Полина

Май 1942—ого… — Поля! Полюшка! Просыпайся… Просыпайся, уже рассвет зарделся, нам нужно идти на поле. — Да, мама… — сонно бросила Полина, перевернувшись на другой бок и сбрасывая с себя одним ловким движением рваное в двух местах, тонкое одеяло.  Девушка разлепила сонные глаза: она совершенно не выспалась. Сбросив босые ноги на холодный неприветливый пол и крепко потянувшись, зевнув, Полина недоверчиво покосилась на мать. — А Татка? Уже проснулась? — Давнёхонько уже, дочь. Только тебя и ждём. — Хорошо. Пожалуйста, дай мне возможность переодеться, мама.  — Ах, конечно, конечно, — мать поспешно вышла. Полина Орлова, восемнадцати лет от роду, представляла собой хрупкую по телосложению молодую девушку. Свои светлые волосы средней длины, Полина, по обыкновению, заплетала в две тугие косы. Утонченные черты лица, огромные, неописуемые по красоте карие глаза и прямой тонкий нос только добавляли ей особого шарма. Высокий лоб. Пухлые губы цвета недозрелой вишни: Полина считалась первой красавицей во всей деревне Белый колодец, что находилась в Мценском районе, Орловской области.  В школьные годы за Полиной активно ухаживал Гриша Смирнов: весьма незаурядный, ловкий на все формы остроумия парень. Девушка без зазрения совести отказала Грише, поскольку ни капли его не любила. Затем, семья Гриши благополучно переехала в Тульскую область, поближе к Москве, и ровно с этого дня Полина ничегошеньки о нём не слышала. Ей неведомо было даже, жив ли он, ушёл ли на фронт.  Отец Полины Орловой, Валерий Орлов, героически погиб на фронте, защищая родной Советский Союз. Когда пришла всем известная «похоронка», мать — Ольга Орлова совсем не плакала. Удивительно, но женщина даже не проронила ни одной слезинки в присутствии своих дочерей. Ольга будто отключилась от всего происходящего на время. Абстрагировалась. И лишь когда дочери залезли в холодные постели, женщина беззвучно дала волю слезам. На кухне. В кромешной темноте. Родная сестра Полины, Татьяна Орлова, шестнадцати лет от роду, восприняла новость о смерти отца весьма болезненно: девушка молчала целых три дня подряд. Не билась в истерике и заливалась горючими слезами, не показывала своих эмоций, а просто-напросто молчала. В конце концов, теперь уже неполная семья Орловых постепенно свыклась с потерей кормильца. Ну, а как по-другому? Татка, Полина и мать Ольга старались жить, а главное — жили обычной жизнью. Жизнью до начала страшной войны. Ну практически. Словно их деревню никогда не могли оккупировать проклятые немецкие захватчики… Будто такой возможности и не существовало вовсе.  Когда на глазах Полины и Татки расстреляли их мать, после её похорон, Полина взвалила на свои хрупкие плечи все насущные заботы по хозяйству. С похоронами помогли сердобольные и неравнодушные соседи.  Так Полина и Татка стали сиротами. Они стойко держались полтора месяца, жили обыкновенной жизнью, точнее, пытались себя в этом убедить.  Ровно до того момента, когда в их деревню — Белый колодец не зашли немцы…                              ***             Ровно за день до вторжения. Ганс Кляйн, офицер Вермахта сидел в своём кресле из плотного материала, курил трубку и размышлял. Размышлял о жизни.  Разве он был плохим офицером?… Разве он из рук вон плохо выполнял свои обязанности?… Последние события, произошедшие за неделю, показали, а главное — доказали, что да.  Жители оккупированных территорий, посёлков и деревень абсолютно отбились от рук, не слушались, сбегали и совершали множество других нежеланных вещей.  Именно сегодня, он и его подчиненные солдаты планируют оккупировать ещё одну деревушку в Мценском районе, Орловской области — Белый колодец… Ганс Кляйн — белокожий высокий светловолосый мужчина, двадцати четырёх лет от роду, с безумно красивым лицом, являл собой высокомерного, эгоистичного и весьма жестокого человека. Вернее, высокомерным и эгоистичным он был с детства и юности, а жестоким… Жестоким его сделала война. Та война, в которую он до последнего не хотел ввязываться. Та война, которая полностью изменила его представления об устройстве этого сложного мира. Когда Ганс впервые увидел худенькую хрупкую кареглазую блондинку, у деревенского колодца, в платьишке, едва прикрывавшим изящные колени, сердце немецкого офицера забилось не в два, а в целых три раза быстрее… Однако Ганс в мгновенье ока взял себя в руки. Да, этот навык был развит у молодого парня так, что можно было только позавидовать. С непроницаемым лицом, Ганс двинулся на Полину. Та стояла как вкопанная, на одном месте, завидев блеснувшее дуло винтовки… Смысла бежать совершеннейшим образом не было… В данный момент Полина бесстрашно вглядывалась в бледное и не поспоришь ведь, до безумия красивое лицо немца, прямо в его зелёные глаза. Однако глазной контакт продолжался меньше двадцати секунд: Ганс больно схватил девушку за руку и поволок в дом. В дом Орловых. Полина!..— пискнула Татка, но узрев дуло оружие, наставленное на неё другим немецким захватчиком, сдавленно замолчала прижавшись всем телом к стене. — Продукты? Тёплые вещи? Запасы в подвале? — строго спросил по-немецки Ганс у Полины. — Чего?… Я не понимаю тебя, — раздражённо отмахнулась блондинка от немца, даже не опасаясь винтовки, которую Ганс поглаживал для вида.  Ганс Кляйн повторил свои вопросы на ломаном русском: парень был весьма способным к языкам, а основы русского языка он выучил довольно быстро.  — У нас ничего нет из того, чем ты интересуешься, — грубо сообщила, наконец, Полина. — У нас абсолютно пустой дом. Соврала. Конечно, она соврала.  Девушка замолчала, когда поймала требовательный взгляд бездонных зелёных глаз. — И не надо на меня так смотреть, — недружелюбным тоном добавила Полина. — Что ты себе позволяешь, русская? — воскликнул вдруг из угла другой немец на своём родном языке, всё ещё держа Татку на прицеле.  — Заткнись, Фридрих. Занимайся своими делами! С этой девушкой я сам разберусь, — почему-то прорычал на подчинённого Ганс. — Как тебя зовут? — вновь ломано спросил парень, повернувшись к блондинке. — Не думаю, что тебе следует знать моё имя, — выплюнула та с неприязнью. — Нужно, раз спрашиваю, — страшно сверкнул глазами Ганс. — Полина. И не выдумывай себе, что я тебя боюсь. Тебя и твоего оружия, — гордо отчеканила восемнадцатилетняя блондинка. Ганс был полностью ошеломлён: русская была не только безумно красива, но и очень смела. Молодому немцу ещё никогда не доводилось встречать столь бесстрашных русских девушек. Конечно, этот факт, ещё больше взбудоражил его мужскую симпатию к Полине, и симпатия эта оказалось гораздо живучее, чем мимолётный интерес, который он испытал, впервые увидев девушку у колодца, одетую в простенькое, но короткое платье. Ганс Кляйн не состоял в браке, детей у него не было, соответственно, с фронта его никто не ждал. Никто, кроме престарелых родителей, которые буквально доживали свой век в Берлине, в Германии. — Пошли, — бросил Ганс Кляйн по-русски, вновь весьма недружелюбно схватив Полину за руку и снова потащив её за собой.  Кляйн буквально выволок Полину на улицу. Та же участь постигла и сестру блондинки. — Что вы с нами сделаете? — совершенно не испуганно, а яростно прошипела Полина. — Вы пойдёте с нами, — с дичайшим акцентом, однако грамматически правильно, деловито, сообщил Ганс. — Зачем?… — Перестать задавать глупые вопрос, русская! — рявкнул второй немец, угрожающе взметнув в воздух винтовку. Делать нечего, обеим девушкам пришлось молча повиноваться. Чуть погодя, Татку и Полину силком запихнули в машину, и это был, как девушки полагали, последний раз, когда они видели родной дом…