Ушедшее счастье

Стемнело совсем. За окном не переставая моросил мелкий неприятный снежок, в комнате было холодно, у меня даже ноги замёрзли, и, когда я сказал об этом, отец рассмеялся: "Зато летом сюда ввалишься, как в рай Божий..." Это не слишком меня утешило, но отвлекаться было некогда-я делал кое-что очень важное, и не для себя, а для кого, никому не говорил, даже маме с папой. Папа ушёл к себе, а я остался один, наедине со своими мыслями и чувствами, и в отличии от моего прошлого состояния, сейчас они меня не мучили и не тяготили, а наоборот, мне было приятно ощущать их влияние, и помощь в моём неожиданном деле. Я довольно улыбнулся и устало откинулся на спинку стула, потирая ладони и мечтая о том, что когда-нибудь я покажу своё творение ей... Наш разговор, наша короткая встреча, произвели на меня сильное впечатление, и если раньше внутри меня присутствовали некие сомнения из-за Ромы, то теперь внутри меня царило какое-то странное оцепенение, которое подпитывалось чем-то горячим и нежным... Я хотел позвонить ей сейчас, но боялся показаться навязчивым, хотя, кажется, ещё десять-двенадцать минут, и я забыл бы о своих страхах, и помчался бы к аппарату. Я ещё раз взглянул на своё творение и представил у себя в голове её восторг или наоборот, сдержанную похвалу,-лучше, конечно, восторг, и от малейшей мысли об этом, я словно провалился куда-то очень глубоко, и выбраться из этой пропасти мне неожиданно помог какой-то возглас. Я не услышал что-то конкретное, сначала это был просто вскрик, но его тональность показалась мне очень знакомой. Что-то скрипучее, надрывистое... "Выходи, зайчик!" Алиса! Я пулей подбежал к окну в надежде, что там никого не будет, и что передо мной предстанет пустое снежное поле, но я успел выцепить взглядом юркнувший в сугроб светло-рыжий силуэт, который сильно контрастировал с общими тёмными тонами зимней ночи. Только не это... "Выходи же..." Откуда это? Я её слышу или нет? Оглянувшись, чтобы убедиться, что за мной никого нет, я тихо спросил: -Алиса, это ты? "Ты очень умный, зайчик, как я и предполагала! Мне скучно одной, выйди!" -Подожди, я ведь не могу, ночь на дворе... А как я слышу тебя? "Мы, Антон, умеем делать то, что другим кажется сказкой... Я могла бы вообще прямо сейчас оказаться перед тобой, но мне попросту лень, извини за прямоту." -Не надо... А... Что с Катей? Ты знаешь? "А почему ты так интересуешься её судьбой? Вы ведь были врагами, и она тебе не сделала ничего хорошего." -Ну мы же одноклассниками были, как никак. Так ты знаешь, что с ней? "Помнишь, Антон, что я тебе говорила? Пока я с тобой, тебя никто не тронет..." Я впервые за весь разговор, если его можно было так назвать, сделал паузу. Совсем недавно ведь она говорила, что сама боится маньяка, и Стая тоже... А что получается?.. -Ты это к чему? "Я-твой оберег, и мне непонятно, почему ты это не ценишь." -Вы её похитили?-перешёл я на сдавленный крик.-Вы и других детей забрали? "Много вопросов, зайчик... Очень много. Не дорос ты ещё..." -Сука ты.-пробормотал я, и сам удивился своей дерзости. Минуту в моей голове была тишина, потом снова в мыслях зазвучал голос Алисы, и теперь он был тихий и шипящий, и от этого мне стало очень страшно, и я боялся выглядывать в окно-вдруг там стояла она и буравила моё окно своими звериными глазками... "Зря ты так, Антон... Я ведь и обидеться могу... Ты нам ещё нужен, а вот твои родители, Оля?.. Как насчёт них?" Я твёрдо сказал: -Не смей их трогать. Ты так и не ответила на мой вопрос... "Замолчи и слушай меня, мальчик,-она, кажется, никогда не называла меня раньше без имени,-ты пришёл к нам, сюда, без приглашения, и должен быть благодарен, что ещё ходишь и живёшь... Одно моё желание, и ты пойдёшь вслед за Катей и остальными..." -Давай.-упрямо сказал я.-Я вас подожду, пускай у вас хватит сил убить живого человека... Только за вас ведь серьёзно взялись, вы разве не знаете? "Ничего, с этим мы разберёмся... А что касается твоей храбрости... думаю, её мы разрушим... Сегодня у твоей скрипачки будет очень сладкий сон..." Голова снова затихла и, кажется, больше не собиралась шуметь. Я недвижно сидел на кровати и даже не дышал, и душу мою сковал неведомый доселе страх, резкий и сильный, проникающий куда угодно и сбивающий мне дыхание... Мне действительно стало трудно дышать, а потом я вспомнил её слова о родителях и об Оле... Блефует! Папа сильный, он нас защитит. У него ведь даже пистолет есть, а пуля-не дура, хотя Суворов утверждал обратное. На глаза неожиданно навернулись жалкие слёзы страха, стоило мне вспомнить об её словах про Полину... Она-то как раз себя не сможет защитить, а из других в доме только её дедушка, который и встать не сможет... Господи, вразуми! Так я просидел минут двадцать, недвижимо и молча, и боялся издать хоть какой-то звук, потому что думал, что его тут же услышит Алиса... Наконец, внутри меня всё успокоилось. Я даже допустил вероятность того, что голос лисы мне попросту почудился, и дело тут в моём воспалённом воображении, и общей усталости. Ночью я не мог заснуть. В моих ушах ещё оставался тот неуловимый шёпот про угрозы Полине, и мне казалось, что это угроза и для меня... Стоп! Я привстал на кровати. Откуда Алиса знает про Полину? Я ей об этом не рассказывал. Может, она просто видела нас? Хотя, вместе мы ни разу не шли, а так хочется... К делу. Откуда Алиса может знать про Полину? У них общие знакомые? Или она сама с ней знакома? Я растёр лицо ладонями до красноты, мысли в моей голове путались и бессвязно летали... Более того, Алиса знает про то, что я неровно дышу к Полине. А как это можно было понять? Всего два раза она проявляла свой интерес ко мне публично: у тупичка и мимолётом в классе, когда оставила записку. Кто мог это видеть? В классе-почти все. Или сколько тогда было народу? Нет, стоп, никого ведь не было. Нет, не было никого, когда я обнаружил записку, а до этого? До этого может и были люди. Но что можно было понять? Вообще, сам момент передачи записки ещё надо было разглядеть, но, с другой стороны, она ведь лежала на моём столе совершенно открыто-подходи кто хочешь и смотри, сколько влезет. А в тупичке? Единственная, кто мне приходила на ум, это Катя. Только она нас и видела, по крайней мере, учуяла. Но Катя пропала, а Алиса разговаривала со мной сегодня. А что если... Катя была Алисой и раньше, но вела двойную жизнь, а теперь, по какой-то причине, решила отречься от нашего, людского мира, в сторону Стаи! Но почему? И вообще, зачем это Кате? Какой мотив? Ведь, насколько я знал, мотив всегда стоит на первом месте. И нельзя исключать инсценировку пропажи. Вдруг замешана и Лилия Павловна?.. Резко заболела голова от напряжения. Так, спокойно... Пропавшие дети? Сенечка, Вова, Семён, и теперь Катя. Что их объединяло? Одна школа? Логично, она здесь единственная. Нет, должно быть что-то ещё... А почему их что-то должно объединять? Жертв Чикатило ведь ничего не объединяло, кроме возраста... Тут точно промах: Сеня с Вовой раза в полтора младше Семёна и Кати, может, меньше. Нет, нет-нет... Надо сначала понять, кто Алиса... Алиса-ключ ко всему. Что я про неё знаю? А ничего! Вот ничего! Даже имя я ей дал! Будем отталкиваться от того, что я наблюдал зрительно. Алиса точно не зверь, так как имеет прямую походку, а уметь ходить на четвереньках и на двух ногах невозможно-должно быть другое строение позвоночника. Стало быть, Алиса-человек. Это раз. Последние два её появления предшествовали пропаже детей. Это два. Голос у Алисы дребезжащий и высокий, как будто она говорит в вокодер. Из этого следует то, что масочка её довольно технологичная, а на обустройство этой маски нужны нехилые деньги. Получается, у Алисы есть доступ к хорошим денежным средствам. Значит, живёт в обеспеченной семье-одной на механизм изменения голоса не накопить. Это три... Я подскочил как ужаленный. Диснейленд! Алиса говорила, что знает про Диснейленд! Это ведь значительно сужает круг поиска! Кто знал про мою мечту? В моей голове выстроились в ряд расплывчатые образы, которые с каждой моей мыслью приобретали чёткость. Мама, папа, Оля, Полина. Четыре человека. Четыре фамилии. Родителей я отмёл сразу же, Олю тоже. Осталась Полина. Господи, успокой меня... Успокой мои нервы и душу... Она могла кому-то дать тетрадь с анкетой? Могла: я видел там как минимум Рому. А Рома мог рассказать Кате, совершенно спокойно... Нет, не мог. Я в тот день забыл отдать тетрадь Полине сразу же, хранил её в рюкзаке весь день, и отдал только на выходе. Не мог Рома это прочитать. Ведь, люди говорят, что внешность обманчива... Какая вероятность, что за образом лесного ангелочка и первой скрипки на деревне могла скрываться сектантка? Нет, Полина не могла! Я даже замотал головой, будто меня кто-то видел. Будто услышав меня, мозг удачно подкинул мне воспоминание: я прощаюсь с Полиной, она уходит на урок музыки, и через минуту я встречаюсь с Алисой у школы? Смогла бы Полина за минуту отказаться в сугробе, выкинуть скрипку, да ещё и переодеться? Конечно же, нет. Тем более, я отчётливо помнил, что когда уходил с Алисой от школы, из кабинета музыки раздавалась капризная мелодия скрипки, значит, Полина была там. Да в конце концов, у меня из портфеля мог кто угодно вытащить эту тетрадь, прочитать и вернуть обратно! Хоть когда я у доски стою. Будто Лилии Павловне есть дело до того, что происходит на одной из последних парт в классе. Но Полина ведь могла быть и простой сообщницей, подсказывал мне холодный и безжалостный рассудок. Прочитала, передала кому надо, и всё! Сама чиста, как снег. Внутри меня сейчас будто шёл судебный процесс, где прокурор всех обвинял, а адвокат наоборот, защищал. Сейчас внутри меня как раз выступал адвокат: я вспомнил, что Алиса была выше меня на полголовы, а Полина доставала мне только до шеи. И сапоги у Алисы были обычные, без каких-либо примочек для увеличения роста. Ладно, с этим потом. Надо думать, кто может быть следующим. Опять возвращаемся к тому, что объединяет Сенечку, Вову, Семёна и Катю: на первый взгляд, ничего. С первыми двумя я не был знаком, последние два со мной конфликтовали. Может и третий пропавший будет одним из моих врагов? А с кем я сейчас враждую? Ни с кем. Спасибо, с этими смог подружиться... А могут Рома с Бяшей врагами считаться? Ну, бывшие... Тогда, выходит, что следующим пропасть должен либо Рома, либо Бяша, а может, оба сразу. Итак, что мы имеем? Первый подозреваемый, как ни странно, пропавшая Катя, или не совсем пропавшая-ещё предстоит выяснить. А вот Полина... Нет, бред. Будь она Алисой, не спалила бы себя так явно, это точно! Скорее всего, Полину подставляют, но подставляют тоже как-то глупо-что я, по их мнению, не догадаюсь что ли? А может глупо как раз потому, что мой ровесник подставляет?.. -Антоша!!! Я снова услышал в голове чей-то голос, голос кричащий и молящий. -Тоша, милый!!! Полина?! Я резко встал на ноги и тут же отпрыгнул обратно на постель, потому что прямо на стене увидел очертания лисьей морды, какую-то неведомую тень, которая не спешила исчезать после своего обнаружения, и невинно колыхалась, словно была тенью обычного дерева. Полина... Надо завтра навестить её. Нет, сейчас! Утром, как только начнётся рассвет. Она же там совсем одна... Тут тень блеснула чем-то красно-синим, и это стало для меня последней каплей. Я, за мгновение промокший от мерзкого холодного пота, совсем без сил, рухнул на спину и за мгновение провалился в сон... Со всех ног я бежал к её дому. Чуть только настал рассвет, я тайком от родителей быстро оделся, взял немного денег, пошерудил рукой в карманах, найдя там ещё мелочь, и пулей выскочил из дома, потому что я не мог допустить того, чтобы из-за моего малодушия, моего низкого поганого страха, кто-то причинил вред Полине, маленькой, красивой и беззащитной, и ещё я чувствовал, что в сердце моём начинает теплиться что-то крохотное и нежное, и это чувство будто охраняло меня от неведомых жителей этого рассветного леса и снега. Я бежал, а в руке теплились только что купленные за те деньги несколько гвоздичек, которые я взял в единственном на ближайшие тридцать километров цветочном магазине... Вот он, её дом! Она рассказывала мне, где живёт, так что добежал я до неё, не заблудившись. Пару раз мне казалось, что за мной кто-то издалека следил, но как только я оборачивался, это неведомое ощущение пропадало, да и возникало оно не сильно часто, так, мелькнуло что-то и всё... Дом был очень похож на наш, даже расцветка такая же. Мне очень хотелось, чтобы окно Полины оказалось на первом этаже, потому что на второй мне попасть будет очень затруднительно. Цветы я зажал в левой руке, а в правой у меня была небольшая записочка-то, что я делал вчера вечером, и надеялся преподнести Полине тоже сегодня, но после школы, а не задолго до неё, как получилось сейчас. Цветы я купил на всякий случай-всё-таки мне казалось, что те вчерашние кошмары были лишь размытым ночным видением, и что сегодня я увижу Полину живой и невредимой, а если не так... Даже думать об этом не хочется. Обежав вокруг дома круг, я понял, что Полинин дом и мой схожи не только внешней планировкой, но и внутренней-на первом этаже не было её комнаты, а лезть на второй было совершенно невозможно, да я особо и не хотел. Я представил себе, как лезу по хлипкой водосточной трубе на второй этаж, держа в зубах цветы, и мне сразу вспомнилась финальная сцена из "Того самого Мюнхгаузена", когда Олег Янковский поднимался по лестнице в небо, в бесконечность, и я довольно заулыбался, думая, что будь я в таком же мундире, да будь здесь такая же музыка, выглядел бы я так же эффектно. Окно на кухне было приоткрыто, и оттуда я слышал какое-то приглушённое кряхтение, и поначалу меня это очень сильно испугало,-я подумал, что это звери,-но потом, после этого кряхтения, я услышал ворчливую речь и что-то про генерала Дудаева, и его идиотизм, и тут же успокоился, потому что вспомнил, что Полина ведь живёт с дедушкой, который, наверное, любит рано просыпаться. Почему-то каждый звук его голоса сопровождался каким-то металлическим скрипом, но я не придал этому особого значения, да и не прислушивался прям уж сильно, только ждал, пока он уйдёт из кухни. Наконец, он удалился. Я мысленно крикнул от радости, быстро достал из кармана записку с ручкой, начеркал кое-что на обратной стороне листка, засунул его между стеблями цветов и аккуратно положил на подоконник, так, чтобы их не унёс ветер. Сделав своё дело, я так же быстро, как и в первый раз, побежал домой, чтобы ко мне не возникло лишних вопросов. Я бежал, и мне казалось, что до меня уже доносится её весёлый смех, который пробудили мои цветы...