, офицером Вермахта, за одним столом. Полина Орлова резко обернулась в дверном проёме.  — Ты не смеешь командовать мной, немецкая гнида! Ты пришёл на нашу землю, на нашу территорию, уничтожаешь нашу страну! Твои подчинённые убивают наших людей! Твои напарники расстреляли нашу с Татой мать! Я ненавижу вас всех! Будьте вы все прокляты!! — у блондинки началась настоящая истерика, и она, подобно своей сестре громко разрыдалась. Ганс вытаращил на неё свои бездонные зелёные глаза: большую часть сказанного в сердцах и от полнейшего отчаяния парень просто не понял. Разумеется, к счастью для Полины… — Воды принеси, пить нечего, а жутко хочется — еле слышно пробормотала ей Тата. Полина Орлова послушно кивнула и исчезла, плотно захлопнув за собой дверь.   Татьяна Орлова и Ганс Кляйн остались совершенно наедине. Но это продолжалось недолго: Ганс также встал из-за дубового стола и стремительно вышел из помещения. Почти нагнав Полину, которая неслась с ведром как ужаленная по направлению колодца, Ганс сбавил шаг.  Девушка набрала целое ведро воды, и немец впервые нежно сжал запястье русской… Та воззрела на него взглядом, полным ярости, граничащей с неподдельным удивлением. — Я. Помощь. Тебе. Помощь, Полина. Я. Хочу. Помощь тебе… — Ты хочешь мне помочь? — перебила блондинка. — Ну хорошо, я позволю тебе это сделать, — ядовитым и язвительным тоном сообщила она. Конечно, Ганс не уловил сарказма в девичьем тоне. Легко подхватив ведро одной рукой, другой он продолжал нежно поглаживать хрупкое запястье Полины… До тех пор, пока девушка самолично не вырвала руку. Из её глаз, разве что, не сыпались искры ярости.  До дома сестёр Орловых, немец и русская дошли без единого проронённого слова. Вернувшись в дом Орловых, Ганс бесцеремонно, ступая тяжёлыми сапогами, прошёл к деревенской печи: его желудок буквально скрутило от внезапно нагрянувшего голода. Отодвинув печную заслонку, Ганс слегка наклонился и заглянул внутрь. Там ничего не оказалось. Ничегошеньки. — В доме есть хотя бы хлеб? — тихо спросил Кляйн по-немецки у самого себя. — Ты хочешь есть, — вдруг раздался над ухом твёрдый девичий голос. Ганс вздрогнул, моментально обернувшись. Полина строго смотрела ему в глаза. Не отрываясь. — Еда, — только лишь молвил Ганс. — Что найдёшь, то и съешь. — Гут. В конце концов, немцу пришлось залезть в подвал дома и опустошить одну из банок с овощной смесью. Да, голод действительно не тётка. Особенно, на чужбине.  Полина равнодушно смотрела, как Ганс поглощает смесь, в то время как Тата задыхалась от возмущения. Разумеется, внутри: иногда Татьяна даже боялась совершить какое-нибудь лишнее движение или банальный вдох.  С наступлением сумерек, в домишко вернулся Фридрих. С горами тёплого тряпья, обуви и банок из чужих, навсегда оставленных подвалов. Но на этом — всё.  Фридрих поужинал также содержимом одной из банок, и немцы расслабленно провалились в безмятежный сон на кроватях девушек, что заставило Полину и Тату примоститься вальтом у печи, на деревянной скамейке, которую Полина застелила различным тряпьём, чтобы не было так жёстко. Они укрылись самым тонким, самым рваном одеялом. Полина проснулась от того, что кто-то настойчиво тряс её за плечо. Блондинка с трудом открыла один глаз. Это оказалась младшая сестра.  Полина огляделась вокруг: в данную минуту в окно светила полная луна, и её мягкий свет заливал практически всю кухню. — Чего тебе? — крайне недовольно прошептала Полина. — Поль. А Поль. — Ну что, что? Говори уже, спать охота. Татьяна наклонилась к самому уху сестры: — Может быть, сбежим?? Пока эти черти не проснулись. Полина смахнула со лба прядь светлых волос и всерьёз призадумалась.  — Хм. Мысль мне нравится. Только вот… Половицы слишком скрипят, да и дверь тоже. Они проснутся и убьют нас, Татка… — Лучше умереть за Родину, чем служить немцу! — горячо возразила вполголоса её сестра. — Это верно, но нужно смотреть на вещи трезво. Мать бы не хотела нашей с тобой смерти. И нужно тщательно беречь себя, пока мы в состоянии это делать. Ну а там уже, как карта ляжет, Тат… —  Ну как знаешь. Трусиха. — Я далеко не трусиха!  — Тогда побежали, пока ещё не поздно и полнолуние! Последнее — нам только на руку. Сбежим с их оружием, запишемся в отряд партизан, и будем как все нормальные женщины защищать Союз Советских Социалистических Республик! — Полина заметила, как у Таты загорелись от восторга глаза. — Уговорила. Спускай ноги. Только тихонечко… Татьяна повиновалась, и через минуту девушки стояли в собственной комнате, затаив дыхание от неконтролируемой, внезапно нахлынувшей волны липкого страха… Наконец, опасаясь дышать, Полина взяла в свои хрупкие руки винтовку Ганса, а Тата — Фридриха. Тихо, как мыши, они по очереди выскользнули из собственной комнаты. Благо, на их пути им ещё ни разу не попались скрипучие половицы. Однако это — всего лишь промысел Божий… — Теперь, остаётся самое сложное — как можно тише отпереть дверь, и мы на свободе! — восторженно сообщила Полина, бесшумно поставив винтовку у скамейки. В её животе порхали бабочки от одной мысли о том, что им всё-таки удастся сбежать от ненавистных им обеим немцев. — Да, — подхватила восторг старшей сестры Татьяна. Девушки долго-долго возились с проклятым засовом. Оно и понятно: тьма была кромешная. На их счастье, Луна поменяла угол своего света, и в данный момент засов было отчётливо видно. Но он был тяжелый. Полина постаралась из-за всех сил и… — Есть! — задыхаясь от счастья промолвила блондинка. — Открывай! Только не скрепи дверью. Это наш последний шанс! Сердце Полины замерло в сладостном предвкушении…