Ушедшее счастье

Я вернулся домой очень поздно, и мама встретила меня злыми вскриками, которые причудливо чередовались с жалобными вздохами, мол, как же я её не ценю и прочее. Я почти не слышал её, ибо не мог перестать думать о том, что произошло сегодня: пропажа Кати, какой-то незнакомец, сильно испуганный Бяша, злой и раздражённый Рома, всё это летало передо мной и приглушённо кричало, и чтобы эти образы не мешали мне, я в мыслях собрал их в одну шеренгу и приказал молчать-способ, которому меня научил отец. Я так и не нашёл в себе частички скорби по Кате и даже разозлился из-за этого на себя-как так, ты не скорбишь по пропавшей однокласснице? Бесчувственный ты человек! Но потом я подумал: а почему я должен по ней горевать? Что она мне сделала хорошего? Ответ-ничего. Одного аргумента моей совести хватило. Я уже хотел идти делать уроки, которых была целая куча, как вдруг меня остановил резкий звонок телефона, но мне он почему-то показался приятным и мелодичным, будто был предвестником чего-то неожиданного и приятного. Воспользовавшись тем, что рядом никого не было, я, воспользовавшись правом первого, поднял трубку и важно спросил: -Кто говорит? В моё правое ухо полился нежный голос, лишь немного подвергшийся телефонному искажению: -Антон, это ты? Это Полина. Привет. Я нервно сглотнул. Вроде как мы ещё вчера с ней разговаривали, а сейчас я смущаюсь так, будто услышал её впервые. -Привет... Как ты? -Плохо.-грустно ответила она.-Приболела немного. Умудрилась простудиться в куртке и шапке, представляешь? -Это плохо. Выздоравливай давай. -Спасибо. Ты сам как, Антоша? "Антоша"... Она ко мне вообще так обращалась? Вроде пару раз проскальзывало... Да, в тупичке, точно! Я неловко улыбнулся, будто она сейчас стояла прямо передо мной, и неожиданно выдал: -Не родись красивой, а родись активной... иронично. -Что? Я понял, что сказал это вслух. Фраза, сказанная мною, была цитатой из фильма "Самая обаятельная и привлекательная" 1985 года, и сказал я её потому, что в Полине одинаково сочеталась красота и активность... Странно, что я ещё не потерял способность трезво думать о таком. -Я говорю: нормально. В школе запара, правда... Катя ещё пропала... -Да, я слышала... Я вдруг спросил: -Тебе жалко её? -Конечно, Антон, она ведь человек, в конце концов, и вряд ли заслуживала такой участи при всех своих недостатках! Я пожал плечами и легко соврал: -Мне тоже жалко. Потом вспомнил кое-что ещё: -А что по гостям? -Ой, прости... Я ведь болею, поэтому, наверное, придётся визит отменить... -Я могу навестить тебя.-тепло сказал я.-Как полагается, с фруктами и любовью. Я услышал через динамик её лёгкий заливистый смех, который резко прервался кашлем: -Можешь прийти завтра, после школы. Я буду ждать тебя. Что-то внутри меня ёкнуло и оборвалось от её слов, и мне резко стало трудно стоять на ногах, будто узнал я нечто важное и сокровенное. -Я... Я тоже...-проблеял я. -Что, "тоже"? Антон, ты загадками говоришь! -Я тоже ждать тебя буду... В школе...-я окончательно замялся и замолчал. -И кто тебя, Антон, научил комплиментами разговаривать? Её игривый и дружеский тон окончательно сбил меня с толку, и я не нашёл ничего лучше, чем честно ответить: -Папа. Ну и мама немного. -Это очень мило, что ты так говоришь. Ладно, мне спать пора, у меня режим ранний теперь. Спокойной ночи, Антоша... -Спокойной. Голос её умолк и погас в неровных гудках телефона. Я с трудом положил трубку и на плетущихся ногах направился в свою комнату. Никогда раньше на меня так не действовало её присутствие. Никогда я так не терял ощущение времени, никогда мне так сильно не хотелось увидеть её... Я не понимал, что со мной творится? Вроде всё по обыкновенному, но Полина никак не выходила из головы, и мне это даже нравилось, я не хотел терять воспоминания о ней. Я не выпускал её из головы до самой ночи, а когда заснул, показалось, что глаза мои закрылись её тёплыми ладонями... Сон был неплотен и зыбок, как рассветное облако, и, вроде только недавно прикрыв глаза, я испуганно вскочил на кровати-показалось, что я проспал. В комнате было тепло и очень холодно, и мне жаль было вылезать из нагретой за ночь постели. Я вытащил из-под одеяла руку и посмотрел на мерцающий зелёным светом циферблат наручных часов; стрелки плотно слиплись на половине седьмого. Я досадливо крякнул-пропало добрых полчаса сна; и я подумал о том, что утрачиваю привычку спать до упора, используя каждую свободную минуту и возмещая недосып. Я лежал, глазел на прыгающие со стены на потолок пятна голубоватого света рассветного солнца и думал о том, что теперь мне, наверное, придётся нелегко. Чуть больше полутора дней минуло с того момента, как Рома репетировал передо мной постановку для Полины-злой маньяк нападает на беззащитную девушку, а доблестный кавалер её спасает. Как по книжке. Только читал бы Рома книжки... Мне кажется, он даже читать не умеет, только говорить и говорить. Я вспомнил его взгляды на Полину, и внутри меня пробрал неприятный холодок-не может так глядеть на неё обычный приятель или знакомый. А ведь это и не была какая-то особая тайна, мне кажется, что вся школа уже знала о нашем складывающемся "треугольнике", и я изо всех сил желал, чтобы Рома как можно дольше считал это лишь слухами, потому что иначе моя судьба могла сложиться очень нехорошо... С другой стороны, не его она ведь позвала в гости, а меня, думал я, значит, бояться не о чем... Но разве он не был у неё в гостях? Думаю, что был, они ведь давно знакомы. Ох, Рома-Рома, куда ж ты влез... Бегал бы за Катей, что ли?.. Хотя, она его особо не интересовала, да и он её тоже. Но всё же это было бы лучше, чем его нынешнее положение. На кухне оказался только один человек-отец. Он сидел на колченогом стуле у стола-а там их было около девяти-и ел варёную картошку, и получалось у него это очень странно. Он осторожно макал светло-жёлтый рассыпчатый кусок картошки в солонку, внимательно рассматривал её, будто хотел убедиться, что ничего с ней от соли не произошло, отправлял этот кусок в рот и неспешно с хрустом разжёвывал его. Он взглянул на меня так же рассеянно, как смотрел на картошку, и предложил: -Антон, тебя угостить? -Нет, спасибо.-сказал я, усаживаясь напротив.-Она для меня горьковата, а вот от омлета... -Ты где здесь омлет видишь?-невесело усмехнулся отец.-Тогда уж дождись, пока мать встанет... Отец смотрел на меня прищурясь, и всё его лицо собиралось в маленькие квадратные складочки, и смотрелось это, по правде говоря, очень нелепо, потому что сразу появлялся контраст этой старческой черты с его могучей рослой фигурой. Я сделал себе бутерброды с маслом и начал их быстро жевать, и делал это равнодушно, без смакования еды, по той причине, что не ощущал вкуса от большой занятости-вот не до еды мне сейчас, и всё, а есть-то надо! В школе было шумно: Бяша выиграл у одноклассника десять рубля. Счастливчик, очень довольный и гордый, слегка смущаясь, благодарил за поздравления, которыми его одаривал весь наш класс, и тут же в голос смеялся над бедным пацанчиком, в ту же секунду ставшим всеобщим посмешищем. Торжество достигло вершины, когда явился Рома со своим "Полароидом". Правда, тут Бяшу обуяла скромность, и он стал отказываться, бормоча, что ничего особенного не произошло, но старший товарищ быстро урезонил его и уже через несколько секунд была готова фотография счастливого обладателя десяти рублей. -Сижу, нах, и думаю, какой бы пойти... Хочу семёркой бубновой, но тут раз-будто кто-то хвать меня за руку, и я такой: стопэ, нах, а почему семёркой? Дамой пошёл, не козырной, получается, и выиграл! Бяша затряс этими банкнотами и шутливо отвесил проигравшему однокласснику подзатыльник. -Отыграешься, когда штаны с тебя спустим, хе-хе... -И как тратить планируешь?-простодушно спросил я от интереса. -Курева накуплю, нах, и сухариков-во счастье! -Не скажи, братан,-помотал головой Рома,-деньги надо уметь тратить! К такому делу надо иметь серьёзный подход. Вместо сухариков можно купить еды для всей семьи, в наше голодное время, а вместо курева...-он для видимости задумался,-не, его бы я ни на что не променял! Они вдвоём залились счастливым смехом, а я смотрел на них, и почему-то вместо них видел радостную Полину, которая в моих мечтах тоже была от чего-то счастлива... После уроков, Рома снова потащил нас куда-то, и по дороге шепнул: -У пролеска что-то нашли-мне шепнули, туда с десяток ментов подъехали! Я торопливо подтянул лямку рюкзака и вместе с ними побежал по снегу. Медленно падал снег, небо было мутное, но каждый раз, когда я подпрыгивал от бега на особо высоком сугробе, мне казалось, что оно на мгновение будто яснело. Прибыв на место, мы на мгновение замерли на месте от испуга, потому что и правда никогда не видели такого скопления милиции в одном месте. Во первых, всё было оцеплено людьми в камуфляжных куртках и с автоматами в руках-лишь по нашивкам на плечах я понял, что это были ребята-постовые, обычные патрульные сотрудники. За их плечами толпились люди, тяжело дышали, толкались и раздражённо ворчали. В самом центре, посматривая иногда куда-то вниз, стояло два человека: знакомый мне старший лейтенант милиции Тихонов и мужчина в голубой куртке и с фуражкой на голове, которая была ему велика. Этот человек был похож на мраморную скульптуру: тощий, высокий, лицо бледное, с маленьким румянцем, на щеках и на подбородке ни одной волосинки, на шее тоже, лишь над верхней губой была лёгкая небритость. Собеседник Тихонова бросил рукой куда-то в сторону, полы куртки отодвинулись, и я увидел однобортный мундир такого же голубого цвета. Слева блестел ромбовидный значок, свидетельствующий об окончании высшего учебного заведения, справа одиноко висела медаль с сиренево-красной лентой на колодке. Наверное, это был следователь прокуратуры или милиции, который вёл это дело, дело о пропажах детей. Они о чём-то заговорили, до нас доносились обрывки их диалога, но казалось, что слушали их только я с Бяшей, потому что Рома всё время махал головой и старался рассмотреть, на что же Тихонов и следователь так настороженно косились каждые три-четыре секунды разговора. -...неудовлетворительно.-закончил неуслышанное нами предложение следователь.-Я буду вынужден звонить вашему начальству. -Это ваше право.-буркнул в ответ Тихонов.-Только, Павел Петрович, вас ведь тоже по головке не погладят. Ещё бы: представитель надзорного и следственного органа позволил преступникам ещё одну издёвку в нашу сторону.-участковый огляделся, на секунду коснулся нас взглядом, не заметив и, наверное специально, громко прокричал:-Шутка ли, окровавленная ткань от юбки пропавшего ребёнка! Ткань?!.. Мы с Ромой одновременно переглянулись, и я увидел в его глазах живой страх, причём не за возможность нашего обнаружения, а за Катю, и почему-то мне от этого на секунду стало легче, я вдруг подумал, что он может передумать насчёт Полины, но мои размышления прервал чей-то возглас: -Товарищ следователь, мы ещё кое-что нашли!-к Павлу Петровичу подбежал маленький человечек в замызганной куртке, который что-то держал в руках. Тихонов пригляделся и тут же отвернулся, держа лицо над снегом. -Господи...-пробормотал он,-вы чего притащили? Павел Петрович же не испугался и рывком выхватил у маленького человечка маленький красный предмет. Он подержал его у лица, даже понюхал, как мне показалось, и только лишь потом укоризненно сказал Тихонову: -Эх вы, старлей, так корчиться от обычного тухлого свиного мяса? Чему вас только в школе милиции учат... Свиное мясо? Оно тут каким боком? В боку нервно заныло, глаза заслезились от сильного ветра, слова долетели до меня всё хуже и хуже, но я умудрялся их различать. -Оперативной смекалке нас учат, и чинопочитанию.-иронично ответил Тихонов.-А вас чему на юрфаке учат? Пропустив подкол мимо ушей, следователь, по всей видимости, прокуратуры, ещё немного пошагал по снегу, опасливо косясь в сторону отмеченного табличкой с номером, как "вещдока", куска ткани, и заявил: -Мне надо в город ехать, ещё пара допросов в СИЗО и одно "уличное". Без меня справитесь, Тихонов? -Куда уж нам... А что вы так быстро? Только приехали и уже уезжаете... -У меня кроме вас ещё несколько дел в производстве, и пара-арестантские. Следователь-важняк не многорукий Шива, чтобы всё везде успевать. Следователь быстрым шагом направился к такой же синей, как и его мундир, Волге, а Тихонов остался и начал что-то записывать в блокнотик. -Кто этот высокий?-спросил я у Ромы. -Не знаю.-отмахнулся он.-Меня сейчас совсем другое волнует: что с Катей? Кровь, ткань эта, башка раскалывается от всей этой хрени! "А Полина тебя не волнует,-подумал я,-или только когда у вас всё хорошо будет, волнует? Вот тебе и цена любви..." -Сворачиваемся!-громко хлопнул в ладоши Тихонов.